иция  начала  расследование:  осмотрено  место
происшествия, проведен опрос пассажиров?.
   Бурмистров читал и параллельно слушал  азербайджанца.  Раза  два  тот
упомянул схожие сообщения, столь же краткие. Вначале Игорь не придал  им
большого значения.  Потом,  устроив  себе  небольшой  перерыв,  все-таки
призадумался о катере и ?крепких профессионалах? из России.
   Смешно даже подумать, что фээсбэшник мог принять участие в  разборке.
Скорей всего случайное совпадение  во  времени.  А  что  если  в  Москве
додумались внедрить своего человека в  здешнюю  криминальную  среду  для
сбора информации о чеченцах? Могли использовать и настоящего  уголовника
- в самой России несчетное количество людей из мелкой и  крупной  братвы
сотрудничают  с  органами,  чтобы  иметь   возможность   легализоваться,
отработав за прежние грехи.
   Дверь со скрипом открылась, и двое охранников с опаской  приблизились
к нему. Залепили глаза широкой липкой лентой.  ?Что  еще  за  фокусы?  -
удивился Комбат - Чего я такого не должен видеть?? Позже выяснилось, что
дело в другом. После путешествия на лифте вверх с него сняли  наручники,
предложили помыться и переодеться в чистое.
   Как  только  с  процедурой  было  покончено,  ему  опять   защелкнули
наручники и  отлепили  ленту,  повыдергав  волоски  с  бровей.  Сморгнув
несколько раз от яркого солнечного света, он различил  озабоченное  лицо
Кямрана.
   - Человек приехал к шефу. Хочет с тобой говорить.
   - С каких это пор я стал популярной личностью?
   - Сейчас пойдешь есть-пить в ресторан за  столик.  Про  шефа  никакой
лишнего - с тебя глаз не будут спускать.
   - А он сам нам компанию не составит?
   На Кямрана явно возложили ответственность за рискованное мероприятие,
и он был очень этим недоволен.
   "Что за деятель  такой  явился?  -  недоумевал  Рублев.  -  Кому  это
?мюэллим? не может отказать?"
   По дороге Кямран повторил  указания.  Отвечать  коротко,  лишнего  не
болтать, особенно про подвал и наручники. Резких движений не делать, при
попытке вскочить - уложат на месте. Зато есть и пить  можно  без  всяких
ограничений.
   - Спасибо хоть на этом.
   Рублева провели в ресторан через кухню, чтобы не смущать  постояльцев
гостиницы зрелищем человека в наручниках. Кухонный персонал сделал  вид,
что не заметил ничего необычного.
   У входа в  ресторан  Кямран  снял  с  Комбата  наручники  и  поскорей
отступил на несколько шагов, озабоченно покусывая тонкие губы. В  глазах
его ясно читалось: лично он ни за что  бы  не  стал  так  рисковать.  Но
начальству виднее, ничего не поделаешь.
   Рублев ступил на территорию ресторана следом за  официантом,  который
нес на растопыренных пальцах полный поднос.  В  полупустом  зале  Комбат
сразу сориентировался, кто  его  ждет  -  за  одним  из  столиков  сидел
знакомый на вид старик с голым, как колено, черепом и  лицом  кирпичного
цвета. При ближайшем рассмотрении оказалось, что  столик  в  самом  деле
накрыт на двоих.
   - Присаживайся, Борис.
   Старик протянул руку с бледной, едва заметной татуировкой.  ?1934?  -
по одной цифре на каждом из пальцев.
   - Шаин сказал, что отправил тебя по делам, но я  его  очень  попросил
послать кого-нибудь на замену. Мои просьбы он уважает, поэтому ты здесь.
   - Теперь ясно.
   После удачного посредничества Шаин не смог отказать бывшему цеховику,
зеку, а ныне чрезвычайно уважаемой в деловых и криминальных кругах  Баку
личности. Он быстро усек, что Борис понравился чем-то старику и не стоит
вести  уважаемого  человека  в  подвал  и  демонстрировать  русского   в
наручниках. Тем более, если ты брал его с собой на встречу чуть ли не  в
качестве личного телохранителя - Ешь,  пей.  Проголодался,  наверное,  с
дороги?
   Комбат еще не решил, как себя вести, и неопределенно хмыкнул.
   - Не удивляйся, заказ уже сделан. Такой  же  как  тридцать  пять  лет
назад, в ленинградской ?Астории?. Знаешь, где это?
   Рублев кивнул. На столе красовался стандартный набор холодных закусок
и две порции отбивных с картошкой. Никакой восточной специфики.
   - Но я не с того начал. Давай выпьем за ваших подводников,  за  помин
души. Сегодня сказали, что конец - надежды нет никакой. Все там, на дне,
в братской могиле.
   На лице Комбата отразилось непонимание.
   - Ничего не знаешь? На севере, возле Мурманска.
   - Я в телевизор давно не заглядывал, - пробормотал Рублев.
   Кусок застрял поперек горла. Столько ребят погибло!
   - Ваши сказали, по новостям.
   - Вообще-то я новостям не верю. Но такими вещами шутить не будут.
   - Никто пока не знает точно, что там стряслось. Легла лодка на дно  и
не смогли никого вытащить. Так что давай за  них,  -  старик  разлил  по
рюмкам водку из графина.
   - Давай!
   У Комбата даже не возникло сомнения, с тем ли он пьет за  упокой  или
не с тем. Если человек переживает, значит с ним не только  можно,  но  и
должно выпить траурную рюмку.
   - Тридцать пять лет назад, в Ленинграде, я  заглянул  в  ресторан.  И
случайно оказался за одним столиком с хорошим человеком,  очень  похожим
на тебя. Человек пришел в штатском, потом оказалось он мичман-подводник.
Два дня, как сошел на  берег  после  плавания.  Тогда  офицеры  получали
прилично, не то что сейчас. До меня ему,  конечно,  далеко  было,  но  в
ресторан  мог  запросто  позволить  себе  зайти.  Слово  за  слово:  так
получилось, что я не стал ничего  скрывать.  Вижу,  что  не  мент  и  не
заложит из фойе по телефону. А я,  говорю,  цеховик.  В  курсе  что  это
значит? Он улыбнулся, пожал плечами: ?Боюсь, отстал от жизни?.  Объяснил
ему коротко, что такое подпольный цех. Тебе даже не буду пересказывать -
по теперешним временам это детский лепет.  За  три  станка  для  пакетов
полиэтиленовых можно было загреметь. Пообщались  мы  с  мичманом,  глядя
друг другу в глаза. Вроде не  было  у  нас  ничего  общего,  а  посидели
хорошо. Я потом на зоне часто его вспоминал.
   Взгляд старика был обращен куда-то внутрь, как это бывает у человека,
глубоко окунувшегося в прошлое. Потом он снова наполнил рюмки:
   - Мы тогда тоже пили из графина. Терпеть не могу  бутылок.  Пузыри  -
они и есть пузыри. Графин - сосуд благородный.
   - Значит, все погибли, - задумчиво произнес Комбат - он  думал  не  о
вчерашнем, а о сегодняшнем дне.
   - Погибли. Я сегодня чуть не заплакал, когда услышал. А я ведь за всю
жизнь плакал раза два-три. Тот мой друг, конечно, уже на пенсии,  сейчас
другое поколение плавает. Один только раз  мы  виделись...  Все-таки  ты
здорово на него похож. И усы, и голос.
   Рублев перестал наблюдать, кто за ним  следит  в  зале.  Водка  -  не
хмельная, а горькая -  раз  за  разом  наводила  на  мысль  о  погибших.
Собственная   безопасность,    свобода    или    несвобода    показались
незначительной мелочью. Вот только Ворона...
   - Просьба одна - раз уж довелось вот так сесть за один стол... Может,
и не вовремя.
   - Ничего, говори. Значит дело насущное.
   - Тут парнишка один провинился  -  номер  иностранца  обчистил.  Шаин
остервенел - засадил его в подвал. А у парня рука сломана.
   - Сказать, чтобы выпустил? Он меня послушает, он знает, сколько весит
мое хорошее отношение. Есть у меня за спиной охрана? Мне она  не  нужна.
Даже бабки теперь не нужны - здесь, в своем  городе,  я  все  получу  по
первому требованию. А для дальних поездок время ушло, я  уже  не  в  той
форме. Вот когда хватит удар, отвезут спецрейсом в клинику - в  Германию
или Швейцарию.
   - Жалко парня - он ведь не знал, с кем связывается. Больше не будет.
   - Говори еще, лови момент. Потом вряд ли до меня доберешься.
   - Ничего больше не надо. Пускай только Шаин его выпустит и оставит  в
покое.

Глава 6

   Следующую поездку Бурмистров с Багауддином предприняли в  город.  Эти
двое как нельзя подходили друг другу - за всю дорогу обменялись в лучшем
случае  десятком  слов.  Чеченец  сидел  с  прямой  спиной,  в  рубашке,
застегнутой  на  верхнюю  пуговицу.   Чувствовалось,   что   он   боится
расплескать хоть каплю своей ненависти  к  федералам.  Даже  если  убить
такого, пролить его кровь  на  землю,  на  этом  месте  вырастет  особый
сорняк, умеющий противостоять засухе,  испепеляющему  солнцу.  Сорняк  с
колючками, которые впрыснут кому-то другому каплю яда и обычный  человек
сделается непримиримым фанатиком.
   Несмотря на жару, пришлось ехать с закрытыми окнами - боковой  ветер,
пыль. Казалось, старые нефтяные вышки, понатыканные на плоской  равнине,
тоже шатаются - вот-вот их вырвет с корнем.
   Связей  в  Баку  у  Бурмистрова  не  было.  Откуда  возьмутся  они  у
затворника? Кто и с какой стати будет  теперь  перед  ним  отчитываться?
Запугать? Такого таланта  ему  не  дано  в  этой  жизни.  А  если  снять
проститутку? Все городские слухи проходят через них.
   Противно иметь дело с такой мразью, но игра стоит  свеч.  Где  только
снять? Только не на вокзале. У этих даже  дыхание  заразное.  Желательно
поближе к месту происшествия, к бульвару.
   Рестораны,   кафе,   пиццерии,   проспект,   сквер    с    памятником
средневековому поэту. Везде эти твари могут сшиваться. Но здесь  Восток,
здесь они не выставляют себя напоказ. Все чинно,  благопристойно,  никто
не маячит рядом с проезжей частью. Реальный Баку Бурмистров знал  плохо,
город представлялся ему в виде плана, высвеченного  на  мониторе,  сетки
улиц, обрезанных  дугой  бульвара.  Поблизости  должна  быть  гостиница,
четырехзвездочный отель.
   В фойе Багауддин обратился к швейцару и через  две  минуты  к  машине
подошла девица с пышной прической и звенящими серьгами. Хотела  подсесть
для разговора, но Бурмистров вышел сам. Не хватало еще, чтобы  запах  ее
сладковатых духов остался на чехлах.
   Девица  предложила  в  придачу  к  самой  себе  номер  с  удобствами.
Доплатить придется совсем немного. Выглядела она бойкой, энергичной,  не
имела ничего против, чтобы обслужить двоих.
   Поднялись на лифте, зашли в номер.
   - Заказывать будете что-нибудь? - она подсунула меню из ресторана.
   - Обойдемся.
   Ни тот ни другой старались лишний раз ничего не касаться, расхаживали
по комнате с приспущенными шторами.
   - Если ванну принять, полотенца свежие. Советую - жарко сегодня. Кому
скучно одному, могу компанию составить.
   Проститутка скинула босоножки и с удовольствием  глянула  на  себя  в
зеркало, поправляя волосы обеими руками.
   - Лучше новости нам расскажи, - негромко произнес Багауддин. -  Мы  с
другом вчера только прилетели.
   - Сразу видно настоящих мужчин, - попыталась польстить проститутка. -
Настоящие мужчины понимают, что сперва надо познакомиться, пообщаться.
   - Тут, говорят, заварушка недавно случилась, - заметил Бурмистров.
   Мысленно он пихал в унитаз голову со  взбитыми,  крашеными  волосами.
Знал, что никогда не сумеет осуществить такое  в  реальности.  Хотя  эта
сучка все вытерпит, если ей хорошо заплатить.
   - Не у нас, не в гостинице. На катере поцапались.
   - А что за люди?
   Девица вальяжно потянула губами тонкую дамскую  сигарету  из  зеленой
пачки, щелкнула уже зажигалкой, но Игорь-Ибрагим остановил ее.
   - Будь добра не курить при мне.
   - Аллергия?
   Ответа проститутка не получила, но зажигалку послушно спрятала.
   - Кто там с кем не нашел общий язык?
   - Если вам так важно, лучше в другом месте  поинтересуйтесь.  До  нас
все доходит, как в испорченном телефоне.
   - Не скромничай,  -  морщась  от  брезгливости,  вступил  в  разговор
Багауддин. - Что-что, а новости у тебя самые свежие.
   - Не поняла намека. А где у  меня  несвежее?  Если  найдешь,  я  тебе
бесплатно...
   -  Он  не  правильно  выразился,  -  успокоил  девицу  Бурмистров.  -
Расскажи, что знаешь, не суши мозги.
   - Да пошли вы в задницу! Смотрят как не  знаю  на  кого.  Может,  вам
справку показать?!
   Двое ?клиентов? переглянулись.
   - И вообще. Не хочу я вас обслуживать, передумала.
   - Напрасно шумишь, - спокойно, не повышая голоса, произнес Багауддин.
   -  Выметывайтесь  к  чертям  собачьим!  Сейчас  скажу,  что  вы   тут
извращаться  начали,  и  погонят  вас  метлой  отсюда!  Есть  кому,   не
беспокойтесь.
   Багауддин  быстрым  движением  схватил  проститутку  за  шею,  пониже
затылка.  Нагнул  голову,  зажимая  рот  правой  рукой,   обернутой   из
брезгливости  носовым  платком.  Вначале  девица   отчаянно   дергалась,
пыталась лягаться, потом тихо заскулила.
   - Ну как, возбуждает? -  поинтересовался  Бурмистров,  смотря  сверху
вниз на голову, опустившуюся ниже его колен.
   Багауддин осторожно убрал руку с платком, но мышцы на  шее  продолжал
крепко сжимать.
   - Что же вы сразу начинаете? - яркий полнозвучный голос  быстро  упал
до жалобного нытья.
   - Сама устроила проблему, - пожал плечами главный  из  ?клиентов?.  -
Дело яйца выеденного не стоит.
   - Ну наши поцапались. Говорят, сам Шаин там был.
   - ?Ваши? - это кто? Из гостиницы?
   - Смотрите, с ними поосторожней, они здесь не штаны просиживают. Свою
работу знают.
   - Ас кем на катере повздорили?
   - Больно же. Долго он так собирается...?
   - Живей языком ворочай.
   - Вроде бывший дружок Шаина. Тоже большим человеком стал... Те первые
полезли.
   - Это у друга русские мочат направо-налево?
   - Нет, как раз у наших. Появился один недавно.
   Девица рассказала, что пыталась обратить на себя внимание  приезжего.
С таким она бесплатно легла бы, а может, еще и шампанского  от  себя  бы
поставила. Неплохо заиметь мужика, которому можно пожаловаться.
   Бурмистров не сразу поверил удаче: приметы  совпадали  с  показаниями
Фархада-киши. И появился этот крутой Борис совсем недавно.
   - Где он теперь?
   - Здесь. Свой номер.
   - Обслуживала его?
   - Пустите, будьте людьми. У меня потом синяк полгода не сойдет.
   - За прической все равно не видно.
   И все-таки Бурмистров  дал  Багауддину  отмашку.  Похоже,  эта  тварь
поняла, как себя вести.
   - Нет, не обслуживала, - ответила проститутка, переведя дух и вытирая
со лба холодную испарину.
   - Валяй все, что знаешь о нем. Сама, без наводящих вопросов.
   - Деловой весь из себя, серьезный. Редко показывается, не  слоняется,
как другие, полдня без дела. Девчонки говорят, Шаин его  специально  для
разборок нанял.

***

   Выпив не меньше поллитра, старик затянулся сигаретой  и  смежил  веки
коричнево-кирпичного цвета. Рублеву махнули возвращаться  на  кухню.  Он
подчинился: пусть Ворона благополучно выйдет на свободу,  а  он  о  себе
позже позаботится.
   Условия в подвале несколько улучшились: появились ведро с  крышкой  и
деревянный топчан.
   "Заслужил. За примерное поведение?, - невесело усмехнулся пленник.
   Вдруг послышались шаги, удивительно осторожные.
   - Есть тут кто?
   Ворона! Шепот на грани слышимости, но голос все равно  можно  узнать.
Неужели так оперативно выпустили? Да еще позволили по гостинице шастать?
   - Есть! Свои.
   - Тогда потерпи. Долго не придется. В замочной скважине заворочалось,
зашурудило.
   - Ты чего, друг?
   - Дверь открываю, - просто и буднично ответил голос.
   - Сваливай, пока не переиграли.
   - Кто?
   - - Шаин, кто еще? Заловит, по головке не погладит.
   - Сейчас, по-быстрому. Тут замок-то плевый.
   - Я свои вопросы сам решу. Если ты на свободе, у меня руки развязаны.
   Но дверь, обшитая стальным листом, уже раскрылась.  На  пороге  стоял
Ворона в своей привычной  ?униформе?  черного  цвета.  Забинтованная  до
предплечья рука висела на перевязи.
   - Все-таки  сделал  свое,  -  проворчал  Рублев.  -  Они  ведь  сразу
сообразят, кто замок вскрыл.
   - Ну и на здоровье, - Ворона потянул ?старшего товарища? за собой.
   - Одной рукой одолел? - удивился Комбат. - Ну, прямо, левша!
   - Правша, - уточнил Ворона. - Я на твой авторитет  не  покушаюсь,  но
придется  какое-то  время  выполнять  мои  указания   на   маршруте.   Я
ориентируюсь, как ноги уносить.
   Поднялись выше, на уровень подсобных помещений  -  тот,  где  Комбату
вначале выделили место для ночлега. По пути встретились уборщица и  двое
рабочих - эти давно привыкли не обращать внимания  на  лица  и  смотреть
большей частью себе под ноги.
   Потом  пришлось  вжиматься  в  неглубокую  нишу  в  стене  -  мимо  в
перпендикулярном направлении проскочили двое людей ?мюэллима?.
   - Спохватились, теперь будет труднее. Можно было, конечно, опрокинуть
этих двоих. Но сейчас  стояла  задача  выбраться  отсюда  по-тихому.  Не
поднимая шума, не оставляя следов.

Глава 7

   Просьба старика не вызвала у Шаина ни малейшего энтузиазма. И тем  не
менее, ему даже в голову не пришло отказать.  Пятьдесят  штук  вернулись
обратно за вычетом всего одной стодолларовой  бумажки.  Паршивая  черная
ворона наверняка теперь будет облетать гостиницу за  километр.  Так  что
пускай выметается.
   Почтенный аксакал отбыл, не дожидаясь исполнения своей просьбы  -  он
не  сомневался,  что  она  будет  уважена.  Каково  же  было   удивление
?мюэллима?,  когда  ему  доложили,  что  подвальное   помещение   пусто.
Спустился, проверил сам. Как и чем этот гаденыш сумел  вскрыть  дверь  -
его ведь десять раз обыскивали. Да еще рука в гипсе. Недооценил негодяя,
явно недооценил.
   Русский  сидел  в  подвале  другого  крыла  здания,  Шаин  немедленно
распорядился, чтобы его охраняли, не отходя от дверей. Вот  Борис  повел
себя правильно. Мог бы рыпнуться, но не стал, вернулся обратно в подвал.
А этот гаденыш - его бы и так выпустили со всем уважением...
   Расстроенный  Шаин   не   стал   подниматься   наверх.   Почувствовал
потребность отвлечься и уселся в ресторане за свой персональный столик -
крайний, с видом на бульвар. Обычно столик пустовал, не часто  ?мюэллим?
обедал здесь, на людях.
   Официанты сразу подтянулись, метрдотель прибежал обслуживать  хозяина
собственноручно. Шаин для этих людей был хозяином в полном смысле слова.
От него они зависели целиком и полностью, а про  существование  каких-то
далеких владельцев гостиницы понятия не имели.
   Едва только принесли холодную закуску, как к уху  склонился  один  из
?дежурного наряда?. Из тех, кто следил за порядком в фойе,  коридорах  и
нескольких гостиничных барах.
   - С вами хотят срочно переговорить.
   - Агзви сиким! Оставят меня сегодня в покое?!
   Стоило Шаину обернуться, и он чуть не поперхнулся куском.  В  наглухо
застегнутом, рыжебородом Багауддине трудно  было  не  признать  чеченца.
Рядом  с  ним  стоял  непонятно  кто:   человек,   внешне   похожий   на
студента-старшекурсника.  Прямые  соломенные  волосы   зачесаны   назад,
изучающий взгляд бесцеремонно направлен сюда, в лицо Шаину.
   - Оружие проверили?
   - Чисто.
   - Как представились? - Шаин чувствовал себя неуютно  под  пристальным
взглядом с другого конца ресторана.
   - Никак. Выкинуть их вон?
   - Зачем так сразу? Может, у них есть разумные  основания  молчать  до
поры до времени? Черт с ними, пускай подойдут.

***

   Игорь  всегда  держался  невозмутимо,  заслужив  уважение  и  рядовых
боевиков,  и  начальства,  и  своих  немногочисленных   подчиненных   на
информационном ?фронте?. Давно уже он не  знал  страха  и  сомнений.  Но
давить не мог, в этом смысле в нем мало что изменилось со времен  армии,
когда  салаги  послали  его  подальше  -  единственного   из   стариков.
Внутренняя крепость духа возросла с тех пор тысячекратно, но  сейчас  он
счел, что разговор лучше вести Багауддину.
   Шаин пригласил обоих сесть.  Вежливости  в  движении  его  руки  было
отмерено ровно на  минуту  общения.  Чеченец  начал  без  предисловий  и
околичностей:
   - Где ваш русский? Знали вы, кто он или нет, оба варианта не  в  вашу
пользу.
   Эти слова можно было сравнить с прямым попаданием молнии в голову. Но
Шаин выдержал удар достойно.
   - Правила приличия не позволяют мне плохо обращаться с гостями. А  вы
вдвойне гости: гости здесь в ресторане, гости на нашей земле.
   Это прозвучало как недвусмысленное напоминание не забывать о хозяевах
в ?доме?.