го рынка, другой у нефтяной компании,  где  нашего  президента
сын начальник. Третий.., третий магазин ?Атлантик?. Помнишь я  рассказал
- самый дорогой в городе, одежда простой человек не по карману.
   - Ты еще видел, как араб оттуда выходил.
   - Из магазина? Да, конечно. Больше не видел, только один раз. И  сюда
в ресторан пока не  заходит.  Импортный  машин  здесь  у  нас  много,  а
микроавтобус мало совсем. ?Мерседес?  вишневый  только  эти  три  -  сто
процентов. Если никто себе новый не пригонял.

***

   За полчаса до открытия магазина Рублев стоял на крыше  здания,  возле
отверстия неширокой крашеной трубы. Вентиляционная система. На каждый из
просторных  торговых  залов  потребовалось   бы   черт   знает   сколько
кондиционеров. Здесь ограничились вентиляцией -  для  более  эффективной
тяги такие трубы обязательно выводятся вверх, на крышу.
   Недалеко от выходного отверстия стоит стальная  решетка.  Установлена
между отдельными секциями трубы,  вмурована  в  кирпич.  Если  б  стояла
сверху, ее бы гораздо проще было выломать. А там, двумя метрами ниже, во
что прикажете упереться - в гладкие стенки? Или встать ногами на решетку
и вырывать ее вместе с самим собой?
   Комбат соскользнул вниз,  разобрал  стяжки,  соединяющие  две  секции
вентиляционной трубы. Вылез обратно на крышу и стал осторожно вытягивать
двухметровый  кусок,  чтобы  не  быть  замеченным  снизу.  Вытягивал   и
одновременно сгибал - благо оцинкованная жесть легко поддавалась.
   Теперь  открылся  неширокий  проем  в  кирпичной  кладке  и  это  уже
устраивало Комбата гораздо больше. Здесь  ему  было  во  что  упереться.
Вооружившись заранее заготовленным небольшим обрезком арматуры, он  стал
аккуратно  расковыривать  кладку  возле  решетки.  Поднял  наверх   пять
кирпичей, потом еще пять. Бережно достал решетку. Теперь вперед и вниз.
   Главное, притормаживать, чтобы не разогнаться, как на аттракционе,  и
не вылететь случайно в торговый зал. Канал идет вертикально вниз,  потом
загибается. Как  он  проходит,  над  какими  помещениями  -  заранее  не
угадаешь.
   Рублев стал медленно, бесшумно опускаться, упираясь ладонями и босыми
пятками в гладкую внутреннюю поверхность трубы, нащупывая стыки. Услышав
голоса, он притормаживал, ждал. Потом двигался дальше.
   Трудный вертикальный участок закончился, вентиляционный  канал  вышел
на уровень зала и теперь приближался к нему по горизонтали. С черепашьей
скоростью Рублев дополз почти до самого конца.
   Здесь тоже вмурована решетка, но она пускай стоит: зал его интересует
меньше всего. Торговля  уже  началась,  слышны  отголоски  разговоров  и
шарканье ног. Теперь можно перевести дух, дать передохнуть  подпаленной,
ставшей чувствительной коже. Бинты, конечно, смягчают  касание,  но  все
равно все тело зудит. Саднит каждый участок кожи, даже  те,  которые  не
тронул огонь.
   Из глухо доносящихся разговоров он мало что понимал.  По  тону  можно
догадаться - ничего особенно важного. За два часа лежания  на  животе  и
осторожного ползания взад-вперед, он уже  различал  действующих  лиц  по
голосам и звуку шагов. Бойкий, скорее всего,  менеджер.  Немногословный,
чьи шаги монотонно удаляются и возвращаются, похоже,  охранник.  Молодой
женский  голос,  отвечающий  на  телефонные  звонки  может  принадлежать
секретарше или сотруднице низшего  звена,  дающей  справки  по  телефону
насчет товаров и услуг.
   Звяканье чашки о блюдце, запах кофе. Имя Муса. Не такое уж редкое, но
сейчас  оно  заставило  насторожиться.  Так  звали   человека,   который
контактировал с таможенниками по поводу контрабанды - то ли  оружия,  то
ли боеприпасов.
   Явился кто-то новый, с ним почтительно здороваются. Говорит медленно,
с большим акцентом. Знакомый, черт возьми голос. Да это араб -  один  из
тех двоих, чью беседу Комбат слышал  за  ресторанным  столиком.  Теплее,
теплее...
   Может,  стоило  и  сюда  вломиться,  как  в  таможню?  Нет,  интуиция
подсказывает, что здесь  такое  не  пройдет.  Надо  потерпеть,  не  имея
возможности ни кашлянуть, ни покурить.
   "Вот снова ?друг? проследовал мимо - ты уже фиксируешь  его  походку.
Неспроста ты обратил на него внимание. Удивительно, как судьба дает тебе
в руки шанс. Только человек, как правило,  оказывается  не  готовым  его
использовать. И приходится потом добиваться -  потом,  кровью.  В  горле
першит от дыма, хочется выкашлять последние его остатки. А твой  араб  с
кем-то разговаривает, перешел на родной язык. На этот раз уже собеседник
запинается время от времени, поправляет сам себя?.
   Узкая, шириной с лезвие ножа щель - стык между секциями  трубы.  Если
прильнуть к ней глазом, кое-что можно разглядеть. Светло-зеленый цвет  -
цвет стены? Промелькнул темный и снова восстановился светло-зеленый. Нет
ничего тяжелее ожидания, когда от тебя мало  что  зависит.  Даже  голову
неудобно наклонить, чтобы взглянуть в прорезь под другим углом.
   Чьи-то темные густые волосы на макушке. Ладонь, странно сморщенная, -
все, ушла в сторону. Ладонь не старого человека, не морщинистая.  Чем-то
напоминает виденное на свалке - сплошные оболочки, все внутри иссушено и
выпито солнцем. ?Сморщенный  как  сухофрукт?  -  так,  кажется  говорила
девушка-декларант. Если у  этого  типа  и  лицо  такое  же,  значит  она
выразилась очень точно.
   Проскочило новое имя - Иван. Это еще о ком?  Кажется,  разведку  пора
заканчивать. И переводить разговор на понятный язык.

Глава 7

   Под утро летчик видел зарево пожара и дым - из-за  переменного  ветра
он поднимался в небо отдельными седыми космами. Пожар не вызвал большого
интереса, любая свалка загоралась раз в полгода.
   Двумя часами раньше летчик посадил ?винт?  на  идеальной  площадке  -
горном лугу, укрытом со всех четырех сторон. Там, в царстве тени,  трава
уцелела во всем великолепии. Она была низкорослой, словно  подстриженная
газонокосилкой, не полегла от внезапного вихря,  а  только  причесалась,
будто гребешком. При свете луны она выглядела голубой.
   Повалился на луг и долго катался вправо-влево. Потом уткнулся в траву
лицом и застыл. Тикал внутренний счетчик,  не  глядя  на  часы,  лежащий
ничком человек мог сказать, что прошло  пять  с  половиной  минут  после
посадки.
   Он мысленно проклял эту свою не так давно приобретенную  способность,
поставил будильник наручных часов на 2:30,  чтобы  не  думать  больше  о
времени.
   Летчик  скинул  ботинки,  сделал  несколько  шагов  босиком  и  вдруг
подумал, что насилует заповедный луг, как насилуют  в  темноте  случайно
встретившуюся на дороге женщину.
   Жадно, второпях. Сам он никогда не брал женщину против ее воли,  даже
не представлял, как это делается, но именно такое сравнение пришло ему в
голову.
   Он присел на  корточки,  стал  разглаживать  траву  ладонями,  словно
извиняясь за свой натиск. И впервые за многие месяцы ощутил  смертельную
усталость в каждой клетке...
   Взлетев, сделал несколько кругов над лугом, уже потонувшим в темноте,
словно опустившимся на дно. Безумно хотелось  взять  с  собой  в  кабину
пахучей травы, чтобы днем увидеть сон о детстве, о коротком и прохладном
северном лете. Но он не посмел сорвать даже стебелек.
   Через два часа после взлета добрался до огромного клюва  Апшеронского
полуострова. Слева по курсу заискрилась россыпь драгоценных бисеринок  -
фонари еще спящей окраины Баку. Справа космы дыма над свалкой  напомнили
войну, технику, горящую на жарких полях восьмидесятых годов.
   Здесь это всего лишь мусорная свалка, здесь все сдано по доброй  воле
и сражаться не с кем. Его оставили в  покое,  считают  чокнутым.  Партия
давно сыграна, а он вцепился в свои фишки и  бегает  кругами,  чтобы  не
отняли...

***

   Они лежали на одной подстилке, в  зарослях  сорняков.  Солнце  стояло
высоко, и растения не мешали загорать.
   - Простор! Не то что в  городе.  Давно  я  такого  широкого  неба  не
видела. Вроде бы опять привязана к месту и все равно чувствуешь себя  на
свободе. Кажется, ничего вокруг нет - ни заборов, ни дач.
   - По кайфу. Мне тоже кажется, что я потом когда-нибудь  вспомню  этот
момент. И скажу себе - вот тогда на самом деле было по кайфу.
   - А что это значит - по кайфу? В твоем понимании.
   Ворона пожал плечами.
   - Хорошо. Даже больше, чем хорошо.
   - Блин... - Алла отвернулась и  стукнула  кулаком  по  земле,  сломав
несколько сухих стеблей.
   - Чего ты?
   - Да ничего! Просто подумала, как мало  мне  за  столько  лет  выпало
хорошего.
   - За столько лет? Скажешь тоже. Ты еще девочка!
   - Для тебя так старовата. Не подумай, что на комплимент напрашиваюсь.
   - Что значит, старовата? Женщина и должна быть старше. Тихо! - Ворона
приподнялся и приложил палец к губам.
   Алла  обратилась  в  слух,  но  так  ничего  и  не  разобрала,  кроме
стрекотанья кузнечиков. Ворона слышал больше - это было написано у  него
на лице. Голый, как лежал, переместился ближе к забору, сделал  ей  знак
рукой, чтобы оставалась на месте.
   Почувствовав себя беззащитной, Алла застегнула лифчик. Зачем-то сняла
с пальца и зажала в ладони кольцо с небольшим бриллиантиком. Наконец  ей
удалось расслышать женский визгливый голос. Слов все равно не разобрать.
О чем там речь? Что могло растревожить Ворону?
   Он вернулся бледный - даже загар сполз с лица.
   - Ушли.
   - Кто?
   - Мусора. Спрашивали про нас с тобой у соседей.
   - Не может быть!
   - Я тоже ушам своим не поверил! Уже нащупали, гады, где искать. А  мы
тут с тобой загораем, расслабляемся.
   - Что теперь делать? Бежать?
   - Куда? Тут, наверное, уже вся округа  в  курсе  наших  примет.  Если
только ночью.
   - А сюда не постучатся?
   - Не должны. Соседка сказала, что здесь никто не живет.
   - Вот как раз и заподозрят. В пустом доме сам Бог велел прятаться.
   - Мелькнуло у них подозрение. Спрашивали,  не  видела  ли  света,  не
слышала ли голосов. Слава богу, мы с тобой отношения не выясняли.
   - Давай внутрь, а то еще заглянут через забор.
   - Обалдеют от нашей наглости. Они бегают по жаре высунув язык,  а  мы
лежим себе, загораем.
   - В первую секунду обалдеют, а  потом...  Хватит  болтать.  Молчим  в
тряпочку.
   Оказавшись в доме, Ворона примостился у края  окна,  попытался  вести
наблюдение.
   Но Алла оттащила его назад, покрутив у виска пальцем. Собственное  ее
сердце колотилось на всю округу.
   Обняв Ворону, она прижалась к нему всем телом  и  поняла,  что  самым
худшим было бы для нее сейчас потерять вот  этого  щуплого,  узкоплечего
парня с большим клювом и гибким позвоночником.

***

   Комбат искал подходящее место,  чтобы  выбраться.  На  горизонтальном
своем   участке   труба   вентиляции   почти   везде   проходила   между
железобетонной  плитой  перекрытия  и  навесным  потолком,  который   не
выдержал бы даже веса щуплого Вороны.
   Прикусив от напряжения язык, Рублев раскрутил  одними  пальцами  туго
притянутые ключом гайки, даже те, что успели заржаветь. Ослабил  стяжки.
Наконец, дело было сделано - он начал медленно  отгибать  освободившийся
конец секции, чтобы вылезти через брешь.
   Снизу доносился разговор, к которому он уже перестал  прислушиваться,
иначе мозги бы закипели  от  тщетных  попыток  уловить  смысл.  Просунув
голову и плечи  наружу,  в  тусклый  зазор  между  побеленной  плитой  и
матовым, разбитым на квадраты потолком, он застыл, высматривая,  за  что
зацепиться.
   Времени на раздумья оставалось все  меньше:  вентиляционная  труба  с
трудом  выдерживала  его  вес.  Потеряв  связь  со  следующей   секцией,
нагруженный восьмьюдесятью пятью килограммами  отросток  прогибался  все
больше и больше.
   Уцепиться не за что. Прыгать вниз? Но за дверью, в коридоре не должны
слышать шум. Если рухнет половина потолка - все  пойдет  насмарку.  Даже
если вывалится вниз кусок стекла.
   Один из матовых квадратов не закреплен  на  месте,  а  просто  уложен
сверху на рамку. Его можно вынуть без  проблем,  но  как  бы  Комбат  ни
складывался, квадратный проем для него маловат.
   Расслышав  сверху  отчетливый  и  близкий  голос,  двое   в   комнате
окаменели. Потом как по команде подняли глаза и увидели  дуло  автомата,
направленное вниз.
   - Повторяю: всем тихо лечь на пол. Руки за голову.
   Чеченец по имени Муса опустился на колени, потом  растянулся  посреди
комнаты,  сцепив  на  затылке  костистые  пальцы.  Араб  последовал  его
примеру. Тем временем Рублев просунул в проем правую руку, подбил  снизу
соседний кусок стекла.  Вынул  его  быстро  и  аккуратно,  затем  сломал
перегородку  между  двумя  освободившимися  гнездами  -  и  спрыгнул   с
трехметровой высоты.
   На счастье, пол был застлан ковром, иначе при  всем  желании  Комбата
его босые ноги произвели бы грохот. В следующую секунду он  запер  дверь
изнутри и предупредил:
   - Если спросят, ответите, чтобы подождали. Слишком важные вопросы.  И
без подвоха. При малейшей суете в коридоре - я не буду  разбираться  кто
виноват.
   Через две минуты Муса уже давал показания. Догадки Рублева по  поводу
гибели ребят подтвердились. Прошлое имело большое значение, но настоящее
было куда важней. Кто знает, сколько времени ему отпущено на дознание?
   Араб стал бормотать что-то на своем языке. Рублев ткнул его  дулом  в
спину, но все равно не добился толку.
   - По-русски не знает, - подтвердил Муса.
   - Тогда будешь переводить!
   Оба были в курсе всех подробностей ночной облавы на свалке, хоть и не
присутствовали там лично. Оба были уверены, что русский, уцелев в  одном
пожаре, сгорел-таки в другом - на заброшенном нефтяном поле.  И  теперь,
восставший из пепла, он казался им чуть ли  не  чертом  -  это  добавило
правдивости в их рассказы.
   - Кто планировал операцию возле Насосной? Кто командовал?
   - Я только грузом занимался, - говорил чеченец и его  уши  шевелились
от страха. - Каждая поставка на моей шее висела.
   - Кто должен был осуществлять приемку?
   - Обычно это делал  кто-то  один  из  трех,  -  Муса  назвал  фамилии
известных полевых командиров. - Когда пришли новости про  русских,  меня
сняли с маршрута, поставили другого.
   - Почему? - недоверчиво поинтересовался Комбат.
   И тут же ногой придавил голову чеченца к полу - за дверью, в коридоре
послышались тяжкие шаги.  Кто-то  проследовал  дальше.  Потом  всплыл  и
потонул чей-то разговор с упоминанием французской фирмы -  производителя
модной одежды. Комбат вдруг обнаружил, что знает это название - реклама,
на которую он не обращал никогда внимания, западала-таки в память.
   - Давай дальше.
   - Я занимаюсь таможней, документами, слежу за погрузкой. А нужен  был
человек с боевым опытом.
   - Предположим. Откуда  новости  про  русских  пришли,  откуда  узнали
сколько, когда, где?
   - Откуда новости насчет русских приходят? Из Москвы. Подробностей  не
знаю, это тайна за семью печатями.
   - Теперь я хочу послушать иностранца. Объясни ему, что мне тоже нужны
конкретные координаты. Я не журналист, чтобы материал собирать,  у  меня
другая  профессия.  И  ухо  тонкое,  как  у  настройщика  роялей,  сразу
почувствую фальшивый тон.

Глава 8

   В  гражданском  аэропорту  вдруг  отложили  рейсы   до   специального
объявления. Пообещали,  что  на  час,  но  пассажирам  с  трудом  в  это
верилось. Закрытие аэропорта при идеальных погодных  условиях  послужило
поводом для самых разных слухов. Одни говорили, что ждут важных  персон,
другие - что в одном из  воздушных  лайнеров  обнаружилась  при  осмотре
серьезная, чреватая катастрофой неисправность и теперь  будут  тщательно
проверять все подряд.  Третьи  шептались  об  анонимном  звонке:  служба
безопасности якобы получила предупреждение о группе террористов.
   Последнюю версию подтверждали два БТРа, из которых высыпались солдаты
в беретах и  необычно  большое  количество  милицейских  чинов.  Публику
попросили  покинуть  здание  аэропорта   и   тщательно   проследили   за
исполнением указания.
   Тем временем один из самолетов -  ?АН?,  предназначенный  для  рейсов
внутренних авиалиний - выкатили на самый  край  летного  поля.  На  борт
поднялись двое вооруженных людей,  и  началось  ожидание.  Оставшиеся  в
аэропорту люди тихо и напряженно переговаривались, посматривали вверх, в
небо.
   Наконец,  разглядели  то,  чего  ждали  -  вертолет   с   камуфляжной
раскраской стал барражировать над аэропортом, а потом и вовсе завис...
   Сорока минутами ранее, при очередной заправке к летчику обратились по
рации. Впервые он услышал в шлемофоне взволнованный, взывающий о  помощи
голос:
   - У  нас  ЧП,  двое  террористов  захватили  самолет.  Мы  не  знаем,
профессионалы это или нет. В любом случае жизнь пассажиров в опасности.
   - Что от меня  требуется?  -  спросил  летчик,  продолжая  пристально
наблюдать за ярко раскрашенным бензовозом и двумя работниками аэропорта.
   Все стекла кабины были  предусмотрительно  закрыты  листами  обычного
картона. В круглые прорези отлично просматривалось  бетонное,  уложенное
на десятилетия покрытие военного аэропорта и свежее масляное пятно.
   - Почему мы обратились к вам?.. Это  ваши  соотечественники,  точнее,
соплеменники.  То  есть  они  граждане  нашей  страны,  но  русские   по
национальности.
   - Странно, - пробормотал летчик.
   - Что вы говорите?
   - Ничего-ничего, я слушаю.
   - Утверждают, что с ними обошлись несправедливо. После того, как  они
изъявили желание уехать и получили российское гражданство, их с  семьями
якобы выкинули на улицу, не дав  возможности  продать  квартиры.  И  еще
что-то, еще какие-то претензии... Железная дорога отказалась  контейнеры
отправлять.
   - Очень может быть.
   - Теперь они требуют  денег,  требуют  коридор,  чтобы  перелететь  в
ближайший российский аэропорт.
   - Сколько их, скажите еще раз?
   - Двое. Семьи с ними.
   - А всего сколько пассажиров на борту?
   - Двадцать четыре человека.
   У летчика возникли подозрения, что ему заговаривают  зубы,  отвлекают
внимание. Но ничего неожиданного не произошло, он  спокойно  поднялся  в
воздух.
   - Мы боимся давать разрешение на  вылет,  -  продолжал  взволнованный
голос. - Оба возбуждены, взвинчены.
   - Кто-нибудь видел у них в руках оружие?
   - Да. Пилот сказал, что заметил боевую гранату у одного. Представьте,
что может случиться в воздухе.
   Вертолет взял курс на Вина, но это еще не означало, что у  Гидж-Ивана
не осталось сомнений.  Он  знал,  как  их  разрешить:  пусть  ему  дадут
возможность поговорить в эфире с  этими  людьми.  Если  начнут  темнить,
ссылаться на технические трудности, значит это ловушка. Если позволят  -
он с первых слов поймет, с кем имеет дело.

***

   Проблема Гидж-Ивана стала для чеченцев актуальной  буквально  два-три
дня назад, когда их ответственные представители в Азербайджане  получили
данные о странном посланце из ФСБ. Странном по методам работы, повадкам.
А если два странных русских каким-то образом  состыкуются?  Тогда  можно
будет ожидать всего, чего угодно.
   У Бурмистрова уже  было  готовое  решение,  ответственным  лицам  оно
показалось наилучшим. Только бы убедить азербайджанскую сторону  быстрее
лоббировать вопрос в силовых структурах.
   Согласие удалось получить. Всю организационную часть  взяла  на  себя
местная служба безопасности, давно искавшая повод  прекратить  воздушную
одиссею. Чеченцам предоставили две сопряженные  с  риском  роли  -  роли
?террористов?. В отчете об операции, конечно, никакие чеченцы не  должны
упоминаться. На бумаге все осуществлялось силами доблестных сотрудников,
а лавры должны были достаться директору службы.
   Впрочем, чеченцы не претендовали  на  лавры.  Они  меньше  всех  были
заинтересованы рекламировать свою деятельность здесь, в Азербайджане. На
заглавные роли нашлось полтора десятка желающих - тех, кто  по  внешнему
виду мог сойти за славян. Светлые волосы,  светлые  глаза,  ровный,  без
намека на горбинку нос. Среди природных чеченцев таких было  не  та