скоро.
     А остальные не знают, куда я завез мальчишку.
     - Ну, смотри! - ответил Кощей и с облегчением вздохнул.
     "Слава Богу, мальчишек я уже успел сплавить Валерию Грязнову, и теперь моя душа спокойна. Если незнакомец идет следом за мальчишками, значит, его путь лежит мимо меня."
     - Ладно, выздоравливай, Бурый, хотя хороших слов ты не заслуживаешь, - он, даже не попрощавшись, отключил телефон и посмотрел на часы.
     "Вот те на, такого со мной давненько не случалось."
     Обычно обо всех назначенных встречах Кощей помнил и без записной книжки, а тут до встречи с Валерием Грязновым оставалось десять минут, но добираться до ресторана Султана нужно было, как минимум, полчаса, да и то если не попадешь в пробку.
     Прямо из машины Кощей позвонил Султану:
     - Здорово! Извини, что я тебя напрягаю, но минут через десять к тебе придет наш общий друг и спросит меня.
     Усади его, пусть твои ребята обслужат, скажи, я немного опаздываю. Извинись за меня.
     Кощей знал, что Султан не из тех людей, которые умеют извиняться: ни за других, ни за самого себя. Но теперь у него совесть была чиста. О встрече он вспомнил вовремя, а мало ли что может приключиться!
     - Гони к Султану в ресторан! - почти крикнул он шоферу зло и раздраженно, будто тот был виноват, что он забыл о встрече.
     Телохранители переглянулись, наконец-то они смогут перекусить первый раз за этот день. Поездки в ресторан они любили. Телохранителям всегда выделяли отдельный столик, который прикрывал тот, за которым обедал хозяин.
     Кормили вкусно, а главное, не надо платить.
     У Султана и Кощея были странные взаимозачеты: то один был должен другому несколько тысяч, то наоборот.
     Деньги достаточно редко возникали наличными, между ними в ходу были так называемые виртуальные суммы, которые называют "ты мне по жизни должен".
     Но учет виртуальных денег велся скрупулезно, до цента, и ни Султан, ни Кощей никогда не забывали даже самых маленьких обязательств, они старались не попадать в зависимость один от другого. Но общие дела постоянно заставляли их вспоминать о деньгах, хотя этого и не хотелось делать.
     Кощею повезло. Через двадцать пять минут его машина уже остановилась во дворе ресторана. Дворовый фасад разительно отличался от уличного, нарядного, с неоновой вывеской. Здесь за сетчатой изгородью громоздились ящики, бочки, поддоны, гудел белый куб стационарного кондиционера. Обитая железом дверь была надежно закрыта, ни ручки, ни даже замочной скважины на ней не существовало. Лишь маленькое окошко с толстым стеклом, вдобавок прикрытое частой решеткой, соединяло внутренности ресторана с двором.
     Кощей не спешил выходить из машины, он лишь кивнул одному из телохранителей. Ритуал был отработан до мелочей. Телохранитель подошел, поискал взглядом и поднял с крыльца тяжелый камень, несколько раз ударил им в дверь.
     Окошко погасло, телохранитель пригнулся так, чтобы человек, стоящий за дверью, мог рассмотреть его лицо. Затем металл заскрежетал, и дверь с трудом распахнулась. Она была старой, осевшей, скребла по бетону крыльца.
     - Добрый вечер, - сказал мужчина, открывший дверь.
     Это был вышибала, неумело носивший строгий черный костюм и белую рубашку, ворот которой сходился на шее с трудом. Из-под воротника торчала нелепая желтая в черный горошек бабочка.
     - Здорово, Семен, - сказал телохранитель, заглядывая в узкий коридор, словно желал убедиться, что засады там нет.
     - Ты бы еще мне в карман заглянул, - улыбнулся вышибала.
     - Надо будет, так загляну. Кстати, толстый ты какой-то стал, - и телохранитель Кощея резко, но несильно локтем ударил своего знакомого в живот.
     Но тот лишь загоготал:
     - Да ты мне можешь ломом садануть, не пробьешь.
     Пресс качаю регулярно.
     - Лучше бы ты голову качал, - сказал телохранитель, постучав твердым ногтем по низкому лбу вышибалы.
     - Мне за это денег не платят, я не головой на жизнь зарабатываю.
     Кощей стал на никелированную ступеньку джипа, распрямил затекшие плечи. Очки с солнцезащитными стеклами он сдвинул на лоб и с удовольствием вдохнул влажный осенний воздух, напоенный запахом прелой листвы. Один телохранитель двинулся впереди Кощея, другой прикрывал ему спину.
     - Грязнов здесь? - спросил он у вышибалы.
     Тот кивнул.
     - Здесь, здесь, Григорий Михайлович, ждет вас.
     - Вот и дождался.
     Вышибала открыл дверь, ведущую в зал, но не в общий, а в так называемый банкетный, рассчитанный человек на двадцать. Тут стоял огромный стол и кожаные диваны.
     На стенах висели головы диких животных, кабанов, оленей, лосей, а в углу стояло чучело медведя с серебряным подносом в когтистых лапах. Глаза у медведя были сделаны из зеленого стекла и полыхали отраженным пламенем безыскусного камина.
     Грязнов сидел в торце стола прямо под чучелом медведя. Перед ним стояла непочатая бутылка пива и огромная тарелка с крабами. Было видно, что он не притронулся ни К еде, ни к напиткам.
     - Ну наконец-то, - вздохнул он и постучал указательным пальцем по циферблату своих дорогих часов, - ты же знаешь, ждать я не люблю. К тому же это я привез тебе деньги, и если ты не спешишь их получить, то я могу и передумать.
     - Погоди, Валера, давай хоть поздороваемся, а потом уже начнем предъявлять один другому претензии.
     - У тебя ко мне претензий быть не может, разве что "по жизни".
     Они пожали друг другу руки, и это рукопожатие, казалось, растопило лед, который возник в самом начале встречи. Грязнов заглянул в глаза Кощею, уловил животный страх, но понял, что тот боится не его, что-то случилось на стороне.
     - Что-то я твоей тачки не вижу, - сказал Кощей, наливая себе пиво.
     - А зачем мне с черного хода подъезжать? - благодушно отвечал Валерий Грязнов. - Я человек легальный, моя машина на стоянке стоит перед парадным входом. Это ты по подворотням да по дворам шныряешь, - Грязнов, широко улыбаясь, запустил руку в карман, и две пачки долларов, перетянутых аптечной резинкой, упали на накрахмаленную скатерть.
     Но Кощей не спешил к ним притронуться, что-то его удерживало. Он еще и сам не мог понять что, но внутренний голос ему говорил: не бери пока денег.
     - Ты чего медлишь? Не люблю, когда деньги лежат без присмотра, их нужно или тратить, или в дело пускать.
     - Так-то оно так." Тратятся денежки легко, а вот зарабатываются тяжко.
     - Да уж ладно, - немного брезгливо поморщился Грязнов, - ты мне будешь рассказывать, как они зарабатываются! Поешь немного морепродуктов, а то ты совсем исхудал.
     - Да уж, здесь потолстеешь, - Кощей наморщил лоб, положил очки перед собой. Нервы, они самый толстый жир вмиг растопят.
     - Ты чего-то мне не договариваешь, вижу, у тебя проблемы какие-то.
     - У меня всегда проблемы, как у любого делового человека.
     - Это хорошо. Есть проблемы, значит, есть и деньги, нет проблем - и денег нет. Дело живое. А спокойно только на кладбище.
     - Я боюсь того, что мои проблемы твоими могут стать.
     Если уже не стали.
     - А ты не боись, - захохотал Грязнов.
     Они смотрели на две пачки денег, лежащих как дощечки, одна на другой. Пачки были не очень толстые, сколько в них денег, Кощей знал, Грязнов его никогда не подводил.
     И он Грязнова старался не подводить.
     Они знали друг друга не первый год, и все эти годы Грязнов оставался для Кощея загадкой. Чем тот занимался раньше - при "советах", чем занимается сейчас и откуда у него такие большие деньги, Кощей понять не мог, хотя и пытался навести по своим бандитским каналам кое-какие справки. И выходило, что Валерий Грязнов никаким бизнесом не занимается, во всяком случае в Москве. Может, конечно, на Западе, но как можно вести бизнес за границей, безвылазно сидя в Москве?
     У Кощея все это в голове не укладывалось. Сам он действовал по-другому, ему надо было встретиться, переговорить, перетереть дело. Модемной связи, и даже телефону, он не доверял. О Грязнове Кощей знал немного: номер мобильного телефона, адрес и пару мест, где Валерия можно было отыскать. О загородной лечебнице он не знал ничего.
     - Ну, что за проблемы, Гриша?
     В отличие от многих Грязнов никогда не пользовался кличкой и не называл Григория Минковского Кощеем, пользовался лишь именем, от которого сам Кощей немного отвык.
     Открылась дверь, за которой стоял телохранитель.
     В правой руке он, как зажженный факел, держал сотовый телефон - телефон был включен.
     - Ну?
     - Вас, говорит, что срочно.
     - Кто? - не беря трубку, произнес Кощей.
     Телохранитель лишь пожал плечами, не зная, можно ли при Грязнове называть имя звонившего.
     - Ну? - буркнул в трубку Кощей, и тут же его лицо скривилось, словно в горло ему попала тонкая рыбья кость.
     И чем дольше он слушал, тем более мрачным становилось и без того не очень приятное лицо бандита.
     - Гриша, слушай, какой-то мужик приехал.
     - Чего хочет?
     - Сказал, поговорить.
     - Пошли его на хер.
     - Такого не пошлешь, а я в доме один, без охраны. Такой и пятерых уложить может.
     - Ты что, пустил его в дом?
     - Пока только калитку открыл.
     - Поосторожнее с ним, постарайся спровадить. Я тебе перезвоню через пару минут, или ты набери меня, как поговоришь с ним.
     Кощей отключил телефон и положил рядом с очками.
     А телохранитель понял, что ему в этой комнате не место, и закрыл за собой дверь. Кощей подвинул деньги к Грязнову, причем сделал это так, как крупье подвигает горку фишек к игроку, которому повезло.
     - Слушай, Валера, непонятки начались. Эти ребятки у тебя?
     - Дети, что ли? У меня, им хорошо, - хмыкнул Грязнов.
     - Где они?
     - Тебе дело?
     - Они у тебя не дома, случаем?
     - Я не идиот, - опять хмыкнул Грязнов, - и не педик, как ты понимаешь.
     - Понимаю, понимаю... - Кощей заговорил быстро. - Мужик какой-то объявился, троих на Курском уложил.
     - Что, насмерть?
     - Да нет, покалечил. И, как я понимаю, если бы хотел, убил бы.
     - А чего хочет? - Грязнов напрягся.
     - Мальчишку одного ищет, из тех, которых я тебе продал.
     - Ты же говорил, никто их искать не станет, - Валерий Грязнов положил руки на край стола, пальцы сжались в кулаки, он с угрозой посмотрел на Кощея.
     - Поэтому и отдаю тебе деньги, ошибся.
     - Хреновая ошибка, - Валерий Грязнов положил руки на край стола, пальцы сжались в кулаки. - Мальчишки уже в деле, назад хода нет. И тому, с кем я работаю, не могу сказать, мол, ошибся, извини. Ты же мне обещал, что они чистые, сиротки.
     - Сиротки и есть.
     - Тогда кто их ищет?
     Кощей передернул плечами и потер виски. Ему хотелось вытащить портсигар и до одури нанюхаться кокаина. Но такое он мог позволить себе лишь наедине, в присутствии Грязнова он не решился на подобную вольность.
     - Ну, так исправь ошибку, убери этого мужика. Где он, кстати, сейчас?
     - Там, откуда ты забирал детей.
     - У Альберта, что ли? А откуда у него адрес?
     Кощей уже понял: Бурый проговорился. Значит, сейчас проговорится и Альберт, а от него дорога вела напрямую к Грязнову. Альберт потом сам завозил ребят к Валере.
     - Я думаю, этот мужик скоро к тебе направится.
     Грязнов вздохнул. Конечно, можно было сейчас ругаться, выяснять, кто прав, кто виноват, но это было уже бесполезно. Случился прокол, и нужно закрывать брешь, хоть своим телом.
     - Откуда этот мужик взялся? - стараясь говорить спокойно, произнес Валера.
     - Если бы я знал! Понимаешь, не могу сообразить.
     Вроде бы не мент, вроде не из наших, несистемный какой-то, одиночка.
     - Может, какой родственник одного из мальчишек?
     - Вряд ли. Я проверял, расспрашивал, мальчишки не из Москвы, родственников у них нет. Сумеешь разобраться? Только предупреждаю, мужик он крутой, троих моих ребят положил.
     Грязнов криво усмехнулся.
     - Твоих положить несложно, они у тебя все наркоманы и идиоты.
     Слово "наркоманы" неприятно резануло ухо Кощея.
     Спорить не приходилось, скорее бы Грязнов согласился разобраться с этим странным мужиком, да и делу конец.
     Черт с ними, с деньгами, они как ушли, так и придут. Детей и проституток в Москве хоть пруд пруди, только пристраивай.
     Кощей взял трубку в руку, набрал номер Альберта, с которым недавно говорил. Вслушивался в длинные гудки, и с каждым гудком на душе у него становилось все муторнее.

***

     А в особняке происходило следующее. Альберт, распростертый, лежал на ковре. Комбат стоял над ним, широко расставив ноги, и лил из стеклянного кувшина прямо в лицо Альберту холодную воду.
     Тот с трудом открыл глаза, левый широко, правый, заплывший, причем мгновенно, чуть-чуть. Лицо его перекосил страх.
     - Где Сережка?
     - Какой Сережка? - едва смог произнести Альберт.
     - Я сейчас на тебя, ублюдок, вылью воду не из кувшина, а из чайника!
     Электрочайник булькал, испуская клубы пара.
     - И кожа на твоей гнусной роже, пидар, облезет, как мозоль на пятке. Ты меня понял? Остатки воды вылью тебе на член, и с него кожа сползет, как шкура со змеи. И ты никогда уже больше им ничего не сможешь сделать, ни в одну дырку сунуть, понял, ублюдок?
     - Я.., я...
     - Ты мне не якай, тварь. Где Сережка?
     - Я его не трогал, я даже не успел с ними ничего сделать, тут же все переиграли...
     - Встань! - приказал Комбат.
     Альберт Душечкин встал на четвереньки и торопливо отполз от Комбата на пару шагов. Он стоял задрав голову, мокрые волосы прилипли к одутловатому лицу, правый глаз моргал, дергалась от нервного тика и щека.
     - Хочешь жить? - Комбат сделал движение правой рукой, и тяжелая монтировка, выскользнув из рукава, появилась в его пальцах. - Я тебе сейчас, педик, ноги и руки поперешибаю, ты даже до двери не доползешь, и никакие хирурги кости не сложат.
     Он ударил монтировкой по краю стола. Столешница из массива хрустнула и ощерилась острыми щепками.
     - Я.., я...
     - Ты мне не якай! - по лицу Комбата несложна было догадаться: свои обещания он выполняет всегда.
     - Я их завез в Москву.
     - Адрес! - не давая Душечкину передохнуть, спросил Комбат и ногой опрокинул Душечкина на спину, поставив подошву ему на пах. То, что Душечкин не сможет оказать никакого сопротивления. Комбат знал, о том, что в особняке больше никого нет, он уже узнал, но его бы не остановили даже несколько охранников.
     Адрес был назван.
     - Я тебя сейчас привяжу, а потом за тобой приедут.
     Если не найду Сережку, тогда...
     Душечкин понял: пощады ждать не придется, скорее бы ушел незваный гость. По щекам Альберта текли слезы, губы дрожали, все его тело сотрясала дрожь. Жирные плечи дергались, лицо стало бледным, словно его обсыпали мукой высшего сорта.
     Комбат привязал Душечкина к трубе парового отопления, - привязал так, что без посторонней помощи освободиться было невозможно. Немного подумал и выдернул из розетки кипевший чайник.
     - Если там никого не окажется, я вернусь, и тебе не поздоровится, педрила долбаный!
     Незваный гость исчез. Наступила пронзительная тишина, которую прорезал внезапно оживший телефон, но дотянуться до трубки Альберт не мог.

***

     Так в не дождавшись ответа, уже догадавшись, что произошло в особняке Альберта Душечкина, Кощей грязно выругался:
     - Валера, максимум через час этот ублюдок окажется у тебя в переулке, там, где Душечкин передал тебе пацанов.
     - Я уже понял, сдал меня Альберт, - сказал Грязнов, взял деньги, сунул себе в карман, - наверное, впервые я с большим удовольствием отдал бы тебе деньги, чем бы взял себе, но возьму.
     - Ты мне звякнешь?
     - Сам звякнешь.
     Грязнов покинул ресторан.
     Теперь можно было расслабиться. Дрожащими пальцами Кощей вытащил из внутреннего кармана портсигар с кокаином, высылал немного на крышку и жадно через трубочку вдохнул дурманящий порошок. Ему стало немного легче, появилось даже возбуждение.
     "Грязнов все уладит. И черт с ними, с деньгами,"
     - Едем! - крикнул он.
     Спрятав портсигар в карман, Кощей взял телефон. Телохранитель вошел в банкетный зал. Кощей швырнул ему телефон, тот схватил его, как собака хватает на лету кость, брошенную хозяином, и заспешил к выходу.
     Спешил Грязнов, но в его спешке не было суеты. Он уже связался со своими людьми по телефону и предупредил, что вскоре в переулке появится здоровенный мужик, который попытается узнать что-то о мальчишках.
     - С ним не надо церемониться, лучше всего уложить его на месте, убить, только желательно без выстрелов и крови, тихо, а тело доставить в клинику. Уничтожить так, чтобы не оставить следов, был человек, и нет, растворился, исчез. Я сам буду в клинике.
     Джип Кощея в это время мчался за город к особняку Альберта. Но не самой прямой дорогой, потому что Кощей боялся столкнуться с незнакомцем, наверняка уже спешившим в Москву.
     Комбат въехал в переулок, остановил машину в подворотне. Офис, в который ему предстояло войти, находился на первом этаже. Ничего подозрительного Комбат не увидел, он даже и предположить не мог, что его здесь уже поджидают. Ведь прошло всего пятьдесят минут с того момента, как Душечкин назвал ему адрес, и предупредить он никого не успел.
     Он надеялся застать владельца офиса врасплох. Вошел в арку, продолжая сжимать в пальцах увесистую монтировку, готовый в любой момент вытащить ее из рукава и, если придется, нанести удар. Он уже видел дверь, видел кнопку звонка, освещенный кабинет. За планками жалюзи то исчезал, то появлялся силуэт.
     - Ублюдки! - пробормотал Комбат, вдавливая кнопку звонка.
     - Кто? - послышалось из-за двери.
     - Свои, открывай.
     - Сейчас, сейчас, - говорили довольно дружелюбно. - Вы с машиной?
     - Да, с машиной, - сказал Комбат.
     - Тогда прекрасно, все заберете, сейчас открою.
     Разговор получался непонятный, но это Комбата устраивало.
     "Хорошо, что меня приняли за кого-то из своих, значит, сейчас откроют дверь, и я смогу ворваться вовнутрь."
     Комбат уже собирался было рвануть на себя дверь, даже повернул ручку, как в этот момент ему нанесли удар сзади по голове. Били наверняка, не жалея сил. Борис Рублев качнулся и, теряя сознание, рухнул с невысокого крыльца, вниз лицом в мокрую траву, усыпанную опавшими листьями.

Глава 10

     Машина шла тяжело, хотя в ее салоне сидели всего два человека. А о том, что третий, грузный Борис Рублев, лежит в багажнике, прикрытый брезентом, было известно, естественно, только им двоим.
     - Какого хрена мы его везем в лечебницу? - недовольно скривился санитар психиатрической клиники Колян, сидевший за рулем.
     - А тебе дело? - безразлично отозвался его коллега Толян, державший озябшие ладони перед решеткой автомобильной печки.
     Теплый воздух никак не хотел согревать остывшие от долгого стояния в переулке пальцы.
     - Бросили бы тело где-нибудь в городе, подальше от офиса.
     - Нельзя.
     - Нам нельзя, а ему можно.
     - Ты себя с ним не равняй. Грязное что сказал? - напомнил Толян. - Нужно сделать так, чтобы мужик исчез, пропал, как говорится, без вести. Нет трупа - нет и преступления. Мало ли чего одинокому мужику взбрело в голову - уехал к друзьям, в запой ушел...
     - Это ты в запой можешь уйти, а от него водкой не пахло.
     - За рулем он сидел, потому и не пахло.
     - От него даже табаком не воняло.
     Колян вел машину осторожно, шоссе было сплошь засыпано мокрыми желтыми листьями. Того и смотри автомобиль пойдет юзом, окажешься в кювете.
     - В кислоте растворить его надо - да так, чтобы с концами. Был человек - и нет, только коронки золотые на память.
     - Лучше бы его в люк канализационный на каком-нибудь пустыре забросить, где дерьмо под завязку плавает.
     - Оно-то можно... - задумчиво произнес Толян, - но хрен его знает... Рассчитываешь на одно, а получается другое.
     - Это как?
     - Год, другой к такому люку никто не подходит, а потом бомжи крышку сопрут, и кто-нибудь в колодец провалится.
     Откачают дерьмо, найдут труп. И случится это, Коля