- Документы свои  мне  дайте,  -  проговорил  мужчина,  понимая,  что
Подберезский с комбатом спешат и тянуть время нельзя.
   - Залезь во внутренний карман, - продолжая  качать  воздух  в  заднее
колесо компактным ножным насосом, предложил комбат.
   - Дай-ка я залезу.
   Подберезский нашарил во внутреннем  кармане  его  куртки  портмоне  с
документами и через крышу машины перебросил его нотариусу.
   Тот хоть и выглядел  обыкновенной  конторской  крысой,  ловко  поймал
брошенное портмоне и тут же принялся оформлять документы. На это ушло не
более пяти минут. Еще оставалось ненакачанным одно  колесо,  а  нотариус
уже  пригласил  Подберезского  и  Рублева  поставить  свои   подписи   в
доверенности на вождение машины.
   - Только одно неудобство, - предупредил он, -  доверенность  выписана
завтрашним числом, так что до восьми утра показывать ее никому не стоит.
   - Ты  что,  сегодняшним  числом  не  мог  оформить?  -  стал  злиться
Подберезский.
   - Раз оформил завтрашним, значит не мог.
   - Что ты к человеку прицепился, Андрей?
   Небось, вытащил его из-за стола?
   - Слава богу, выпить не успел, - пробурчал нотариус, подвигая поближе
к комбату пачку документов, - рюмку ко рту поднес, а тут звонок.
   Рублев аккуратно, чтобы не выпачкать бумагу грязной  рукой,  поставил
свою подпись, более похожую на простую закорючку, которую делают,  чтобы
расписать засохший  стержень  шариковой  ручки.  Нотариус  с  удивлением
посмотрел на эти каракули, затем сравнил эту подпись с той, что стояла в
паспорте.
   - Первый раз такие вижу. Вы уж извините, -  попросил  он  прощение  у
Рублева, - но сегодняшним днем никак нельзя. Я уже в  компьютерную  сеть
всю сегодняшнюю регистрацию сбросил, а завтра вашу  доверенность  первой
введу. Только учтите, моя контора официально  с  восьми  утра  работает.
Далеко собрались?
   - В Питер.
   - Ну что ж, счастливой дороги.
   Затем нотариус изменил тон, потому что обратился к Подберезскому:
   - А ты, Андрей, если  еще  раз  меня  по  стойке  "смирно"  поставить
попробуешь, ни черта тебе  делать  не  стану!  Еще  и  в  очереди  общей
постоишь, - прокричав это в ночную тишину, нотариус зло хлопнул  дверцей
своей машины и унесся, лихо развернувшись почти на месте.
   - Как у меня все поставлено? - не без гордости осведомился Андрей.
   - Нормально, - комбат еще несколько раз качнул насос и  посмотрел  на
манометр. - Все, теперь не дыши, может стартер и схватит.
   Он забрался за руль и прищурив  один  глаз,  повернул  ключ  в  замке
зажигания. Стартер, выбирая остатки энергии из  аккумулятора,  один  раз
провернулся, но двигатель так и не заработал.
   - Может, я с вами? - спросил Андрей.
   - Нет, оставайся тут. У меня там дела несложные.
   Одному легче будет.
   - Так что случилось все-таки?
   - Брата ОМОН забрал.
   - За что?
   - А черт его знает! Подсоби.
   Комбат уперся в переднюю стойку, и машина легко покатилась из гаража.
Подберезский забежал сзади и принялся толкать ее в багажник.
   Шлепая ботинками по лужам,  комбат  бежал,  придерживая  левой  рукой
распахнутую дверцу.
   Время от времени он прикасался к рулю, выправляя траекторию  движения
автомобиля.
   Когда они оказались на небольшом  спуске,  ведущем  к  улице,  комбат
вскочил в кабину и включил скорость. Двигатель несколько раз фыркнул, из
глушителя Подберезскому по ногам ударил горячий, едкий  бензиновый  дым.
Он еле успел отскочить. Если  бы  не  отскочил,  а  продолжал  упираться
руками в багажник, наверняка упал бы лицом в лужу.
   Комбат рванул с места, на ходу захлопывая дверку.
   Андрей постоял, ожидая, что Рублев остановится, чтобы попрощаться, но
машина уже мчалась по ночной улице  навстречу  мигающему  желтым  светом
недремлющему оку одинокого светофора.
   - Вот так всегда, - вздохнул Подберезский, - "здрасте" еще скажет,  а
"до свидания" от него не дождешься. Если уж за  что  взялся,  то  делает
круто.
   Он вернулся  к  опустевшему  гаражу,  в  сердцах  плюнул  на  штабель
картонных ящиков и пнул нижний ногой ящик, тут же пробив  в  нем  носком
ботинка дырку. Погасил свет, закрыл замки,  а  затем,  запустив  руки  в
карманы, пошел по темному двору. Он не глядел себе под ноги, а попытался
испепелить взглядом единственные горевшие на пятом этаже  окна  квартиры
его бывшей жены, из которых доносилась негромкая музыка - именно  такая,
под которую приятно заниматься любовью, та самая, которую  она  включала
для него и для себя лишь только речь заходила о постели.
   "Сучка - она и есть сучка", - подумал  Андрей,  поворачивая  за  угол
дома.
   Когда он оказался на улице, то от машины, на которой уехал комбат,  и
след простыл. Вновь превратились в спокойные зеркала потревоженные лужи,
вновь моросил мелкий надоедливый дождь.  Подберезский  расправил  плечи,
несколько раз взмахнул руками, разминая мышцы, и побежал,  как  когда-то
раньше в армии, когда комбат выводил их на кросс.  Он  бежал  мерно,  но
достаточно быстро по пустынным улицам, то  проваливаясь  в  темноту,  то
возникая из нее под фонарями. Залитое ярким светом разноцветной рекламы,
лицо его становилось то синим, то красным, то  по  нему  бежали  зеленые
полосы.
   Через несколько кварталов Андрей Подберезский понял, что  его  больше
не беспокоят ни дождь, ни холод, ни  вода  под  ногами.  Он  понял,  что
принадлежит теперь только самому себе, что теперь он уже  не  раб  своих
вещей, а они - вещи, его рабы.
   "Молодец, комбат, - думал он, - жаль я не умею еще так -  без  вещей,
без подготовки вот так раз - и рвануть в Питер. В ночь... Но если честно
себе признаться, настоящие дела только так и делаются".
 
Глава 16 
 
   А тем временем Борис Рублев уже  оказался  на  кольцевой  дороге.  Он
снизил скорость, лишь только завидев пост  ГАИ.  Медленно  проехал  мимо
омоновца в бронежилете с каской на голове и с автоматом в  руках,  затем
вновь плавно утопил педаль газа.  Послушный  автомобиль  тут  же  развил
бешеную скорость. На какое-то время комбата вдавило в спинку сиденья,  а
затем ощущение бешеной скорости почти исчезло.
   Мотор работал отлично, топлива,  как  прикинул  комбат,  должно  было
хватить километров на триста.
   "Что ж ты там натворил, Андрюша?" - думал Борис Рублев.
   Он сидел почти неподвижно, лишь  изредка  подправляя  руль  короткими
уверенными движениями. Прошло еще минут десять, близилась  двухуровневая
транспортная    развязка,    а    затем    автомобиль    помчался     по
головокружительному спуску, выходя  на  Питерское  шоссе.  Вот  здесь-то
комбат и оторвался на полную катушку. Он выжимал из "форда" все, на  что
он был способен.
   Ни один автомобиль не обогнал его, да и пустовато было в это время на
дороге. Лишь фуры дальнобойщиков то возникали  впереди,  то  со  свистом
проваливались в мелком дожде. Казалось, они даже не едут вперед, а стоят
на месте - такой большой была скорость, с которой Борис Иванович несся к
Питеру.
   Лишь только один раз остановился Рублев, чтобы заправить автомобиль и
перекусить. Он стоял возле передвижного буфета, жевал холодный хот-дог и
смотрел на машину, от капота которой валил густой пар, как от  загнанной
лошади.
   - Ночью тяжело ездить, - сказал парень, расположившийся за  маленьким
окошечком фургона.
   - Не тяжело, - возразил комбат, откусывая сразу половину хот-дога.
   - Ну да, - тут же согласился парень, - шоссе пустое, никто не мешает.
   - Дай еще штуки четыре.
   - Вам далеко ехать, может, больше возьмете?
   - Не надо, на сытый желудок и заснуть можно.
   Комбат  сунул  в  окошечко  деньги,  получил  пакет  с  чуть  теплыми
булочками, из которых торчали политые  кетчупом  сосиски.  Соус  тут  же
проступил сквозь бумагу кровавыми пятнами. Но аппетит комбату  ничто  не
могло испортить. Теперь он уже не боялся опоздать и поэтому чуть  сбавил
скорость. Вел он машину одной рукой, второй то и дело  подносил  ко  рту
приправленные соусом булки.
 
*** 
 
   Уже светало, когда он оказался в Питере.
   Город он знал хорошо и поэтому поехал к дому, где жила сейчас Наташа,
не по центральным улицам, а по боковым, чтобы не тратить лишнее время на
светофоры. Питер уже ожил, правда,  на  улицах  сновали  большей  частью
трамваи, автобусы, троллейбусы. Люди  посолиднее,  те,  кто  пользовался
своими машинами, еще оставались дома. Время деловых людей не наступило.
   "Ну, вот, и приехали..."
   Машина замерла у подъезда. Комбат, с виду свежий,  будто  только  что
встал с постели, легко взбежал на третий этаж и  утопил  кнопку  звонка.
Обитые потертой клеенкой двери  открылись  не  сразу.  Сперва  потускнел
глазок -  кто-то  припал  к  нему  с  той  стороны  -  затем  послышался
испуганный голос:
   - Кто там?
   - Борис Иванович Рублев. Ты, что ли, вчера звонила? Не признаешь?
   - Станьте так, чтобы я могла вас видеть, - попросила Наташа.
   - Давай - смотри.
   Рублев развернулся сперва в профиль, затем анфас.
   Дверь тут же  открылась.  Девушка  стояла  на  пороге,  завернутая  в
одеяло, хвост которого лежал на не очень чистом полу.
   - Что ж ты звонишь, а сама не встречаешь,  не  ждешь?  -  комбат,  не
дожидаясь приглашения, шагнул в тесную прихожую и оказался лицом к  лицу
с Наташей.
   - Осторожно, кот убежит! - пискнула девушка, пытаясь поймать  резвого
серого кота, рвущегося к выходу.
   Но стоило  коту  завидеть  комбата,  как  он  тут  же  замер,  сел  и
недвижными зелеными глазами уставился на пришельца. Наверное, так его не
испугал бы и огромный злой пес. Сидел и не двигался.
   - А ну пошел! - комбат протянул к нему руку. - Не понял, что  хозяйка
тебя не пускает.
   Кот тут же зашипел, оскалив пасть, и стал пятиться.
   Его хвост распушился. Не выдержав взгляда Рублева, животное бросилось
обратно, спасаясь в комнате своей хозяйки.
   - Я не хозяйка, но он меня слушается.
   - Не заметил.
   Наташа поплотнее запахнула одеяло и потянулась рукой, чтобы  прикрыть
дверь. В узкой прихожей места было мало и ей пришлось прижаться грудью к
Рублеву, чтобы закрыть замок.
   Она неловко улыбнулась.
   - Вы проходите на кухню, я сейчас, - извинилась Наташа. -  В  комнату
не приглашаю, там моя подруга спит. Она любит поспать с утра.
   - Сейчас.
   Присев, комбат развязал шнурки, сбросил  ботинки  и,  тяжело  ступая,
направился на маленькую кухню, где на  столе  примостились  две  немытые
чашки  с  обсохшими  ложечками   и   стояла   пепельница   с   окурками,
перепачканными помадой.
   Из комнаты доносился шепот:
   - Да не бойся, он у тебя жить не будет!
   - Знаешь, мне и без тебя проблем хватает, Наташа.
   Вздохнуть невозможно.
   - Ты бы только его видела!
   - Да нет уж, дорогуша, мужчин я по запаху узнаю. Если в моем вкусе, я
его за километр чую.
   - Никто тебе его и не предлагает.
   - Он молодой?
   - Если поднимешься, сама увидишь.
   Комбат  повел  плечами,  достал  сигарету,  вправил  ее  в  костяной,
оправленный медью мундштук, и с удовольствием закурил. Поискал взглядом,
найдя пакет с кофейными зернами, зачерпнул пригоршню, бросил себе в  рот
с десяток зерен и принялся жевать.
   - Я сейчас! - крикнула Наташа и вновь прикрывшись одеялом,  сжимая  в
руке одежду, и бежала в ванную. Несколько раз хлопнула  дверью,  пытаясь
закрыть вконец разболтанную защелку.
   Стекла в окне между ванной и кухней не было, поэтому  Рублев  слышал,
как журчит вода в унитазе, совмещенного санузла, как скрипят и дергаются
под напором краны со сношенными прокладками.
   - Я сейчас кофе приготовлю, - заслышав покашливание Рублева, крикнула
Наташа.
   - Да нет, кофе я уже пожевал, достаточно будет и воды - запить.
   - Не поняла.
   - Это не важно, по существу лучше поговорим.
   - Я скоро.
   Наконец Наташа появилась в кухне, одетая совсем не по-парадному, но и
не так, как привыкла обычно ходить у себя дома. Джинсы, рубашка,  свитер
- все это принадлежало ее подруге. Она зажгла плиту, поставила чайник и,
сев напротив Рублева, жадно закурила. Вид комбата  заворожил  ее.  Таких
крупных, сильных мужчин ей приходилось видеть не  часто,  а  тем  более,
сидеть с ним за одним столом. От растерянности она даже забыла, что  ей,
собственно, от него сейчас нужно. Смотрела и моргала.
   - Расскажи все по порядку, что с Аидрюшей.
   - Я так растерялась...
   - По порядку.., по порядку...
   Комбат спокойно смотрел на девушку. Та не чувствовала в  его  взгляде
ни желания, ни сочувствия, хотя  до  этого  она  привыкла  ощущать,  что
мужчин тянет к ней. От этого спокойного взгляда  волнение  ушло,  и  она
принялась спокойно, обстоятельно рассказывать все, что ей было  известно
о происшедшем с Андреем. Она довольно детально вспомнила тот злополучный
день в баре, затем, немного смущаясь,  принялась  рассказывать  о  своем
визите в квартиру, о том, как услышала скрежет ключей в двери, залезла в
шкаф, о том, как не  растерявшись,  выпустила  грабителю  прямо  в  лицо
содержимое баллончика со средством по уходу за обувью.
   Наконец Наташа смущенно пожала плечами:
   - Вот, в общем-то и все.
   - Хреновина какая-то получается, - задумчиво произнес комбат.
   - Да, но мне от этого не легче, - и тут же добавила,  -  да  и  брату
вашему тоже.
   Некоторое время комбат сидел, задумавшись. Затем по-хозяйски выключил
огонь под чайником, когда тот закипел,  бросил  в  чашку  щепоть  чайных
листьев, крупных, иссиня-черных. Подождал, пока они размокнут, пока вода
приобретет густой - до непрозрачности цвет и  с  удовольствием  принялся
пить.
   Лишь только когда в чашке убавилось до  половины,  комбат  потянул  к
себе телефон и набрал номер квартиры Андрея. Никто ему, естественно,  не
ответил. Затем так же деловито он принялся искать в собственной записной
книжке рабочий номер своего брата. Но и на этот раз Бориса Рублева ждало
разочарование. Банк еще не открылся и никто не брал трубку.
   - Слушай, девонька, - сказал он, - может, это всего лишь цепь  глупых
совпадений?
   - Ничего себе глупых! - воскликнула Наташа.  -  Андрея  ОМОН  забрал,
меня чуть не убили, я дома жить не могу...
   Рублев поднял широкую ладонь, прекращая этот словесный поток.
   - Поостынь, сейчас все выясним.
   И  вновь  в  ход  пошел  потрепанный  блокнот,  испещренный   сотнями
телефонов.
   - Вот, сейчас мы все и выясним, - комбат отчертил ногтем нужный номер
и набрал его. - Да что  у  вас  в  Питере,  -  секунд  через  пятнадцать
проворчал он, - не только на работу, но и на службу не ходят!
   Но тут же его лицо изменилось. Трубку на другом конце сняли.
   - Василий, ты? - по-деловому осведомился Борис Иванович Рублев.
   - Борис? - послышался изумленный голос. - Комбат? Рад слышать.
   - Давно мы с тобой не виделись. Я сейчас в Питере, у меня проблема.
   - Любую проблему решу, - послышался по-военному решительный голос.
   - Тут у вас, я слышал, черт знает что творится!
   - С чего ты взял? Все нормально.
   - Кому как, - хмыкнул комбат. - Ты сейчас  возьми  и  узнай,  за  что
моего брата Андрея твои ребята взяли.
   - Когда?
   - В пятницу.
   - Где?
   - Где это было? - шепотом осведомился Рублев.
   - В баре "Парадиз"... - подсказала Наташа.
   - Да, в баре "Парадиз" в пятницу вечером его и еще одного  сотрудника
банка - Александра Чеснокова ОМОН взял.
   - Погоди, погоди, Борис, я за всех отвечать не могу.
   Ты же знаешь, сколько сейчас всяких ведомств развелось! Но  я  сейчас
узнаю и если что...
   - Ты мне ничего не обещай, только узнай кто и за что. И пока  сам  не
вмешивайся.
   - Отлично, я тебе сейчас перезвоню, только справки наведу.
   - Ты же, Василий, и номера моего не спросил.
   - Он у меня на экранчике уже горит.
   - Жду.
   Рублев, немного смутившись, что не понял такой простой вещи, как  то,
что у одного из чинов министерства внутренних дел стоит на столе аппарат
с определителем номера, пожал плечами.
   - Что ж, девонька, ждем. Сейчас все выяснится.
   - Дай-то бог.
   Аппарат молчал минут десять. За это время ни  комбат,  ни  Наташа  не
проронили ни слова.
   Они чувствовали какое-то отторжение, возникшее между ними, словно  бы
девушка была виновата в том, что случилось с Андреем, а комбат не мог ей
этого простить. Наташа чувствовала, что ее  звонок  Борису  Рублеву  был
продиктован не столько заботой об  Андрее,  которого  она  толком  и  не
знала, а желанием обезопасить себя.
   Человек, на помощь  которого  она  почти  не  рассчитывала,  появился
здесь, возник словно сошел с той фотографии, найденной в портмоне.
   Ей захотелось извиниться,  ей  даже  хотелось,  чтобы  комбат  исчез,
испарился. В конце концов, жизнь сама  возьмет  свое.  Все  вернется  на
круги своя, а со своим братом пусть разбирается сам.
   Раздался звонок. Наташа было протянула руку, чтобы взять  трубку,  но
комбат опередил ее.
   - Василий? - спросил он так, словно никто другой по этому телефону  и
звонить не мог.
   - Не знаю, Борис, но по моим сведениям никто твоего брата не забирал.
   - Вот как?
   - Точно я буду знать только к обеду, а пока все, что могу.
   - Послушай, Василий, мы с тобой не за тем  вместе  служили,  чтобы  в
кошки-мышки играть.
   Мне чистота твоего мундира не нужна.
   - Погоди, комбат, не горячись. Я все разузнаю и если что...
   - Ладно, в обед созвонимся. Пока. Я сам справки наведу, - комбат  зло
положил трубку.
   Дверь в комнату приоткрылась, из нее выглянула подруга Наташи Вера.
   - Доброе утро.
   - Разбудил? - спросил Борис Иванович.
   - Мне и так вставать нужно было. Хоть и рано.
   - Значит, и мне часок-другой вздремнуть можно, - то ли спросил, то ли
сказал Рублев.
   И самое странное, ни Вера, ни Наташа не нашли в  себе  сил  возразить
ему. Он зашел в комнату и устроился на только  что  собранном  диване  и
мгновенно уснул.
   Девушки переглянулись:
   - Ну, и что теперь делать? - шепотом поинтересовалась Вера.
   - Ждать. Проснется и все выяснит.
   - А мне теперь и из дому выйти нельзя?
   - Почему? Я за ним присмотрю...
   Вера скептично улыбнулась:
   - Ну да, Наташа, тебе что не мужик, так ты за ним и присмотришь.
   - Он совсем не в моем вкусе, ты что!
   - Тяжеловат будет, - покачала головой Вера, глядя на спящего, как  ей
казалось, комбата.
   Внезапно тот открыл один глаз и абсолютно бесстрастно произнес:
   - Девоньки, я-то вас слышу.
   Легкий румянец появился на лице Наташи.
   - Мы... - начала она.
   - Знаю, обидеть меня не хотели, - и Борис Иванович снова уснул.
   Проснулся он уже поближе к  обеду,  словно  чувствовал,  что  телефон
вот-вот должен зазвонить. Ничего нового его бывший однополчанин  Василий
Панфилов сообщить ему не мог.
   - Никто твоего брата не забирал.
   - Найду тебя вечером, - пообещал  Рублев,  вешая  трубку,  и  тут  же
бросил Наташе. - Поехали!
   - Куда?
   - В бар.
   Та засобиралась:
   - У меня сегодня вообще-то занятия...
   - Поехали, - никак не прореагировал на это замечание комбат.
   - Сейчас, я скоро.
 
*** 
 
   Наташа  сидела  рядом  с  ним  в  машине,  прижав  озябшие  пальцы  к
пластмассовой решетке,  из-под  которой  шел  теплый  воздух.  Двигатель
работал ровно, постепенно исчезал конденсат с запотевших стекол.
   - Согрелась?
   - Почти.
   - Дорогу показывай, - комбат выехал со двора и притормозил, не  зная,
куда свернуть.
   - Направо.
   Сердце Наташи немного учащенно билось, когда они  остановились  возле
бара "Парадиз".
   Ей даже самой не верилось, что именно здесь она видела джипы, людей с
оружием, садящихся в них.  Дверь  приветливо  прозвонила  колокольчиком,
впуская Бориса Рублева и Наташу в обитое бархатом и  кожей  нутро  бара,
навеки пропахшего табачным дымом и ароматом спиртного.
   Бармен за стойкой стоял тот же, что и в пятницу.  Он  даже  сразу  не
узнал Наташу, зато  она  тут  же  заметила  листок  бумаги,  приклеенный
жвачкой к зеркалу витрины. Небольшой, чуть меньше бутылочной этикетки.
   Комбат взгромоздился на высокий табурет и  положил  руки  на  стойку.
Наташа стояла у него за спино