А водитель уверенно крутил  руль,  оставляя  позади  одну  машину  за
другой.
   - А гаишников не боишься?
   - Что мне их бояться? Я чувствую, где они стоят, даже когда,  бывает,
спрячутся за какой-нибудь фургон.
   Но нюх у меня работает лучше, чем любой радар, тут же чую.
   - Наверное, как алкоголик бутылку, - заметил Бычков-Бочкарев.
   - Да ну, где там алкоголику... У меня вот  сосед  пьяница  горький...
Так жена от него спрячет бутылку, а найти ее он сам не может.
   - И что тогда делает? - заинтересовался разговором Бычков-Бочкарев.
   - Как что делает? Меня зовет.
   - И ты находишь?
   - За две минуты.
   - Ну ты, мужик, талант!
   - Конечно талант, мне все это говорят. Я и в машине  сразу  чувствую,
где что не так, где что сломалось.
   - Опасный ты человек.
   - Чего же опасного? - мужичок  быстро  сбросил  скорость.  -  Смотри,
сейчас за поворотом будут гаишники.
   Серебристый   "мерседес"   резко   обогнал   красные   "жигули".   За
"мерседесом" потянулись еще две-три машины. Владелец "жигулей" хихикал:
   - Смотри, смотри.
   И действительно, сразу же за поворотом стояла машина ГАИ  и  рядом  с
гаишником  два  омоновца  в  бронежилетах.  Гаишник  засвистел,  замахал
полосатым жезлом, и все машины, обогнавшие красные "жигули", прижались к
обочине, затем остановились. А красные "жигули", проехав опасное  место,
вновь набрали скорость, и стрелка заскакала около отметки "100".
   - Видал?
   - Да, видал, - скептично усмехнулся Бычков-Бочкарев. - Ты,  наверное,
час назад здесь проезжал.
   - Да я вообще сегодня в этом районе не ездил.
   Автомобиль вырулил на мост.
   - А хочешь, я скажу, сколько у тебя денег в кармане?
   - Э, нет, не надо, - засмеялся Бычков-Бочкарев.
   - Я почему согласился тебя везти? Потому что знаю,  в  кармане  твоей
куртки лежит пятьдесят баксов - две по двадцать и одна десятка.
   Андрей  вздрогнул:  действительно,  в  его  кармане  было   пятьдесят
долларов.
   - А знаешь, что я думаю? - продолжал болтать водитель. -  Бетон  стал
плохим. Цемент весь разворовали и столб сделали почти  из  песка.  Да  и
арматура, наверное, была дрянная.
   - Не понял, о чем ты?
   - Да я все про тот столб по Ярославскому шоссе.
   - А-а-а, - вспомнил Андрей и улыбнулся.
   - Вот если бы раньше,  лет  пятнадцать-двадцать  назад,  какая-нибудь
тачка в столб вписалась... Машина всмятку, рассыпалась бы на части. А на
бетонном столбе только царапина бы и осталась. А сейчас видишь, до  чего
ложились? Даже столбы ненадежные, даже столб машину остановить не может.
   - Иные времена, - философски заметил Бычков-Бочкарев и, сунув руку  в
нагрудный  карман,  проверил,  на  месте  ли  деньги.   Пальцы   ощутили
переломленные надвое три купюры. -  Хозяин..."  -  он  тронул  за  плечо
водителя.
   - Что? - глядя на габаритные огни иномарки, пробормотал тот.
   - А тебе не кажется, что машины стали делать крепче?
   - Разве сейчас машины могут быть крепче, чем те, старые? - и водитель
пустился в долгие и подробные рассуждения о  том,  какие  раньше  делали
машины. - ...вот у меня была "победа", так это, я скажу тебе  -  машина.
Не ровня нынешним. Там же железо на кузове с палец толщиной.  Да  и  все
остальное сделано из металла. А это разве машины? Сплошной пластик, -  и
водитель  зло  постучал  кулаком  по  приборной   панели.   -   Сплошная
пластмасса. Разве она может выдержать настоящий  удар?  Она  согнется  и
развалится. А вот я на своей "победе" однажды ехал, правда,  с  перепоя,
возвращался из Тулы в  Москву.  Ехал  с  племянником.  Была  осень,  год
шестьдесят второй или шестьдесят третий...
   Да, ноябрь месяц, как раз после парада. Я племяннику говорю: ты  сиди
и не спи, разговаривай со мной о  чем-нибудь.  А  ему  лет  одиннадцать.
Поначалу он и  вправду  со  мной  разговаривал,  задавал  всякие  глупые
вопросы, а потом перестал, задремал. Задремал он, задремал и я.
   И очнулись мы только после того, как оказались в кювете.  А  кювет  -
это нечто! Метра три с половиной, - и, который раз оторвав руки от руля,
водитель изобразил, какой огромный был  кювет.  -  И  представляешь,  ни
синяка, ни царапины! Племянник даже  испугаться  не  успел.  А  на  моей
"победе" тоже ни единой царапины. Правда, крыша чуть-чуть продавилась. А
кувыркнулись мы три или четыре раза. Вот какие были раньше машины  -  не
ровня этим нынешним "жигулям"!
   Бычков-Бочкарев вздохнул.
   - Вот к тому дому, - показал он на серое здание с гранитным цоколем.
   Водитель сбросил скорость и хотел заехать во двор.
   - Не надо, жди меня здесь. Я мигом, туда и назад.
   - Что ж, подожду, - сговорчивый хозяин  "жигулей"  вытащил  из  пачки
папиросу.
   Бычков-Бочкарев выбрался из машины и направился во двор.
   Минут через пятнадцать он вернулся. На его лице была растерянность.
   - Что, дома не оказалось хозяина? - когда  Андрей  уселся  на  заднее
сиденье, осведомился водитель.
   - Да нет, дома, сука эдакая!
   - А что такое?
   - Да ну его... - с досадой махнул рукой Бычков-Бочкарев.  -  Сквалыга
чертов, никогда не уступит! Ни доллара, ни цента.
   - Покупал что-нибудь?
   - Да, покупал.
   - И что, не сторговались?
   - Да сторговались... Поехали быстрее, меня уже заждались.
   -  Туда  же,  где  я  тебя  подхватил?  -  уточнил   водитель,   лихо
разворачиваясь прямо на проезжей части.
   - Эй, осторожнее, а то угодим в реку.
   - Не бойся, мужик, со мной ты никуда не угодишь.
   Я же тебе говорил, что я умру в своей постели.
   - А где умру я, не знаешь?
   - А ты умрешь в чужой постели.
   Бычков-Бочкарев расхохотался, показывая желтые от табака, но  крепкие
зубы.
   - Как это, в чужой?
   - Ну, не знаю, - пожал худыми плечами низкорослый водитель,  вжимаясь
в сиденье - так, словно ожидал увесистой оплеухи.
   - Можешь толком объяснить? - подался  вперед,  навалясь  на  сиденье,
Андрей.
   - Да что тут объяснять?  Может,  у  бабы  какой  заночуешь  -  там  и
помрешь, а может, и еще где. Но точно знаю  -  не  в  своей  постели  ты
умрешь.
   - А откуда ты это знаешь?
   Мужчина вновь пожал плечами.
   - Знаю и все. Мне словно бы нашептывает кто-то внутри.
   - ,Ну, ты даешь! Тебе бы в милиции работать или на таможне.
   - Да, наркотики я мог бы искать не хуже какого-нибудь спаниеля.
   Услышав о наркотиках, Бычков-Бочкарев вздрогнул и откинулся на спинку
сиденья.
   - Ладно, ладно, хватит этих глупых разговоров.
   - Да ничего они не глупые. Разговоры как разговоры...

***

   В мастерской уже все было убрано, расставлено по  местам.  Стол  сиял
чистотой, его явно даже протерли  тряпкой.  Девицы  сидели  на  топчане,
курили, закинув ногу на ногу.
   А Игорь Малышев корчился в полуразвалившемся кресле. Ему было  не  по
себе, болела  каждая  клеточка  организма.  Хотелось  как  можно  скорее
уколоться и забыться.
   - Ну, где же эта сука? Где же  этот  Бычков-Бочкарев?  -  побелевшими
губами прошептал Игорь Малышев и взглянул на Катеньку Сизову, как  будто
она знала, где скульптор Та развела руками,  стряхнула  пепел  прямо  на
пол.
   - Может, заехал куда, а может, еще чего...
   - Что?! Что может быть? Уже целый час как уехал.
   Взял у меня почти все деньги - и с концами.
   - Вернется, - сказала Тамара, - куда ему деваться? Без нас он как без
рук.
   - Да на хрен мы ему нужны! - взорвался Игорь и зло выругался. Все его
тело дрожало, пальцы не находили места.
   Вдруг резко зазвонил телефон.
   - Возьмите трубку, - не вставая с кресла, крикнул Игорь.
   Тамара Колотова сидела к телефону ближе всех. Она и сняла трубку.
   - Алло! - не своим, каким-то дурашливым голосом произнесла девушка.
   - Эй, это ты? - пробасил в ответ Бычков-Бочкарев.
   - Я, а то кто же? Мы тебя уже заждались.
   - Позови Игоря, быстрее!
   - Игорь, это тебя, - сказала Тамара, вскочила и с телефоном в  руках,
за которым волочился черный шнур, подошла к Игорю.
   - Кто? - зло и недовольно спросил Малышев.
   - Андрей Андреевич Бычков-Бочкарев.
   - Давай.
   Малышев взял трясущейся рукой трубку и прижал к уху.
   - Ну, чего? Говори!
   - Слушай, Игорек, гони этих девиц. Быстрее!
   - Почему? - удивился Игорь.
   - Да он продал  всего  лишь  две  ампулы.  Это  только  нам  с  тобой
оттянуться. Или хотя бы отправь куда-нибудь одну из них  -  Одну  можно,
только скажи, которую.
   - А мне все равно Гони скорее. Я недалеко  от  мастерской,  звоню  из
автомата.
   И действительно, до Игоря доносился шум улицы.
   - Ладно, сейчас отправлю.
   Он положил трубку и посмотрел на девушек.  Несколько  секунд  Малышев
никак не мог собраться с  мыслями,  не  мог  решить,  какую  же  из  них
отправить. Затем взглянул на ноги Катеньки Сизовой и грубо бросил:
   - Тамара, собирайся и вали отсюда, а то будут неприятности.
   - Что такое? - вскочила Колотова.
   - Вали отсюда Я тебя прошу.
   - В чем дело, Игорь? Я же с вами, я пришла...
   - Как пришла, так и уходи.
   Катенька переводила  испуганный  взгляд  с  Игоря  Малышева  на  свою
подругу.
   - А я?
   - Можешь и ты валить, а можешь и остаться.
   Девушка пожала плечами.
   - Пожалуй, останусь. Идти мне в общем-то некуда.
   Тамара Колотова вскочила и зло посмотрела на Игоря Малышева.
   - Ну и козел же ты! Да еще и жмот!
   - Ладно, ладно, не рассуждай. Вали скорее.
   Игоря колотило, и он готов был наброситься на Тамару с  кулаками,  но
сдержался. Тамара схватила свою сумочку, застегнула  молнию  кожанки  и,
цокая высокими шпильками, направилась  к  двери.  Отодвинув  засов,  она
обернулась.
   - - Больше моей ноги в твоей мастерской не будет!
   Понял, козел?
   Игорь схватил стеклянную банку с остатками засохшей олифы и швырнул в
железную  дверь.  Банка  раскололась  на  сотни   сверкающих   осколков.
Натурщица  выскочила  за  дверь.  Послышался  стук   ее   каблучков   по
ступенькам.
   - Ух, сука, - вздохнул Игорь  Малышев.  -  Убери  стекла,  а  то  еще
порежемся.
   Катенька Сизова, перепуганная, вскочила со своего места  и  принялась
торопливо подметать пол. Через пару минут все  было  закончено,  осколки
стекла  выброшены  в  мусорницу,  полную  скомканных  листов  бумаги   и
выдавленных сухих тюбиков.
   А еще через пять минут послышались тяжелые шаги и удары в дверь.
   - Открывай! Открывай быстрее! - это  кричал  Бычков-Бочкарев,  колотя
ногой по металлической обшивке двери.
   - Ну, принес? - первое, что спросил Игорь.
   - Да, да.
   Бычков-Бочкарев запустил руку во внутренний карман и положил на  стол
две небольшие ампулы, на, которых были надписи "Но-шпа".
   - А что это? - дрожащими пальцами Игорь взял одну из ампул и поднес к
глазам.
   Когда с истошным скрежетом был задвинут засов, на столе появилось три
одноразовых шприца и жгут.
   - Ну, кто первый двинется? - спросил  Бычков-Бочкарев,  глядя  то  на
Катеньку Сизову, то на Игоря Малышева. - Гоша, может, ты уколешь? У тебя
лучше получается.
   - Давай уколю, только быстрее, мне уже невтерпеж.
   Так ломает, места себе найти не могу!
   - Ладно, давай.
   Жгут  лег  на  руку,  и  Игорь  медленно   ввел   наркотик   в   вену
Бычкову-Бочкареву. Затем проделал то, же самое,  сразу  попав  в  тонкую
голубоватую вену Катеньки  Сизовой.  Он  взглянул  на  своих  приятелей,
вобрал в шприц из ампул все, что осталось, и сделал укол себе...

***

   Уже через три часа все трое были  мертвы.  Скульптор  Бычков-Бочкарев
лежал на топчане, раскинув руки в  стороны,  уткнувшись  лицом  в  плечо
Катеньки Сизовой. Игорь Малышев сидел в кресле, запрокинув  голову.  Его
глаза были широко открыты, и в них отражался растрескавшийся  потолок  с
тремя лампами дневного света...

Глава 6

   Через четыре дня  после  первой  встречи  мастерскую  Глеба  Сиверова
посетил с утра пораньше  полковник  ФСК  Станислав  Петрович  Поливанов.
Встреча была организована с полным соблюдением конспирации.
   Глеб сварил кофе,  они  с  гостем  уселись  друг  напротив  друга  за
журнальный столик. В мастерской звучала музыка.
   Полковник покосился на огромные черные колонки. Глеб улыбнулся:
   - Моя слабость. Очень люблю классическую музыку.
   - Никогда бы не подумал, - удивился полковник.
   - Вот видите,  какие  бывают  сюрпризы!  Человек  -  это  загадка,  а
загадочнее всего - его тайные  мысли,  те,  которыми  он  ни  с  кем  не
делится, которые вынашивает в себе, хранит в глубине,  в  самых  дальних
уголках своей души,  -  А  я,  Глеб  Петрович,  абсолютно  равнодушен  к
классике, - честно признался полковник Поливанов.
   - Напрасно, - пожал плечами Глеб. - Когда слушаешь хорошую музыку или
читаешь хорошую умную книгу, это помогает жить.  Хорошая  музыка  -  как
чистая вода. Вымывает из души  и  из  головы  всякую  грязь,  уносит  ее
куда-то очень далеко.
   - Не верю я в это, - сказал Поливанов. - Ведь Гитлер, я где-то читал,
тоже любил классику.
   - Это не повод не любить классическую музыку.
   Глеб чуть-чуть убавил звук. Полковник благодарно кивнул.
   - Есть новая информация, - Поливанов вытащил из кармана блокнот. - На
днях обнаружено три трупа.
   Все трое погибли от наркотиков. Наркотики были в ампулах. И  это  как
раз тот наркотик, который мы ищем. Двое из погибших - художники, и  одна
натурщица.
   - Двое мужчин и одна женщина? - уточнил Глеб Сиверов.
   - Именно.  Один  из  них  -  Малышев  Игорь  Антонович,  а  второй  -
Бычков-Бочкарев Андрей Андреевич, скульптор.
   - А женщина?
   - Женщина - небезызвестная Катушка.
   - Что значит "катушка"? -  пристально  взглянул  на  полковника  Глеб
Сиверов.
   - Это такая кличка: известная московская натурщица  Катенька  Сизова.
Совсем молоденькая, всего лишь двадцать три  года.  Да  и  художники  не
старые: одному тридцать три, второму тридцать  пять.  В  самом  расцвете
сил.
   - Что говорят патологоанатомы?
   - Передозировка, - спокойно сообщил Поливанов.
   - Передозировка? - переспросил Глеб.
   - Да. Но я полагаю, они просто не рассчитали.
   - Что значит "не рассчитали"? - Глеб еще более пристально, уже  почти
не слушая музыку, взглянул на полковника.
   - Это новый наркотик. Они с ним не сталкивались раньше. Хотя,  может,
и сталкивались. Но я все-таки думаю, они кололи его впервые  -  и  такой
вот плачевный результат.
   - Да, - вздохнул Глеб, наполняя чашку черным густым кофе,  -  история
невеселая.
   - Нашли их в полуподвальном помещении - мастерской.
   - Кто нашел?
   - Участковый, - ответил Поливанов. - Дело в том, что Игорь  Антонович
Малышев, которому принадлежала эта мастерская, давным-давно  за  нее  не
платил.
   И  участковый  решил  разобраться.  Дверь   была   заперта   изнутри.
Проникнуть внутрь участковому не удалось.
   Почувствовав  неладное,  он  позвал  понятых,  дверь   вскрыли.   Там
оказались три трупа. Следов занятий сексом нет.
   - Странно.., странно... - Глеб отпил кофе, потом встал и прошелся  по
мастерской.
   - Что вам показалось странным, Глеб Петрович?
   - Странно то, что мужчин двое, а женщина одна.
   -  Мне  тоже  это  показалось  странным.  И  я  попросил  сотрудников
уголовного розыска проработать этот вариант.
   - Удалось что-нибудь выяснить?
   - Кое-что удалось: жильцы дома видели, как  в  мастерскую  спускались
две женщины в кожаных куртках.
   Одна из них лежит там, а второй нет. И я думаю,  если  ее  найти,  то
можно будет попытаться выяснить кой-какие подробности.
   - Но этим уже, наверное, занимаются в МУРе?
   - Нет,  они  этим  не  занимаются.  То,  что  им  нужно,  известно  -
передозировка. А все остальное - как бы уже  не  их  дело.  Этим  должны
заниматься мы.
   - Ваши люди занимаются?
   - Да, в общем-то занимаются.
   - Уже лучше, - заметил Глеб,  вновь  садясь  напротив  полковника.  -
Скажите, полковник, а мы с вами никогда не встречались раньше?
   Поливанов вздрогнул, напрягся.
   - Не знаю, вряд ли.
   - Скажите, вы были в Афганистане?
   Полковник опустил голову.
   - Да, был.
   - Ну, тогда мне все понятно. Дело в том,  что  именно  там  я  вас  и
видел. Видел, конечно, мельком. К тому же очень давно. И вот эти  дни  я
как-то все время размышлял, откуда я вас помню.
   - А почему я не помню вас? - полковник привстал.
   - Не знаю, - пожал плечами Глеб,  решив  не  распространяться  о  тех
перипетиях, которые сопутствовали его нелегкой судьбе.
   Он не стал говорить о пластической операции, не стал объяснять, зачем
она была произведена. Просто отмолчался.
   - У меня не очень  броская  внешность,  -  скептически  усмехнувшись,
сказал Глеб, - да и не слишком я старался попадаться на глаза.
   - Ясно, - кивнул Поливанов. - Значит, мы с вами старые знакомые.
   - В общем-то, да, прошло уже немало лет.
   Полковник взглянул в глаза Глебу и прочел строчку из стихотворения:
   - Одних уж нет, а те далече...
   - Именно так, - подтвердил Глеб Сиверов, делая музыку чуть громче.
   - Вот еще кое-какие бумаги, посмотрите их,  -  полковник  вытащил  из
блокнота сложенные вчетверо три странички. - Эту информацию мы  получили
от чиновников из ЦРУ. Здесь примерное количество и  сумма  за  последнюю
партию. Сведения, конечно, очень предположительные, но  абсолютно  ясно,
что переправлять наркотики за океан маленькими партиями бессмысленно.  И
скорее всего, их вывозят партиями по сто килограммов.
   - А вы пробовали отследить каналы,  по  которым  наркотики  поступают
туда? - спросил Глеб Сиверов и сделал глоток кофе.
   - Пробовали. Проверили все варианты, вернее, все нам известные.
   - И что?
   - Ни один из них не подходит.
   - И что вы собираетесь предпринимать дальше?
   -  Будем  искать,  будем  проверять  производства,   известные   нам.
Занимаясь этим делом,  мы  вышли  на  одну  фармацевтическую  фабрику  в
Прибалтике, где производили наркотики, упакованные как таблетки, а затем
реализовывали их. Но это не те наркотики, которые ищем мы.  Мы  передали
литовской  полиции  всю   информацию.   Они   нас   за   это,   конечно,
поблагодарили, дали кое-какую информацию нам.  То  есть,  мы  обменялись
любезностями.  Они  взяли  директора  завода,  главного  технолога,  еще
десятка  полтора  людей.  А  мы  взяли  здесь  две  группы,  торговавшие
украденными в  западной  Европе  автомобилями.  Причем,  очень  дорогими
машинами.
   - Приятный и полезный обмен.
   - Да, все попутная рыба. А вот добраться до той,  что  мы  ловим,  не
удается. В Москве этого наркотика - мы его называем "снег", вернее,  так
его назвали специалисты - не очень много. За все время мы нашли  пятерых
погибших от него и трех мелких  торговцев,  которые  сказали,  что  сами
купили этот наркотик у одного и того же поставщика. А  когда  мы  хотели
взять этого человека, он оказался мертвым - тоже от передозировки.
   - А может, сообщили, -  предположил  Глеб,  -  и  его  убрали,  чтобы
замести следы?
   - Нет. Мы провели очень тщательную экспертизу.
   - Понятно, - Глеб кивнул.
   - Ну что ж, вот, собственно, и вся информация, которой я хотел с вами
поделиться.
   - Не густо, - сказал Глеб, - но кое-что есть.
   - Чем вы собираетесь заняться? - осведомился Поливанов.
   - Попытаюсь найти тех, кто  торгует  наркотиками,  и  уже  через  них
двинуться дальше.
   -  Только,  пожалуйста,  осторожнее,  -  предупредил  Глеба  Сиверова
Поливанов.
   - Да уж понимаю, - улыбнулся Глеб, но его глаза остались  строгими  и
холодными.
   - Будьте осторожны, Глеб Петрович,  -  еще  раз  попросил  Поливанов,
покидая мастерскую.
   Когда дверь закрылась, Глеб  опустился  в  глубокое  кресло,  включил
погромче музыку и стал размышлять.
   Он думал про женщину - ту, которая приходила в мастерскую Малышева  и
которая могла погибнуть, но  чудом  осталась  жива.  А  может,  если  бы
наркотики были использованы для четверых, то  все  четверо  остались  бы
живы... Глеб размышлял о том, как можно найти эту женщину.
   А Поливанова он помнил, помнил очень хорошо.
   Там, в Афганистане, полковник был всего лишь старшим лейтенантом. Они
встречались дважды, и