ткрыл дверь перед своим боссом и важным клиентом. Охранник  клиента  из
России остался стоять на входе, а  посетитель,  в  расстегнутом  пальто,
царственно и неспешно двинулся впереди управляющего, который следовал за
ним с видом подчиненного.
   "Удивительно еще, что в банке не устроили салют в честь приезда такой
высокой персоны", - усмехнулся Глеб и стал наблюдать за тем,  как  споро
работает девушка оператор на компьютере.
   Старик в фетровой шляпе, стоявший первым,  подал  заполненный  бланк.
Девушка быстро пробежала пальцами по клавишам компьютера, и не прошло  и
полминуты, как она положила перед стариком  толстую  стопку  швейцарских
франков.  Он,  не  отходя  от  барьера,  толстыми  неуклюжими   пальцами
пересчитал их.
   Глеб подумал: "Сразу видно, не русский. Ведь Любой русский перед тем,
как считать деньги, даже тонкую пачку, всегда плюет  на  пальцы  или  не
считает вовсе. И не важно, богатый он или бедный, такая уж  национальная
черта у  моих  соотечественников,  не  могут  они  без  того,  чтобы  не
плюнуть".
   Старик пересчитал  франки,  из  внутреннего  кармана  пиджака  достал
большое портмоне и аккуратно поместил деньги в него.
   Подошла очередь женщины. Все повторилось.  Женщина  тоже  пересчитала
деньги, но сложила их не в портмоне, а в изящную сумочку из крокодиловой
кожи.
   Каждого из клиентов девушка-оператор одаривала.  лучезарной  улыбкой.
Но когда она увидела Глеба, ее  улыбка  стала  чуть  более  искренней  и
женственной. Одну за другой Глеб извлек из карманов  пальто  пять  пачек
долларов и ребром ладони подвинул их к девушке.
   - Я хочу перевести деньги на  счет  клиники  доктора  Хинкеля,  -  он
положил поверх денег предварительно заполненный бланк.
   - Вам придется немного подождать.
   - Ничего страшного.
   Девушка взяла деньги, еще раз улыбнулась и, быстро распаковав  пачки,
вложила доллары в счетчик банкнот. На экранчике запрыгали зеленые цифры.
   "Странно, - подумал Глеб, - а  почему  она  не  проверяет,  фальшивые
деньги или нет?"
   Но это было только начало, и девушка  была,  конечно  же,  не  только
расторопна,  но  и  терпелива.  После  того,  как  деньги  были   дважды
пересчитаны, она проверила каждую купюру в детекторе.
   "Все как в Москве, только с точностью до наоборот - в Москве  вначале
проверяют, а потом считают".
   Пальцы  девушки  с  коротко   остриженными   ногтями   застучали   по
клавиатуре. На экране появились столбики цифр, затем была дважды  нажата
одна и та же клавиша, и оператор подала Глебу квитанцию,  не  забыв  при
этом обворожительно улыбнуться.
   Глеб попытался взять квитанцию, по бумага была  настолько  тонкая,  а
пальцы настолько сухими, что ему не удалось сделать это с первого раза.
   "Поплевать, что ли?" - съехидничал над собой Глеб.
   Он не стал отдавать дань национальной традиции,  а  лишь  подышал  на
пальцы, взял квитанцию и не глядя сунул ее во внутренний карман пальто.
   - Благодарю, - сказал он девушке и уступил место следующему клиенту.
   - Всегда рады видеть вас в нашем банке, -  услышал  Глеб  вдогонку  и
мысленно улыбнулся: "Можно подумать, это твой банк, красавица".
   Красавица тем временем уже пришла  в  себя  после  шока,  который  ей
пришлось пережить, пересчитывая пятьдесят тысяч долларов  наличными,  и,
продолжая работу, даже успевала проследить краешком глаза  за  прибывшим
на лимузине господином - уж очень он был колоритен.
 
*** 
 
   Да, Глеб Сиверов не ошибся.  Клиент,  которого  встречал  управляющий
банком, действительно был гражданином России, звали его Артем  Прохоров.
И приехал он  в  Швейцарию  не  отдыхать,  а  по  поручению  руководства
концерна "Нефтепром".  В  его  задачу  входило  получить  большую  сумму
наличными и привезти ее в Москву. Деньги, как  известно,  из  ничего  не
возникают.
   Но научиться делать их "из воздуха", когда власть в твоих  руках,  не
так уж сложно. Если раньше для  подобных  операций  использовали  третьи
страны соцлагеря, то теперь  российские  чиновники  предпочитали  бывшие
братские республики.  Реэкспорт  великая  вещь!  А  номенклатурный  союз
нерушим. Устанавливается квота продажи нефти  по  внутренним  российским
ценам, скажем, для Беларуси. Затем квота росчерком пера увеличивается  в
связи с "уточнившимися обстоятельствами".
   Поступившая  нефть  перепродается  на  Запад,  уже,  естественно,  по
мировым ценам, а разница делится по  справедливости  между  чиновниками,
провернувшими сделку.
   Деньги за  проданную  через  посредников  нефть,  как  можно  понять,
декларировать никто не собирался, и об их существовании знали  считанные
люди. А Артем Прохоров хоть и был сведущ в некоторых делах "Нефтепрома",
не знал, сколько денег лежит в этом небольшом швейцарском банке. Да  ему
и не было положено знать.
   Сейчас он выполнял роль курьера - роль скромную,  если,  конечно,  не
брать во внимание лимузин, охрану, самолет, ожидающий его в аэропорту, и
далеко не скромное количество денег, которые он должен  был  получить  в
банке. А сумма могла поразить чье угодно воображение  и  была  настолько
огромная, что одному человеку, даже богатырского  сложения,  удалось  бы
унести деньги разве что  в  чемоданах  на  колесиках,  сцепленных  между
собой, как вагоны поезда.
   Чтобы забрать этот  нелегкий  груз,  назавтра  в  банке  должны  были
появиться два человека, прилетевших вместе с  Прохоровым.  Они  займутся
тем, что пересчитают деньги,  сложат  их  в  большие  коробки  и  каждую
запечатают. Потом на специальном автомобиле деньги доставят в  аэропорт,
прямо к трапу самолета. Эти двое все время будут  при  деньгах,  кстати,
как и сам Артем Прохоров. А сегодня Прохоров оформлял документы.
   Артем  Прохоров  не  впервые   выполнял   подобное   поручение.   Ему
приходилось летать за деньгами и на  Кипр,  и  в  Голландию  и  сюда,  в
Швейцарию. Чаще всего в Швейцарию. Он уже привык  спокойно  смотреть  на
штабеля денег, и они уже не вызывали в нем никаких чувств, кроме легкого
удивления от объема и веса. По устоявшемуся, старому как мир стереотипу,
все российское руководство да и новые русские считали швейцарские  банки
самыми надежными в мире и стремились, чтобы их кровью-потом заработанные
или ловко украденные миллионы  хранились  здесь,  на  берегу  Женевского
озера, в маленьком нейтральном государстве, которое жило по в  последнюю
очередь с того, что всячески поддерживало суждение  о  надежности  своих
финансовых учреждений.
   И кому бы в голову могло прийти, что  сейчас,  именно  в  эту  минуту
доброй репутации швейцарских банков суждено пошатнуться.
   Сиверов нащупал в кармане  пальто  пачку  "Парламента"  и  две  пачки
долларов по десять тысяч, там же нашарил зажигалку, уже предвкушая, как,
выйдя  на  улицу,  с  наслаждением  сделает  первую  затяжку  и   ощутит
нежно-горьковатый  аромат  дорогого  табака.  Он  уже   вытащил   пачку,
переложил ее в левую руку, а правой полез за зажигалкой.
   Глеб находился почти в центре  операционного  зала,  возле  мраморной
колонны, гладкой и блестящей, вершину которой венчала точеная коринфская
капитель, когда в операционный зал  вошел,  закончив  оформление  бумаг,
Артем Прохоров. Управляющий банком  на  этот  раз  шел  впереди  важного
клиента, а клерка, который помогал  Глебу  спускаться  в  депозитарий  и
открывать сейф, видно не было. Глеб подумал: "Наверное, опять разъезжает
на бесшумном лифте в депозитарий и обратно".
   Вот в этот момент все и началось.
   Глеб услышал выстрел, от которого разлетелась телекамера, укрепленная
возле коринфской капители.
   - Всем оставаться на местах! - раздался  громкий  властный  окрик  на
французском.
   Глеб резко обернулся и  увидел  невысокого  широкоплечего  мужчину  в
длинном черном плаще с густой растительностью  на  лице.  Мужчина  водил
стволом короткого автомата, но даже того  одного  выстрела,  который  он
сделал в телекамеру, хватило, чтобы все окаменели.
   Лишь Артем Прохоров продолжал шествовать через зал.
   "Да что он, оглох, что ли? - поразился Глеб. - Или настолько высокого
о себе мнения, что воображает, будто происходящее его не касается?"
   Еще двое налетчиков,  вооруженные  такими  же  короткими  автоматами,
вбежали в банк с улицы.
   "А где же охранник господина из России?" - быстро подумал Глеб.
   А охранник  в  это  время  корчился  на  чистеньких  розовых  плитках
тротуара. Из его проломленного  черепа  текла  темная  кровь.  Он  успел
среагировать на опасность, угрожающую банку и, как  следствие,  хозяину,
но разворотливость  и  верность  служебному  долгу  его  и  погубила.  В
короткой стычке у дверей один из налетчиков оказался ловчее и  размозжил
охраннику голову прикладом.
   -  Всем  оставаться  на  местах!  Ограбление!  -  уже  другой  бандит
расстреливал телекамеры, укрепленные на четырех  колоннах  операционного
зала.
   Двое его соучастников ворвались за стойку.  Управляющий  банком  стал
белым,  как  подвесной  потолок  зала,  его  глаза  блестели  ярче,  чем
бриллиантовая булавка галстука. Низкорослый бородатый  грабитель,  видя,
что Артем Прохоров не внял приказу и продолжает как ни в чем  не  бывало
продвигаться к выходу, выстрелил - пуля прошла у того  над  головой.  Но
выстрел не произвел на Прохорова ровным счетом никакого впечатления.
   - Что за херня? - громко, на весь зал сказал Прохоров и с недовольной
гримасой оглянулся на управляющего банком,  точно  обвиняя  его  в  этом
неприятном  происшествии  -  дескать,  мы,  русские,  знаем,  такого   в
Швейцарии не бывает,  мы  на  тебя  положились,  а  ты  разыгрывать  нас
вздумал.
   Управляющий воздел вверх руки, умоляя  русского  клиента  вести  себя
благоразумно.
   - Да что ты руками машешь, козел? - пробурчал Прохоров.
   Глебу хотелось крикнуть: "Остановись, придурок, нарвешься  на  пулю!"
Но он прекрасно  понимал,  что  ему  сейчас  высовываться  не  стоит.  А
Прохоров пер напролом, абсолютно уверенный в своей безопасности,  и  шел
он прямо на бородатого грабителя.
   Когда расстояние между ними сократилось до трех  шагов,  налетчик  не
выдержал.  Он  вскинул  автомат  и  нажал  на  курок.   Артем   Прохоров
остановился, отрешенно глядя на скачущие по мраморному полу отработанные
гильзы. Только теперь до него дошло, что все происходит всерьез. Но  то,
что две пули задели его правое плечо, он еще не осознал.  Лишь  все  его
крупное, заплывшее жирком тело, дернулось, а глаза сузились.
   Прохоров хотел поднять правую  руку,  уже  сжатую  в  кулак,  но  она
беспомощно, как у тряпичной куклы, упала  вниз.  Он  качнулся,  охнул  и
медленно опустился  на  колени,  все  еще  оглядываясь  на  управляющего
банком, словно требуя каких-то объяснений.
   - Всем лечь на пол! Всем! - выпустив четыре пули в потолок, истерично
крикнул низкорослый грабитель.
   "Видно, у тебя, приятель, уже окончательно нервы  сдали",  -  отметил
Глеб, опускаясь на пол возле мраморной колонны.
   А за стойкой вовсю кипела работа. Наличная валюта изымалась из столов
и сейфов, сгружалась в принесенные грабителями мешки. И когда кто-то  из
служащих пытался в чем-либо ослушаться бандитов, то тут же получал  удар
ногой, или кулаком, или автоматным прикладом.
   Глеб сидел на корточках возле колонны. Шагах в четырех от него  лежал
в луже крови соотечественник, ни имени,  ни  фамилии  которого  Глеб  не
знал.
   "В Москве такой номер этим ребятам с рук  бы  не  сошел",  -  подумал
Глеб, но подумал без особой радости и гордости за свою страну.
   Хрустело   битое   стекло,   лязгали   дверцы   сейфов,   раздавались
приглушенные испуганные голоса клиентов банка.
   "А банковская охрана? - Сиверов скосил глаза и увидел, что охранников
блокировали еще двое грабителей. - Да, если учесть, что у вас в деле еще
как минимум шофер, делить добычу вам придется ой как на много частей..."
   Он наблюдал за тем, как действовали грабители, и понимал,  стоит  ему
захотеть, и он сможет переломить  ситуацию.  Но  геройствовать  в  чужой
стране, при совершенно случайном стечении обстоятельств не было  смысла.
Хотя и сдержать себя Глебу стоило  больших  усилий,  особенно  когда  он
увидел, как молодого  клерка,  который  попытался  нажать  ногой  кнопку
вызова  полиции,  автоматом  ударили  по  голове,  после  чего  в   него
выстрелили.
   Тот, что был в  длинном  черном  плаще,  посмотрел  сначала  на  свои
наручные часы, затем на циферблат  часов,  укрепленных  над  стойкой,  и
закричал:
   - У нас еще две минуты! Две минуты!  Скорее,  скорее,  шевелитесь!  -
по-видимому, он был главарем.
   Но его сообщники и так действовали достаточно быстро.
   Глеб  в  это  время  посмотрел  на  секундную  стрелку  своих  часов,
описывающую заданный круг.  Потом  перевел  взгляд  на  раненого  Артема
Прохорова, который со стоном и хрипом тяжело ворочался на полу.  Наконец
он приподнялся на четвереньки, левой  рукой  зажимая  рану  в  плече,  а
затем, по-видимому, уже ничего не соображая от боли, попытался встать на
ноги.  Его  тело  нелепо  выгнулось,  сейчас  он  напоминал  неаккуратно
слепленную пластилиновую фигуру.
   Бородатый  грабитель  шагнул  к  Прохорову  и  ногой  ударил  его   в
подбородок. Прохоров рухнул навзничь, его правая  рука,  находившаяся  в
кармане пальто, выскользнула, выбрасывая на  пол  рядом  с  лужей  крови
электронную записную книжку и шикарное портмоне коричневой  крокодиловой
кожи с золотыми уголками.
   Бандит увидел бумажник, его глаза алчно сверкнули,  брови  сошлись  к
переносице. Он  подскочил,  носком  ботинка  откинул  книжку,  нагнулся,
искоса поглядывая на корчащегося Прохорова, поднял  портмоне,  пухлое  и
увесистое, и, поводя дулом короткого  автомата  из  стороны  в  сторону,
развернул портмоне. На его лице появилась довольная  улыбка,  обнажившая
неровные желтоватые зубы. Портмоне исчезло  в  боковом  кармане  черного
плаща.
   - Всем оставаться на местах! Никому не двигаться!
   Иначе - стреляю!
   Глеб смотрел на серебристую шелковую подкладку дорогого пальто Артема
Прохорова, на валяющуюся поодаль электронную записную книжку.
   Между тем события развивались дальше.  Один  из  налетчиков  вытолкал
из-за  стойки  девушку,  которая  обслуживала  Глеба  Сиверова.  Девушка
дрожала, ее глаза были полны смертельного ужаса.
   - Господа, господа, - срывающимся голосом выкрикивала  девушка,  -  я
знаю, кто вам нужен! Я здесь ни при чем!
   - Вперед! - бандит подталкивал девушку в спину  стволом  автомата.  -
Иди, чего стала!
   Девушка, как сомнамбула, перешагивала через сидящих  на  полу  людей,
казалось, Она сама вот-вот свалится с ног.
   - Возьмешь еще двоих! - распорядился бородатый главарь.
   Сиверов напрягся. Он, конечно, мог сделать так,  чтобы  в  заложниках
оказался именно он. Но с другой  стороны,  зачем  ввязываться  и  искать
приключения?
   Почему он должен спасать не знакомых ему  швейцарцев  от  грабителей,
видимо, их же земляков?
   "Нет, нет, это не мое дело. Я здесь  не  при  исполнении  задания.  И
вообще, пусть швейцарцы сами разбираются между собой. Мне  и  на  родине
дела хватает", - уговаривал себя Глеб, пристально наблюдая за  тем,  что
происходит вокруг.
   По неведомой прихоти случая вторым заложником  оказался  тот  пожилой
мужчина, который стоял в очереди вместе  с  Глебом.  Старомодная  шляпа,
фетровая, с широкой шелковой лентой, сейчас валялась на полу.
   Когда старик хотел наклониться и поднять шляпу, грабитель ткнул его в
плечо прикладом автомата и прорычал:
   - Вперед! Вперед!
   Старик споткнулся, переступая через какого-то парня, едва не упал,  и
парень привстал с пола, пытаясь  помочь  старику  сохранить  равновесие.
Бандит несколько раз выстрелил вверх.
   - Всем лежать! Я сказал - лежать! Иначе ваши мозги растекутся по полу
и разлетятся по стенам! Лежать!
   Третьим заложником захватили лысоватого банковского клерка.
   Двое грабителей с брезентовыми мешками уже  выбрались  из-за  стойки.
Они пятились к входной двери, держа  в  руках  автоматы,  нацеленные  на
сидящих на полу людей.
   - Всем лежать! Лежать!
   Когда налетчики выскочили на улицу, уводя с собой заложников. Сиверов
первым поднялся на ноги и, приблизившись к распростертому  на  мраморном
полу операционного зала  Прохорову,  наклонился  над  ним.  Тот  скрипел
зубами, стонал,  лицо  покрывала  мертвенная  бледность.  Его  роскошный
костюм и белоснежная рубаха были  перепачканы  кровью,  а  правый  рукав
пальто был мокрым от крови насквозь.  Сиверов  прикинул,  что  рана  его
земляка пожалуй, не смертельна,  хотя  вполне  возможно,  задета  кость,
может быть, даже раздроблена ключица.
   "Ну что ж, даст Бог, этот  богатенький  буратино  теперь  поумнеет  и
поймет, что не стоит перечить вооруженным бандитам даже  в  тихой-мирной
Женеве".
   Служащие и клиенты ограбленного банка начали  понемногу  приходить  в
себя. В операционном зале появились вооруженные охранники. Налетчиков же
и след простыл. Через прозрачные банковские двери Глеб  успел  заметить,
что они умчались на микроавтобусе, который, судя по  надписи  на  борту,
должен был развозить цветы, и на  "опеле-кадетте".  В  микроавтобус  они
затолкали заложников.
   Спустя буквально полминуты  после  того,  как  автомобили  грабителей
скрылись, с воем сирен и сверканием мигалок  к  банку  подлетело  четыре
автомобиля  полиции,  из  которых  с  оружием  на  изготовку   выскочили
полицейские и бросились в операционный зал.
   "Как всегда, полиция опаздывает совсем чуть-чуть", - подумал Глеб.
   Управляющий банком и два  клерка  встревоженно  хлопотали  над  своим
богатым русским  клиентом,  возможно,  самым  богатым  из  тех,  которые
пользовались услугами этого скромного банка. Еще через минуту  появились
машины "Скорой помощи", и врачи, погрузив на  носилки  пострадавших  при
ограблении, быстро понесли их к машине. "Скорая помощь" умчалась.
   Электронная записная книжка так  и  осталась  лежать  на  полу  возле
колонны. Глеб нагнулся, подхватил ее и  сунул  в  карман.  Какие  мотивы
руководили им в этот момент, Глеб не  только  не  знал,  но  даже  и  не
задумывался. Просто откуда-то из подсознания поступил некий сигнал  -  и
все. Как обычно, сработала интуиция, которой Сиверов привык доверять.
   Потом были формальности с полицией. Глебу пришлось предъявить офицеру
полиции документы и  объяснить  цель  своего  визита  в  банк.  Служащий
депозитария подтвердил все сказанное господином Каминским.
   После чего офицер полиции уточнил, в каком отеле  господин  Каминский
остановился и как надолго  прибыл  в  Женеву.  Глеб  ответил  и  на  эти
вопросы. Во время беседы не возникло никаких трений и  недоразумений,  и
Сиверов был отпущен с миром.
   И теперь он наконец-то мог  дать  волю  своим  желаниям.  Он  выкурил
подряд две сигареты и, проехав квартал,  зашел  в  уютный  бар.  Там  он
заказал себе коньяк и кофе. Кофе, который сварил пожилой бармен с лысой,
как шарик для пинг-понга, головой, показался Глебу  невероятно  вкусным.
Он даже подумал, что такого кофе не пил очень давно.
   Сиверова стало покидать напряжение. Он спросил  у  себя  самого:  "Ну
что, Слепой, страшно быть свидетелем налета на банк?"
   И признался себе: "Да. Чего уж тут лукавить. И неприятно  знать,  что
ты безоружен, что нет за  брючным  ремнем  тяжелого  армейского  кольта,
который  можно  в  любой  момент  выхватить  и  навскидку,  за  какие-то
считанные секунды, всадить каждому из грабителей по порции свинца".
   А то, что он  смог  бы  это  сделать,  для  Сиверова  было  такой  же
очевидностью, как и то, что сейчас перед ним на стоике одна чашка кофе и
одна рюмка коньяка.
   Глеб вспомнил забавный момент. Выходя из банка, он спросил  знакомого
по депозитарию клерка, какую сумму захватили грабители, если не секрет?
   - Нет, что вы, господин Каминский, никакого секрета  нет,  -  любезно
ответил тот. - Как сейчас подсчитал  мой  коллега,  взяли  они  в  банке
триста тысяч швейцарских фр