ваешь  одно  и  то
же, горло ужасно пересыхает.
   Глеб не допустил, чтобы женщины накладывали  еду  или  прикасались  к
бутылкам. Он сделал все очень быстро, как заправский метрдотель. Ирина и
Клара опомниться не успели, как перед ними уже стояли бокалы с пенящимся
шампанским и большие тарелки с морской живностью.
   - Фу, какая гадость! - шутливо поморщилась Клара. - Даже  не  знаю  с
какого конца к ней приступиться.
   Пауки и те аппетитнее выглядят.
   - А это и есть пауки, только морские.
   - За вас, - сказал Глеб женщинам.
   - За ваше терпение, - Клара подняла бокал и подмигнула Глебу, - я  бы
в прошлый раз на вашем месте меня выгнала. Кому понравится, когда кто-то
спаивает жену!
   -  Я  терпелив.  Алкоголички  из  нее  не  получилось,  даже   вашими
стараниями.
   Клара выпила бокал шампанского до дна, съела одну креветку, а затем с
удовольствием откинулась на мягкую спинку дивана.
   - Ну так вот, проснулась я сегодня в хреновейшем настроении.
   - Именно в хреновейшем? - улыбаясь, переспросил Глеб.
   - У вас дома можно употреблять такие слова?
   - Изредка.
   - Я живу одна, поэтому привыкла не  стесняться  в  выражениях.  Кроме
кота у меня никого нет, а он не привередлив.
   - Можно-можно, - успокоил Глеб.
   - Короче, настроение у меня было скверное. Встала  я  только  потому,
что мне хотелось пойти и расцарапать кому-нибудь морду. Все равно кому -
первому, кто мне скажет слово поперек. Пошла душ принимать - тут телефон
звонит. Ну его, думаю, на фиг, кому надо -  перезвонят.  Но  он  все  не
унимается, трезвонит и трезвонит.
   Нервы мои не выдержали, прокляла я  этого  мудилу  настырного  и  все
министерство связи в придачу, но из ванны все-таки выбралась.  Голая,  в
пене, добежала до телефона и ору в трубку: алло,  мать  вашу!  А  мне  в
ответ:
   "Здравствуйте, Клара Георгиевна!" Я как услышала этот гнусный  голос,
чуть не завизжала от злости...
   - А кто звонил? - с невинным видом осведомился Сиверов.
   - Вы его не знаете, один мерзавец, как мы с Ириной и полагали, дерьмо
полное, не к столу будь сказано. Но сегодня голос у него был такой, хоть
к ране прикладывай.
   Он не дал мне даже слова сказать. "Задержитесь, пожалуйста, минут  на
двадцать, Клара  Георгиевна,  дома,  будьте  добры,  не  покидайте  свою
квартиру, я сейчас буду с извинениями". И все - отбой. Я даже не  успела
послать его ко всем чертям.  И  действительно,  у  меня  волосы  еще  не
просохли - опять звонок, только уже в дверь. Нет уж, думаю, дудки, так я
его и впустила, не хочу смотреть на эту поганую рожу! Подошла, глянула в
глазок. И что же я вижу? На площадке растет огромный куст роз!
   - Этот что ли, весь куст на столе? - улыбнулся Глеб.
   - Нет, это только одна веточка... Я открыла,  невозможно  не  открыть
дверь, когда видишь столько цветов.  Ирина,  как  женщина,  меня  должна
понять.
   - Да-да, я согласна, я бы тоже открыла.
   - И кто же садовник? Он сам-то появился?
   - Конечно! Господин Галкин собственной персоной! Причем  при  параде.
Темно-зеленый костюм, галстук от  Версаче,  ботинки  в  тон  галстука  и
улыбка до ушей, да такая виноватая, как у моего кота, когда  он  нагадит
на ковре возле дивана. Вошел он, еле-еле в дверь  протиснулся  со  своим
огромным букетом и буквально рухнул на колени. Ну, совсем как в дурацких
фильмах. "Это вам, Клара, прошу меня извинить...
   Понимаете, бизнес - дело такое, что иногда срываешься.., сдают нервы.
Вот и у меня нервы сдали, умопомрачение какое-то нашло,  да  еще  всякие
семейные дела.., в общем, я вам благодарен, ваш проект  замечательный..,
и я надеюсь, мы продолжим сотрудничество. А если вы даже  не  пожелаете,
то тем не менее..." В общем, совсем запутался, язык  заплетается,  цветы
свои не знает куда деть, а я их  не  беру.  Наконец  кое-как  букет  под
мышкой зажал, щеку себе оцарапал, но все-таки вытащил из кармана конверт
с деньгами и торжественно вручил мне. "Здесь все, даже немного больше..,
я еще раз прошу меня простить за моральные, так сказать,  издержки,  что
заставил вас понервничать. И пожалуйста, от моего имени извинитесь перед
Быстрицкой, я не позволил себе побеспокоить эту замечательную женщину, я
же знаю, у нес маленький ребенок.., и, наверное, очень любящий муж..." -
и опять путается, запинается. Конверт я соизволила принять, изобразив на
лице полное презрение к нему и к его деньгам. Я хотела у него  спросить,
- продолжала Клара, - что значит этот аттракцион невиданной щедрости, но
так и не спросила. Взяла уж и цветы, занесла  в  ванную,  представляете,
этот куст всю ванну занял! А Галкин откланялся, ручку  мне  поцеловал  и
удалился. Вот, черт подери, как иногда в людях ошибаешься. Может, у него
и в самом деле были неприятности, может, женщины его  достали,  мало  ли
что... А может, вдруг заработал много денег и не знал куда  их  деть?  -
рассуждала Клара.
   А Глеб про себя хохотал, зная, что Сергей Львович Галкин не заработал
много денег, а наоборот, прошлой ночью очень много денег потерял  и  мог
потерять еще больше, если бы не вернул честно заработанные доллары Кларе
и Ирине.
   - В общем, вот такое чудо стряслось со мной и с Ириной сегодня утром.
Этот день я запомню навсегда, ничего подобного со мной  еще  никогда  не
случалось. - Клара посмотрела на Ирину, та утвердительно кивнула.  -  Мы
уж отчаялись, думали, все. И вдруг - словно добрый волшебник  поработал,
надоумил скупердяя Галкина раскошелиться.
   -  А  может,  он  во  сне  что-нибудь  увидел?  -  с  невинным  видом
предположил Глеб. - Может, к нему Дева Мария пришла и  сказала  -  отдай
чужое?
   - А, какая разница, во сне он увидел, наяву ли.  Главное,  что  мы  с
Ириной не зря угробили полтора месяца.
   - Так это, выходит, все благодаря щедрости господина Галкина? -  Глеб
обвел взглядом стол.
   - Нет, это благодаря нашей щедрости, это мы с Ириной угощаем и просим
у вас извинения за слезы и сопли,  которые  мы  здесь  развели  два  дня
назад. Вы, наверное, после моего ухода лужи вытирали с пола?
   - Да, пришлось, - сказал Глеб.
   И праздник закипел. Женщины были в ударе, шутки сыпались на  Сиверова
справа и слева. Глеб едва успевал придумывать ответы на их  колкости.  В
этот вечер они чувствовали себя богинями, которым все  по  силам,  перед
которыми расступаются горы, а мужчины щедрой рукой  сыплют  к  их  ногам
розы.
   Возможно,  вечер  закончился  бы  танцами,  но  вдруг  ожил  телефон,
лежавший на краю стола. Ирина с Глебом переглянулись.
   - Если хотите, я скажу, что вас никого нет дома, - предложила Клара.
   - У нас так не принято, - покачала головой Ирина.
   - Как хотите.
   Глеб несколько мгновений думал. Ирина  поняла,  что  трубку  придется
взять ей. Еще радостно-возбужденным голосом она проворковала:
   - Ало, ало...
   И тут же улыбка медленно исчезла с се лица. Ничего  не  поясняя,  она
подала трубку Глебу. Тот вышел в соседнюю комнату.
   - Что-то серьезное? - тихо спросила Клара.
   - По работе, - коротко ответила Ирина.
   Кларе хотелось спросить, где и кем работает Глеб,  но  она  не  стала
любопытствовать. Захочет Ирина, сама расскажет, а не захочет, так  и  не
надо.
   Глебу звонил никто иной, как генерал Потапчук.
   Голос Федора Филипповича звучал устало - так, будто он уже  несколько
ночей не спал и, возможно, даже не ел. По  голосу  генерала  Глеб  сразу
понял: стряслось что-то очень серьезное, почти из  ряда  вон  выходящее,
иначе генерал не стал бы его беспокоить. К тому  же,  Федор  Филиппович,
всегда вежливый и приветливый, даже не спросил, как жена, как  дети.  Он
лишь быстро назначил встречу и поинтересовался,  как  скоро  Глеб  может
прибыть на конспиративную квартиру в одном из домов в Замоскворечье.
   Сиверов понял, что дело не терпит отлагательств.
   - Я бы хотел вам  ответить,  что  дождусь,  пока  гости  все  выпьют,
приберу со стола, помою посуду и приеду  часам  к  двенадцати  ночи,  но
боюсь, что все это придется делать Ирине. Вы сами скоро будете?
   - Я уже жду тебя там.
   - Тогда я сейчас выезжаю.
   Глеб вернулся в гостиную и  положил  телефон  на  край  стола.  Клара
перестала щебетать и посмотрела на  Сиверова.  Ирина  тоже  смотрела  на
Глеба - так, словно тот собирался уходить из этого дома навсегда.
   - Пойду пройдусь, - улыбнулся Сиверов. - До свидания, Клара, рад  был
знакомству.
   Клара что-то хотела сказать, но Ирина жестом остановила ее.
   - Я сейчас.
   Она взяла Глеба под руку и вывела его в прихожую.
   - Ты надолго исчезаешь?
   - Потапчук позвонил.
   - Я узнала. Передавай ему привет.
   - Ты говоришь это так, словно желаешь ему зла.
   - Брось, Глеб, я же все понимаю.
   - Ну вот и умница.
   Когда он уже стоял в двери, Ирина взяла его за рукав:
   - Глеб, это не ты, случаем, поговорил с Галкиным?
   - С каким? Это о котором Клара сегодня рассказывала?
   - Да.
   - С какой стати? Я с такими людьми не знаюсь и разговаривать у меня с
ними нет ни малейшего желания.
   - Я так и поняла, - улыбнулась Ирина. - Кстати, Клара не все сказала.
   - Это ее право. А что, Галкин попросил вдобавок ее руки?
   - Перестань, Глеб, шутки неуместны. Я волнуюсь за тебя.
   - И зря. Со мной никогда ничего не случится.
   - Да уж, - не очень уверенно ответила Ирина и, привстав  на  цыпочки,
поцеловала Глеба в губы.
   Тот взглянул на часы и понял, что уже  потерял  пять  минут.  Значит,
придется гнать по боковым улицам, там, где можно превысить скорость, где
меньше светофоров...
   Заехав в нужный двор. Сиверов легко взбежал по лестнице и позвонил  в
дверь. На мгновение  глазок  погас.  Сиверов  взмахнул  рукой.  Потапчук
дождался, когда Глеб переступит порог и только  после  этого  пожал  ему
руку.
   - Примета плохая через порог здороваться.
   Когда Глеб  снимал  куртку,  Федор  Филиппович  уловил  легкий  запах
алкоголя.
   - Я тебя из-за стола вырвал? - А то  откуда  же!  Маленькое  домашнее
торжество.
   - Извини, не хотел...
   - Я же понимаю, неприятности случаются в самый неподходящий момент.
   - Вот тут ты прав, как всегда. Проходи, садись.
   Глеб привык, что в таких случаях генерал обычно приезжает  со  старым
кожаным портфелем, но сегодня, как ни старался, не мог  отыскать  его  в
комнате.  Он  сел,  закурил  первую  сигарету  за  этот  день,  а  Федор
Филиппович принес с кухни колбу  с  кофе.  Кофе  оказался  на  удивление
крепким, такого Потапчук никогда раньше не пил.
   - Федор Филиппович, вы, наверное, пару дней уже не спите?
   - Да, - вздохнул генерал, - уже третий день на ногах, вернее,  третьи
сутки.
   - Это для меня  крепковато,  -  усмехнулся  Глеб,  -  и  вам  советую
разбавить.
   - Нет, я иначе уже вкуса не замечаю, - и генерал Потапчук сделал  два
глотка  горячего  обжигающего  кофе,  к  которому  Глеб  не   мог   даже
прикоснуться. - Два дня тому назад погиб офицер ФСБ, майор Грязнов.
   Это был офицер из моего  управления.  Убили  его  профессионально,  в
подъезде дома. Два выстрела - один в грудь,  второй,  контрольный,  -  в
голову. Никаких свидетелей, все  было  рассчитано  до  секунды.  Никаких
хвостов, никаких зацепок.
   - Чем он занимался? - спросил Глеб. - За что его застрелили?
   - Вот тут-то и собака зарыта, - Потапчук допил  кофе  одним  глотком,
как допивают водку на поминках. - Честно говоря, метили не  в  него,  на
его месте должен  был  оказаться  ученый,  доктор  Кленов,  которого  мы
охраняем.
   - Охраняете от кого?
   - Не спеши, Глеб, дослушай, сейчас все поймешь.
   И генерал Потапчук  толково,  быстро  изложил  Глебу  все,  что  было
известно ему самому о разработках доктора Кленова и о том,  какую  войну
устроили иностранные спецслужбы вокруг его самого и его работы.
   -   Ему   предлагали   то,   чего   не   предлагали   даже    ведущим
физикам-ядерщикам. Скажи  он  только,  что  ему  нужен  целый  институт,
здание, штат сотрудников, финансирование отдельной  строкой  в  бюджете,
это было бы ему .предоставлено. Но цээрушники не учли одного - что.
   Кленов  окажется  патриотом.   Он   отказался   и   продолжает   свои
исследования здесь, в России. А шантажировать его нечем -  ни  жены,  ни
детей, ни пагубных увлечений.
   - А разве такие положительные люди бывают? Что-то очень смахивает  па
героя из книжки.
   -  Иногда  встречаются  и  в  жизни,  -  грустно  усмехнулся  генерал
Потапчук. - Когда  он  отверг  все  предложения,  стало  ясно,  что  его
попытаются убрать, хотя сам Кленов в  такую  возможность  не  верил.  Он
пытался  убедить  меня,  что  настали  другие  времена,  что  теперь  ни
политиков,  ни  ученых  не  убивают,   сейчас   стреляют-де   только   в
бизнесменов, в банкиров, которые крадут друг у друга деньги. Но все-таки
мне удалось его убедить  какое-то  время  не  появляться  дома,  жить  в
надежно охраняемом месте. На свой страх и риск вместо него по привычному
маршруту, на его машине приезжал в Москву наш офицер, немного похожий на
Кленова майор Грязнов. Конечно, он был моложе доктора лет на десять,  но
полного сходства мы и не  добивались.  Приклеили  бороду,  надели  очки,
немного грима. Роста они одного. Таким способом мы выявляли тех, кто мог
следить за ним и попытаться выйти с ним на контакт.
   - И что, следили?
   - Постоянно. Но они сумели провести нас. Я-то полагал, что,  пока  за
ним следят, ищут встречи, покушения не  произойдет.  Я  решил,  что  они
попытаются еще раз его завербовать. Но просчитался - наверно, Кленов был
слишком резок, когда отказывал им в сотрудничестве.., и майора  Грязнова
не стало, не помог и бронежилет. Я не могу  представить  себе,  как  это
произошло. Профессионал, знавший, что в любой момент на него может  быть
совершено  нападение,  оказался  не  готовым  к  этому,  не  успел  даже
выстрелить, хотя первая пуля попала в бронежилет! :
   - Такого не бывает, - сказал Глеб, - чтобы никаких  концов.  Люди  по
воздуху не летают, не живут в пустоте и сквозь стены не проходят. Так, -
задумчиво протянул он, - насколько я понимаю, вы решили сделать вид, что
погиб именно Кленов?
   - Честно признаться - да. Но, так сказать, не до конца.
   - Я что-то не понял...
   - Официально о гибели ученого нигде не сообщалось. Ни некрологов,  ни
похорон, но информация была запущена по  их  агентурным  каналам,  можно
сказать, подброшена. Всегда держим в запасе пару  человек,  которых  уже
раскрыли, о которых уже известно, что они завербованы ЦРУ. Временами  мы
используем этот канал, до поры до времени не трогая их,  пока  противник
сам не догадается, что его агент раскрыт.
   -  По-вашему,  человек,  убивший  майора  Грязнова,  не  понял  своей
ошибки?
   - Думаю, нет, на это у него просто не было времени.
   Да и знал он его, наверное, только  по  фотографиям,  ведь  последние
несколько лет Кленов нигде не светился. Не появлялся ни на  симпозиумах,
ни на конференциях, лишь изредка публиковался в научных  журналах  и  то
под чужой фамилией. О его существовании знали единицы.
   Слишком серьезно то, чем он занимался.
   И генерал Потапчук еще раз, подробнее рассказал  своему  агенту  все,
что ему  было  известно  о  разработках  генетического  оружия,  которые
ведутся по ту сторону океана и по  эту,  здесь,  в  России,  в  тридцати
километрах от Москвы.
   Естественно, генерал не мог знать, что то же  самое,  почти  слово  в
слово, говорил чин ЦРУ в Праге своему агенту, который прибыл из Москвы и
в тот же день вернулся обратно. Оба они говорили правильные вещи,  рисуя
картины апокалипсиса,  который  может  наступить,  если  враг  завладеет
секретными разработками, сможет  создать  оружие  нового  поколения,  по
сравнению с которым  все  то,  что  человечество  сделало  до  сих  пор,
выглядит детским  лепетом.  Действительно,  новое  оружие  было  бы  как
автомат по сравнению с рогаткой. Каждый - и полковник Браун,  и  генерал
Потапчук  -  был  по-своему  прав,  каждый   защищал   интересы   своего
государства и искренне беспокоился о судьбе мира, полагая,  что,  попади
оружие в руки противника, и разговаривать о равновесии,  о  балансе  сил
станет просто-напросто бессмысленно.
   Глеб все это внимательно выслушал, помолчал пару минут и спросил:
   - Послушайте,  Федор  Филиппович,  какая-то  ниточка  все  же  должна
остаться, иначе вы бы меня сюда не позвали.
   - Угадал. Но ниточка, Глеб, настолько гнилая, что  я  даже  не  знаю,
сможешь  ли  ты  за  нее  потянуть,  или   она   порвется   от   первого
прикосновения.
   - Я слушаю, - Глеб подался вперед.
   - Понимаешь,  я  был  на  месте  убийства  Грязнова,  разговаривал  с
соседями, с людьми во дворе. Никто ничего не видел. Но  мне  повезло,  -
каким-то  слабым  голосом,  тусклым  и  бесцветным,  произнес  Потапчук,
по-настоящему не веря в то, что говорил, - соседка по площадке,  которая
и сообщила в милицию об убийстве Кленова, на следующий день позвонила  в
управление, сказала, что приходил связист проверять телефонные линии.
   - Ну, и что из того, что приходил связист?
   - А вот что. Кстати, о Кленове он специально не расспрашивал...
   - Погодите, Федор Филиппович,  а  эта  соседка  знала,  что  убит  не
Кленов?
   - Да, знали только она и ее муж, но мы их вовремя предупредили, чтобы
они об этом молчали.
   - И вы думаете, она ни с кем не поделилась?
   - Думаю, нет, хотя это под вопросом. Так вот, - продолжил Потапчук, -
я наверняка знаю, что телефонная станция никаких мастеров в тот  дом  не
посылала, под видом связиста ходил кто-то другой. Вполне  возможно,  это
был журналист.
   - Журналист? - Глеб насторожился.
   - Ты же знаешь, они люди досужие. В милицию-то информация об убийстве
попала, Софья Сигизмундовна Баратынская, соседка эта, позвонила им сразу
же, буквально через пять минут. Так что милиция знала,  что  в  подъезде
дома кто-то убит. Естественно, могли об этом узнать и журналисты.
   - А сразу после убийства журналисты появились?
   - Нет, из них никого не было, - уверенно ответил Потапчук. - Мои люди
приехали сразу вслед за милицией и все дело взяли в свои руки. Сработано
было оперативно, если, конечно, можно так  говорить,  потеряв  человека.
Офицер он был толковый.., сам вызвался подменить Кленова, сам предложил.
   - Обидно, - вздохнул Глеб, а мозг его  уже  напряженно  заработал.  -
Знаете, Федор Филиппович, если бы этот монтер и был убийцей,  он  бы  не
стал возвращаться, это исключено.
   - Почему?
   - Если вы говорите, что майор Грязнов был убит  выстрелом  в  голову,
профессионал уже не сомневался бы в самом факте смерти. Он и делает этот
выстрел для того, чтобы наверняка поставить точку. Зачем  ему  ходить  и
расспрашивать соседей о том, что он видел собственными глазами и о  том,
что сделал собственными руками? Если, конечно, убийца не сумасшедший. Но
судя по всему, сработано было лихо. А не может быть, что  это  случайное
совпадение, кого-то с кем-то попутали? Может, он это и выяснял?
   - Да, была у меня и такая мысль. Я проверил  всех  жильцов  дома,  не
только этого подъезда. Люди там живут  скромные,  бизнесменов  нет,  все
больше пенсионеры, убивать их не имеет  смысла,  тем  более,  с  помощью
киллера-профессионала.
   Глеб покачал головой.
   - Вот и выходит, - заключил Потапчук, - что проверял заказчик. Вполне
возможно, появился в подъезде сам, но может быть, послал кого-нибудь  из
своих.
   - А соседка в здравом уме, с хорошей памятью?
   - Вполне, - сказал Потапчук, - хотя вздорная баба, нервная. Но у нес,
насколько я мог понять, нелады с мужем. Так бывает, Глеб Петрович. Живут
два человека почти сто лет вместе, а  потом  вдруг  начинают  есть  друг
друга поедом. И самое главное - настолько сжились, что и разойтись-то не
могут. Это как руку отрезать или ногу: слишком болезненно.
   - А почему она позвонила? Связист вызвал у нее какие-то подозрения?
   - Знаешь, Глеб Петрович,  подозрительной  женщине  показалась  только
одна деталь: он починил ей телефон и не взял за это денег. Скажи мне, ты
видел  когда-нибудь  такого  св