и?
   - Никак нет, товарищ генерал. Объект выведен  из  игры,  нашим  людям
удалось уйти.
   - Так какой же это прокол? - расслабляясь, спросил генерал.
   Одинцов  огляделся  с  явным  сомнением,  увидел  на  книжной   полке
старенькую двухкассетную магнитолу "Грюндиг",  включил  ее  и,  настроив
приемник на волну "Маяка", до отказа вывернул ручку громкости.
   Жизнерадостный голос диктора,  предрекающий  мокрый  снег  с  дождем,
нулевую температуру,  туман  и  гололед,  наполнил  просторный  кабинет.
Работающие на пределе мощности динамики хрипели и дребезжали.
   Генерал Володин с интересом наблюдал за этими  манипуляциями,  теребя
сложенные дужки очков.
   Полковник подошел вплотную к столу и, склонившись к заросшему густыми
седеющими волосами генеральскому уху, быстро заговорил:
   - Они опять наделали шума. Устроили какой-то  дикий  взрыв  у  самого
подъезда. Кажется, машинка сработала  раньше  времени.  Одного  человека
разнесло в клочья - похоже, это был наш. Объект, два его телохранителя и
шофер убиты в перестрелке.
   - И все это напротив подъезда? - ужаснулся генерал.
   - Так точно. В двух домах выбиты стекла, детскую площадку разнесло на
куски,  масса  свидетелей,  половина  которых  видела  машину  с  нашими
людьми...
   - Откуда такая масса сведений за такой короткий срок?
   - В составе группы, выехавшей на место происшествия, был наш человек.
Он нашел способ позвонить мне прямо оттуда. Это  очень  спешно,  товарищ
генерал. Надо срочно что-то решать. Замять  это  дело  не  удастся,  вся
милиция уже на ногах.
   - Мать-перемать, - сказал генерал. - Вот безрукие! Слушай, полковник,
их надо срочно брать...
   - Брать или убрать? - переспросил Одинцов.
   - Не валяй дурака, полковник. Надо замочить их прямо  в  их  берлоге.
Есть возможность отличиться: доблестные сотрудники ФСБ  выследили  банду
террористов, преступники оказали сопротивление  при  задержании  и  были
убиты в перестрелке.
   - Да, - подумав, сказал Одинцов, - так будет  лучше  всего.  Я  поеду
сам.
   - Поезжай, Олег Иванович,  поезжай,  да  поторопись.  Если  менты  их
раньше нас достанут, нам потом вовек не отмыться.
   - А... - начал полковник.
   - С остальными я согласую, - перебил его Володин. -  Уверен,  они  не
станут возражать, тем более дело уже будет сделано. Действуй, полковник,
И выключи, наконец, эту шарманку!
   - Есть, - ответил полковник, выключил магнитолу и торопливо вышел  из
просторного генеральского кабинета.
   Вскоре он уже входил в  заброшенный  строительный  вагончик,  забытый
кем-то   в   огромном   пустом   ангаре,   некогда   служившем   складом
инструментального завода, а ныне арендованном обществом  с  ограниченной
ответственностью "Олимп".
   - Ответственность будет по полной программе,  -  пообещал  полковник,
поспешно набирая номер на сотовом телефоне.
   Пока Одинцов вел переговоры по телефону, двое спецназовцев сноровисто
заминировали люк и отбежали подальше, разматывая за собой провод.
   Через минуту полковник  раздраженной  походкой  вышел  из  вагончика,
окинул быстрым взглядом залегших вокруг спецназовцев, укрылся за одиноко
стоявшими поодаль "жигулями" горчичного цвета и  махнул  рукой  саперам.
Строительный вагончик  вдруг  странно  распух,  вздулся  и  со  страшным
грохотом лопнул, расшвыривая во все стороны бешено  вращающиеся  обломки
досок  и  дымящиеся,  зазубренные  по  краям  куски   крашеной   фанеры.
Вылетевшая из облака дыма и пыли исковерканная оконная решетка ударилась
о лобовое стекло "жигулей", вывалив его напрочь.
   Серое  облако  еще  колыхалось,  лениво  расползаясь  по  ангару,   а
спецназовцы уже один за другим ныряли в разверзшуюся на месте  вагончика
черную, с неровными краями  дыру.  Полковник  Одинцов  оттянул  на  себя
маслянисто лязгнувший затвор "стечкина" и последовал за  ними,  по-бабьи
придерживая рукой полы  пальто,  когда  под  ногами  оказались  покрытые
толстым слоем известковой пыли  и  обломками  бетона  дырчатые  железные
ступеньки.
 
Глава 15 
 
   - И что теперь? - спросил Глеб, профессиональным жестом  передергивая
затвор автомата. - Умрем, но не сдадимся?
   - Тю, - презрительно сказал Рубероид.
   - Черный хохол - это противоестественно, - заметил майор. - Пошли.
   - А черный москвич - это что,  в  порядке  вещей?  -  поинтересовался
Рубероид, торопясь следом.
   Казалось, он чудесным образом оправился от  контузии,  только  вид  у
него был, как у жертвы авиакатастрофы, да немного косили глаза.
   - Куда мы все-таки идем? - спросил Слепой, хотя прекрасно знал, куда.
   Ни одна лиса, даже самая слабоумная, не построит нору  без  запасного
выхода, и Сиверов, зная об этом, не поленился его отыскать. Именно  этим
путем он дважды тайно пробирался в бункер: первый раз,  чтобы  подложить
Молотку  бумажку  с  номером  Малахова  и  деньги,  и  второй  -   когда
усовершенствовал "балалайку" Сапера.
   - На кудыкину гору, - не оглядываясь, ответил Сердюк. - Что  ты,  как
барышня...
   Позади  загрохотали  автоматы  ворвавшихся  в  бункер   спецназовцев.
Бежавший последним Глеб обернулся и без колебаний срезал переднюю фигуру
в маске короткой очередью. Четыре пули кучно ударили  в  прорезь  маски,
мгновенно превратив скрытое под ней лицо в кровавое месиво.  Спецназовец
упал, и  бежавший  за  ним  следом  солдат  дал  длинную  очередь.  Пули
запрыгали по бетонной стене, но Слепой уже нырнул за угол.
   - Не так, - сказал ему Рубероид, на бегу вынимая из  кармана  плоскую
черную коробочку с телескопической антенной. - Эх, жалко,  что  за  этих
жмуров мне никто не заплатит! - вздохнул он и вдавил одинокую кнопку  на
пульте дистанционного управления. - Счастливого Рождества!
   Сидевший на столе для чистки оружия коряво вылепленный  зайчик  весил
килограмма  полтора,  поэтому  пол  подпрыгнул  так,  что   беглецы   не
удержались на ногах. С потолка сорвался приличный кусок бетона и  ударил
Глеба по спине.
   - Помнится, ты обозвал Сапера пироманьяком, - сказал Глеб  Рубероиду,
поднимаясь на ноги и вытряхивая из волос пыль.
   Позади  раздавались  стоны  и  крики,  там  все  еще  что-то  падало,
сыпалось, оседало, кто-то надсадно кашлял,  задыхаясь  в  дыму  и  пыли,
кто-то громко матерился, не в силах отыскать дверь  в  коридор,  но  эти
звуки постепенно удалялись.
   В конце длинного коридора призывно маячила стальная дверь  с  красным
облупленным колесом прижимного винта, за  которой  находилась  та  самая
известковая яма, где Слепой и Рубероид похоронили труп  Молотка.  Именно
там, в дальнем углу мрачного, заваленного истлевшей рухлядью  помещения,
находилась прикрытая гнилым пружинным матрацем крысиная нора, выходившая
в новый подземный коридор, который  заканчивался  в  подвале  одного  из
домов дореволюционной  постройки,  чудом  сохранившихся  в  этом  районе
города.
   Пока Батя, кряхтя от натуги, отдраивал дверь, Глеб и Рубероид бешеным
автоматным  огнем  прижимали  к   полу   прорвавшихся-таки   в   коридор
спецназовцев.
   - Готово! - крикнул Сердюк.
   Он прижался плечом  к  дверному  косяку  и  открыл  огонь,  прикрывая
отступление своих товарищей. Когда оба проскочили  мимо,  он  швырнул  в
коридор гранату и бросился следом  за  ними.  Очередной  взрыв  заглушил
яростный треск очередей и визг  рикошетов,  снова  кто-то  закричал,  но
стрельба не прекратилась - все-таки автоматчиков было много, и  это  был
спецназ.
   Пробегая мимо известковой ямы, Рубероид вдруг пошатнулся  и  упал  на
одно колено, выпустив сумку с запасными обоймами, которую они  с  Глебом
тащили по очереди.
   - Эй, - позвал он, - стойте! Нога...
   - Что нога? - спросил, оборачиваясь, потный и ощеренный Батя.
   - Кажется, голень перебило, - ответил Рубероид.
   Лицо его посерело  от  боли,  а  на  лбу  и  висках  высыпали  мелкие
бисеринки пота.
   - Черт, как жаль, - сказал майор Сердюк и дал короткую очередь.
   Рубероид дернулся и стал заваливаться назад.
   Слепой  толкнул  его  ногой  в  плечо,  и  негр  мешком  свалился   в
известковую яму.
   - К черту сумку! - крикнул Сердюк, видя, что Глеб нагнулся  и  взялся
за ручки.
   Слепой столкнул сумку следом за Рубероидом и поспешил в угол,  где  в
неровном проломе уже исчезал край майорского плаща. Нырнув в пролом,  он
оглянулся. В дверях уже показалась фигура  спецназовца,  за  ним  маячил
второй, и Слепой разрядил в них магазин автомата.  Передний  спецназовец
упал, остальные залегли, неприцельно паля в темноту. Глеб бросил  пустой
автомат на заросшую скользкой грязью груду бетонных обломков и  бросился
следом за Батей, успевшим убежать далеко вперед.
   Коридор оказался не совсем темным - Сердюк  на  бегу  успел  включить
освещение, чтобы  не  переломать  ноги,  и  теперь  под  потолком  через
большие, неравные промежутки  красновато  тлели  вполнакала  маломощные,
густо заросшие грязью лампочки.
   Под ногами хлюпало и чавкало,  а  временами  им  приходилось  с  ходу
форсировать глубокие лужи, скопившиеся во впадинах неровного  кирпичного
пола. Коридор то и дело поворачивал в разные стороны, по бокам  мелькали
заложенные кирпичом другого оттенка боковые ответвления, а позади  гулко
отдавалось эхо тяжелых шагов - преследователи и не  думали  отказываться
от погони. Под самым потолком с большими промежутками чернели  забранные
частой металлической решеткой  отдушины,  из  которых  капля  за  каплей
сочилась  ржавая  вода,  оставляя   на   кирпичных   стенах   неопрятные
черно-рыжие потеки. Судя по спертому воздуху в  коридоре  вентиляционные
отдушины давно перестали функционировать.
   - Сюда, - позвал Батя, и следом  за  ним  Глеб  стал  подниматься  по
длинной осклизлой лестнице со стертыми ступенями.
   Лестница упиралась в приоткрытую железную дверь. Теперь,  при  свете,
Сиверов  разглядел,  что  дверные  петли  тщательно  и  обильно  смазаны
солидолом.
   - Вот мы и дома, - останавливаясь, сказал майор.
   Он приставил ствол автомата к укрепленному на стене силовому кабелю и
нажал на курок. Сверкнула голубая искра, и свет в коридоре погас.
   - Давай, давай, не стой, - поторопил майор Глеба, проталкивая  его  в
дверь и тщательно запирая ее за собой. Они оказались в  новом  коридоре,
где царила кромешная тьма. Сердюк зачем-то  принялся  шарить  руками  по
стене.
   - Что ты ищешь? - спросил Глеб.
   - Тут где-то должен быть вентиль, - ответил Батя.  -  Большой  такой,
ржавый. Ищи.
   Глеб, для которого, благодаря странной особенности его зрения, полный
мрак был сереньким полусветом, уверенно взял майора за  руку  и  положил
его ладонь на вентиль, который тот искал на полметра правее того  места,
где он находился. Вентиль выступал из толстой ржавой трубы, уходившей  в
стену. Майор напрягся,  пытаясь  повернуть  вентиль,  но  тот  приржавел
намертво.
   - Помоги, - сквозь сжатые зубы процедил майор, - иначе нам каюк.
   Вдвоем они отвернули вентиль до упора. За  железной  дверью  раздался
глухой рев.
   - Что это? - спросил Глеб.
   - Полное затопление через три минуты, - удовлетворенно сказал Сердюк.
- Хорошо строили при Иосифе Виссарионовиче!
   Слепой представил, как в кромешной темноте обесточенного коридора  из
отдушин, которые он по незнанию принял за вентиляционные, с ревом хлещет
ледяная вода, и как в этой черной невидимой воде барахтаются отягощенные
оружием и  бронежилетами  люди.  "Коридор  тянется  не  меньше,  чем  на
километр, - прикинул он. - Пробежать километр за  три  минуты  -  плевое
дело.., днем, по сухой ровной дороге, но никак не в темноте, по  пояс  в
холодной  воде,  в  коридоре,  состоящем,  кажется,  из  одних  углов  и
поворотов... Вперед, конечно, ближе, но здесь стальная  дверь..,  и  три
минуты.., нет, ничего у них не выйдет.
   Кто-то, возможно, успеет добраться до двери, там наверняка  останется
воздушный пузырь, который сможет вместить двоих-троих, но дальше  им  не
пройти, а дверь никто не откроет - судя по всему, в эти  катакомбы  люди
забредают нечасто..."
   Стоя в темноте перед запертой железной  дверью  и  слушая  рев  воды,
который становился слабее по мере того, как наполнялся  коридор,  Слепой
невесело улыбался: мир, ополчившийся против Глеба  Сиверова,  опять  нес
потери.
   Он подумал, не прикончить ли Батю прямо здесь - это  было  бы  вполне
логичным завершением истории, тем более, что только Глеб знал,  как  ему
этого хотелось.  Сделать  это  было  проще  простого  -  все  равно  что
придушить слепого котенка, ведь Сердюк сейчас и  вправду  был  слеп,  но
майор знал имена, нужные Глебу, и явно был не прочь оказать  содействие,
он тоже в одиночку сражался со всем миром, пусть по другим причинам,  но
бесстрашно и зло, и в этом они были союзниками.
   - Пошли, - сказал Слепой.
   - Погоди, - отозвался Батя, шаря по карманам. - Вот  черт,  я  где-то
зажигалку обронил. Не видно же ни хрена, как мы пойдем?
   - Пошли, - спокойно повторил Слепой, - я поведу.
 
*** 
 
   Генерал Потапчук слегка раздвинул планки жалюзи и посмотрел вниз,  на
голые ветви деревьев, росших на Ваганьковском кладбище.  Зачем  он  туда
смотрит и что надеется увидеть, генерал не знал -  это  было  бесцельное
действие, совершенное только для того, чтобы не стоять  столбом,  хрустя
суставами пальцев. В  последнее  время  у  него  завелась  такая  дурная
привычка, особенно сильно проявлявшаяся тогда,  когда  Федор  Филиппович
нервничал. Сейчас был именно такой момент.
   Генерал отпустил жалюзи, спрятал руки в карманы пальто и обернулся  к
своему собеседнику.
   - Дальше, - подавив вздох, сказал он.
   Человек, сидевший  в  одном  из  двух  старых,  продавленных  кресел,
сомнительно украшавших собой скудно  обставленный  интерьер  оперативной
квартиры генерала Потапчука, выглядел подавленным и  смятым.  Этот  рано
поседевший  широкоплечий  красавец,  пользовавшийся  большим  и   вполне
заслуженным успехом у женщин всех возрастов, сейчас явно чувствовал себя
не в своей тарелке. "Японцы говорят: одной ногой в канаве",  -  вспомнил
генерал где-то вычитанное выражение.
   - Дальше, дальше, - поторопил он.
   Человек в кресле вздохнул.
   -  Операция  по  ликвидации  Конструктора  прошла  неудачно,   группа
засветилась.., устроили шум, стрельбу в людном месте,  взорвали  детскую
площадку...
   - Детскую площадку?
   - Похоже, взрывное  устройство  сработало  раньше  времени.  Один  из
членов группы во время взрыва погиб.
   - Личность установили? - спросил генерал.
   - Погибший, видимо, держал бомбу в руках, - слегка замявшись, ответил
собеседник генерала. - Взрыв  был  очень  мощный,  так  что...  В  общем
обнаружен ботинок мужской черный, размер сорок третий, подошва испачкана
гов.., простите, товарищ генерал, калом.
   - Гм, - сказал генерал. - По этому, конечно, личность не  установишь.
Дальше.
   -  В  составе  опергруппы  был  человек  генерала  Володина.  Володин
отправил по месту базирования отряда взвод  спецназа  под  командованием
своего Одинцова - он единолично принял решение о ликвидации оставшихся в
живых "стрелков".
   - Ну, и как? - устало поинтересовался генерал.
   - Данных о том, что произошло в бункере, нет, - ответил информатор. -
Бункер затоплен.
   - А спецназ? - спросил Потапчук.
   Информатор только пожал плечами.
   - Однако, - сказал генерал. - А Одинцов?
   Впрочем, о чем я... Туда ему и дорога.
   Он помолчал и прошелся по комнате,  не  замечая,  что  опять  хрустит
пальцами. Информатор протяжно вздохнул.
   - Товарищ генерал... - просительно протянул он.
   Потапчук повернулся на каблуках и некоторое время  рассматривал  его,
словно раздумывая, что с ним делать: приспособить к  какому-нибудь  делу
или просто выбросить на помойку. Человек, понуро сидевший  перед  ним  в
продавленном  кресле,  был  сотрудником  его   отдела,   работавшим   на
руководство "Святого Георгия", пойманным с  поличным  и  перевербованным
лично генералом Потапчуком. Это он протолкнул  в  отряд  Слепого,  после
чего отряд просуществовал чуть больше месяца. Володину и его соратникам,
пожалуй, нетрудно будет сложить два и два,  и  информатор  генерала  это
хорошо понимал.
   - Ладно, - сказал, наконец, Потапчук. - Можешь исчезнуть, пока все не
уляжется.
   - Вы думаете, уляжется? - безнадежно спросил информатор.
   - Рано или поздно - непременно, - равнодушно сказал генерал, думая  о
своем.
   - Дожить бы, - вздохнул его собеседник.
   Генерал снова остро взглянул на него.
   - Ты, братец, офицер госбезопасности, -  жестко  сказал  он.  -  Знал
ведь, на что шел, когда  за  деньги  Володину  информацию  сдавал.  Или,
скажешь, не догадывался?  По  уму,  так  тебя  еще  можно  использовать:
подставить  Володину,  поводить  его  за  салом,  да  жену  твою   жаль,
детишек... Старею, наверное.
   Иди ты отсюда, не вводи в искушение.
   Информатор вышел,  бесшумно  ступая.  В  прихожей  чмокнул  замок,  и
генерал остался один.
   "Это Глеб, - думал генерал, медленно опускаясь в кресло.  Кресло  еще
сохраняло тепло только что покинувшего его  человека,  и  это  почему-то
было неприятно. Некоторое  время  генерал  боролся  с  собой,  но  потом
все-таки встал и пересел в соседнее. - Это точно Глеб,  и  он  наверняка
жив - не мог он утонуть вместе с этим Одинцовым и его спецназовцами, как
мышь в ведре. Однако, почему же он тогда не выходит на связь? И оба  его
телефона не отвечают?.. Где же он? Одно из двух; либо он еще не до конца
выполнил задание, и кто-то из этих  отморозков  все  еще  жив,  либо  он
решил-таки продолжить  охоту.  Ох,  не  нравится  мне  это...  Он  будет
охотиться за ними, они - за ним, а кончится все дело тем,  что  генерала
Потапчука понесут вперед ногами в сопровождении почетного караула..."
   Генерал не очень боялся смерти, да и не слишком  верил  в  реальность
подобной перспективы, но его не оставляло навязчивое  ощущение,  что  он
выпустил джинна из бутылки. Утопленный в полном составе взвод спецназа -
это было уже слишком. "Похоже, что он наконец-то начал входить во  вкус,
- подумал Федор Филиппович. - Раньше  он  предпочитал  обходиться  малой
кровью, и это ему всегда удавалось. Ему всегда все удается, и, если  его
никто не остановит, скоро половина отделов в нашем  ведомстве  останется
без руководителей. Оно бы и ладно, кое-кому давно пора  на  пенсию,  но,
если наша контора по-настоящему возьмется за расследование, от нас обоих
мокрого места не останется, как от того подрывника. Ботинок, испачканный
гов..., то есть, калом, - вот и все, что потом найдут".
   Генерал отчетливо видел, что попал в западню, из которой  был  только
один выход - убрать Слепого.
   Посылая Сиверова на его последнее задание,  он  руководствовался  тем
же, чем и всегда;  служебным  долгом,  интересами  безопасности  страны,
заботой о чести мундира  и,  прежде  всего,  совестью  и  стремлением  к
обыкновенной   человеческой   справедливости.    Результаты    оказались
фатальными - фигурально выражаясь, натасканный на волков пес взбесился и
принялся убивать направо и налево, словно мстя всему  миру  за  натершую
горло  цепь,  и  он,  Федор  Филиппович  Потапчук,  был  хозяином  этого
взбесившегося пса.  В  доме  Малахова  был  застрелен  одиннадцатилетний
ребенок; во время ликвидации Конструктора,  этого  задрипанного  шпиона,
дешевки, Слепой взорвал бомбу  большой  разрушительной  силы  прямо  под
окнами жилого дома. Одна женщина, изрезанная осколками оконного  стекла,
умерла, не приходя в  сознание,  потому  что  кривое  стеклянное  лезвие
вспороло артерию. И  это  ради  того  лишь,  чтобы  разорвать  на  куски
одного-единственного  отморозка.  И  наконец,  утопленные   спецназовцы,
которые, хоть и  солдаты,  но  имели  все-таки  родственников...  Слепой
двигался  по  Москве,  как  торнадо,  сметая  все  на  своем   пути,   и
расходившиеся кругами волны разрушений вот-вот должны  были  захлестнуть
генерала.
   Генерал не боялся смерти, но, честно говоря, ему совсем не  улыбалось
умирать вот так.
   "А в