счет точного места отдыха.
     Несмотря на свою молодость, Халил привык никому и ничему не верить. И тем не менее новость никак нельзя было принять за "дезу". Зачем стратегам из ФСБ вешать ему такого рода "лапшу" насчет своих планов? Предупредить: осторожно, уважаемый, не поскользнитесь? Похоже, они в самом деле выдвигают его на первый план, и оценка врага говорит о многом.
     Конечно, там есть неглупые люди, они понимают, что герои первой и второй чеченских войн уже отработанный материал, способный только огрызаться. Новый вождь - среди молодых, с ним будет гораздо труднее.

Глава 36

     Микроавтобус с занавешенными окнами мчал по ночному шоссе к одному из небольших подмосковных аэродромов. За рулем сидел человек в шапке с козырьком, надвинутой на самые брови. Правда, растительность на предназначенном для бровей месте у него отсутствовала напрочь, но козырек не мешал опознать личность по уродливой прорези рта и приблизительно вылепленному носу.
     Забрызганный грязью пикап-"ауди" обогнал фургончик с ярко-красной надписью "Coca-cola" на боку и увеличенным изображением бутылки.
     Ушел вперед, но не стал слишком далеко отрываться. В "ауди" ехали трое. Пассажир на переднем сиденье спросил по-чеченски у водителя:
     - Зачем он сел за руль? Самая приметная рожа из всех.
     - Больше не хотят чужих. Один такой чужак их чуть не привез.
     Пассажир, не оборачиваясь, просунул руку между спинками кресел и легонько толкнул другого - тот полулежал на заднем сиденье, чтобы не светить свою голову в наушниках. В зеркальце было видно, как "слухач" кивнул и знаком попросил не дергать его, не отвлекать лишними вопросами.
     Минут пять прошло в молчании. Потом он сам снял наушники и коротко бросил:
     - Все там.
     - О чем болтают?
     - О том о сем. Ничего интересного. По-моему, они хорошо приняли перед отъездом.
     - Тем лучше. Как думаешь, Валид, почему урод сел за руль?
     - Этот шакал Бубнов только что доставал всех насчет своей печени. В больнице все проходили обследование. У них с уродом нашли болезнь печени.
     - Значит, урод сел за руль как самый трезвый. Все равно непонятно, почему не фээсбэшник их везет.
     - Я с самого начала говорил, что поедут сами, - вмешался водитель. - Они ведь поняли, кто их сдавал раз за разом, кто рассчитывал на них заработать. И больше не хотят связываться с прикрытием.
     Человек по имени Валид снова надел наушники и, морща переносицу, прислушался к разговору в фургончике. Здесь, в пикапе, беседа продолжалась без него.
     - Не боятся?
     - А чего бояться? Чужака больше нет, некому теперь их закладывать. Все, кто хотел взять их на складах, мертвы.
     - Теперь пришел наш день, йаум аз-зулла.
     - Ты знаешь по-арабски?
     - Я знаю Коран. Там написано о дне покрова, о каре, которая настигнет неверных. Они смеялись и предлагали Шуайбу вызвать обещанную кару.
     "Давай, спусти на нас кусок неба", - говорили они. И тут пришло повеление Аллаха, все было кончено в один миг.
     - Мохаммед расул Аллах, - водитель оторвал обе руки от руля и провел ладонями по лицу сверху вниз.
     Он не спешил, движение получилось плавным и торжественным. Но даже на этом участке шоссе, где стало больше выбоин, машина не уклонилась от курса, как бы подтверждая силу божественного слова.
     - Думаешь, их просветили, что за отдых будет на Черном море? Они бы скорей согласились сесть в тюрьму, чем туда поехать. Какой-нибудь начальник в ФСБ сказал, что они все герои и заслужили отдых. Выписали всем материальную помощь, оплатили два номера в гостинице среднего пошиба.
     - Фантазия у тебя, - усмехнувшись, покачал головой пассажир на переднем сиденье.
     - Жалко, они добраться не успеют. Я бы тебе доказал.
     - Я думал, урод у них самый отмороженный.
     А он, шакал, печень бережет, сто лет еще прожить надеется.
     Время от времени собеседники вставляли в разговор русские выражения. Вот и теперь слова "фантазия" и "отмороженный" запросто вплелись в гортанную речь.
     - Потом сравним их печени - его и кладовщика, - продолжил пассажир.
     - Никого нам не оставят, не надейся. Всех повезут на Верховную Шуру, чтобы знамя доблести эмира вознеслось еще выше.
     Разговор вполне отражал удивительное свойство восточной речи мгновенно переходить от тона трезвого и даже циничного к выражениям цветистым и выспренным. В наушниках у "слухача" звучало совсем другое...
     - Прогноз погоды слушал? Сколько там градусов? - спросил Тарасов.
     - Двадцать два, - ответил Витек.
     - Слабовато. Водичка уже не парное молоко.
     - Чепуха, - послышался голос сержанта спецназа. - Она сейчас теплее воздуха. Воздух быстро греется и быстро остывает. А море - оно, блин.., у него инерции больше. Весной раскочегарить тяжело, зато в бархатный сезон температура дольше держится.
     Тарасов рыгнул в знак того, что снимает все вопросы.
     - На бабки, конечно, поскупились, - пробормотал Бубнов после долгой паузы. - Или на выпивку хватит или на девочек.
     - Если хватит на выпивку, девки сами прибегут.
     - Тоже верно.
     Говорили вяло, с ленцой, растягивали слова, как это бывает, когда хмельное возбуждение переходит в сонливость.
     - Постучи там Николаичу: долго еще?
     - Будет он тебе останавливать и вылезать с объяснениями. Стукнет тоже в ответ - понимай как хочешь.
     - Вот жлоб: постучать жалко. Если б я у той стенки сидел, я бы к тебе не обращался.
     Все кроме Семена снова собрались вместе. Вот Жора Бубнов с красноватыми белками вытаращенных глаз, вот рябой Леша Самойленко поправляет свой черный платок. Ильяс сидит на отшибе, шевелит ноздрями, как породистый кабардинский скакун. Майор Воскобойников о чем-то задумался, вперившись в пустоту. Витек нервничает и шмыгает курносым носом в ожидании высадки в аэропорту.
     Голоса оживляли тесное пространство, заполняли кузов фургончика, где Сиверов сидел в одиночестве, держа на коленях два короткоствольных автомата. Ему не нужно было даже закрывать глаза, чтобы различить тех, с кем он прожил бок о бок последний месяц.
     Магнитофонная запись продолжала звучать:
     - Я одно не пойму, как они нам пушки оставили, - удивлялся Бубен. - Не боятся, что кто-нибудь возьмет и отмочит на курорте номер?
     - Чего им бояться? Если до сих пор не отмочили, значит и теперь голова на плечах останется, - уверенно заявил Самойленко.
     - А я считаю, при посадке отберут, - нервно высказался Витек. - В салон не дадут пронести.
     Это Сиверов потребовал "оставить" команде по крайней мере пистолеты. Фээсбэшники хотели записать на пленку пару фраз о том, что изгои остались безоружными. "Перебор, - стал спорить Глеб. - Нельзя слишком облегчать противнику задачу, это вызовет недоверие". И настоял на своем.
     - Это ж тебе не аэробус - махонький "ЯК", - ответил спецназовец. - Может, там никого кроме нас и не будет в салоне.
     - С пересадкой, значит, полетим. Возят, блин, как прокаженных. Может, и там, на море, отгородят загон железной сеткой и скажут: вот вам, резвитесь.
     Люди из технической службы работали по двадцать четыре часа в сутки, чтобы выверить тембры, интонации. По идее, боевики не должны были хорошо различать голоса, но в группу захвата мог напроситься кто-то с личным счетом к тому же Бубнову или Ильясу. Человек, который вел со складчиком переговоры о продаже фугасов, или "воин Аллаха" из отряда убитого Ризвана.
     И тот и другой быстро распознают поддельный голос, и все полетит к чертям.
     Один из звукооператоров подал идею: все кроме водителя должны быть пьяными, это прекрасный предлог для оправдания небольших отклонений по интонации и тембру. Идею приняли, и закипела работа на шести компьютерах сразу.
     Глеб не ошибся, в больничной палате имелись "жучки" - с образцами двух голосов проблемы сразу отпали, а Ди Каприо не должен был принимать участия в пьяном трепе. Можно было попросить живых Ильяса и Воскобойникова, но оба они актерами не были - интонации получились бы еще фальшивее, чем смоделированные на компьютере. И, самое главное, два голоса выбивались бы из общего ряда.
     Другие голоса тоже отыскались. Оказалось, что в самом начале спонсорской деятельности Кормильцева ФСБ решило уточнить ее характер.
     В результате появились материалы прослушки, записи встреч один на один, когда бизнесмен собирал команду.
     Осталось выделить нужные слова, смоделировать недостающие с помощью специальных программ обработки звука. На экран выводились частотная и амплитудная характеристики, "атака" и "задержка" звука при озвучивании каждой отдельной буквы.
     Работали профессионалы, и результат получился впечатляющий. Сиверов сейчас мог оценить его по достоинству. Вроде бы сам он сочинил большую часть этих фраз, вроде бы все уже прослушал по кускам и в собранном виде. Но сейчас, в закрытом со всех сторон кузове фургончика, эффект получался поразительный. Будто вся команда собралась снова - команда одиночек, команда изгоев.
     Если бы сторонний наблюдатель увидел Глеба, он не смог бы сказать, что сейчас чувствует этот человек. Лицо оставалось непроницаемым, взгляд - холодным, тонкие губы - плотно сжатыми.
     Эмир Халил не должен упустить такой шанс.
     В своих разбойных набегах горцы прежних веков всегда старались не просто победить противника, но еще и унизить его. Моральное унижение врага всегда считалось на Востоке важным элементом войны. Опозорив, можно сломать стержень уверенности. Озлобить настолько, что противник потеряет способность просчитывать свои действия.
     Очертя голову кинется отвечать, и тут его можно подстеречь вторично.
     Теперь Халил знает, что операция задумана специально для него, и честолюбие не позволит ему остаться на месте. Фээсбэшники долго думали, долго старались - уверены, что им удастся его выманить. Какая роскошь поймать их на замахе! Опозорить, опустить! Пусть потом всеми правдами и не правдами они зажимают эту новость, информация, как вода, найдет щелку, чтобы просочиться и выйти на всеобщее обозрение. Нет, молодой честолюбивый эмир не упустит такой шанс.

Глава 37

     Халил действительно решился. В отличие от большинства горцев чувство мести было ему незнакомо. Сама добыча его мало интересовала: он не видел в этих людях преступников, заслуживающих особо жестокой казни. Только презирал за слабость - они сотворили зло ненамеренно, по чистой случайности.
     Казнь, конечно, будет жестокой, но любой лояльный гражданин России заслуживает такой в стане врага невинных нет.
     Халил больше думал о себе. Отношение врага есть перевернутое отношение соратников. Если он так важен для ФСБ, значит до настоящей власти среди своих ему действительно остался один шаг. Последний шаг - он может быть деянием не особенно героическим, но эффектным. Не раной, нанесенной медведю, а плевком в его оскаленную морду.
     В ФСБ все подготовили, но не учли одного. Его люди появятся раньше, чем рассчитывают на Лубянке. Здесь, в Подмосковье, а вовсе не там, где ставят сеть. Возникнут из ниоткуда и исчезнут в никуда - именно сейчас, после шумного инцидента на складах, когда никто не поверит в такую наглость.
     И он, эмир Халил, рядом с ними. Новое поколение воинов джихада не признает тех, кто, как Масхадов, командует из бункера.
     ...Роли были расписаны, Халилу осталось ждать. Он запретил всякую связь на радиочастотах - это даст фээсбэшникам шанс. Разрешил только одно: послать на случай провала сигнал в виде тонального вызова заранее оговоренной частоты.
     Обе машины - пикап-"ауди" и фургончик с надписью "Coca-cola" - уже проехали тот поворот на трассе, за которым он наблюдал. Прикрытия от ФСБ не видно - невозможно параллельно двигаться по бездорожью с той же скоростью, что и фургончик по шоссе. Тем более, с одной стороны к трассе близко примыкает лес. Отступает ненадолго и снова приближается.
     - Сопровождение с интервалом в пару километров? Нет в таком сопровождении никакого толку, и в ФСБ прекрасно об этом знают. Почему тогда отпустили?
     Кому и откуда знать про рейс фургончика? Зачем отправлять с ним вместе БМП, набитую людьми в камуфляже? Слишком наглого игрока погубила жадность. С ним теперь разбираются. Задача фээсбэшников - внушить вчерашним изгоям, что с устранением этого типа все их беды позади.
     Внушить чувство безопасности. Иначе команда быстро слиняет с черноморского побережья в какую-нибудь новую вонючую щель.
     Вот, кто по настоящему интересен, - ублюдок в истертых джинсах с его странным способом набивать цену. Таких профи на самом деле немного.
     Где же он допустил ошибку, что послужило решающей уликой? Или песенка его еще не спета, и он еще выкрутится, вывернет факты наизнанку, чтобы доказать свою невиновность?
     Если бы Халил мог позволить себе исполнение сиюминутных желаний, он бы предпочел, чтобы ему доставили одного этого типа вместо разношерстной команды.

***

     Водитель в шапке с козырьком свернул с трассы на дорогу, ведущую к небольшому аэропорту.
     Проехал всего километр, как вдруг увидел на асфальте огромную тушу коровы и внедорожник с прилично помятым передом. Человек с лицом манекена понял что это означает и среагировал, как было условлено, - просто вывернул руль, объезжая по обочине место аварии.
     Скорость, конечно же, пришлось сбросить. Водитель сделал вид, что не слышит чужого дыхания - кто-то заскочил на правую подножку и теперь пригибался, чтобы его нельзя было разглядеть. Ди Каприо точно знал, что убивать его сейчас не станут, придется вытерпеть всего лишь короткую боль.
     Он угадал все правильно. Дверца вдруг распахнулась, и удар тупым предметом в висок вырубил мгновенно. Боевик перехватил руль так ловко, что пассажиры не должны были испытать никакой встряски.
     Фургончик еще раз свернул, не доезжая пяти километров до летного поля. Откуда людям в закрытом кузове знать об изменении маршрута? Они сейчас в самой кондиции - прослушка из "ауди" показала, что языки окончательно отяжелели. Да, неспроста правоверным вино испокон веку запрещено. Русские даже не успеют воспользоваться своим оружием. "Что? Уже приехали?" Вывалятся наружу, хлопая пьяными глазами в поисках самолета. Да, вы уже приехали, ублюдки...
     Человек за рулем играл желваками в предвкушении финального эпизода. Сиверов не мог видеть его лицо и в отличие от противника ничего не пытался представить заранее.
     Медленно передернул затворы - один, потом второй. Он научился делать это так, что сам не слышал щелчка. Лицо человека, чью настоящую фамилию мало кто знал, оставалось по-прежнему спокойным и непроницаемым.
     Пленка пока еще крутилась - еще десять минут записи. Последним словам суждено потонуть в лязгающем грохоте. Но тем не менее бесплотные эти голоса останутся знаком присутствия на месте Витька, Самойленко, Бубна и прочих... За вас, мужики, за мертвых и живых. В том числе и за Тарасова - прежнего, вменяемого Тарасова, дослужившегося до замкомполка. За вас.
     Сиверов мысленно увидел всех восьмерых, чтобы забыть на ближайшие минуты. Как и Халил, он тоже никогда не лелеял жажду мести, не бередил себе кровь. Но на этом их с эмиром сходство заканчивалось.
     Глеб подтянул ремешки бронежилета, взял оба автомата наперевес. Фургончик остановился. Кто-то подошел открыть дверь...
     Халил соблюдал свой статус и не стал спешить к машине. Предоставил это другим, а сам остался наблюдать на приличном расстоянии. Десяток боевиков окружили фургончик - все с оружием наизготовку, все начеку...
     Когда шквал огня раскидал в стороны их тела, Халил понял, что из двух его желаний исполнилось именно бескорыстное, отодвинутое в сторону. И он испугался - первый раз в жизни. Он впервые почувствовал, что все может уплыть из рук: образованность и беспощадность, стремительно выросший авторитет и новый план ведения войны.
     Он понял, что выхода нет. Нет смысла стрелять в ответ, надо бежать, петляя из стороны в сторону, чтобы ухватить последний шанс на спасение.
     Сразу несколько пуль ударило Сиверова в бронежилет - в грудь и в правый бок. Он приподнялся с трудом, чертыхаясь от боли. Кто-то из скошенных боевиков еще шевелился, сдавленно стонал. Пахло свежей кровью, пороховыми газами и еще не развеявшимися выхлопами фургончика.
     Вызов Слепого не принял никто, уцелевшая половина отряда сразу же попыталась уйти вместе с командиром. Очереди грянули для острастки, трассирующими пулями - продемонстрировать прочность кольца и бесполезность сопротивления.
     Выкинув обе обоймы, Глеб вставил новые. Впрочем, теперь стрелять нужно было аккуратно, ни в коем случае не на поражение.
     "Только бы не запороли дело, только бы не шлепнули ненароком Халила".
     Он как в воду глядел. Бандиты уже тянули руки кверху, но человека с нежной кожей и ярко-рыжей бородой среди них не было. Неужели дрогнула рука у кого-то из ребят?
     Пленных увезли, над свежим трупом эмира наклонился эксперт.
     - Свои. С двух шагов в спину.
     Все ясно. Кто-то получил перед отбытием сюда задание прикончить эмира в безнадежной ситуации. Вот и Потапчук - не выглядит слишком уж расстроенным. Информации по Чечне у генерала и без того достаточно. И мертвый эмир не самый худший итог.

***

     - Вот, - Глеб выложил фотографию.
     Ди Каприо не стал ее брать. Он очнулся раньше, чем труп Халила увезли с места событий, и все хорошо рассмотрел на месте. Ильяс внимательно посмотрел на снимок и передал его майору.
     - Перспективная фигура?
     - Была.
     Все помолчали.
     - Теперь вам бояться нечего. Если бандиты выяснят, где кто находится, - будут объезжать этот город по суше и облетать по воздуху.
     - Наверно так.
     - Меня вот еще что попросили спросить. У кого какие желания? Сейчас тот единственный момент, когда можно и нужно запрашивать. Вчера было рано, завтра будет поздно.
     - Пусть мне скажут, где жена с дочкой, - не раздумывая, произнес Воскобойников. - Я и сам могу их найти, но боюсь, что быстро не получится, - Давай еще чего-нибудь посущественней. Я понимаю, для тебя просьба весомая. А для Лубянки раз чихнуть.
     - Разрешили бы вернуться в авиацию, - не очень уверенно произнес Воскобойников.
     Майор сильно сомневался, что станут за него ходатайствовать перед высокими чинами ВВС.
     - Вот это теплее. Теперь ты, Николаич.
     - Мне, пожалуйста, стройматериалы для дома и пару гектар земли подальше отсюда. Хоть в Приморском крае. Подарков не хочу: приму как ссуду, потом рассчитаюсь.
     - Что будешь сеять?
     - Мне бы увидеть сперва эту самую землю, Огородиться. Тогда поверю, что моя. Позвонишь, рассажу тебе о своих планах.
     - Ты же вроде городской.
     - А гены на что?
     Ильяс молчал, щурился.
     - Чего такой загадочный? - спросил Воскобойников.
     - Скажу, на смех поднимете.
     - Сегодня нам еще не до смеха.
     - В детстве кино смотрел про Африку. До сих пор охота туда съездить. Только не туристом - на автобусе к пирамидам и обратно. Хочу пешком пройти от севера до юга. Может, где-то в заповеднике на работу возьмут.
     Каждый из остальных вспомнил собственную юность.
     - Нормальная идея. Самое время посмотреть мир.
     - Паспорта у меня нет.
     - Значит, паспорт с визой? - уточнил Сиверов. - С какого конца начнешь: с пустыни или джунглей?
     - Ты серьезно?
     - Это не я серьезно, а ФСБ.
     - Дай тогда подумать.

***

     Как раз в это самое время Ирина увидела, как уезжают новые ее соседи. Обычно она радовалась новым лицам, новым знакомствам. И очень редко - чьему-то отбытию.
     Если сняли охрану, значит вечером Глеб вернется домой. Она снова увидит дорогое лицо - спокойное, с плотно сжатыми губами. И заставит себя не задавать лишних вопросов, просто окунется с головой в нахлынувшее счастье. Надо поставить пластинку с любимой его арией из "Травиаты" - дома он слушает только Верди.
     
     
     ЛОВУШКА ДЛЯ СЛЕПОГО

Андрей ВОРОНИН






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Умело оперируя воровскими законами, подполковник Раскошин задумал обеспечить сво