Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Боевик
      Воронин Андрей. Филин -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  -
- Сейчас, дорогая, идет очень крупная игра, в которой я не хочу проиграть. - Я знаю, - все еще томно отвечала Станислава. - Ни хрена ты не знаешь. Если мы выиграем, то поднимем зараз столько, сколько никогда еще не поднимали. - Я никогда не лезла в твои дела. - Еще чего не хватало! Своим проститутским поведением ты можешь испортить мне всю игру, завалить дело, одна сотая часть которого стоит дороже тебя и всего модельного агентства. - Временами я не совсем понимаю тебя, - пролепетала Станислава. - Тогда тебе придется туго, - и Нестеров больно сжал тело Станиславы сильными пальцами. - Больно. - Будешь дурой - будет еще больнее. Гостей будет много, но ты ни в коем случае не должна узнавать Игоря Горбатенко. - Горбатенко? Игоря? - в растерянности произнесла Станислава, пытаясь припомнить, не было ли такого среди ее любовников. - Кто он? - Боже мой, - вздохнул Нестеров, садясь на кровати, - трижды он бывал у нас в загородном доме, ты еще подавала ему кофе. Он ничтожество! Станислава с трудом припомнила еще довольно моложавого мужчину с проплешиной на голове и тугим, напоминающим по форме молодой огурец, животом. Ей запомнились пальцы гостя, короткие, толстые, с по-женски аккуратными ногтями, запомнился липкий взгляд. Разглядывать Станиславу Горбатенко стал не как большинство мужчин - от ног, а сразу от бедер, вперив взгляд в низ живота. На лицо же, казалось, вообще не обратил внимания. - Я что-то слышала недавно о нем, он вроде решил баллотироваться? - Ты вообще его не знаешь, и дома у нас он никогда не был. - Никогда? - переспросила Станислава. - Даже если ты увидишь его в нашей гостиной, его там нет. - А теперь давай займемся любовью, - проворковала Станислава, на самом деле не испытывая ни малейшего желания предаться сексу. Нестеров секунд десять думал, глядя на идеально побеленный потолок, обрамленный вызолоченным гипсовым карнизом. - Мне расхотелось, - угрюмо сообщил он. - Я умею возбуждать и мертвых, - игриво напомнила Станислава. Обычно Нестеров, решив заняться сексом, на полдороге не останавливался, теперь же он, даже не пожелав жене спокойной ночи, повернулся на бок и больше не подавал признаков жизни. "Какое мне дело до какого-то Горбатенко, мерзкого типа, не умеющего ценить настоящую красоту? Даже если бы я его припомнила, увидев, ни за что бы не подала виду, что узнала. Вот мой новый знакомый - совсем другое дело. Он чувствует женщину, умеет взглянуть на мир ее глазами, а это дорогого стоит. Кстати, - спохватилась Нестерова, - как его зовут? Неужели он так и не назвал своего имени? Это просто кошмар какой-то, наваждение! Я потеряла голову, - она с опаской посмотрела на мужа, который усердно пытался загнать себя в сон, и под одеялом показала ему фигу. - Вот чего ты заслуживаешь, а не любви. Думаешь, купил меня своими побрякушками? Не дождешься!" - Ты не спишь? - внезапно отозвался Нестеров. - Сплю, - так же внезапно для себя сказала Станислава. И странное дело, такой ответ вполне удовлетворил мужа, словно он был признанием в полной покорности. Глава 14 Герман стоял перед своим работодателем и держал отчет. Он был преисполнен важности, раздувал щеки, вращал глазами, морщил лоб, сдвигал брови, лишь ушами не шевелил. Он рассказывал о часах и минутах жизни каждого из тех, кого ему поручили изучить. Богатыреву казалось, что Серебров, развалившись в кресле напротив гостиного стола, даже его не слушает. Синий шелковый халат, шитый золотом, дорогие кожаные шлепанцы на босу ногу, чашка горячего кофе и дымящаяся сигарета на отлете. Серебров же, глядя на Германа, внутренне улыбался: "Ты смешон, Герман. Вообразил себя этаким тайным советником, секретным агентом. Важно не то, где и в какое время человек был, а то, что его заставило туда поехать, важны внутренние мотивы. Аналитиком ты, Герман, никогда не станешь. Возможно, из тебя получился бы неплохой репортер желтой газетенки, но писать большую обзорную статью, сидя в редакции, а не бегая по городу, тебе не поручил бы ни один главный редактор". - Что у тебя насчет Скворцова? - спросил Серебров, оборвав Германа на полуслове, и подбросил шлепанец. Тот совершил сальто-мортале и оказался на ноге. Германа это невероятно удивило: - Как ты это делаешь? - Попробуй сам, - сказал Серебров. Герман устроился на стуле, расшнуровал запыленный ботинок и сунул ступню в предложенный Серебровым шлепанец. - Але, гоп! - скомандовал Сергей. Серебров закрыл глаза. Шлепанец ударился в потолок и упал Герману на голову. Серебров расхохотался: - Рожденный ползать летать не может. В цирке тебе, друг, никогда не выступать. - Я еще раз попробую. Вторая попытка оказалась чуть более удачной, во всяком случае, шлепанец потолка не достиг и чиркнул о ногу Германа. - Предстоит последняя попытка, - констатировал Серебров. Богатырев набрал воздуха, раздул щеки, изготовился. Резко дернул короткой ногой. Если бы у Сереброва реакция была чуть хуже, тапка угодила бы ему в нос. Но Сергей успел увернуться, даже не расплескав кофе. Тапка упала за кресло. - Извини, я не хотел. - Мало того, что не хотел, Герман, так ты и не умеешь это делать и учиться не желаешь. Так что там со Скворцовым? - Понимаешь, - замялся Богатырев, - к нему не подобраться. Правительственный дом, подземная стоянка, камеры, забор, охрана. Даже в подъезд не сунуться, документы спрашивают. Я три раза мимо будки охранника прошелся, он вышел и поинтересовался, кто я такой, по какому делу, к кому и зачем. Еще бы пять минут, и он принялся бы подмогу себе вызывать, и меня бы повинтили как пить дать. - Спасибо и на этом. Информация по Скворцову у тебя невероятно ценная. - Ты шутишь? - Утверждаю. Она ценна тем, что я понял - туда соваться мне бессмысленно, а значит, буду и дальше разрабатывать Нестерова с Кабановым. - Я так и не могу понять, что ты задумал? - пристально глядя на Сереброва, пробурчал Герман. - Носился ты с презентацией, как Кощей Бессмертный с яйцом, а теперь она тебя даже и не интересует. - Очень интересует, но всему свое время. Презентация хороша тем, что на ней выпить шампанского на халяву можно. Понимаешь, Герман, я над другим размышляю... - Над чем? - спросил Герман, ожидая каких-нибудь конкретных откровений. - Если ты не понял, что я затеял, то они не поймут и подавно. Значит, пока все идет в правильном направлении. Ты-то знаешь намного больше их? - О да, - сказал Герман, вновь надул щеки и облизал зубы языком. Его круглое лицо стало еще круглее, он стал похож на камеру, вытащенную из волейбольного мяча. - Охотиться можно по-разному, и рыбу ловят по-разному. Одни бросают снасть где придется, другие тащат сеть, растянув ее поперек реки, а третьи знают рыбные места. Кто из них тебе больше нравится? - Мне все равно, лишь бы рыба была к обеду. - Ты не охотник, Герман, ты потребитель. Мне никто не нравится из трех категорий, мне нравится четвертая категория. - Я, что ли? - Герман хлопнул ладонью по колену. - Четвертая категория.., мне нравится рыбак, прикармливающий рыбу изо дня в день, на одном и том же месте. Рыба привыкает к пище, теряет осторожность. Потом рыбак приходит на прикормленное место, забрасывает удочки, и за какой-нибудь час у него полное ведро. Он знает, когда будет ловить, знает, какая рыба клюнет. Не рыба диктует ему условия, а он диктует их ей. То же самое происходит и между людьми. Кто-то считает, что лучший способ заставить человека подчиниться своей воле - выкручивать руки, сулить деньги, брать в заложники жену, детей. Но для этого большого ума не надо. Лучше, а главное, чище или, как говорят, суше - протоптать тропинку, и человек сам выберет ее. Зачем идти по траве, мочить дорогие ботинки? Человек думает: раз тропинка есть, значит, она куда-нибудь выведет. А в конце тропинки - обрыв, свалится, шею сломает. И вроде бы никто ни при чем, не на кого пенять, твой враг сам сделал свой выбор, сам поскакал по тропинке, сам в яму свалился. - Ничего не понял. Ты это о ком? - Обо всех сразу, Герман. - Обо мне тоже? - О тебе и о себе. - Тогда прощаю. - Законы общего бытия. - У меня такое впечатление, Сергей, что ты учился на философском. - Это не философия, Герман, это логика и психология. - Ты переоцениваешь себя! - отмахнулся от приятеля Богатырев и пошел в ванную мыть вспотевшее лицо. - Психология, логика, - бурчал он. - Обыкновенное прохиндейство! Обмануть человека может и неграмотный цыган. Любят люди вроде Сереброва все непонятными словами обзывать, а на самом деле они шарлатаны и обманщики, причем такие, что клеймо негде ставить. Серебров докурил до половины сигарету, выпил кофе. - Что мне делать? - спросил Герман. - Ты готов выполнить любое мое поручение? - Если ты скажешь, Сергей, убить кого-нибудь, повесить, отрубить голову, то я сегодня не готов. - Тогда отдыхай. Возьми на полке деньги. - Не вижу. - Томик Ницше возьми. - На какой странице деньги лежат? - спросил Герман. - Между седьмой и восьмой, - ответил Серебров. Богатырев схватил томик, развернул. Действительно, пятьсот долларов, новеньких, аккуратненьких поджидали его. Богатырев захлопнул книгу. - Зря ты это сделал. - Что именно? - насторожился Герман. - Книжку не прочел. Там мысль специально для тебя - на седьмой странице. Деньги - лишь закладка. Мысль, между прочим, дельная и стоит больше, чем пятьсот баксов. - Я потом ее прочту. А дальше, Сергей, там больше мыслей нет? - Ты хотел сказать - закладок? - Как сказал, так сказал. - Я сам ее до седьмой страницы дочитал. - Ты прочти ее дальше и закладку оставь. Хоть на каждой странице. Серебров кивнул и улыбнулся: - Великие знания - великая печаль, Герман. - В этой книжке вычитал? - Нет, в другой, Библия называется. - Из Корана чего-нибудь можешь задвинуть? - Я на мусульманина похож, на басурмана? - Прости, не похож. - Пошел вон, - шутливо обронил Серебров, направляясь в ванную. - Кстати, Герман, как ты думаешь, где сейчас генерал Кабанов? - Во время боевых действий генералы находятся в штабе, он у себя, в районном доме ветеранов. - Молодец, Герман, четко сориентировал меня. Но насчет твоего отдыха я пошутил. Тебе придется посуетиться и поработать для меня шофером. Часть денег из книги пойдет в дело. *** Предвыборный штаб генерала располагался в районном доме ветеранов войны. Место довольно тихое, а главное, ухоженное. Дом практически сохранился в нетронутом виде, таким, каким его задумал архитектор в начале пятидесятых годов. Богатая лепнина, в которой перемежались рога изобилия, полные винограда, яблок и прочих фруктов, со штангенциркулями, гаечными ключами, глобусами, с фигурами рабочих в комбинезонах и доярок с коровами. Над входом нависал огромный портик, украшенный гербом Советского Союза и обрамленный кучей знамен. Какие именно это знамена, понять было уже трудно. Дом красили, как минимум, раз десять, и краска, наносившаяся прямо на столичную пыль, надежно спрятала серпы с молотами и начальные строки лозунгов, призывающих продолжать дело Ленина-Сталина. Дом располагался в небольшом переулке. Местные жители настолько привыкли к его фасаду, что не замечали, что именно изображено на рельефах. Кабинет кандидата в депутаты генерала Кабанова тоже не претерпел изменений с пятидесятых годов. Деревянные панели, гипсовая лепнина, выкрашенная бронзовой краской, люстра с чудом сохранившимися матовыми плафонами. На добротном столе, покрытом изъеденном молью зеленом сукне, стоял огромный черный аппарат, служивший одновременно и телефоном, и селектором. Когда-то он, наверное, украшал стол крупного министерского чиновника, теперь же нажатием клавиши можно было вызвать одного-единственного человека - секретаршу, сидевшую в общей комнате. - Вы подыскали студентов? - строго поинтересовался Кабанов у секретарши, когда появился в штабе. - Да, ребята обещали прийти. Но они не совсем студенты, сейчас лето и кого-нибудь в общежитиях найти трудно. - До встречи с избирателями у меня час времени. - Они должны появиться с минуты на минуту. Кабанов зашел в кабинет и тут же ощутил себя важным человеком. Одна беда, генерал плохо представлял, кем ему потом придется командовать. Единственной новомодной вещью во всем кабинете было кресло, новенькое, кожаное, на колесиках, с гнутыми деревянными подлокотниками. Кабанов устроился в нем и подумал: "Раньше мне казалось, что к шестидесяти годам жизнь моя кончится, а теперь вижу - она только начинается". Щелкнул динамик в аппарате: - Григорий Викторович? - Да, слушаю, - важно ответил Кабанов. - Ребята пришли, - голос секретарши дрогнул, но генерал не сообразил, в чем кроется причина замешательства. - Просите их ко мне. - Да, - с замиранием в горле произнесла секретарша, и дверь в кабинет Кабанова отворилась. На ковровую дорожку ступили пятеро молодых людей, людей в общечеловеческом смысле слова, но сам генерал подобных субъектов людьми называл с большим допущением, - три парня и две девчонки. Половые отличия генерал сумел установить не сразу - через десять секунд, рассмотрев наконец у девиц под майками груди. Волосы у одной девчонки были выкрашены в ядовито-зеленый цвет, у другой - в такой же ядовитый, но только красный. Трое парней выбелены, в ужасной ширины рэперских штанах, спущенных, как определил для себя генерал, чуть выше колен. - Прикольно, - сообщил самый старший из парней и, не вынимая рук из карманов, подошел к столу, нагнулся и заглянул в глаза генералу. В ухе у подростка Кабанов успел сосчитать семь серебряных колечек. - Сказали, работенка есть? Генерал подавил приступ отвращения и зычно спросил: - Вы-то работать умеете? - Все что угодно. Хотите, дерьмом плакаты конкурента измажем? Хотите, под дверь ему нагадим? Кабанов не сомневался, эти ребята способны средь бела дня нагадить под дверь Горбатенко, причем как парни, так и девицы. Но, помня слова Скворцова, пресек этот порыв в зачатке. - Я веду честную борьбу. - Нам это по барабану, - сообщила зеленая красавица с тоскующим взглядом, она уселась прямо посреди кабинета, сложив ноги по-турецки. - Надо листовки расклеить, - Кабанов с каждой секундой терял уверенность в успехе. Подростки переглянулись, им явно хотелось чего-нибудь более масштабного. - Сколько платишь, батя? - За ночь работы по двадцать баксов. - Прикольно звучит, - хихикнула девица, - за ночь работы... - Я не то имел в виду, - генерал почувствовал, что краснеет, и, чтобы скрыть смущение, достал из-под стола толстую пачку листовок. Рэперы обступили стол. - Солидно, - сказала рыжеволосая, разглядывая генеральские звезды. - Расклеите на фонарях и на дверях подъездов. Клей и валики наши, возьмете у секретарши. - Деньги, батя, какие? - Зеленые, - генерал выдвинул ящик стола и вынул сорок долларов. - Сорок для начала, шестьдесят утром, когда увижу, что весь район обклеен. - Посоветоваться надо, - парень присел на край стола. Майка приподнялась, и генерал вынужден был с минуту созерцать грязные белые трусы рэпера. - Горбатенко сколько нам обещал заплатить? - Полтинник. Подростки советовались. - Значит, стольник и полтинник - на пятерых. Будет по тридцатке. Это ничего, что мы и конкурента вашего портреты клеить будем? Кабанов сперва хотел возмутиться, но выхода у него не оставалось, листовки нужно было расклеить этой ночью кровь из носу. - Не бойтесь, - сказала зеленоволосая девица с грустным взглядом, - Горбатенко нам не заказывал ваши портреты дерьмом обмазывать, только срывать предложил. Но если вы нам еще двадцатку сверху накинете, мы обрывать не станем. - Правда же, - поддержала подругу огненно-рыжая, - глупо самим клеить и самим обрывать. "Если не соглашусь, он может и других малолеток нанять, да и они сами завтра пойдут к Горбатенко", - подумал, доставая еще одну двадцатку, Кабанов. - Все, ребята, шестьдесят сейчас и шестьдесят утром, когда работу приму. - Идет, - подвел итог встречи глава рэперов, - в лучшем виде сделаем. - Вам, ребята, хоть по восемнадцать лет есть? - дрогнувшим голосом спросил генерал. - Если вам надо, то считайте, что есть и по пятьдесят, - милостиво предложила девица с зелеными волосами. - Ребята, вы деньги на что потратите, не на наркотики? Рэперы засмеялись. Особо усердствовали девицы. Смех звучал по-наглому громко, чувствовалось, ребята привыкли эпатировать публику и делали это даже без надобности. - Мы только пиво пьем, - сказал один из выбеленных парней и тут же, опровергая себя, отхлебнул из пластиковой бутылки с броской надписью "Джин-тоник". Листовки рэперы поделили прямо в кабинете, каждый норовил подсунуть другому побольше. "Значит, все-таки поклеят, не обманут". - До свидания, - Кабанов с облегчением распрощался с помощниками в предвыборной борьбе и, почувствовав в душе опустошение, опустился в кресло. "Вот уроды! И это наше будущее? Их даже армия не исправит - конченые. Я-то думал, моя Кристина хуже некуда, а оказывается, бывают и пострашнее экземплярчики". В очередной раз убедив себя в том, что нужно спасать великую страну, иначе все ее население поголовно превратится в страшных уродов, генерал направился на встречу с избирателями, которая должна была произойти в актовом зале соседней с домом ветеранов школы. С директором у Кабанова были хорошие отношения, жили в одном доме, сын директора и Кристина когда-то учились в одном классе. Незадолго до встречи по распоряжению директора учителя провели классные собрания с родителями выпускников и ненавязчиво посоветовали им наведаться на встречу с Кабановым, намекая на то, что в противном случае педагогам придется быть более принципиальными в оценке знаний на оставшихся экзаменах. Директор ожидал Кабанова на крыльце школы. - Ты хоть знаешь, что у тебя ученики за углом курят? - вместо приветствия спросил генерал. - Знаю, - нехотя признался директор, - но они не ученики, а выпускники, ученики на каникулах. - Почему ты их не погоняешь? - Пробовал. Оказалось, им родители разрешают. - У тебя в школе такие учатся, которые штаны на коленях носят и серьги в уши вкалывают? - Учатся. Пошли, - директор повел Кабанова по длинным школьным коридорам. - Собрались люди? - Сам увидишь. Время теперь не такое, чтобы народ на собрание сгонять. Мои учителя сделали все, что смогли. Те, у кого дети хорошо учатся, не пришли, им беспокоиться не за что. Пришли родители двоечников, но не все, а те, которые не пьют. Кабанов тяжело вздохнул: - С каким контингентом приходится работать! В школьном зале, высоком, просторном, с хорошей сценой, рассчитанном человек на триста, собралось от силы пятьдесят-шестьдесят, да и те расселись подальше от сцены. Так стремятся сесть в классе двоечники - подальше от учителя. По скучающим лицам Кабанов тут же определил, что его видение будущего страны мало кого интересует. - Здравствуйте, дорогие, - сказал директор. - Сегодня у нас в гостях боевой генерал Григор

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору