мальчишку наказали прямо тут же,  при  ней,
так сказать, показательно. Учительница (ее звали Елена Ивановна,  Матвей  ее
знал и относился с  уважением)  предложила  дождаться  перемены  и  во  всем
разобраться, родительница настаивала на своем и в конце  концов  перешла  на
крик:
   - Бездарь, где ты купила свой диплом?! Я тебя вышвырну  из  лицея  в  три
часа!
   Пришел завуч, увел мать Сани, и взволнованная Елена Ивановна едва  смогла
закончить урок. Но на следующий день в класс вошли четверо квадратных парней
в кожаных безрукавках и на глазах  у  детей  избили  учительницу  до  потери
сознания. Лишь Стас бросился на мерзавцев с кулаками, за что получил удар по
шее, чуть не снесший ему голову. Сделав свое дело, четверо негодяев спокойно
оправили одежду, зашли в кабинет завуча и пригрозили:
   - Вякнешь хоть слово в милицию - доберемся и до тебя! И чтоб эта сучка  в
вашем вонючем лицее больше не работала, ясно? Не умеете  детей  как  следует
воспитывать - научим. - Затем четверо сели в красную  "феррари"  с  открытым
верхом и уехали...
   - Ясно, - сказал Матвей,  чувствуя,  как  в  груди  рванулось  и  замерло
сердце, жаждущее справедливости. - А мне Стас ничего не сказал.
   -  Мужчина,  -  улыбнулась  Ольга  Николаевна,  -  боится  потерять  твое
уважение. Шея у него до сих пор болит.
   - А что же милиция? Нашли бандитов?
   - Найти-то нашли - их и искать долго не надо, - но власти у тех оказалось
побольше, чем у милиции. Отпустили их: у всех алиби,  как  говорят  в  таких
случаях...
   - Рассказала все-таки? - объявился на пороге своей  комнаты  взъерошенный
Стас; он вытирал лицо  полотенцем  после  умывания.  Прошел  мимо  Матвея  с
независимым видом, потом вернулся и бросился к  нему  на  шею.  -  Ты  когда
научишь меня драться? Обещал!
   - Драться нет, а вот защищаться - научу. Сегодня же заедем к  дяде  Васе,
сначала будешь брать уроки у него. А сейчас  собирайся,  поедем  к  хирургу,
пора заняться твоей ногой.
   Стас побледнел, глядя на Матвея огромными глазами, потом неловко  ткнулся
носом ему в щеку и заковылял в  свою  комнату.  Ольга  Николаевна  и  Матвей
посмотрели ему вслед, переглянулись.
   - Это правда? Есть шанс? - спросила женщина.
   - Да, я консультировался с хирургом, в  областном  центре  хирургии  есть
один специалист. Говорит, излечимо, хотя только с помощью операции.
   - Дай-то Бог!
   Пока ехали на Гагарина, где  в  парке  располагался  Рязанский  областной
хирургический центр, Матвей размышлял о  внезапном  проявлении  криминальных
сил, коснувшихся непосредственно его самого. До этого момента в жизни Матвея
и людей, окружавших его, особого  ничего  не  происходило,  словно  им  дали
отдохнуть от переживаний и потрясений.  Но  сон  означал  приближение  волны
каких-то негативных событий, и первой ласточкой  было  избиение  учительницы
Стаса. Единственное, что надо было решить, -  это  как  реагировать  Матвею.
Стоило ли вмешиваться в события, которые вполне могут  завести  в  тупик.  С
другой стороны, оставлять все как есть, делать вид, что ничего не случилось,
Матвей не мог.
   Стас, увлеченно рассказывающий о  своих  делах,  заметил  рассеянный  вид
старшего товарища и замолчал. Потом сказал:
   - Ты об учительнице думаешь?
   Соболев не удивился прозорливости мальчишки: тот  давно  научился  видеть
настроение собеседника, пройдя хорошую школу жизни без родителей и близких.
   - В общем-то да. Что с ней?
   - Сотрясение мозга, рука сломана. Лежит в  больнице  Стасова,  мы  к  ней
классом ходили.
   Больше вопросов Матвей не задавал.
   Хирург Ляшенко оказался огромным,  пузатым  и  краснолицым  здоровяком  с
могучими  руками  и  зычным  голосом.  Но  разговаривал  он   жизнерадостно,
интеллигентно, с юмором и сразу понравился и Матвею, и Стасу.
   - Чудес не обещаю, но  бегать  будет,  -  сказал  он  после  получасового
осмотра. - Это самый обыкновенный случай менискового повреждения,  приведший
к появлению мозолистого тела и фиксации коленного сустава. Через неделю - на
операцию. И не реветь! - повернулся хирург к Стасу, хотя  тот  реветь  и  не
собирался, ошеломленный заявлением, что он будет бегать.
   - Доктор, делайте все, что хотите, - сказал Матвей, когда они остались  с
ним наедине, - но вылечите парня! Он  заслужил.  Любое  ваше  условие  будет
выполнено.
   - Никаких "условий" мне предлагать не надо, я и так  сделаю  операцию.  А
вот в послеоперационный период вам придется за  ним  поухаживать  по  особой
методике. Надо будет разрабатывать и сустав, и мышцы.
   - Гарантирую!
   - Сын?
   - Сын, - твердо ответил Матвей.
   - А на вид вы гораздо моложе. Что же мать не пришла?
   Матвей смущенно раздумывал, кого можно было бы назвать  матерью  Стаса  в
данной  ситуации,  Ольгу  Николаевну  или  Кристину,  но  хирург  понял  его
замешательство по-своему.
   - Понимаю, боится врачей. Небось, обожглась  когда-то  на  лечении.  Все,
через неделю пожалуйте к нам. Приемный покой на первом этаже, я запишу вас в
очередь. Будьте здоровы.
   - А он не обманывает? - уже  в  машине  спросил  Стас.  Щеки  его  горели
лихорадочным румянцем.
   Матвей засмеялся, потрепал мальчишку по  вихрам,  и  тот  ответил  слабой
улыбкой.
   По пути они заехали в  Школу  безопасности,  где  работал  Балуев.  Школа
размещалась в старом двухэтажном здании на Комсомольской площади, специально
отреставрированном для такого рода  заведений.  Весь  первый  этаж  занимали
спортзал и сауна с душем, а верхний был разбит на тренировочные  комнаты  по
секциям и вмещал небольшой зал со снарядами  для  накачивания  мышц.  Тир  и
полоса  препятствий  располагались  во  дворе,  за  двухслойным  забором  из
металлической сетки.
   Василия они отыскали на втором этаже, в одном  из  тренировочных  боксов,
где он занимался рукопашным боем с группой молодых  крепких  ребят.  Оставив
группу, обрадованный Балуев отвел гостей в комнату отдыха - телевизор,  бар,
три столика и низкие кресла, - умылся и предложил всем напитки.
   - Откуда, зачем, куда?
   -  Из  больницы,  были  у  хирурга.  -  Матвей  рассказал   о   посещении
травматологического отделения. - Обещали, что отрок скоро будет  бегать.  Не
мог бы ты пару  раз  в  неделю  заниматься  с  парнем?  Азы  боя,  философия
адекватного ответа, общий тренинг?
   - Почему нет? Пусть приходит, когда захочет. А ты что ж?
   - Я - само собой, но времени у меня меньше.
   - А не ослаб ты, часом,  молодец?  -  Василий  вдруг  метнул  в  Соболева
стакан, на треть наполненный "херши", но Матвей  мгновенно  поймал  его,  не
расплескав при этом ни капли, и поставил на столик.
   - Не балуй, ганфайтер!
   Василий хмыкнул, наставил палец  на  Стаса,  сидевшего  с  округлившимися
глазами.
   - Хочешь научиться таким вещам? Тогда слушайся меня во всем. Ну, и  этого
типа тоже. - Балуев вдруг умолк, нахмурился, достал из бара початую  бутылку
рижского бальзама, налил в две стопки по глотку,  протянул  одну  Матвею.  -
Давай-ка помянем Бориса Ивановича, год исполнился со дня его безвременной...
   Матвей вспомнил Ивакина, встал и молча проглотил содержимое стопки, запил
минералкой.
   Помолчали. Стас ничего не спросил, понимая, что речь идет о  прошлогодних
событиях, когда погибло множество людей.
   - Не жалеешь, что ушел из ВКР? - спросил  Василий.  -  Все  ж  специалист
такого класса, как ты, не должен киснуть, сидеть без дела.
   Матвей с минуту размышлял, пососал ломтик колбасы, однако так ничего и не
сказал. Не знал, что сказать. С одной стороны, он никогда не жил по  формуле
"моя хата с краю", с другой - не хотел ввязываться  в  постоянную  битву  за
власть, в которой невольно принимал  участие  как  профессионал  на  стороне
одной из партий, пусть  и  в  такой  специфичной  области  "государственного
устройства", как Министерство обороны и военная контрразведка. Любые  благие
намерения там заканчивались одинаково: борьбой за выживание,  необходимостью
спасать собственную жизнь и жизни друзей.
   - Понятно, - кивнул Балуев, - Я тоже не горю  желанием.  Нельзя  сказать,
что Рязань - райское место, но мне здесь нравится.  Тихо,  спокойно,  работа
есть, платят сносно, да и контингент  подобрался  неплохой.  Теперь  вот  из
Стаса бойца сделаю... Кстати, слышал сообщение по телеку?
   Матвей насторожился.
   - Я телевизор смотрю очень редко. Что случилось?
   - Похоже, "Чистилище" снова  выбралось  из  подполья.  Только  называется
теперь иначе: "ККК". "Команда контркрим". Они провели  акцию  по  одному  из
депутатов Госдумы, замешанному в  какой-то  афере  с  торговлей  оружием,  и
сообщили об этом во все газеты.
   Матвей кивнул,  глаза  его  посветлели,  но  молчал  он  так  долго,  что
встревожился Стас.
   - Так все плохо, Соболев? - серьезно спросил он.
   - В принципе, ничего плохого я не вижу, -  отозвался  Василий,  глядя  на
друга с понимающей усмешкой. - Мы вроде бы  вне  игры,  никого  не  трогаем,
но..,  вдруг  кто-то  из  давних  наших   неприятелей   вспомнит   о   нашем
существовании? А Рязань находится слишком близко от столицы.
   - Вот именно, - тихо сказал  Матвей,  у  которого  снова  в  предчувствии
грядущих потрясений сжалось сердце: сон был в  руку,  приближался  очередной
излом судьбы. Надо было бежать от Москвы  подальше,  пришла  трезвая  мысль.
Хотя и это, наверное, не дало бы полного спокойствия.
   - Теперь у нас в стране три банды, - с показным весельем произнес Балуев.
- Мафия, то есть Сверхсистема, заменив Купол, правительство  и  "ККК".  Жить
становится все интересней. Но не вешайте  нос,  гардемарины,  как  поется  в
одной песне. Мы никого не трогаем, и  нас  -  не  должны.  Зря  я,  что  ли,
заработал эти дырки? - Василий распахнул тренировочную куртку, показал шрамы
и две белых звезды на груди и под ключицей - зарубцевавшиеся раны от пуль.
   - Не беспокоят? - Матвей встал, жалея, что разговор  этот  состоялся  при
Стасе.
   - Никаких последствий, здоров как бык.
   - Ну и отлично. Конечно же, никто нас не тронет.., пока мы  не  вышли  на
"тропу войны". Но лично я выходить не собираюсь.
   - Я тоже, - радостно ответил Василий, однако уверенности в его голосе  не
было.
   На работу Матвей приехал под вечер и стал свидетелем самого  натурального
налета на фирму, со знанием дела проведенного местным отделением ОМОНа.
   Одетые в стандартные камуфляж-комбинезоны, омо-новцы уложили  лицом  вниз
на асфальт всех, кто был в это время  возле  здания,  в  том  числе  и  двух
охранников, и проникли вовнутрь. Оттуда уже неслись крики: "К стене! Руки за
голову! На пол!"
   Матвей не успел поставить машину на стоянку, как к ней подскочили двое  с
"чеченками" - масками-чулками - на головах и с автоматами Никонова в  руках.
На Матвея тупо уставились лазерные прицелы и зрачки глушителей.
   - Выходи! Руки за голову!
   - А что случилось? - полюбопытствовал  Матвей,  вылезая.  -  Я  начальник
охраны фирмы "Рюрик". Кто у вас главный? Разобраться бы надо.
   - Сейчас разберемся. Мордой вниз, быстро!
   - Вот мои документы. Отведите меня к командиру...
   - Ты что, сука, не  понимаешь?  -  Омоновец  без  размаха  ударил  Матвея
автоматом в живот и.., что  называется,  передвинул  вниз  "скобу  терпения"
Соболева. Матвею  хотелось  лишь  разобраться,  в  чем  дело,  если  надо  -
предложить свою помощь, но  действия  "государственных  рэкетиров"  в  форме
милиции особого назначения ничем не отличались от действий обычных бандитов.
Это заставило его отвечать адекватно.
   Ни сами омоновцы, ни их коллеги ударов не  заметили.  "Комбинезоны"  тихо
осели на бордюр возле капота машины. Матвей спокойно поднялся по  ступенькам
в вестибюль, не обращая  внимания  на  остальных  налетчиков,  расхаживающих
возле лежащих лицом вниз людей; его не тронули, не поняв, в чем дело. Так же
хладнокровно Соболев поднялся на второй этаж и, обезоружив двух  здоровенных
лбов возле двери офиса, за  которой  начиналась  территория  фирмы  "Рюрик",
вошел в приемную президента.
   В коридоре он увидел ту же картину, что и на улице:  все,  кто  находился
там на момент операции, лежали на полу лицами вниз с руками на  затылках,  в
том числе и охранник Саша, лишь афонинская секретарша  Людмила,  всхлипывая,
сидела за столом, нервно ломая пальцы. Омоновцев здесь было трое, но  только
у одного на форме виднелись знаки различия - три лычки.
   - Что здесь происходит? - тихо и  вежливо  спросил  Матвей,  оценив  силы
доблестных защитников порядка.
   - А ты кто такой? - воззрился на него старший.
   - Я начальник охраны фирмы. - Матвей покосился на своего подчиненного, на
скуле которого багровел кровоподтек. - Санкции на обыск и на применение силы
у вас имеются?
   - Я тебе покажу сейчас санкции!.. - Один из верзил шагнул к Соболеву -  и
упал лицом вниз, как бы продолжая движение.
   У старшего наряда пискнула рация, видимо,  те,  у  входа,  разобрались  в
ситуации и поспешили предупредить  командира.  И  все  же  Матвею  очень  не
хотелось начинать потасовку. Все еще теплилась  надежда,  что  недоразумение
быстро выяснится, милиционеры разберутся в ошибке, извинятся и уйдут.
   Глаза сержанта сузились, он выслушал сообщение, махнул рукой своим.
   - Взять!
   В то же мгновение Матвей прыгнул к нему, чиркнул ладонью по носу, отобрал
у падающего автомат и направил на двух громил,  не  успевших  даже  сдернуть
оружие с плеч.
   - Стоять! Не шучу! Саша, обезоружь их.
   Охранник, смущенный оборотом дела и  своей  несостоятельностью,  выполнил
приказ, уложив омоновцев у стены. Заметил взгляд Матвея, тронул скулу.
   - Я не стал сопротивляться: ОМОН все же...
   - Правильно сделал. Но они тебя, гляжу, не пожалели. Все наши в норме?
   - Куд„ме досталось, он начал было качать права.
   - Ладно, лишь бы живой был, сейчас разберемся. Сергей Сергеевич у себя?
   - Все там, плюс ихний майор и еще человек пять в камуфляже.
   Матвей  помог  подняться  двум  пожилым  мужчинам,   подмигнул   Людмиле,
глядевшей на него как на привидение, и подошел к сержанту с рацией,  который
уже очухался и ворочал головой.
   - Вызови сюда командира.
   - Ах ты, с-сволота, я ж тебя!..
   Матвей несильно хлопнул омоновца по ушам, тот охнул, замолчал,  откинулся
назад.
   - Вызови командира, одного. Скажи, ему принесли срочный пакет.
   Сержант открыл рот, хотел ответить ругательством,  но  глянул  в  ставшие
холодными, как лед, глаза Соболева и достал рацию.
   - Товарищ майор, тут Маркиз вам какой-то срочный пакет приволок, говорит,
лично...
   Дверь в кабинет Афонина открылась, но вышел оттуда не командир отряда,  а
один из рядовых омоновцев.
   Матвей отправил его в нокдаун, отобрал автомат, задумался на мгновение  и
начал снимать с бойца его комбинезон.
   - Саша, помоги. Держи этих "орлов" на прицеле, а если начнут шебуршиться,
бей в полную силу. Пока мне не предъявят санкции прокурора,  их  действия  -
вне закона, и мы имеем право обороняться.
   Переодевшись,  Матвей  надвинул  на  лоб  зеленый  берет  (маску-чулок  с
прорезями для глаз он натягивать не стал) и зашел в кабинет.
   Президент "Рюрика" стоял у стены с руками на затылке, лицом к  столу;  за
столом сидел незнакомый одутловатый малый  в  сером  костюме  и  работал  на
компьютере; бледный как мертвец Баблумян сидел на стуле, держась  за  живот;
главный бухгалтер стоял рядом, тоже с руками  над  головой;  двое  омоновцев
рылись в шкафах, третий держал под прицелом Афонина: их командир,  одетый  в
такой  же  пятнистый  костюм,  но  с   майорскими   погонами,   низкорослый,
коренастый, с красноватым лицом, изучал на столе какие-то документы.
   - Ну что  там?  -  обернулся  он  на  звук  открываемой  двери  и  замер,
уставившись на зрачок автомата. Матвей быстро подошел, уткнул ствол автомата
майору в бок и сказал с нажимом:
   - Прикажи своим нукерам убраться отсюда!
   - Ты кто такой, черт подери?! - прорычал майор.
   - Ангел-хранитель. Быстро! - Матвей двумя пальцами слегка  сдавил  локоть
майора, и тот, охнув, просипел:
   - Козырев, Шумейко, Рыбкин - на улицу! Ждать приказа!
   Верзилы-омоновцы,  поколебавшись,  вышли.  За  ними  вылез  из-за   стола
одутловатый некомбатант <Некомбатант - гражданское лицо.>.
   - Спасибо, - поблагодарил Матвей, повернулся  к  Афонину,  глядевшему  на
него с радостным недоверием. - Что произошло, Сергей Сергеевич?
   - Сам ничего не понимаю. - Афонин сел за стол,  пощелкал  клавиатурой  на
пульте. - Ворвались, приказали не вякать и начали копаться  в  бумагах  и  в
компе.
   - А ордер на обыск предъявили?
   - Нет, конечно!
   - Мы имеем право... - начал майор.
   - Не имеете, - остановил его Матвей. - Кто приказал провести  акцию?  Что
вы ищете?
   - Приказало начальство, а ищем мы доказательства  связи  с  террористами,
обстрелявшими вчера мэрию. Нам стало известно, что участвовали в  этом  ваши
люди.
   - Чушь собачья! - бросил Шаровский, неодобрительно глянул на Соболева.  -
Но и вы - герой  кверху  дырой!  Зачем  понадобилось  заваривать  эту  кашу?
Разобрались бы и без мордобоя. А теперь они возьмутся за нас по-настоящему.
   - А вы что же, боитесь? Документы не в порядке?
   - Не ругайтесь, - поморщился Афонин. -  Это  какая-то  провокация.  Может
быть, и не стоило ссориться с ОМОНом, они тоже люди подневольные, но  манера
их работы кого хочешь заставит нервничать.  А  вы  видите,  что  получается,
когда  сердится  мой  начальник  охраны.  -  Президент  фирмы  посмотрел  на
краснолицего командира ОМОНа. - Похоже,  вас  подставили,  майор.  Мои  люди
никогда  и  ни  при   каких   обстоятельствах   не   могли   участвовать   в
террористических актах, и бизнес фирмы  абсолютно  некриминален.  Если  ваше
начальство хочет разобраться в делах фирмы, пусть присылает  специалистов  с
документом, подтверждающим право на  проведение  проверки.  Уверен,  что  мы
снимем все спорные вопросы. А силой вы ничего не добьетесь.
   - Я вас... - Лицо майора  налилось  кровью  так,  что  казалось,  вот-вот
лопнет. - Через минуту.., штурмом...
   Матвей щелкнул его в лоб, майор прикусил язык и умолк, тяжело дыша.
   - Убирайся, - медленно проговорил Матвей. -  У  тебя  и  так  уже  завтра
полетят погоны, а если начнешь штурм...
   Командир ОМОНа поправил берет, оглядел все в кабинете, задержал взгляд на
Соболеве, вышел.  Через  несколько  минут  отряд  снялся  и  уехал  на  двух
фургонах.
   - Ну и  дела!  -  сказал  Баблумян  неопределенным  тоном,  посмотрел  на
президента.  -  Нажили  себе  врагов!   А   ведь   тот   тип   искал   файлы
целенаправленно. Им нужны были наши счета и депозиты.
   - Я так и понял. Да, Соболев, отличился ты сегодня. Но, с другой стороны,
пусть все знают, что у нас здесь никому ничего не отломится,  ни  рэкетирам,
ни ОМОНу.
   - Что будем  делать?  -  Шаровский  похлопал  себя  по  карманам,  достал
сигареты, закурил. - Кому выгодна эта пиратская выходка, хотел бы  я  знать?
Кому мы перебежали дорогу?
   - Мэру, - коротко ответил Афонин. - Его команда давно пытается  заставить
нас плясать под его дудку.
   -  Разрешите  идти?  -  спросил  Матвей,  чувствуя   внезапное   душевное
опустошение, он был здесь лишним.
   Сергей Сергеевич посмотрел на него, вышел из-за стола, обнял за плечи.
   - Не обращай внимания, ты все делал правильно. Где только научился  таким
приемам? Отдыхай, завтра поговорим.
   Матвей попрощался  со  всеми  кивком  и  вышел  в  приемную,  где  народ,
набежавший со всех этажей, оживленно обсуждал происшедшее. К его  удивлению,
совесть молчала. Виноватым себя не считал, да и настроение  не  испортилось,
хотя в глубине луши росла уверенность, что этот случай - еще  одна  ласточка
из грядущей стаи себе подобных.
   "А, черт с ними! - пришла холодная мысль. -  Хватит  прятаться  за  спины
других. Что будет, то и будет, нет смысла бояться судьбы.  Надо  и  в  школу
сходить, где учительницу Стаса избили, и Куд„ме помочь. Если не я, им  никто
не поможет. ОМОНу легче заниматься такими делами, как