Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Боевик
      Горшков Валерий. Тюрьма особого назначения -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
ладошки. Их взгляды встретились, и секунду спустя оба уже весело смеялись, ощутив вдруг то волнующее и приятное чувство, возникающее всегда, когда рядом с тобой находится человек, с которым хорошо и спокойно. С которым можно искренне говорить обо всем на свете. - У-ф-ф! - выдохнул Глеб, снова покачав головой. - Сегодня у меня действительно безумный день. Сплошные сюрпризы!.. - Так куда мы едем? - заведя мотор, поинтересовалась Анжелика, - На Каменноостровский проспект, - ответил Глеб, откидываясь на мягкую кожаную спинку сиденья. - Если отсюда, то выходит, что к черту на кулички. - Не так уж и далеко, - беззаботно пожала плечами журналистка. - Можно сказать, что почти рядом! Выехав на магистраль и включив музыку погромче, Анжелика увеличила скорость, и машина понеслась на Петроградскую сторону, где находилась квартира романтика и искателя сокровищ Глеба Герасина. Глава 26 Двухкомнатная квартира историка находилась на третьем этаже старого, дореволюционной постройки, доходного дома с высокими арками и узорчатым лепным фасадом. Сейчас, на очередном витке непредсказуемой российской истории, дом и его просторные квартиры заселили люди обеспеченные, из тех, про которых можно было смело сказать, что в нынешний постперестроечный период они себя нашли. Исключением были только историк Глеб Герасин и местный дворник Петр Петрович, которые разделили на двоих большую четырехкомнатную квартиру. В те давние, дореволюционные, времена, когда неизвестный архитектор чертил проект дома, он предусмотрел в нем два входа в каждую квартиру - "черный", со стороны двора, и главный, с оживленного Каменноостровского проспекта. При разделе одной из квартир такое положение вещей пригодилось как нельзя кстати, так как позволило путем установления дополнительной капитальной стены и сантехнического оборудования сделать из четырехкомнатных барских апартаментов две вполне приличные "двушки". Эту историю рассказал Анжелике Глеб, когда, пройдясь по его квартире, журналистка позволила себе сказать несколько слов насчет нелепостей планировки. В остальном же эта нелепость более чем компенсировалась со вкусом подобранной самим хозяином обстановкой. - Эти забавные фигурки из самшитового дерева я привез из Мавритании: мы здорово там повозились с древним захоронением в районе города Зуэрат, - рассказывал Глеб, кивнув на расставленные вдоль всей стены на специально сооруженном стеллаже "трофеи". - А это, - он взял в руку и прижал к лицу черную и ужасно страшную маску с приплюснутым носом и торчащими сквозь прорезь для рта кривыми клыками, - подлинная маска камерунского шамана из племени муамба. Нравится?! У-у-у! - Какой кошмар! - замахала руками Анжелика. - Пожалуйста, убери эту отвратительную рожу куда-нибудь в шкаф. А то кто-нибудь случайно зайдет и получит сердечный приступ. - У меня дома не бывает случайных гостей, - серьезно ответил Герасин, ставя сувенир на место. - Моя работа не способствует большому числу друзей, в основном это коллеги... - А как же я? - Девушка присела на кресло-качалку, покрытое грубым разноцветным ковриком из плетеной соломки, и лукаво склонила голову набок, глядя с загадочной улыбкой на хозяина этого мини-этнографического музея. - Ведь меня ты совершенно не знаешь, мы знакомы всего, - она взглянула на маленькие наручные золотые часики в форме браслета, - чуть больше часа. - Ты - другое дело, - открывая дверцу буфета и доставая из него высокие бокалы, так же спокойно произнес Глеб. - Мне кажется, я немного научился разбираться в людях... По крайней мере, мне хочется надеяться на это... - Ладно, давай выпьем! - мягко перебила его Анжелика, поднимая с журнального столика вырезанную из кости пепельницу в форме чуть согнутой человеческой ладони. Посреди нее, прямо на ювелирно отмеченной линии жизни, одиноко лежал раздавленный окурок сигареты с отчетливо видимыми следами губной помады на белом фильтре. - И если не трудно, вытряхни, пожалуйста, это. А то у меня такое чувство, что кроме нас здесь есть кто-то еще. Глеб поставил на столик бокалы и удивленно вскинул брови. Но тут его взгляд упал на окурок, и брови плавно съехали к переносице. Он забрал из руки Анжелики пепельницу, открыл окно и, не долго думая, вытряхнул ее на шумящий внизу проспект, после чего поставил на прежнее место. - Это совсем не то, о чем ты подумала, - почти дословно повторил он слова, сказанные ему Анжеликой, когда он сел в ее роскошный автомобиль. - Вчера ко мне заходила одна дама из Эрмитажа, искусствовед, и мы вели с ней деловую беседу. - По голосу Глеба Анжелика поняла, что беседа была и впрямь весьма серьезной. - Ты не должен мне ничего объяснять, Глеб, - примирительно сказала девушка. - Мне у тебя нравится, а это главное. - И, чуть помедлив, она тихо добавила: - И ты мне тоже... нравишься. - Наверное, ты что-то перепутала, - осторожно предположил историк. - Многим интересна моя работа, не часто ведь встречаешь профессионального искателя сокровищ. Людям вообще свойственно отождествлять человека с родом его занятий, положением в обществе, с принадлежащими ему вещами... Взять, к примеру, твою машину... Какие у обычного человека появляются мысли при виде проносящегося на бешеной скорости дорогого спортивного автомобиля? Что принадлежит он какому-нибудь бандиту, который спешит на нем по своим бандитским делам. Разве не так?! - Глеб, ты не понял меня... - Девушка встала, сделала шаг и взяла Герасина за запястье руки, сжимающей открытую бутылку шампанского. Обернутое серебристой фольгой зеленое горлышко застыло в нескольких сантиметрах от края бокала. - Я имела в виду именно тебя, а не твою странную работу... Они замерли, неподвижно глядя друг другу в глаза. Анжелика медленно наклонилась и прижалась к немного колючей щеке Глеба своими ярко накрашенными губами. И впервые почувствовала запах его одеколона. Тонкий, приятный, как и положено, ощутимый лишь с близкого расстояния. - Знаешь, - чуть хрипло прошептал Глеб, - когда ты только вошла в дискоклуб и села возле барной стойки, первое, что я подумал, это - "счастливый тот парень, кому принадлежит такая красивая женщина". Теперь, после знакомства с тобой, я знаю, что ты плюс ко всему еще и умна. И что мне теперь прикажешь делать? - Наверное, влюбиться, - кокетливо пожала плечами Анжелика, отпуская руку Глеба и давая ему возможность нанолнить бокалы. - Больше ничего не остается. Что, боишься?.. Время летело незаметно. Шампанское как-то слишком быстро кончилось, и Герасин неожиданно вспомнил, что у него где-то на кухне стоит маленькая бутылочка рижского бальзама, подаренная как-то приятелем из Латвии, с которым вместе учились в историко-архивном институте. Но Анжелика, которая, по ее же словам, и без того ощущала некоторый перебор, отказалась. Впрочем, Глеб и не настаивал. Он в очередной раз отправился на кухню заваривать кофе, в то время как журналистка вдруг впервые с момента ухода из дискоклуба вспомнила о Диме Нагайцеве, у которого собиралась пожить несколько дней, пока вопрос между Кириллом и Колей Архангельским не решится окончательно. Но в любом случае, даже если Кирилл приползет на коленях на четвертый этаж ее квартиры на Садовой, станет целовать руки и умолять вернуться, она никогда в жизни не сможет ему простить его предательства. Надо же, согласился отдать ее этому мерзкому старикашке как какую-то неодушевленную вещь! Такое прощать нельзя. А Дима? Дима казался сейчас таким далеким, таким нереальным... Но Глеб, добрый и застенчивый искатель приключений, сейчас здесь, рядом... И ее влекло к нему. Анжелика видела, какими восхищенными глазами он смотрит на нее, и понимала, что судьба снова улыбается ей. Выпорхнув из золотой клетки, она тут же встретила человека, о котором мечтала еще в далеком детстве... Таинственного, деликатного, нежного... Она познакомилась с Глебом Герасиным всего каких-то три с небольшим часа назад, но как же много сумел вместить в себя этот крохотный, по отношению к человеческим чувствам, отрезок времени! Глеб вернулся из кухни, неся серебряный поднос с двумя чашками и маленьким кофейником. Он, как всегда, немного грустно и смущенно улыбался и от этого казался Анжелике еще симпатичнее. - Знаешь, что это за штука? - кивнул он на поднос. - Один из трофеев, поднятых со дна моря, с затонувшего во время первой мировой войны японского военного крейсера. Его подняли недалеко от Сахалина. Мы принимали участие в подъеме. Предполагалось, что на нем японский император переправлял золото в слитках, но, увы... Клуб потерял на этом деле примерно четыреста тысяч баксов... Закончив рассказ, Глеб разлил по чашкам густой и ароматный кофе. - Скажи... - Анжелика почти вплотную придвинулась к сидящему рядом на диване Герасину. - Ты ведь согласился со мной, что существует немало людей, которые готовы на все, чтобы присвоить себе найденные сокровища. Но неужели у тебя самого никогда не появлялось желания в одиночку завладеть тем богатством, местонахождение которого ты обнаружил, работая в каком-либо архиве? Не ставить об этом в известность руководство клуба, а взять и выкопать найденное в одиночку, чтобы все досталось только тебе? - Конечно, появлялось, - не стал увиливать историк. - Но я уже говорил тебе - главная проблема даже не в том, чтобы найти, а в том, чтобы завладеть. Как, например, можно одному, без компаньонов и специального снаряжения добраться до перуанских джунглей, а потом долбить метровой толщины стену древнеиндейского храма, чтобы убедиться, что в ней действительно находятся те самые алмазы, о которых написано в одном старинном испанском трактате? Ты бы смогла это осуществить? Самые большие клады, как правило, находятся в таких местах, куда просто так, в одиночку, не попадешь. Взять, к примеру, Спасский монастырь на острове... - увлеченно произнес Герасин, но вдруг осекся на полуслове, и глаза его бегали из стороны в сторону до тех пор, пока не уперлись в одну точку. По лицу Глеба было видно, что он сильно жалеет о том, что, сам того не замечая, проболтался о чем-то не предназначенном для посторонних ушей. Анжелика заметила, как напряглись его скулы и на некоторое время сбилось дыхание. - Впрочем, это неважно! - В считанные секунды справившись с эмоциями, Глеб решил перевести все в шутку. - Это мои, так сказать, профессиональные заморочки. Хочешь, я принесу из холодильника "колу"? Говорят, с кофе - в самый раз. Мы совсем про нее забыли. - Он уже хотел подняться, чтобы отправиться за купленным в дискоклубе напитком и тем самым сделать небольшую паузу в разговоре, но Анжелика остановила его. - Ты проговорился, верно? Насчет монастыря. Я тебя понимаю... - Она нежно погладила Глеба по руке и почувствовала, что он вздрогнул. - Наверное, это и есть тот самый секрет, который ты обнаружил и не захотел сообщить своему шефу в Лондон. - Девушка старалась говорить нарочито спокойно, подбирая соответствующую интонацию, чтобы ее вопросы не были чересчур назойливыми. Видя, что Глеб колеблется, решая, рассказать новой знакомой о своем открытии или нет, возможно, поставив тем самым под удар только начинающие формироваться отношения, журналистка попыталась придать ему дополнительную решимость. В ней зажглось обычное женское любопытство, которое, не будь оно немедленно удовлетворено, грозило в скором времени трансформироваться в навязчивую идею, не дающую покоя ни днем, ни ночью. К тому же не стоит забывать - Анжелика была профессиональной журналисткой, и это тоже накладывало свой отпечаток на ее характер, постоянно жаждущий новой и разнообразной информации. Тем более если она касалась сокровищ, спрятанных в монастыре на территории России! - В конце концов, ты волен сам решать, что тебе делать. Не забывай, что сокровища находятся на нашей территории. При чем здесь англичане?.. - произнесла Анжелика почти безразличным тоном, без какого бы то ни было давления на колеблющегося Глеба. - Впрочем, если это действительно такая тайна, что ты не можешь поделиться ею со мной, я не обижусь. Знаешь, в моей сумасшедшей работе тоже порой столько узнаешь, что голова идет кругом. Хотя, если честно, - с жаром прошептала девушка прямо в ухо Глебу, - меня просто съедает любопытство узнать, что именно ты раскопал про этот монастырь! - Ну хорошо, - наконец решительно пробормотал Герасин. - Только прошу тебя, - он строго и вместе с тем умоляюще посмотрел на улыбающуюся и ерзающую от нетерпения на диване Анжелику, - не надо пересказывать то, что я тебе сообщу, ни своим любимым подружкам, ни даже маме, "которая все равно никому ничего не скажет", договорились? Просто... это не только моя тайна. О ней знает еще один человек, который тоже участвовал в длительной и кропотливой работе, приведшей нас к разгадке тайны сокровищ последнего настоятеля Спасского монастыря. Да, мы оба работаем на Лондонский клуб, он - из Москвы, я - из Питера, но это первый случай в нашей совместной практике, когда обнаружились столь точные упоминания о ценностях, находящихся не где-нибудь на краю света, а у нас в стране. Можно даже сказать, почти рядом. И мы поклялись, что не станем сообщать о находке в Лондон, поскольку в таком случае часть национального достояния может достаться иностранцам, а наши продажные чиновники, боюсь, вообще могут сплавить за границу уникальнейшие предметы, не имеющие цены! - Так вы уже нашли сами сокровища?! - изумленно воскликнула Анжелика. - Нет, не совсем, - покачал головой Глеб. - Пока только письмо настоятеля к своему двоюродному брату, русскому священнику из Афин, в котором указывается точное местонахождение их на территории монастыря. Но прежде чем я тебе все расскажу, ты должна обещать... - Я обещаю! - вскрикнула журналистка, от нетерпения сжав пальцы обеих рук в кулачки. - Разумеется, я обещаю, что никто и никогда не узнает, о чем ты мне сейчас расскажешь! - Я верю тебе, - с улыбкой произнес наконец-то немного расслабившийся Глеб. - Тогда слушай внимательно и не перебивай. И, отхлебнув из фарфоровой чашки уже остывший кофе, Глеб Герасин поведал Анжелике историю, слушая которую девушка только время от времени качала головой и повторяла одно и то же слово: "Невероятно!" Глава 27 - Все началось в октябре семнадцатого года, когда власть в России захватили большевики, - начал Глеб рассказ. -Для церкви и духовенства настали, пожалуй, самые трудные за всю историю русского христианства времена. Большевики нуждались в огромных деньгах для упрочения своей власти, а поэтому искали их везде, где возможно. Именно тогда началась поголовная экспроприация собственности у мало-мальски обеспеченных граждан. Что же касалось религии, то ее, как тебе известно, объявили "опиумом для народа" и принялись крушить церкви, не забывая предварительно вынести из них все более-менее ценное. То же самое относилось и к многочисленным православным монастырям, в которых бережливые и трудолюбивые монахи за несколько веков скопили огромное количество драгоценных предметов культа. Некоторые из монашеских обителей были расположены вдали от крупных городов, в глухих лесах, поэтому настоятели порой узнавали о случившейся беде только тогда, когда в ворота уже ломились одетые в черные кожанки чекисты. Однако отца Амвросия, настоятеля Спасского мужского монастыря на острове Каменный, что в Вологодской губернии, видимо, успели заранее предупредить о зверствах, учиняемых новой властью по отношению к церкви. И тогда умный настоятель принял решение: все находящиеся в монастыре ценности - золотые предметы культа, старинную серебряную посуду, особенно дорогие иконы в окладах из благородного металла с драгоценными камнями, которые явно должны были заинтересовать большевиков, - спрятать до лучших времен прямо здесь, на острове, со всех сторон окруженном водой и глухим, дремучим лесом. А чтобы в случае чего не унести эту тайну с собой в могилу, отправил с гонцом письмо своему двоюродному брату, тоже священнику, который служил в одном из греческих православных храмов в Афинах, где в точности описал, где он сокрыл те самые монастырские реликвии. Вскоре, как и должно было случиться, в монастырь пожаловали вооруженные гости, приехавшие из Вологды сразу на десяти подводах. Видимо, чекисты надеялись найти на Каменном так много добра, что, по их мнению, справиться с грузом могло только такое количество телег, ничуть не меньше. Начальник, возглавлявший экспроприацию, был чрезвычайно удивлен тем, что в отличие от других настоятелей отец Амвросий ничуть не удивился привезенному им документу, подписанному "самим товарищем Дзержинским", а почти радушно принял экспроприаторов у себя и даже предложил разделить с "братьями" скромную монастырскую трапезу. Чекист, заподозрив неладное, вскоре понял, что скрывалось за внешним дружелюбием старого священника. Его подчиненные прочесали монастырь вдоль и поперек, но в результате смогли предъявить своему командиру лишь с десяток икон в серебряных окладах, большой позолоченный крест да серебряное кадило. И все! Рассердился тогда большевистский начальник и приказал настоятелю под страхом смерти признаться, где тот спрятал ценные предметы из золота, без которых не обходился ни один ограбленный им ранее монастырь. Но старик упорно стоял на своем: ничего, мол, не знаю, мы люди бедные и никакими богатствами не обременены. Да и зачем монаху золото, ведь его не заберешь с собой в иной мир, когда придет срок отдать душу Господу? Тогда начальник совсем озверел, достал наган и лично застрелил упрямого седого старика, после чего приказал бойцам еще раз обыскать монастырь, а заодно допросить с пристрастием всех остальных монахов. В течение суток остров снова прочесывали, несколько красноармейцев даже ныряли в ледяную воду озера, проверяя дно, но так ничего и не было найдено. Золото исчезло. Не смогли помочь в поисках и остальные монахи. Все они наперебой твердили, что никогда в их монастыре не было ничего ценного. В общем, пришлось экспроприаторам уехать назад в Вологду не солоно хлебавши. Спустя некоторое время они вернулись и на сей раз уже привезли другую бумагу, подписанную тем же самым Железным Феликсом, где черным по белому было написано, что отныне мужской монастырь на острове Каменный ликвидируется, а на его месте организуется тюрьма строгого режима для особо опасных преступников. Под особо опасными преступниками товарищ Дзержинский подразумевал политических заключенных, изолированных от общества, дабы те не баламутили своими "антинародными" идеями вкалывающих с утра до вечера почти за бесплатно голодных и оборванных пролетариев. В течение нескольких десятков лет монастырь был сначала тюрьмой для политических, нечто вроде знаменитых Соловков, а потом, после смерти Сталина, действительно для уголовников. И вот около двух лет назад тюрьма строгого режима была переоборудована под содержание пожизненно осужденных. Тех монстров, которых суд сначала приговорил к высшей мере наказания - расстрелу, а добренькие дяденьки из комиссии при прези

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору