Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Боевик
      Ильин Андрей. Законник 1-2 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  -
Андрей Ильин. Законник 1-2 Законник ДО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛИ Андрей Ильин. Законник. Сан Саныч лежал на кровати. И на спине. В последнее время это было его любимое положение в пространстве: навзничь, вытянувшись во весь рост, закрыв глаза и сложив руки на груди. То есть примерно так, как при последнем наземном перемещении по недолгому маршруту квартира - кладбище. "Я что, репетирую, что ли? Чтобы на премьере убедительней выглядеть? - иногда думал он, просыпаясь и видя себя в висящем на стене зеркале. - Или привыкаю к гиподинамии?" Сан Саныч переворачивался на бок, засыпал и, проснувшись, глядел в зеркало. Поза была та же. Умиротворенная, в полный рост. Для полноты картины не хватало только скорбящих сослуживцев у изголовья, табуреток, запаха сосновых досок, духовой музыки, водки и разбросанных по полу дешевых цветов. Ветеран-диверсант чертыхался и вставал. Разом. Как по тревоге. Негоже вот так вот, без всякого сопротивления, на условиях, предлагаемых противником. Неудобно как-то. Бывшему боевому разведчику, офицеру и орденоносцу. Сан Саныч открывал форточку, брал гири и проделывал обязательных своих пятьсот утренних упражнений. Если бы тот, пятидесятилетней давности Сашок увидел эти его физкультурные упражнения, он бы лопнул со смеху. Или напился до зеленых чертей, кабы узнал в этом разваливающемся на составные части старике, с десятикилограммовыми гирями в руках, себя. Завершалась зарядка отжиманием от пола. Громко считая, Сан Саныч отжимал поясничную область от паласа. Раз. Два. Три-и. Че-ты-ты-ты-ре-еее! Пя-а-а-а-а... Сила земного притяжения явно превосходила тягу распрямляемых мышц. Или она, эта прижимающая к земле сила, выросла на пару g за последние пятьдесят лет? Или Ньютон неправильно ее вычислил? ...ать! Аут! Земной магнетизм опять выиграл по очкам. Теперь водные процедуры и бег трусцой отсюда - до ближайшего аптечного киоска за таблетками, защищающими организм от последствий физкультуры. О-ох! Из почтового ящика Сан Саныч вытащил почту - кипу бесплатных, совершенно бесполезных пенсионеру газет и несколько приглашений. В собес. В жэк. На торжественное, по какому-то там случаю, собрание ветеранов, которое должно было состояться в районной администрации. После собрания ветеранам обещались щедрые подарки. Подарки Сан Санычу были не нужны, а вот увидеть старых знакомых он был не прочь. "Пожалуй, схожу", - решил он. Это тоже в каком-то смысле физкультура. Взамен отжиманий. Когда оно там назначено?.. Сборище ветеранов представляло печальное зрелище. Как последнее построение сданных в металлолом боевых кораблей. Ветераны блестели орденами, вставными зубами и не поддающимися обмерению лысинами. Они бодрились. Молодцевато стучали каблуками теплых тапочек об пол, колотили друг друга по плечам и спинам, грозились тряхнуть стариной и даже пытались тряхнуть стариной, после чего выстраивали длинные очереди в туалеты на всех шести этажах административного здания и в специально открытые по такому случаю кабинеты медицинской помощи. В общем, все как обычно на мероприятиях, где собирают более чем два десятка людей преклонного возраста одновременно. В торжественной части выступал вначале самый главный, штатный, т.е. получающий твердый оклад, ежеквартальные премиальные и управленческие льготы, ветеран района - мужик лет сорока с красной, как краснодарский помидор, рожей, за ним дышащие на ладан "представители с мест", за ними черт знает, но тоже любящий ветеранов, кто и самым последним - Глава администрации. Глава говорил о вкладе старшего поколения в дело борьбы с разнообразными врагами и с не менее разнообразными историческими, государственными и прочими ошибками, о их незаслуженном забвении, о их проблемах, которые необходимо решить не позднее завтрашнего утра, и о своей и всего аппарата районной администрации горячей любви к старшему поколению. Главе администрации бурно аплодировали сидящие в задних рядах работники отделов администрации. "Где я его видел? - думал про себя Сан Саныч, наблюдая на трибуне импозантного во всех отношениях Главу. - Ну ведь видел, точно! И точно не на трибуне. А где?" У Сан Саныча была абсолютная память на лица. Без нее он не мог бы служить в разведке, а тем более в розыске. Сыскарь, который тут же забывает покинувшего его кабинет посетителя, равен хирургу, который оставляет в каждой вскрытой им брюшной полости по одному предмету бытового обихода. Такого сыскаря из того кабинета надо гнать в три шеи... Кабинета... Точно, кабинета! Сан Саныч чуть не свалился со стула. Наверное бы; и свалился, если бы его с двух сторон не поджимали сидящие рядом ветераны. Он знал Главу администрации. Лично. Очень близко. И задолго до настоящего собрания. Этот нынешний Глава администрации сидел пред ним, не далее чем двадцать лет назад, по другую сторону казенного стола. Стоящего в кабинете следователя по особо важным делам. Тогда нынешний Глава был подследственным, как его, дай бог памяти... ну точно - Мокроусовым, сильно подозреваемым в очень мокром преступлении. (Наверное, потому и запомнилась фамилия, что была вполне созвучна статье обвинения.) Мокроусовым. А не Петровым, как его представил председатель собрания. Конечно, раздобревшим, постаревшим, но Мокроусовым! Вне всяких сомнений! Теперь Сан Саныч слушал докладчика с гораздо большим вниманием. Теперь он был ему интересен. Характерный акцент на букву Т. Верно, был такой. Именно на Т, с растяжкой и какой-то особой твердостью в начале произношения И вот этот жест - подергивание левого уголка губ вверх. И отбрасывание челки со лба Ну он же! Он самый! Двойное убийство с отягчающими обстоятельствами. В Звенигороде. Точно - в Звенигороде. Вооруженное сопротивление при захвате, ранение милиционера. Как же он от вышака ушел? Ему же исключительная мера шла. По совокупности... - Считаю необходимым рассмотреть вопрос об освобождении ветеранов от уплаты коммунальных услуг или хотя бы ослаблении данного финансового бремени... - говорил нынешний Глава с высокой трибуны. - Не лепи горбатого, начальник! Не было мокрого! Не было!! - истерично кричал нынешний Глава, не бывший тогда Главой, но уже бывший среди своих сообщников Главарем. Интересно, как его занесло в такие верхи? - Особую благодарность хочется выразить нашим отставникам-милиционерам и работникам безопасности за их многосложную, самоотверженную, в полном смысле боевую в мирное время службу... Ты смотри, как меняет мировоззрение людей время. И даже отношение к "ментовским ищейкам". Раньше докладчик оценивал их работу несколько иначе. И в других выражениях. Не столь изысканных. Кстати, у Мокроусова, если это Мокроусов, слева на шее было большое родимое пятно. С полтинник шестьдесят первого года. - Можно вопрос к председателю? - громко спросил Сан Саныч. Докладчик осекся и недоуменно повернулся к онемевшему от растерянности пред столь вопиющим административным нарушением регламента председателю собрания. На шее, под ухом, чуть выше воротника добротного валютного костюма, у Главы районной администрации располагалось большое родимое пятно. Круглое. Как полтинник шестьдесят первого года. - Говорите, - разрешил председатель. - На сколько рассчитана торжественная часть? - спросил Сан Саныч. - Еще минут на десять-пятнадцать. А потом раздача подарков. - Спасибо, - поблагодарил Сан Саныч. И сел. Получив исчерпывающий ответ на интересующий его вопрос. На трибуне стоял Мокроусов. Убийца и рецидивист. Теперь уже абсолютно точно. Теперь уже без вариантов! А ведь не должен стоять. Никак не должен! Должен лежать где-нибудь на безымянном тюремном кладбище под безликим инвентарным номером. Как приговоренный к высшей мере наказания. И как этой мере подвергнутый. Но даже если помилованный, то все равно не стоять на трибуне, а сидеть. Пожизненно. Но даже если не сидеть, например, будучи сактированным по здоровью, то все равно не стоять там, где он нынче стоит, а в лучшем случае лежать на казенной коечке где-нибудь в провинциальной богадельне. Или я ничего не понимаю! Сан Саныч действительно ничего не понимал. Как так может быть, чтобы он, заслуженный работник правоохранительных органов, находился рядовым зрителем в зале, а преступник, рецидивист и убийца, которого он когда-то ловил, делал ему доклад с высокой трибуны? По поводу его праведно прожитой жизни. Ерунда какая-то. Если не сказать крепче! Так, и что теперь делать? - А теперь, уважаемые ветераны, мы просим вас проследовать в вестибюль и получить полагающиеся вам продуктовые подарки. Согласно утвержденному администрацией района списку, - ответил на не прозвучавший вопрос председатель собрания. Заиграла бравурная маршевая музыка, и ветераны поплелись в вестибюль. За положенными им, согласно списку, продуктовыми пайками, начисленными за многолетнюю беспорочную службу. За прожитую жизнь. Из расчета по сто калорий пищевой массы на каждый год трудового стажа. Единовременно. - Поздравляем вас, - сказала пышущая здоровьем буфетчица, вручая Сан Санычу подарочный пакет. - С чем поздравляете? - переспросил ветеран. - Как с чем? - удивилась буфетчица. - Ну с этим... С тем, о чем было собрание. - Собрание было по поводу положения ветеранов. - Тогда с положением ветеранов, - сказала совсем растерявшаяся буфетчица. - Спасибо, - поблагодарил Сан Саныч. - От лица находящихся в положении ветеранов. - Не задерживайте отоваривание, - вежливо попросили распорядители, наблюдающие очередь сбоку. - Проходите, если вы уже обслужились. И не забудьте расписаться в ведомости получения гумпомощи. Здесь. Здесь. Здесь. И здесь. И укажите домашний адрес... - И группу крови? - Что? Нет, группу крови не надо. - Граждане ветераны, продвигайтесь живей, пожалуйста. Не загромождайте проходы к пунктам раздачи. Не затрудняйте свое обслуживание... Сан Саныч вышел на улицу и заглянул в пакет. Там была палка колбасы, конфеты и сухари к чаю. Зачем беззубым ветеранам сравнимые по твердости с абразивными кругами сухари? И конфеты? В качестве благотворительного приложения к сахарному диабету? Сан Саныч подошел к ближайшей скамейке и поставил на нее пакет. Может, кому другому сгодится? У кого все зубы на месте. Дома, перерыв три раза все вещи, Сан Саныч отыскал свою старую записную книжку и набрал один из выбранных в ней номеров. - Алђ. Селиванова можно к трубке пригласить? - Какого Селиванова? - Ну, наверное, уже подполковника Селиванова. - Уже полковника Селиванова. Перезвоните по... Сан Саныч перезвонил. - Сан Саныч, вы! - преувеличенно обрадовался полковник. - Давненько я вас не слышал. - Ты не суетись, Сережа. И трубку не мни. Я не по поводу ремонта квартиры или машины на денек. Я по делу. - По делу? - облегченно вздохнул Селиванов. - По делу. По делу. Ты часом не помнишь звенигородское убийство? Ну там еще одного нашего оперативника подранили. Ну должен ты помнить. Ты тогда уже в отделе работал. Ну двойное убийство. С отягчающими. О нем даже газеты писали. - Нет, не помню, - честно признался полковник, - через меня сейчас столько двойных, тройных и десятерных убийств проходит! Что о них даже уже газеты писать перестали. - Сейчас, конечно, - согласился Сан Саныч. - Сейчас, как на войне. Плюс-минус рота потерей не считается. И во фронтовых сводках не упоминается. - Точно. - А не можешь ли ты посмотреть, чем там, в смысле суда, все закончилось, - попросил Сан Саныч. - А зачем вам это? - Да для мемуаров. Решил на старости лет графоман -ством заняться. А помню только вчерашний день. - Давно пора. А то подрастающее поколение воспитывать не на чем... - Ну так ты сделаешь? - Какой разговор! Звоните завтра. Или даже приходите. - Хорошо. Послезавтра. К вечеру, - взял поправку на бюрократию Сан Саныч. - "Даже приду". Послезавтра Сан Саныч сидел в кабинете своего давнего ученика. - Значит, так, подсудимые не признались, приговор был вынесен на основании косвенных улик и свидетельских показаний. Двух - к высшей мере. Одного - к двенадцати годам строгого режима. Еще одного к семи. Апелляция была отклонена... - Кого к высшей? - Орешкина и Прохорова. - А Мокроусова? - К двенадцати. - Он же главным шел! - На суде свидетели отказались от своих показаний. А прямых улик не было. - А подельники? - Подельники его непосредственного участия в деле не подтвердили. Только общее руководство. - Взяли на себя? Несмотря на расстрельную статью? - Выходит, так. - Очень интересно. А дальше что? - Мокроусова и Мешаева посадили. Орешкина и Прохорова расстреляли. - И? - Что и? - Что потом сталось с Мокроусовым? - Откуда я знаю. Вас же интересовали только результаты суда. - Ну вообще-то да. Но и все дальнейшее тоже. Все-таки почти однополчане. На одной баррикаде дрались. По разные стороны. Хотелось бы о его судьбе подробнее узнать. - Сейчас. Попробую запросить архивы. Только придется немного подождать. - Я подожду. - А зачем вам Мокроусов? - Исключительно по ностальгическим мотивам, - сказал Сан Саныч. Пока Сан Саныч ожидал, управление жило своей обычной жизнью. В режиме разворошенного случайным медведем муравейника. Кто-то кого-то вызывал, куда-то выезжали группы захвата в бронежилетах с короткоствольными автоматами через плечо, кто-то требовал по телефону подмогу ОМОНа, усиленного саперным подразделением и снайперами. "Горячая служба у ребят. Как у чикагской полиции в период "сухого закона", - вяло размышлял Сан Саныч. - Разве только тяжелых танков на вооружении нет". В его время так интенсивно оружием не бряцали. В лучшем случае вновь назначенному на должность оперативнику вручали списанный из армии "тэтэшник" или револьвер образца двенадцатого года и отправляли волку в пасть, не забыв напомнить, что по поводу каждого израсходованного патрона придется писать отдельный рапорт. Вот они и предпочитали не столько оружием - сколько головой. И навыками, преподанными во фронтовой разведке. И ничего, справлялись. Сан Саныча вызвали к полковнику. - В общем, так. По Мокроусову. Отсидел пять лет в колонии строгого режима п/я... Взысканий не имел. С производственными планами справлялся. Активно участвовал в общественной работе... "Ну это все как раз ясно. Как божий день, - подумал про себя Сан Саныч, - с планами справлялся на сто два процента, потому что на него ишачили "мужики". Взысканий не имел по причине того, что все беззакония творил чужими руками. Активную общественную работу приписало лагерное начальство в благодарность за поддержание на подведомственной им территории образцового порядка и на случай возможной амнистии. Типичная характеристика для отбывающего по тяжелой статье. А вот почему пять лет вместо объявленных двенадцати? Вот это совершенно непонятно". - Почему пять лет? - Комиссован по здоровью. В связи с обнаружением тяжелой, не поддающейся лечению болезни. Странно. Вчера, на трибуне, он не производил впечатление больного, страдающего неизлечимым недугом. Скорее избытком здоровья и административной энергии. - Что дальше? - Все. Через год после освобождения он умер. - Как умер? - Так и умер. Согласно приложенному свидетельству о смерти. От той болезни, по поводу которой был комиссован. Это было уже совсем интересно. Чтобы покойник, отдавший богу душу несколько лет назад, выступал с докладом на торжественном заседании в должности Главы администрации!.. Или это все Сан Санычу пригрезилось? Или он тоже намедни, сам того не заметив, помер и присутствовал на юбилейном слете почивших душ, которым еще и сухпай в конце выдали для поддержания несуществующего здоровья? - Все? Вы удовлетворены? - Почти. - Почему почти? - Хочу попросить тебя, так сказать в виде исключения, переснять несколько фотографий из дела. Для мемуаров. Тем более что тех подсудимых уже давно нет. - Ладно. Раз нет... Могу я еще чем-нибудь помочь своему старому учителю? - Конечно. Например, дать машину для перевозки вещей. На новую квартиру... Полковник насторожился. Машины и квартирный ремонт были его больной темой. Даже более больной, чем неискорененная в стране преступность. Кабы знать об этой ветеранской просьбе заранее, он бы мог попытаться куда-нибудь улизнуть. Например, на захват вооруженной банды рэкетиров. Или в отставку. А так расслабился, попался на виртуозно проведенном отвлекающем маневре. Лопухнулся, как сопливый стажер. Ну ветераны, ну что только не придумают, чтобы дармовым транспортом обеспечиться... - Когда? - безнадежно спросил полковник. - Что когда? - Когда переезжать на новую квартиру будете? - Когда куплю. - Что купите? - Новую квартиру... С улицы, из первого встретившегося на пути телефона-автомата, Сан Саныч позвонил в районную администрацию. - Скажите, пожалуйста, как давно работает наш районный Голова? - спросил он. - Нам очень понравилось его выступление на последнем собрании ветеранов. Мы бы хотели выразить ему нашу признательность... - Три года, - ответил вежливый голос. - А до того? - Я точно не знаю. Но, по-моему, тоже в администрации. Другого района. - А до того? - Кажется, на производстве. Руководителем. - Спасибо. - Вам спасибо. За отзыв о работе администрации... Значит, три года. И до того года три в другой администрации. А до того несколько лет на производстве. А до того пять лет в колонии строгого режима. По приговору суда. За двойное убийство с отягчающими. А до того год за воровство. И два за хулиганство... Какая интересная и не типичная для управленческого лидера карьера. Или наоборот - типичная? Вечером следующего дня Сан Саныч сидел в качестве случайного гостя в актовом зале районной администрации. На каком-то очередном торжественном собрании. Или чествовании. Или праздновании. Или поминовении. Не суть важно. Важно, что в президиуме находился подозреваемый. Он же Глава районной администрации, он же депутат какой-то там Думы, он же скончавшийся в результате долгой продолжительной болезни рецидивист Мокроусов. Сан Саныч сидел в первых рядах, разложив на коленях фотографии и сличая их с оригиналом. В следственной практике эта операция называлась идентификацией. Подозреваемый идентифицировался плохо. Мешал его дорогой галстук, пиджак, окружение и должность. Все они свидетельствовали против участия подозреваемого в преступлении. "За" - говорили родинка, овал лица, форма ушей и носа, характерные привычки и интуиция сыщика. Интуиция и привычки были вторичны. Их в качестве аргумента никто бы не принял. А вот не подверженные изменениям абрис лица, разрез глаз и родинку... Их оспаривать было сложнее. - Разрешите вас поздравить с вашим профессиональным праздником, - поздравлял докладчик аудиторию. Аудитория хлопала. С аудиторией Сан Санычу не повезло. В зале большей частью сидели женщины. Молодые. Может быть, ткачихи, может быть, воспитатели дошкольных учреждений. Среди их гладких физиономий и пышных причесок Сан Саныч ощущал себя сухофруктом, случайно попавшим в корзинку с только что собранными наливными яблочками. - Хочу отметить ваш героический труд на ниве... "И еще брови, - в свою очередь замечал Сан Саныч. - Брови: один в один". Бурные аплодисменты... Дома ветеран-разведчик сварил манную кашу и, покрошив туда хлеб и поедая все это, думал. По поводу Главы своей администрации. С которым он был лично знаком. Что ж с ним делать? Выводить на чистую воду и досаживать на оставшиеся от приговора семь лет? Так он уже не Мокроусов. Он уже Петров. Который не может отвечать за деяния рецидивиста Мокроусова. И Мокроусов не может отвечать за Мокроусова, потому что умер. А покойников тащить на пересуд нельзя. Разве только на один - на Страшный. Но до него еще как до всеобщей, по всем статьям и срокам амнистии. Может, доказать, что Петров не Петров, а Мокроусов, который похо

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору