Роберт ТАЙН
   КРАСНАЯ ЖАРА


Глава 1

   Двое офицеров московской милиции, Иван  Данко  и  напарник  его  Юрий
Огарков, покинув холодную заснеженную улицу, вошли в  ветхое  здание  на
Потемкинском проспекте, что в старой части  города.  Некогда  улица  эта
была цветущей и богатой, но позже, за  годы  войны  и  разрухи,  изрядно
подизносилась.  В  доме  расположился  спортзал  -  старый,  небось  еще
дореволюционный, подумал Данко; и припомнился знаменитый лозунг Ленина о
том, что мир нужно переделать огнем и железом.
   А мир огня и железа здесь царил, пожалуй, как в никаком другом месте.
В огромном помещении, среди горячего сырого воздуха, среди пара и запаха
пота, гигантские мускулистые мужчины и женщины равной им -  а  подчас  и
более внушительной - комплекции стонали и кряхтели  в  тяжелой  битве  с
древними спортивными снарядами.
   До дрожи мышц состязались они с массивными железными чушками, толкали
громадные штанги и с грохотом швыряли их обратно на разбитый  деревянный
пол. Казалось, что вся комната  просто  закована  в  металл.  Толстенные
древние трубы, змеясь вдоль стен и опутывая потолок,  с  грохотом  несли
горячую воду и пар, питая допотопные  клепанные  резервуары,  в  которых
тяжеловесные атлеты обоего пола  мокли  в  кипятке,  словно  рептилии  в
болоте.
   "Мир огня и железа", - снова  подумал  Данко.  Стражи  порядка  сдали
одежду дряхлому гардеробщику у входа. Старик даже не глянул на  налитое,
мускулистое тело Данко. Силачи были  здесь  делом  привычным.  Юрий,  не
столь  массивный  и  мускулистый,  как  его  спутник,  повесил  на   шею
полотенце. И хотя он тоже был человеком крепким  и  в  бою  опасным,  но
рядом  с  Данко  и  прочими  населявшими  зал  горообразными  существами
выглядел невзрачно. Когда пара милиционеров вошла  в  спортзал,  древний
бойлер грохотал, словно гром, предсказывающий  великую  бурю.  Щели  его
изрыгали пар. Котельщик, чье говяжьего цвета лицо было перемазано смесью
пота и гари, поднял взгляд от топки и  уставился  на  Юрия  и  Ивана.  В
громадном своем кулачище он  сжимал  металлический  прут  -  как  видно,
кочергу. И угрожающе покачал ею. Ментов он с первого взгляда распознал -
а тут их не любили.
   Но Данко словно и не заметил его.
   - Они тут, - сказал он Юрию. -  Нюх  у  меня  на  них.  Юрий  кивнул.
Переводя взгляд с тела на тело, он выискивал среди  них  Виктора  и  его
головорезов.
   - В парилке?
   Данко кивнул и двинулся к двери в дальнем конце помещения.  Огромная,
нагая,  напоминающая  Атланта  фигура,   высоко   подняв   над   головою
трехсотфунтовую штангу, пыталась удержать ее в  таком  положении.  Когда
Данко поравнялся с ней, фигура  решила  прекратить  борьбу  и  штанга  с
треском рухнула на пол прямо под ноги Данко. Но тот  перешагнул  ее,  не
моргнув и глазом.
   Милиционеры вошли в парилку. Кто-то плеснул  горячую  воду  на  груду
раскаленных  камней,  заполняющих  стоящую  посреди   комнаты   облезлую
жаровню. Густой и влажный пар окутал душное  помещение,  словно  плотная
туча. Сквозь пар Данко различил мужские и женские фигуры,  развалившиеся
на гладких сосновых скамейках.  Они  выжидательно  вглядывались  в  пар,
рассматривая мощные формы  пришельца  с  любопытством,  как  театральные
зрители, ожидающие поднятия занавеса перед первым актом.
   - Легавые, - сказал кто-то, как бы констатируя факт.  Данко  взглянул
на него. Он знал это лицо из материалов о Викторе и его банде.  Николай,
торговец наркотиками, убийца, вор, и вообще хулиган. Да наверно,  еще  и
сводник. Данко с Юрием с удовольствием отправят его,  куда  следует.  Но
это попозже. Сейчас игра покрупнее.
   - Он сказал, что вы из милиции, - произнес другой  голос  из  тумана.
Данко посмотрел туда.  Это  Владимир,  по  кличке  Хиппи.  У  него  было
широкое, почти восточное лицо и плечи такой ширины, что на них, пожалуй,
можно было взгромоздить и автобус. Его густые черные волосы  торчали  во
все стороны. Толстую шею  кольцами  окружали  складки  жира,  наполовину
скрывая под собою серебрянные и золотые цепочки.
   - Я сказал: он говорит, что вы из милиции.
   - Я литейщик, - ответил Данко. - Из Кирова. Хиппи залыбился  во  весь
свой толстогубый рот:
   - Далековато от дома,  -  он  неуклюже  подковылял  к  Данко  и  стал
рассматривать его руку, изучая ее, словно врач. - Только  ручонки-то  не
литейщицкие.
   - Иди на... - рявкнул Данко. Лицо у толстяка потемнело:
   - А мы посмотрим, кто ты такой. Небольшая проверочка, правда ли ты  к
литью-то привычный.
   Сидящие на скамейках подались вперед, вглядываясь сквозь пар.  Сейчас
будет интересно.
   - Николай, - крикнул Хиппи. - А  ну-ка,  подогрей  нашего  дружка  из
Кирова.
   Николай осклабился. Он поднял  железные  щипцы  и  выбрал  в  жаровне
камень, отыскивая  его  со  всей  старательностью  ребенка,  выбирающего
конфетку в коробке. Он держал камешек в щипцах почти  как  лакомство.  И
протянув его Данко, поднес ко все еще вытянутой руке Ивана.
   А тот не отводил взгляда от ухмыляющейся физиономии Владимира.  Данко
понимал, что происходит, и готовился к боли, стремясь  ничем  не  выдать
своих эмоций. Он сосредоточил всю свою ненависть в глазах и не отрываясь
смотрел на  Владимира,  словно  питая  свои  силы  отвращением  к  этому
человеку.
   Владимир с садистской тщательностью распрямлял ладонь Данко,  отгибая
его пальцы.
   - Не бзди, - сказал он  со  смешком.  То  есть  не  будь  трусом.  Он
говорил,  словно  с  ребенком,  ожидающим  укола.  -  Если  ты   работал
литейщиком, то ведь привык к жаре. Так что ничего даже не почувствуешь.
   Он посмотрел в лицо Данко и щелкнул пальцами. Николай  ухмыльнулся  и
опустил раскаленный камень на ладонь Ивана.
   Боль пронзила все тело  Данко,  когда  камень  коснулся  его  ладони.
Словно раскаленная стальная перчатка сжала  его  руку.  Странная  тишина
наполнила комнату, когда глаза  Данко  вспыхнули,  губы  искривились,  а
челюсти сжались, словно тиски. Даже звуки,  доносившиеся  из  спортзала,
казалось, притихли, когда он боролся с болью. Он не сказал ни слова.
   Данко сжал пальцы, соединяя ладонь в огромный кулак. Он вонзил четыре
пальца в ладонь и замкнул их пятым - так, словно старался выжать жар  из
камня и боль из руки. Борясь со страшным желанием закричать, он медленно
поднял  кулак  к  подбородку  и  остановил  его  там,  словно   заполняя
пространство, отделяющее его от Владимира. Суставы его становились белее
камня, когда он сжимал их  все  сильнее  и  сильнее,  вырывая  из  камня
горячую боль.
   Вопреки своему  желанию,  Владимир  смотрел  -  смотрел  удивленно  и
испуганно. Ведь этот мент  не  издал  ни  звука.  В  груди  у  Владимира
зародилось беспокойство - а за ним и страх.
   Боль и ненависть соединились в мозгу Данко в единую  взрывную  смесь.
Затем она воспламенилась и разлилась по  его  мускулам  жгучей  огненной
жидкостью. И, наполненный  взрывной  силой,  гигантский  кулак  рванулся
вперед, со скоростью  молнии  поражая  челюсть  Владимира.  Сила  удара,
которая, казалось,  оторвет  тому  бороду,  словно  фальшивую,  швырнула
Владимира на тонкую сосновую стенку  парилки.  Все  триста  фунтов  тела
бандита обрушились на  деревянную  перегородку,  проламывая  ее  наружу.
Парилка вдруг залилась ярким, белым, отраженным снегом, светом.
   Владимир закричал, когда его разогретое тело  вылетело  на  холодный,
морозный воздух. Он зашатался  на  крошечном  балкончике  за  стеной,  и
глубокий слой покрывавшего балкончик снега сковал его  мозолистые  ноги.
Но он понимал одно. Он не вернется обратно, чтобы  снова  встречаться  с
этим полоумным. Раздетый, страдая  от  холода  и  боли,  он  перепрыгнул
парапет и опустился на снег с шестиметровой высоты. Но не успел  он  еще
коснуться земли, как  Данко  вылетел  вслед  за  ним.  Не  размышляя  ни
секунды, огромный милиционер  прыгнул  с  балкона,  крича  от  ярости  и
злости.
   Владимир подскочил и успел перебросить Данко через плечо,  когда  тот
обрушился на него. Но Ивану удалось захватить длинные волосы Хиппи и  он
крутанул их с такой силой, словно пытался сорвать с того  скальп.  Затем
рванул его к земле и со всех сил ударил кулаком. Несколько зубов во  рту
Владимира  хрустнули  и  обломились.  Он  закричал  от   боли,   посылая
бессвязную смесь ругательств и проклятий.
   Кулак Владимира дернулся  навстречу  лицу  Данко,  но  удар  оказался
слишком уж медленным, слишком неточным.  Данко  перехватил  кулак  врага
своим и сжал. Затрещали пальцы. С силой тарана Данко обрушил свое колено
на грудную клетку Владимира. Преступник, теряя воздух в легких, зашипел,
словно паровоз, выпускающий пар. Он рухнул на снег, а Данко навалился на
его разбитую грудь, придавливая ее словно  каток.  Выкручивая  Владимиру
ногу,  он  продолжал  давить  тому  на  грудь,  пока  Владимир  не  стал
задыхаться, словно рыба, выброшенная  из  воды.  И  снова  кулак  Данко,
тяжелый и твердый, словно ящик кирпичей, вонзился в  челюсть  Владимира.
Кость не выдержала  этой  неравной  борьбы  и  лопнула,  словно  простая
деревяшка. Владимир почувствовал,  что  его  мозг  разваливается,  будто
старая машина, а рот наполняется кровью. С него было достаточно.
   В тот момент, когда Данко  ударил  Владимира  в  парилке,  Юрий  тоже
подключился к действию. С размаху вонзив  локоть  Николаю  в  висок,  он
швырнул его на  мокрый  пол.  Когда  Данко  исчез  за  стеной  вслед  за
Владимиром, Юрий уже занялся котельщиком, который покинул  свой  бойлер,
чтоб  позабавиться,  помогая  разделаться  с  парой  легавых,  посмевших
заглянуть в  "Дружбу".  Описав  своей  кочергой  крюк,  таивший  в  себе
смертельную силу, он лишь на миллиметры промахнулся мимо головы Юрия. Но
юркий, ловкий мент, ухватив котельщика за гигантскую лапу, трахнул ею  о
стену, заставляя того выронить свое стальное оружие.
   Однако котельщик был силен и вовсе не собирался сдаваться. Он ухватил
Юрия за плечи  и  швырнул  его  на  покрытую  трубами  стену.  Но  Юрий,
ударившись о них, отлетел, словно боксер от  канатов,  направляя  прямой
правый котельщику точно в лицо. Удар застал  того  врасплох  и  ошеломил
его. Огарков ухватился за потные волосы котельщика и стукнул его головой
о стену. Тот медленно сполз на пол.
   Но оставались еще враги. Из пара вынырнул Тартар, рыча и обнажая свои
пожелтевшие, обломанные зубы. Длинный смертоносный нож был  сжат  в  его
руке. Тартар низко наклонился, держа нож в стороне от тела, и ждал, пока
Юрий раскроется.
   Но Юрий хлестанул полотенцем ему по лицу, прямо по  глазам,  как  это
делают мальчишки в раздевалке. Когда шершавая тряпка  шлепнула  Тартара,
ослепив его на  секунду,  Юрий,  вложив  в  удар  всю  свою  силу,  пнул
противника ногой в пах. Тот издал мучительный, сдавленный крик и рухнул,
как подрубленное бревно.
   Юрий растолкал  сжавшихся  раздетых  женщин,  всего  минуту  назад  с
наслаждением наблюдавших за мучениями Данко, и выскочил  на  балкон.  Он
спрыгнул в мягкий снег рядом с Данко и лежащим Владимиром.
   - Виктор? - спросил он. Данко пнул Хиппи ногой.
   - Нет. Не он. Но он здесь,  -  он  зачерпнул  пригоршню  снега,  чтоб
остудить свою обожженную руку. - Где он, Владимир?
   Владимир что-то пробормотал, выпуская слюну и кровь на  чистый  белый
снег.
   - А говорить-то он может? - спросил Юрий,  с  сомнением  рассматривая
избитого человека.
   - Говорить может, - сказал Данко. И что есть силы пнул распростертого
мужчину. - Где он, Владимир? Где Виктор?
   Шевеля разбитыми губами, Владимир тяжело произнес:
   - В "Дружбе". Сегодня вечером в "Дружбе".

***

   Той ночью шел снег, шел гораздо сильнее, чем обычно. Данко  сидел  за
рулем "Волги", Юрий рядом с ним. Автомобиль несся сквозь снег  во  главе
небольшой процессии подобных же машин. Их  было  три  -  ив  них  сидели
милиционеры, которые придут на помощь, когда Данко отдаст такой  приказ.
Но пока Данко не прикажет, им следовало держаться вне поля зрения.
   Данко всматривался сквозь заиндевевшее лобовое стекло "Волги". Где-то
впереди была "Дружба" - один  из  низкосортных  баров  столицы.  Он  был
хорошо известен среди преступного мира как место,  где  можно  разжиться
наркотиками, оружием, валютой, нелегальными записями и даже электроникой
- видеомагнитофонами и стереоаппаратурой. В "Дружбе" можно было нанять и
воров - если вам нужен был человек, чтобы вскрыть  сейф  или  влезть  по
водосточной трубе, или помочь смыться  на  машине  -  можно  было  смело
отправляться в "Дружбу". "И это, - подумал Данко, - как  раз  то  место,
которое нужно Виктору Росте".
   Милиция знала о "Дружбе"  и  регулярно  совершала  налеты.  Но  любой
фараон любого отдела любой части света знает, что сколь бы  ни  старался
ты и каким бы строгим ты ни был, все равно найдутся желающие рисковать и
становиться ворами. Московские милиционеры признавали, что люди  крадут,
а они так и не могут положить этому конец.
   Но наркотики - а их все легче было раздобыть в Москве  -  это  другое
дело. Данко был полон решимости остановить их зарождающийся поток. Убить
в зародыше, пока не затопило. Виктор Роста со своей семейкой были в этом
потоке пионерами и их во что  бы  то  ни  стало  следовало  засадить  за
решетку.
   - Становится все трудней, - сказал Юрий, словно прочитав мысли Данко.
- Десяток лет назад - никаких наркотиков. А  теперь  уже  проблема.  Еще
десяток лет, - он вдруг чихнул, - и тут будет Гарлем, - он  высморкался.
- Ну вот, попрыгали по снежку,  -  сказал  он  печально.  -  Я,  кажись,
простыл.
   Данко подрулил к тротуару. До бара осталась пара кварталов. Их  лучше
пройти пешком. Остальные машины остановились за ним.
   - Окружите здание, - приказал Данко. - Только осторожно. И дайте  мне
десять минут, прежде чем заходить.
   - Есть, товарищ капитан, - ответил сержант, возглавлявший отряд.
   Юрий и Данко двинулись вперед. Юрий снова чихнул.
   - Мама научила меня домашнему средству от простуды, - сказал Данко. -
Всегда помогает.
   Юрий взглянул с надеждой:
   - Правда? И что это?
   - Подержи в руке горячий камешек, пока ждешь напарника.
   Юрий рассмеялся:
   - Хочешь, чтобы я поверил, что такой вот камешек испортит тебе  руку?
А я не поверю.
   Данко остановился, взглянул на бар, потом снова на Юрия:
   - Знаешь, что делать?
   - Конечно. Как всегда. Ты заходишь  спереди,  а  я  жду  сзади.  Если
выйдешь спереди с Ростой, то и порядок. Если он попытается смыться через
черный ход, я его беру. Проще некуда.
   - Вот и отлично, - Данко прошел последние метры до  "Дружбы",  откуда
слышались сдавленные звуки грохочущей рок-музыки.
   Он толкнул дверь; волны музыки, резкий запах сигарет и водки окружили
его. Темный бар был заполнен всякими подозрительными типами. Они  сидели
у старых столиков с металлическими ножками, склонившись над стаканами  с
напитками  и  заговорщически  перешептываясь.  "Интересно,  сколько   же
преступлений замышляется в эту снежную ночь?", - подумал Данко.
   Первым его заметил бармен. Он тут же распознал мента - бармен  немало
повидал их за свою карьеру - и  сразу  понял,  что  будут  неприятности.
Выражение лица Данко ясно говорило о  том,  что  уж  этот-то  милиционер
точно не зашел сюда просто, чтобы пропустить рюмочку от холода,  и  даже
не в расчете получить взятку. Этот здоровый  мент  пришел  делать  дело.
Бармен быстро налил себе стаканчик и проглотил напиток.
   Никто из завсегдатаев бара не заметил внезапной суетливости  бармена,
как не заметили они и Данко, пока тот не подошел к стойке и не  протянул
под нос бармену свое удостоверение.
   - Данко, - сказал он, - милиция.
   Люди у стойки замолкли. Каждый надеялся, что этот самый Данко ищет не
его.  Постепенно  милиционера  стали  замечать   и   прочие   посетители
прокуренного кабака. Разговоры в баре помаленьку стихли.
   - Я ищу Виктора Росту.
   Бармен нервно сглотнул и взглянул в дальний угол  темного  помещения.
Виктор был человеком опасным - и не любил, когда  его  выдавали.  Но,  с
другой  стороны,  и  мент  тоже,  кажись,  не  слишком  обожает,   когда
граждане-товарищи отказываются ему помогать.
   - У задней стены, - сказал бармен, понизив голос, - под окном.
   Данко кивнул и повернулся. Теперь в помещении раздавались лишь  звуки
какой-то  отечественной  металлической   музыки,   ревущей   из   старых
динамиков. Данко пересек комнату и остановился возле Виктора. Тот  сидел
за столом рядом с братом, парой громил и еще парой размалеванных шлюшек.
   - Пойдем, - сказал Данко. - Все вместе.
   Женщины  нервно  глянули  на   своих   спутников.   Пара   Викторовых
телохранителей, Егор и Саша, внимательно разглядывали Данко,  готовые  -
вероятно, даже желающие - принять участие в драке, которая, в чем они не
сомневались, вот-вот вспыхнет. Лишь оба брата Роста - Виктор, заправила,
и Вагран, его помощник - казались столь же спокойными и собранными,  как
Данко и Огарков. Они смотрели на милиционера без видимого интереса, даже
как бы скучая, являя  собой  в  этом  отношении  зеркальное  отображение
хладнокровных офицеров. Данко был профессиональным милиционером,  братья
- профессиональными преступниками. Не впервые приходилось им иметь  дело
с милицией и, конечно, не в последний раз.
   В отличие от прочих посетителей бара, Виктор  был  хорошо  одет  и  в
выражении его лица читалась уверенность  в  том,  что  деньги  и  страх,
который он внушал другим,  всегда  выведут  его  даже  из  самой  тяжкой
ситуации. Он носил дорогие итальянские костюм и обувь. И, в  отличие  от
прочих, перед ним стоял бокал дорогого заграничного виски.
   Виктор провел рукой по щетине на подбородке. Он тщательно ухаживал за
ней, стараясь, чтобы она не превратилась в настоящую бороду, но  никогда
не  сбривая  начисто.  Такой  вид  культивировался  дорогими   западными
журналами, которые он читал:  "Уомо",  "Вог",  "Джи-Кью",  "Интервью"...
Виктор поигрывал маленьким колечком  с  рубином,  которое  он  носил  на
пальце.  И  размышлял,  что  будет  лучше  -  купить  этого  мента  либо
прикончить его.
   - Виктор Роста, - медленно сказал  Данко.  Даже  обладая  незаурядным
самоконтролем,  Иван  Данко  не  мог  сдержать  чувства  удовлетворения,
которое промелькнуло в его голосе. - Я вас разыскивал.
   Егор, Саша, Вагран и женщины переводили взгляды с Ивана  на  Виктора.
Они чувствовали силу этих мужчин, каждый из которых был полон ненависти,
но спокоен; они, словно  мощные  магниты,  излучали  противоборствующую,
взаимоотталкивающую силу.
   - А меня нетрудно найти, - сказал Виктор  легким,  слегка  удивленным
голосом. Данко покачал головой.
   - Верно, стоило лишь пойти по следам кокаина и трупам.
   Виктор оглядел комнату, усмехаясь своим друзьям, словно призывая их в
свидетели столь невероятной клеветы.
   - Кокаин? Трупы? - сказал он с деланным недоумением. -  Про  это  мне
ничего не известно. Вы, вероятно, с кем-то меня перепутали. Кокаин - это
бич загнивающего запада. Я сам об этом в "Правде" читал.
   - А вы с братцем продаете его русским.
   - Говно! - сказал Вагран, Викторов брат. Виктор отвечал  поспокойней.
Его голос был полон истинного огорчения:
   - Вы считаете, что мы с братом стремимся уничтожить великую Родину? -
проговорил он, словно не веря своим ушам.
   - Вы этим зарабатываете, - ответил Данко  коротко.  Ему  надоело  это
паясничанье. - Идем. Всем встать!
   Викторова свита нервно взглянула на  своего  хозяина.  Брат  смотрел,
ожидая указаний. Шлюшки побледнели, несмотря на всю свою раскраску.
   Со скучающим видом Виктор поднялся на ноги:
   -  И  чего  вы,  товарищ  милиционер,  вечно  цепляетесь   к   бедным
крестьянам? - он потрогал рукав своего итальянского пиджака. -  Мы  люди
деревенские и не знаем,  как  у  вас  тут  принято,  в  большом  городе.
Поэтому, видать, и попадаемся так легко вам на мушку.
   Чтобы выследить Виктора, Данко потребовалось шесть месяцев.  Погибали
хорошие люди. Виктора Росту с ег