, тоже недоумевала, куда  подевался
парень с газетой.
   Пришлось мне вмешаться:
   - Не надо охраны, давайте попробуем договориться.
   К счастью, мои в высшей степени  разумные  доводы  возымели  действие  на
обеих.  Словесная  перепалка,  в  которой   больше   усердствовала   Анечка,
прекратилась. Я воспользовалась образовавшейся паузой и объявила:
   - Мы никуда не будем ломиться, скромно посидим  в  коридоре  и  подождем,
когда придет один человек,  который  поговорит  с  врачом,  и  уж  если  тот
разрешит, поговорим с Майей.
   И я осторожно взяла за локоть Радомыслову, дабы показать Анечке,  что  мы
вместе и я ручаюсь за строгое соблюдение нашего договора.
   Анечка протяжно вздохнула:
   - Сидеть будете рядом со мной, чтобы были у меня на глазах.
   - Конечно, конечно, - безропотно согласилась я и тихонько потянула старую
учительницу за рукав пальто. А она все никак не могла оторваться от окна, за
которым лежала бледная и какая-то совершенно неземная Майя. Глаза у нее были
открыты, и это была  единственная  перемена,  обнаруженная  в  ней  мною  по
сравнению со вчерашним днем. Не  знаю,  слышала  ли  она  что-нибудь  сквозь
стекло, но наши разговоры ее явно не трогали.
   - Ну пойдемте, пойдемте, - вполголоса попросила я Радомыслову, - а то нас
выставят отсюда.
   - Но я должна с ней поговорить, - твердила та как заклинание.
   Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы в конце коридора  не  хлопнула
дверь. Я оглянулась и увидела кургузую фигуру Капитонова,  который  топал  в
нашу сторону, сосредоточенно глядя под  ноги,  будто  в  надежде  обнаружить
потерянный кем-то толстый кошелек. Это его явление неожиданно прибавило  мне
бодрости, и я кинулась ему навстречу:
   - Хорошо, что вы так быстро!
   - Что? -  Он  перестал  созерцать  линолеум,  которым  устлан  больничный
коридор, и уставился на меня в  некотором  удивлении.  -  А  что  вы  здесь,
собственно, делаете?
   - А вам разве не передали? Я же звонила...
   - Да  нет,  пока  не  передали.  Ладно,  рассказывайте,  что  у  вас  тут
случилось.
   Но рассказать, что случилось, я не  успела,  потому  что  меня  опередила
Анечка, заверещавшая на весь коридор:
   - Ну куда она пошла, да что же это такое, в конце концов!
   Мы с Капитоновым переглянулись и, не сговариваясь, дружно кинулись  вслед
за  старой   учительницей,   которая   воспользовалась   замешательством   и
проскользнула за дверь реанимации. Причитающая Анечка - за нами.
   А  Радомыслова  уже  успела  склониться  над  лежащей  Майей  и  спросить
прерывистым голосом:
   - Майечка, а Леночка где? Где она, Майечка? Майя никак  не  отреагировала
на ее вопрос и продолжала равнодушно созерцать больничный потолок.
   - Ираида Кирилловна! - окликнула я громким шепотом старую учительницу.
   Она обернулась, и я увидела, что по ее бледному, осунувшемуся лицу  текут
беззвучные крупные слезы.
   Подоспевшая Анечка не стала ничего говорить, просто выставила нас всех из
палаты, плотно закрыла дверь и вызвала по телефону врача.
   - Вот и хорошо, - сказал Капитонов в коридоре, хотя  понять,  что  именно
"хорошо", мне лично было  трудно.  Посмотрел  долгим  взглядом  на  плачущую
Радомыслову и достал из кармана свое знаменитое удостоверение. С его помощью
проделал перед лицом учительницы молниеносный фокус, который  я  уже  успела
оценить в свое время, и велел бодрым тоном:
   - А теперь рассказываем, спокойно и по порядку.
   Радомыслова еще раз всхлипнула, вытерла глаза платком и  заговорила,  как
бы жалуясь:
   - Она, Майя, появилась у меня во вторник утром... Сказала, что Леночка...
Елена Богаевская, пропала и что она, наверное, в  городе.  А  позавчера  она
сама ушла и не вернулась.
   - Понятно, - кивнул Капитонов. - Это все?
   - Н-нет. - Радомыслова затрясла головой. - Майя рассказала мне, что тогда
случилось с Леночкой, что случилось пятнадцать лет назад.  Это..,  это  было
ужасно! Так поступить с этим талантливым,  этим  чистым  существом...  Почти
святым... Это ужасно! - повторила она и закрыла лицо руками.
   - Ну-ну, я вас слушаю, - подбодрил ее Капитонов и даже положил руку ей на
плечо. - Так что же случилось пятнадцать лет назад?
   Стоит ли уточнять, как я себя чувствовала при этом!
   - Ее изнасиловали, - тихо сказала Радомыслова,  опустив  голову,  -  всех
подробностей я не знаю. Но, по-моему, это.., как это называется.., групповое
изнасилование. В общем, этих негодяев было несколько человек, если их  можно
считать людьми. А ей, а ей тогда исполнилось только восемнадцать...

Глава 26

   Если бы не шапка, мои волосы, наверное, встали бы дыбом после того, что я
услышала. Но это было еще не все.
   - Кто это сделал? - осведомился Капитонов  своим  невозмутимым  деловитым
голосом. - Кто изнасиловал Богаевскую?
   Голова у Радомысловой затряслась.
   - Этого я не знаю. Майя мне не сказала... Она только мне... В общем,  это
были какие-то люди при должностях, и потом они пригрозили Лене и ее  матери,
велели, чтобы они молчали. И тогда они уехали  из  города,  к  родственникам
Лениной матери, в Ленинград, то есть Петербург. Теперь  Петербург...  Все...
Она не была здесь пятнадцать лет... Господи, да где же она?
   Я перевела взгляд на Капитонова, лицо которого оставалось  непроницаемым.
Интересно, что он думал обо всем этом? Я, например, уже догадалась, кто  был
одним из насильников, - Пашков!
   И Елена Богаевская узнала его в аэропорту. Конечно, конечно  же...  Потом
она вернулась в Москву... Дальше... Дальше! А вдруг она причастна к  первому
покушению на Пашкова? Бред, не могу представить ее со снайперской винтовкой!
А впрочем, зачем ей стрелять самой? Она вполне состоятельная женщина,  чтобы
нанять для этих целей профессионала. Неужели все так просто? А  Наташа,  как
же Наташа?
   - В чем  дело?  -  раздался  за  спиной  мужской  голос,  прервавший  мои
лихорадочные размышления.
   Это был высокий брюнет в белом халате, очевидно, доктор, которого вызвала
Анечка. А рядом с ним я заметила того самого парня  -  читателя  газет,  тот
что-то спешно дожевывал с самым что ни на есть виноватым видом. И неспроста,
потому что Капитонов немедленно спустил на него собаку.
   - Ты где был? - рявкнул на него Капитонов.
   - Да я в столовую, на минуточку, - принялся оправдываться парень.
   Капитонов ему больше ничего не сказал, зато так посмотрел, что слова и не
понадобились. Парень весь съежился и безропотно занял свой пост  у  двери  в
реанимацию.
   После чего Капитонов переключился на доктора:
   -  Я  уже  был  здесь  сегодня,  и  мне  было  позволено   поговорить   с
пострадавшей. Могу ли я повторить эту попытку?
   - Минуточку. - Доктор шагнул за дверь палаты,  а  когда  вернулся  спустя
минуту, произнес, пожимая плечами:
   - Физическое состояние у нее стабильное, по всей вероятности,  завтра  мы
ее переведем в обычную палату.  Что  касается  остального...  -  Он  понизил
голос:
   - Честно говоря, мы собираемся вызвать к ней психиатра.
   - Так я могу с ней поговорить? - напомнил Капитонов.
   - Попробуйте, - индифферентно  пожал  плечами  доктор,  -  если  она  вам
что-нибудь скажет. Только недолго. - И окликнул медсестру:
   - Анюта, организуй халат товарищу!
   Анечка принесла халат, и Капитонов скрылся за дверью реанимации, а  мы  с
Радомысловой, словно по команде, приникли  к  стеклу  выходящего  в  коридор
окна.
   Капитонов стоял к нам спиной, и мы  не  слышали,  что  он  говорил,  зато
хорошо видели спокойный и бесстрастный профиль Майи. И  мне  не  нужно  было
напрягать ни слух, ни зрение, чтобы понять: Майя не отвечала.
   - Молчит... Но почему она молчит? - простонала рядом со мной Радомыслова.
   Я опять не успела и глазом моргнуть,  как  она  сунулась  на  "запретную"
территорию. С моей стороны было бы глупо не последовать  за  ней,  и  спустя
минуту мы обе уже стояли рядом с Капитоновым.
   Он вопросительно посмотрел на нас.
   -  Может,  она  хоть  мне  что-нибудь  скажет...  -   взмолилась   Ираида
Кирилловна, озабоченная судьбой любимой ученицы.
   - Попробуйте. - Капитонов отошел в сторону. Радомыслова клятвенно сложила
руки на груди и забормотала:
   - Майя, Майечка... Ну скажите, скажите, где Леночка?  Что  случилось?  Ну
скажите мне, скажите...
   Мраморно-белая Майя молчала.
   Учительница снова заплакала, я  взяла  ее  за  руку  и  повела  к  двери.
Капитонов тоже собрался уходить, и тут до нас донеслась тихая  и  непонятная
речь. Мы, все трое, замерли и, втянув головы в плечи,  стали  внимать  Майе,
которая наконец заговорила, заговорила, но совсем не о Богаевской.
   И опять, не сговариваясь, мы сгрудились вокруг Майи, растерянно слушая ее
страстный, но странный монолог.
   - Мужчины, - изрекла Майя бесплотным шелестящим шепотом, - мужчины.., эти
лживые,  грязные  животные...  Эти  биороботы,  предназначенные  только  для
собственного воспроизводства... Они тискают вас, не заботясь о том,  что  вы
при этом чувствуете. Они говорят вам: "Давай быстрей-быстрей, а  то  у  меня
ничего не получится", не  догадываясь,  что  у  них  не  получится  в  любом
случае... Они, они... - Она говорила все тише и тише,  паузы  между  словами
становились все продолжительнее. В конце концов она замолчала на полуслове.
   Капитонов, воодушевленный этой сумбурной речью, возобновил попытки узнать
хоть что-нибудь о Богаевской:
   - Майя, Майя, вы меня слышите? Что вы знаете о Елене Богаевской? Где  она
сейчас?
   Майя  не  отвечала,  и  ее  заострившийся  профиль  был  все   таким   же
бесстрастным. Она не произнесла больше ни слова.

***

   Я проводила Радомыслову до остановки  и  посадила  в  автобус.  И  уже  с
подножки она в сто первый раз задала все тот же вопрос:
   - Где же все-таки Леночка?
   Я отвела взгляд. Черт его знает почему,  но  меня  не  покидало  чувство,
будто я, если бы вела себя с самого  начала  немножко  по-иному,  теперь  бы
знала, что ей сейчас ответить. Вот и Капитонов не то чтобы обвинил меня,  но
вскользь заметил, что именно мой ночной звонок и сообщение,  оставленное  на
автоответчике, заставили Богаевскую очертя голову сорваться в неизвестность.
Ищи ее теперь. Хотя.., как именно "по-иному" я могла себя вести? Если только
вообще никак, то есть ни во что не вникать. Я поправила на шее шарф, подняла
воротник и перешла улицу - мой  автобус  останавливался  на  противоположной
стороне, в двухстах метрах,  -  прибавляя  шаг.  Тут  позади  меня  раздался
короткий автомобильный сигнал.
   Я остановилась и покосилась на простецкие синие "Жигули",  притормозившие
неподалеку, но так и не смогла  рассмотреть  сидевшего  за  рулем  человека.
Тогда он приоткрыл дверцу и голосом Капитонова приказал:
   - Да садитесь же  вы,  в  конце  концов.  Я  пожала  плечами  и  послушно
выполнила повеление Капитонова, устроившись рядом с ним. А Капитонов  тронул
машину и, не отрывая взгляда от дороги, процедил сквозь зубы:
   - Богаевская в городе.
   - Я так и знала! - В сердцах я стукнула себя ладонью по колену.
   - Уж не знаю, что вы там знали, - проворчал Капитонов, - но она прилетела
сюда ночью во вторник, на пару часов раньше Майи, предыдущим рейсом. Правда,
это все, что о ней известно, дальше следы теряются. Ни в одной из  городских
гостиниц она не зарегистрирована, и где она может быть сейчас, неведомо.  По
крайней мере, из города она не выезжала. Точнее,  не  вылетала,  только  это
можно утверждать со  стопроцентной  гарантией.  Что  касается  поездов  или,
скажем, автобусов... - Он усмехнулся. - Впрочем, теоретически она могла уйти
и пешком...
   - Пешком... - отозвалась я эхом. Сдается мне, Капитонов думал о  том  же,
что и я. Он думал, имеет ли отношение Елена Богаевская к  тому  выстрелу  из
снайперской  винтовки,  что  по  ошибке  уложил  Веньку  Литвинца,   и,   не
сомневаюсь, эта версия значилась у него под первым номером. А за ней уже все
остальные, сколько бы их ни было.
   - А посему, - продолжал Капитонов, - вы, уважаемая,  остаетесь  одной  из
немногочисленных  персон,  у  которых  Богаевская  может  рано  или   поздно
объявиться, опять же теоретически, разумеется. - Он помолчал и добавил:
   - Ну, еще у этой учительницы... Объявляю вам за нее  благодарность,  хоть
вы и пренебрегли моей просьбой не предпринимать самостоятельных шагов.
   - А родственники? У нее здесь нет никаких родственников? -  попыталась  я
выяснить то, что меня давно занимало.
   - Есть... - нехотя ответил Капитонов.  -  Одна  родственница,  дальняя  в
общем-то, двоюродная тетка. Живет в области, в  восьмидесяти  километрах  от
города... Она тоже ничего не знает о Богаевской и последний раз  ее  видела,
когда нашей приме было лет двенадцать-тринадцать.
   И он замолчал. Я тоже. Я  думала,  как  бы  поаккуратнее  задать  вопрос,
который не давал мне покоя. В конце концов пошла напролом:
   - Вы думаете, что  это  Богаевская  организовала  покушение  на  Пашкова?
Капитонов поморщился:
   - Частный сыск - это ваше хобби, так надо понимать?
   И больше ничего.
   Но я  уже  не  могла  остановиться:  меня  просто  распирало  изнутри  от
скопившейся во мне информации, которой я должна, нет,  просто  обязана  была
дать выход, причем немедленно:
   - По крайней мере, не станете же вы  утверждать,  что  не  видите  прямой
связи между историей Богаевской и  тем,  что  случилось  в  нашем  городе  в
последние дни? Ведь все  так  очевидно!  Пашков  был  одним  из  тех..,  тех
подонков, которые изнасиловали Богаевскую пятнадцать лет назад. Помните, как
сказала учительница, насильники были "при  должностях",  а  потому  родители
Богаевской не стали сообщать о том, что случилось с их дочерью,  в  милицию.
Между прочим, в то время Пашков был секретарем райкома комсомола...  Дальше,
через пятнадцать лет Богаевская, успевшая стать знаменитостью,  приезжает  в
родной город, чтобы поддержать кандидата на губернаторскую должность, и  уже
в аэропорту узнает в этом кандидате человека,  который  ее  изнасиловал!  Не
знаю, как вы, а я вполне допускаю, что она могла организовать  покушение  на
Пашкова. Она хотела ему отомстить, понимаете, она хотела ему  отомстить!  И,
прошу заметить, меня лично это нисколько не удивляет и - думайте обо мне что
хотите! - не возмущает. Может, окажись я на ее месте, то поступила бы  точно
так же!
   - Спасибо, я это учту, - буркнул Капитонов, а я с удивлением  обнаружила,
что машина, в которой мы сидели, находится в десяти метрах от подъезда моего
дома. Я и не заметила в запале своей пламенной речи, что мы уже приехали.  -
Я непременно учту эту особенность женской психологии.
   Меня не на шутку раздражала эта его показная невозмутимость. Он словно бы
указывал мне мое место, словно бы говорил: "Не считай себя такой уж умной".
   Наверное, он догадался, какие чувства меня обуревают, потому что все-таки
объяснил мне мотивы своего поведения:
   - Я ничего не имею против этой вашей  версии,  но  пока  что  у  нее  нет
доказательств. Вы утверждаете, что Пашков был одним из насильников, но  пока
этого не подтвердит сама Богаевская, это всего лишь  догадка.  И  не  более.
Поэтому чем скорее мы найдем примадонну, тем лучше, и  я  искренне  надеюсь,
что, если она вздумает к вам прийти, вы не станете изображать из  себя  мисс
Марпл, а оперативно сообщите мне об этом визите. Договорились?
   - Договорились, - подтвердила я без особого энтузиазма.
   - И впредь никаких оргвыводов, -  предупредил  он  официальным  тоном.  -
Прошу учесть, что я веду с вами достаточно откровенные беседы только потому,
что немножко знаком с вашим.., скажем так, послужным списком.
   - Это комплимент? - уныло поинтересовалась я.
   - Комплимент, - кивнул Капитонов.
   - Спасибо, вы очень любезны,  -  фыркнула  я  и  распахнула  дверцу.  Уже
поставив одну ногу на землю, я обернулась к Капитонову:
   - Неужели эта сволочь Пашков вывернется? Неужели вывернется? После всего!
Нет доказательств? А Майя? Ведь не просто так она плеснула в него  кислотой?
И Потом, потом... Я думаю, то  приключение  с  Богаевской  было  у  него  не
единственным, я, я.., я в собственных  руках  держала  одну  фотографию,  на
которой он запечатлен с бабенкой на коленях!
   Капитонов тяжело вздохнул и распорядился:
   - Закройте дверь - дует. Я подчинилась.
   - А теперь будем разговаривать дальше, - многозначительно объявил  он,  -
но, учтите, это будет очень приватный разговор, о  котором  вы  постараетесь
забыть так скоро, как только возможно. Вы уже вся внимание?
   - Вся, - насторожилась я.
   - Ну тогда мотайте на ус. Похождения Пашкова в  его  бытность  молодежным
вожаком в нашем замечательном городе хорошо известны. И не только мне, но  и
тем людям, которые очень хотели бы его видеть на должности губернатора.
   - Вы имеете в виду тот "серьезный  капитал",  который  за  ним  стоит?  -
ввернула я.
   - Я же вам велел слушать, - напомнил мне Капитонов, - слушать. Мне всегда
казалось, что умение слушать всегда отличает профессионального журналиста от
какого-нибудь выскочки-дилетанта.
   Я безропотно проглотила очередной "комплимент", только губы поджала.
   - Ну тогда слушайте дальше.  Так  вот,  люди,  проталкивающие  Пашкова  к
заветному  креслу,  давно  закрыли  глаза  на  его  давние  грешки.  Я  даже
догадываюсь почему. Может, им не нужен кристально чистенький протеже, всегда
лучше иметь такого, которого есть чем шантажнуть. Так что  я  вам  очень  не
советую заниматься моральным обликом Пашкова, пусть он  вас  не  заботит.  И
вообще... - Капитонов задумался. Похоже, он подбирал  такие  слова,  которые
значили бы как можно меньше. - Вам стоит держаться от всего этого  подальше,
потому что, уж поверьте мне, в  таких  делах  очень  трудно  находиться  над
схваткой. Случается, что некоторые думают, будто ведут сольную партию, в  то
время как в действительности они всего лишь пляшут под чужую дудку.
   Наверное, последнюю фразу он  мне  сказал  не  из  бескорыстной  любви  к
афоризмам, но я оставила ее без комментария. У меня  было  что  еще  сказать
ему, хоть он и хотел, чтобы я только слушала.
   - Хорошо, - выдала я свой последний козырь, - а как же тогда некая  Надя,
которая сначала бегала с фотографией пьяного Пашкова с девочкой на  коленях,
а потом повесилась?
   Капитонов  совсем  не  удивился  моей  осведомленности,  только   заметил
будничным тоном:
   - Про все-то вы знаете, как я посмотрю. Я потрясен.
   - Зато меня поражает  ваше  спокойствие,  -  отпарировала  я  и  толкнула
дверцу. В этот раз я уже не собиралась возвращаться.
   - Не забудьте о нашем договоре, - бросил мне вслед Капитонов.
   - Что вы, что вы, как можно, -  буркнула  я  и  направилась  к  подъезду,
вспоминая на ходу, что так и не зашла в аптеку, чтобы купить себе что-нибудь
от простуды.
   Пришлось мне лечиться традиционными  методами.  Благо  в  кухонном  шкафу
обнаружилась банка изрядно засахарившегося меда. Выпив литра полтора  чая  с
этим самым медом, я укуталась в одеяло и рухнула на  диван.  Примерно  через
десять минут одеяло уже можно было выжимать, да и меня с  ним  заодно.  Зато
температура упала чуть ли не до отрицательных  значений.  По  крайней  мере,
когда я коснулась согретой  под  одеялом  рукой  собственного  лба,  он  мне
показался холодным, как гранитное надгробие. А потом меня  стала  охватывать
дрема, которую нарушил противный требовательный звонок.
   Вставать мне совершенно  не  хотелось,  но  я  вспомнила,  что  Капитонов
почему-то не исключал вероятности появления у меня Елены Богаевской, хотя  я
плохо себе это представляла. Звонили, правда, не в  дверь,  а  по  телефону.
Ладно, будем считать, что она  решила  предупредить  меня  о  своем  визите.
Чертыхаясь и ругая саму себя за то, что  не  догадалась  перетащить  телефон
поближе к дивану, я, как была в одеяле, поплелась в прихожую.
   - Ну, где тебя носило весь день? -  выдала  мне  трубка,  едва  я  успела
поднести ее к уху. Ледовский!
   - Разве я под домашним арестом? - огрызнулась я