Николай Федорович Исаенко.
    Вижу противника!


 Проект "Военная литература": http://militera.lib.ru
 Издание: Исаенко Н.Ф. Вижу противника! К., Политиздат, 1981.
 Книга в сети: http://militera.lib.ru/memo/russian/isaenko/index.html
 Иллюстрации: нет
 Источник: zibn.virtualave.net
 OCR и корректура: Александр Леонов (zibn.virtualave.net)
 Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)


     Аннотация  издательства:  Воспоминания  полковника  в  отставке  Н.  Ф.
Исаенко  повествуют  о  подвигах  летчиков-истребителей,  о   ратном   труде
авиаспециалистов,  принимавших  участие  в  освобождении  Кубани,   Украины,
Румынии,  Болгарии,  Югославии,  Венгрии  и  Австрии  от  немецко-фашистских
захватчиков. Большое внимание  уделено  в  книге  становлению  и  воспитанию
молодых воздушных бойцов, авангардной  роли  коммунистов  и  комсомольцев  в
боевых делах.


ПРЕДИСЛОВИЕ
     Об авиации, о подвигах советских летчиков в годы Великой  Отечественной
войны создано немало интересных книг, в том числе мемуарных произведений.  К
последним относятся и воспоминания полковника в отставке Н. Ф. Исаенко "Вижу
противника!"
     Николай Федорович Исаенко - один из многих наших летчиков-истребителей,
которые беспощадно громили фашистских  асов.  Он  принадлежит  к  поколению,
пришедшему в авиацию по призыву партии в самом начале 30-х годов. Окончив  в
1934 году Роганьскую (ныне  Харьковскую)  школу  военных  летчиков,  Николай
Федорович долгие годы обучал летному делу молодежь; сам  великолепно  освоил
все типы отечественных и  многие  типы  иностранных  самолетов-истребителей,
вырос от инструктора  до  командира  отряда  авиационного  училища.  В  годы
Великой Отечественной войны Н. Ф. Исаенко был заместителем командира  267-го
истребительного авиаполка, затем штурманом 236-й истребительной дивизии, а с
мая 1944-го стал командовать 611-м истребительным авиационным полком.
     Под  командованием  Н.  Ф.  Исаенко   611-й   ИАП   заслужил   почетное
наименование Перемышльского,  был  награжден  орденами  Красного  Знамени  и
Суворова   3-й    степени,    удостоен    28    благодарностей    Верховного
Главнокомандования. За 2 года и 4  месяца  непрерывной  боевой  деятельности
летчики авиаполка произвели 10112  боевых  вылетов,  провели  268  воздушных
боев, сбили 198, подбили 30, штурмовыми  ударами  сожгли  на  аэродромах  71
самолет гитлеровцев. Бомбами, реактивными снарядами, пушечным  и  пулеметным
огнем полк уничтожил 1540 грузовых автомобилей врага, 3 штабных автобуса, 15
паровозов, 189 железнодорожных вагонов с вооружением, боеприпасами  и  живой
силой противника, 9 вражеских торпедных катеров, 3 железнодорожных  депо,  5
переправ, 25 бронетранспортеров, 10 бензозаправщиков, 9 складов боеприпасов,
647 повозок с грузами, 3 аэростата заграждения, подавил огонь 323 минометов,
противотанковых и зенитных орудий, разбил 142 пулеметных гнезда, уничтожил и
вывел из строя около 5400 фашистских солдат и офицеров.
     Вместе с другими авиационными частями полк сражался в  небе  над  Малой
землей, прикрывал ее легендарных защитников от  ударов  фашистской  авиации,
уничтожал гитлеровские танки и пехоту. Полк принимал участие в  освобождении
Кубани, Украины, Крыма и Молдавии, с боями дошел до Вены.
     При первой личной встрече с Н. Ф.  Исаенко,  происшедшей  в  венгерском
городе Секешфехерваре (я командовал тогда  17-й  воздушной  армией),  увидел
перед собой не просто отважного воина, но и глубоко  думающего  авиационного
командира, человека, смело отстаивающего принципиальные вопросы.
     Николай Федорович личным примером показывал молодым летчикам, как нужно
бить врага. На счету Н. Ф. Исаенко - 14 сбитых самолетов противника. Под его
командованием сражались и росли замечательные  летчики  -  Герои  Советского
Союза А. П. Чурилин  и  М.  Ф.  Батаров,  сбившие  соответственно  30  и  16
вражеских самолетов. Майор П. М. Мошин, капитан  В.  И.  Логвиненко,  И.  И.
Сошников,  Н.  П.  Трусов  уничтожили  соответственно  14,  18,  14   и   12
гитлеровских самолетов. Здесь  воевали  многие  другие  бесстрашные  соколы.
Достаточно сказать, что в 611-м ИАП к концу войны с  гитлеровской  Германией
не было ни одного даже молодого  летчика,  который  не  сбил  хотя  бы  один
самолет  врага!  Разумеется,  этот  полк  успешно  воевал  петому,  что  его
командование,  партийная  и  комсомольская  организации  проявляли   большое
внимание к людям, заботились о  них,  воспитывали  сильных  духом  летчиков,
яростно ненавидящих фашизм,  мастерски  владеющих  истребителем  и  приемами
воздушного боя. Родина отметила подвиги воинов полка 436 орденами.
     Я читал  рукопись  Н.  Ф.  Исаенко  с  неослабевающим  интересом.  Хочу
пожелать  читателям,  особенно  молодым,  с  пользой  для   ума   и   сердца
ознакомиться с воспоминаниями моего боевого товарища.
     В. А. Судец,
     Герой Советского Союза,
     маршал авиации

ДОЛГИЙ ПУТЬ
     С 1939 года я служил командиром звена, а с 1940-го - командиром  отряда
в авиационном училище. Здесь меня и застала Великая Отечественная.
     Рапорт с просьбой об отправке на фронт я подал  немедленно.  Что  такое
война - знал не понаслышке. Ее тень лежала на моем  гуляй-польском  детстве,
кровоточила  памятью  об  убитых  и  замученных   кайзеровскими   солдатами,
белогвардейцами, петлюровцами, махновцами... Я  и  профессиональным  военным
стал, чтобы никто, никогда не посягнул  на  мирный  труд,  покой  и  счастье
близких, на честь и независимость Советской Родины.  Что  же  касается  моей
боевой подготовки, то она была достаточно серьезной; закончив  в  1934  году
Роганьскую школу  военлетов,  я  непрерывно  работал  летчиком-инструктором,
высшему пилотажу учился у таких мастеров, как С. П. Супрун и Н.  И.  Храмов,
освоил все существовавшие  в  ту  пору  типы  отечественных  и  многие  типы
иностранных истребителей, имел немалый опыт ночных полетов.
     Хода моему рапорту не дали. Комиссар училища  полковой  комиссар  Семен
Петрович Каминский объяснил: война предстоит длительная, стране  понадобится
очень много летчиков, готовить их призваны опытные инструкторы.
     Слова полкового комиссара вначале поразили  меня:  подобно  большинству
советских людей я не сомневался, что  разгром  германского  фашизма  -  дело
нескольких недель, в худшем случае - месяцев. Представить подлинные  размеры
обрушившейся на народ беды я, конечно,  тогда  не  мог.  Отказ  командования
училища удовлетворить мою просьбу заставил меня подчиниться. А вскоре  вышел
приказ Верховного Главнокомандующего, который запрещал направлять  на  фронт
летчиков-инструкторов из военных училищ. И стало совершенно ясно:  обижаться
не на  кого;  отказывая  мне  н  отправке  на  фронт,  командование  училища
поступило и мудро, и справедливо.
     Однако то, что понимаешь разумом, не  всегда  принимаешь  сердцем.  Три
месяца спустя я подал второй рапорт с просьбой об отправке  на  фронт,  а  в
дни, когда фашисты рвались к Москве,- третий. В тревожное  лето  1942  года,
когда был издан приказ э 227, известный под названием  "Ни  шагу  назад!"  -
четвертый. В разгар битвы за Сталинград - пятый.
     В просьбах мне всякий раз отказывали. И все же я достиг цели. Произошло
это так.
     Условия обучения курсантов-летчиков в  Закавказье  были  очень  сложны:
аэродромы стиснуты  горами,  узкие  поля  перерезаны  поливными  каналами  и
загромождены  валунами.  При  вынужденной  посадке  жизнь   курсанта-новичка
подвергалась гораздо большей  опасности,  чем  на  равнине.  К  естественным
трудностям  обучения  во  время  войны  прибавились  новые:  вблизи   нашего
аэродрома появились  аэродромы  других  частей,  количество  пилотажных  зон
сократилось, а сроки обучения курсантов стали более сжатыми.
     Однако с этими трудностями  мы  справлялись.  Достаточно  сказать,  что
обучая курсантов и  переучивая  на  истребители  МиГ-3  и  ЛаГГ-3  летчиков,
потерявших машины в боях, мы не допустили ни одного летного происшествия.
     Беспокоило другое: курсантов  обучаем  по  программе  мирного  времени,
никто из инструкторов училища на  фронте  не  бывал,  опыт  боевых  действий
авиации незнаком нам даже теоретически. Словом, готовим просто пилотов, а не
воздушных  бойцов.  Вывод  напрашивался  сам  собой:   летчиков-инструкторов
училища необходимо  время  от  времени  направлять  в  качестве  стажеров  в
действующие авиационные части.
     Осенью 1942 года я поехал в Баку.  За  помощью  в  решении  важных  для
училища  вопросов  вынужден  был  обратиться  к  работникам   ЦК   Компартии
Азербайджана. Во время  обстоятельной  беседы,  естественно,  зашла  речь  о
подготовке  молодых  летчиков.  Умолчать  об   идее   фронтовой   стажировки
инструкторов я не мог. Просил разрешения набраться боевого опыта и самому.
     - Хотя бы в порядке исключения!  В  Испанию  не  отпустили,  воевать  с
белофиннами не послали, сейчас тоже в тылу нахожусь, а у меня мать,  отец  и
две сестры с семьями в оккупированном Гуляй-поле! Может,  их  и  в  живых-то
нет!
     В  ЦК  КП(б)  Азербайджана  пошли  навстречу,   позвонили   заместителю
командующего Закавказским фронтом генерал-майору Н. Е. Глушенкову, попросили
откомандировать меня в строевую часть. Еду в штаб фронта.
     Через сутки в  отделе  кадров  штаба  Закавказского  фронта  я  получил
направление  на  должность  заместителя  командира  170-го   истребительного
авиационного полка.
     ...170-й  ИАП,  выведенный   из-под   Сталинграда,   где   сражался   с
гитлеровцами на самолетах МиГ-3, стоял в Закавказье.  В  штабе  фронта  меня
информировали, что  обе  эскадрильи  личным  составом  укомплектованы,  полк
завершил программу переучивания на истребителе ЛаГГ-3 и готовится  к  вылету
на фронт.
     Я счел, что судьба определена, старался сойтись с ветеранами  полка,  в
мыслях уже называл 170-й ИАП "своим", но оказалось - напрасно.  Всего  через
три-четыре дня в -авиации началась  организационная  перестройка:  авиаполки
стали преобразовывать в трехэскадрильные, а часть  двухэскадрильных,  в  том
числе и 170-й ИАП, была расформирована.
     Командир, комиссар и начальник штаба полка временно оставлялись в  ЗАПе
(запасном авиационном полку), мне же снова предстояло ехать  в  распоряжение
отдела кадров штаба Закавказского фронта.
     Я прибыл в  Тбилиси  удрученный  и  раздосадованный.  Казалось,  каждый
встречный знает, что меня оставили "за штатом", видит  во  мне  пресловутого
Швейка, который тоже всю войну "рвался" на  фронт,  да  так  до  него  и  не
добрался. Терзала мысль, что отдел кадров не найдет мне должности в какой-то
строевой части.
     Начинался непогожий  ноябрьский  день.  На  привокзальную  площадь,  из
черного раструба уличного громкоговорителя тяжело  падал  голос  московского
диктора  Левитана,  Совинформбюро   сообщало,   что   под   Сталинградом   и
Орджоникидзе противник рвался в глубь нашей страны, не считаясь с потерями.
     Перебежав площадь, я на ходу вскочил в отходящий трамвай. "На фронт!  И
только на фронт!"
     В трамвае, за спинами пассажиров, возле кабины  вагоновожатого  маячили
фуражки и регланы двух авиаторов. Они сошли так же, как  и  я,  возле  штаба
Закавказского фронта, и я тотчас узнал одного из них. Это был майор Орлов.
     Константин Кузьмич Орлов, смуглолицый  и  горбоносый,  ну,  точь-в-точь
шолоховский Гришка Мелехов  с  иллюстраций  художника  Дмитриева  к  "Тихому
Дону"! Мой первый инспектор из управления учебных заведений Военно-Воздушных
Сил! Мы познакомились  еще  в  1938  году,  когда  Орлов  проверял  обучение
курсантов Чугуевского училища на самолете И-16,  а  впоследствии  целый  год
служили вместе в Средней Азии -  обучали  командиров  звеньев  для  строевых
частей. Константин Кузьмич дружил с моим  командиром  отряда,  замечательным
человеком, всесторонне развитым спортсменом и летчиком  Николаем  Ивановичем
Храмовым: оба мастерски владели самолетами, уважали человеческое достоинство
подчиненных,  умели  настроить  мнение   коллектива   против   нерадивых   и
несобранных. Два года мы не виделись, а тут такая встреча!
     Орлов тоже узнал меня, а, услышав о причине моего визита в штаб фронта,
развел руками:
     - Как говорится, на ловца и зверь бежит! Ведь мы с замполитом  приехали
кадры просить! Нам как раз заместитель командира, он же штурман полка нужен!
Пойдете?
     Орлов познакомил меня  со  своим  заместителем  по  политической  части
майором Иваном Ивановичем Аритовым, приветливым светловолосым человеком  лет
тридцати пяти, сказал Аритову, что давно со мной знаком и полностью за  меня
ручается.
     - Ну, как? Пойдете в наш полк? - еще раз спросил Орлов.
     В ту минуту я считал себя счастливейшим из людей.
     В отделе кадров штаба Закавказского фронта нас выслушали внимательно, и
всего час  спустя  я  получил  на  руки  предписание  вступить  в  должность
заместителя командира и штурмана 267-го истребительного авиационного полка.
     ...В поселок, где 267-й ИАП осваивал программу переучивания на  ЛаГГ-3,
я приехал утром 16 ноября 1942  года.  День  стоял  серенький.  Мокрый  снег
словно бы нехотя ложился на кривые, крутые улочки, на крыши  саклей.  Снегом
были облеплены и домики поселка летчиков и летное поле...
     Сдав документы начальнику штаба полка, пожилому,  болезненному  на  вид
майору Ф, И. Гузенко и устроившись в командирском общежитии, я первым  делом
стал изучать журнал боевых действий части. Полк воевал на Кубани и  Северном
Кавказе с 15 июля по  20  октября  1942  года:  прикрывал  железные  дороги,
наносил удары по наземным войскам противника, вел  воздушные  бои.  Имея  на
вооружении устаревшие самолеты И-153 (в просторечье  -  "чайки"),  уничтожил
около 3500 солдат и офицеров врага, 744 автомашины и 125 повозок с  грузами,
24  средних  танка,  38   складов   с   боеприпасами   и   7   складов   ГСМ
(горюче-смазочных  материалов),  10  штабных  автобусов,  9  железнодорожных
вагонов с гитлеровцами, 24 зенитных, батареи, 2 прожектора, сжег на земле  8
и сбил в воздухе 9 самолетов противника, в  том  числе  несколько  Ме-109  -
грозных в ту пору фашистских истребителей.,
     Полк потерял в боях двенадцать  летчиков;  потери  выглядели  тяжелыми,
однако я понимал, что они могли оказаться еще тяжелее: в июле и августе 1942
года враг имел в воздухе пятикратное численное  превосходство,  у  вражеских
истребителей Ме-109 и ФВ-190 скорость  и  потолок  высоты  были  значительно
больше, а вооружение мощнее, чем у "чаек".
     Как видно, 267-й ИАП сражался отважно и искусно.
     Я решил, что службу в. полку  начну  с  учебы  у  ветеранов,  в  первую
очередь у командиров  эскадрилий  старших  лейтенантов  Валентина  Ивановича
Смирнова, Ильи Афанасьевича Черкашина, Сергея Ивановича  Маева,  а  также  у
заместителей комэсков.
     Пользу от бесед  с  ветеранами  я  получил  немалую.  Они  обстоятельно
рассказывали о тактике фашистских истребителей,  о  том,  как  удавалось  на
"чайках" одолевать Ме-109 и ФВ-190.
     Со старшим лейтенантом  И.  А.  Черкашиным,  добродушным  и  забывчивым
(внешне  удивительно  похожим  на  знаменитого  советского  летчика  Валерия
Павловича Чкалова), со сдержанным, волевым лейтенантом Д. И. Чумичевым  и  о
исключительно знающим дело инженером полка майором С.  И.  Аношиным  у  меня
довольно быстро сложились теплые, дружеские  отношения.  Неплохие  отношения
были с остальными командирами, а также с врачом  полка  майором  медицинской
службы Ф. А. Ваниным.
     Переформировываясь,  267-й  ИАП  больше   чем   наполовину   пополнился
молодежью, недавними выпускниками летных  школ  и  училищ,  имевшими  звания
сержантов. Среди них оказалось немало знакомых мне выпускников  авиационного
училища, уже изучивших ЛаГГ-3 и  умеющих  неплохо  летать  на  этой  машине.
Привыкать  друг  к  другу  не  пришлось.  С  остальными  молодыми  летчиками
познакомился, обучая их. Полк готовился к боям три месяца.
     Ясной погодой зима не баловала, поэтому летные дни мы ценили, старались
полностью  использовать  для  тщательной  отработки  техники  пилотирования,
групповой слетанности, воздушных стрельб и бомбометания. В ту пору  я  начал
думать, что программа  переучивания  составлена  без  учета  низкого  уровня
подготовки большинства летчиков  267-го  ИАП  по  боевому  применению  новой
техники, без учета боевых качеств ЛаГГ-3, способного на равных вести  борьбу
с истребителями врага.
     Об этом состоялся разговор с майором Орловым и ветеранами  полка.  Меня
выслушали внимательно, но возразили: менять программу  переучивания  летного
состава не позволят, вмешиваться в методику обучения инструкторов 26-го ЗАПа
не разрешат, материалов, обобщающих опыт действий на новых  истребителях,  в
полку нет, дилетантство в этом деле недопустимо, к тому же  еще  неизвестно,
как покажет себя ЛаГГ-3 при встрече с новейшими истребителями врага.  Однако
все согласились, что тренировать летный  состав  в  ведении  воздушных  боев
между парами и звеньями необходимо.
     Я предложил провести учебный воздушный бой. Командир полка согласился.
     В учебном бою я первым атаковал самолет командира полка, "сел"  ему  на
хвост. Выйти из положения атакованного,  несмотря  на  энергичные  эволюции,
Орлову не удалось.
     Воздушным боем командир полка  остался  доволен,  ни  ложности  "лагга"
оценил высоко.
     По указанию Орлова я составил несколько  предложений  на  тренировочные
полеты с ведением групповых воздушных боев, однако наше  начинание  пришлось
свернуть.  Сначала  выяснилось,  что  почти  полностью  израсходован   лимит
отпущенного полку бензина, а  на  обобщение  и  изучение  опыта  авиачастей,
сражавшихся ни "лаггах", не хватило времени: вскоре после нашего  с  Орловым
"боя" в полк прибыл штурман 5-й воздушной армии подполковник Галимов,  чтобы
организовать ниш перелет на фронтовой аэродром...
     Последнюю  ночь  спали  в  тесноте  на  самолетных  чехлах:  постельные
принадлежности сданы, начал призывать для переучивания очередной полк.
     Спал я неважно. Проснулся  рано,  сразу  же  встал  посмотреть  погоду,
увидел спрыгнувшего со второго яруса  нар  высокого  летчика,  и  глазам  не
поверил: да это же мой друг по Роганьской школе военлетов  Леня  Житный!  Мы
целых семь лет не виделись!
     Шагнули навстречу друг другу, сгребли друг друга в объятия. Вот  только
обстоятельно поговорить не удалось: мой друг спешил к новому  месту  службы,
меня шили неотложные повседневные  обязанности  -  всего  четверть  часа  на
беседу выкроили.
     Житный, служивший заместителем командира полка но политчасти,  говорил,
что авиация противника еще очень сильна, советовал не терять в  бою  голову,
трезво оценивать обстановку, не бросаться в атаку, не будучи уверенным,  что
хвост самолета надежно прикрыт.
     - Прежде всего, подбери  хорошего  постоянного  ведомого,  -  советовал
Житный. - А главное - ищи врага. Все время  ищи!  Сбить  тебя  может  только
необнаруженный противник, - советовал друг.
     Настроенный оптимистично, он весело говорил  о  том,  что  пути  отхода
фашистам в Донбассе отрезаны, разбитый Клейст катится  к  Ростову-на-Дону  и
Краснодару; несколько дней  назад  наше  командование  высадило  десант  под
Новороссийском, разгром гитлеровцев на юге страны  близок.  По  прощание  мы
пожелали друг другу боевой удачи.
     ...Метеорологи сообщили, что перевал Сурами,  через  который  предстоит
перелет, затянут облаками и откроется не ранее 12 часов.
     Нам объявили "готовность номер два", и все  летчики  сосредоточились  у
самолетов. Я  проверял  радиосвязь  с  экипажами,  когда  подошел  еще  один
знакомый-товарищ по военному училищу капитан  А.  А.  Трошин.  Кого-кого,  а
Трошина увидеть здесь я не ожидал: совсем недавно  он  во  главе  группы  из
шести опытнейших летчиков, мастеров пилотажа, улетел  на  фронт  приобретать
боевой опыт.