поймать Стасика в перекрестье  своих  пронзительно  ярких
лучей. Он резко взмыл к небу, прошептав-подумав на прощание:
   - Не бери лишнего в голову. Кошка!
   Он поднялся так высоко, что почти не видел внизу города, только россыпь
огней, как светляки в траве. Мимо, обдав его горячим  воздухом,  промчался
ТУ-154, идущий  на  посадку  в  аэропорт  Внуково.  Стасик  догнал  его  и
пристроился на крыле, держась за какой-то  выступ,  за  какую-то  закрылку
или, может быть, элерон, перевел дыхание:  все-таки  с  непривычки  летать
тяжко. Но и сидеть  было  непросто:  крыло  тряслось  и  норовило  скинуть
Стасика. Он мельком взглянул в  иллюминатор.  В  кресле,  ткнувшись  рыжей
бородой в грудь, смотрел сон замечательный психоневролог Игорь,  загорелый
и отдохнувший во всесоюзной  здравнице  друг-исцелитель,  мамулина  тайная
надежда, мирно смотрел цветной предпосадочный сон и не ведал, кто  за  ним
наблюдает. Стасик хотел постучать в иллюминатор, но передумал: пусть спит,
намаялся на отдыхе, бедолага...
   Стасик оттолкнулся от крыла и нырнул вниз, стараясь  уйти  от  страшных
реактивных струй, от  всяких  аэродинамических  турбулентностей.  Это  ему
удалось. Он нутром чувствовал, где север, где юг, где восток и где  запад.
Взмахнул руками, как крыльями, взял точный курс на северо-восток, зажмурив
глаза, шел в прохладном воздухе, как по сигналу  локатора,  и  скоро-скоро
очутился над темным беспросветным пятном,  над  большим  лесным  массивом,
нырнул  вниз,  пролетел  над  крышей-линзой  Дворца  спорта  "Сокольники",
поднялся до уровня двенадцатого этажа  своего  дома  -  как  раз  напротив
Дворца, присел на алюминиевые перильца балкона. За стеклом увидел Наталью.
   Наталья  стояла  у  плиты  и  жарила  блинчики.  Она  брала  ложкой  из
эмалированной  миски  жидкое  белое  тесто,  выливала  его  на  сковородку
аккуратными кругляшами, и они шипели, брызгались  маслом  и  подпрыгивали.
Наталья терпеливо ждала Стасика к ужину. Она знала, что блинчики у нее уже
получаются  хорошо.  А  на  столе  стояла  ополовиненная  Стасиком   банка
клубничного варенья.
   - Я скоро  буду,  мамуля,  -  опять  полусказал-полуподумал  Стасик,  и
Наталья, как и Кошка, тоже услыхала его, замерла на  секунду  с  блином  в
измаранной мукой ладошке, бросилась к окну - поздно!
   Стасик летел дальше, и луч теплого света, легко  вырвавшийся  из  окна,
еще долго провожал его.
   Вдруг внизу, на скамейке в парке, Стасик увидел двоих.  Тихо,  чтоб  не
спугнуть, слетел к  ближайшему  дереву,  уселся  на  ветку,  спрятался  за
листвой.  На  скамейке  сидела  Ксюха,  вжавшись   под   мышку   длинному,
довольно-таки  красивому  парню  из  этаких  отечественных  селфмейдменов,
современному деловому парнишке, начальнику цеха на  АЗЛК,  где  делают  не
любимые Стасиком автомобили "Москвич". А вот и он, парнишкин  "москвичок",
зелененький жучок, стоит тихонько, притаившись  в  кустах,  и  пофыркивает
глушителем  от  нетерпения,  скребется  об  асфальт  сверхпрочными  шинами
"металлокорд"...
   Стасик не стал ничего шептать, просто снялся с дерева и улетел назад, к
театру, где еще даже не успели выйти на площадь зрители,  где  по-прежнему
стояла у раскрытого окна Ленка-партизанка и ждала  Стасика.  Он  влетел  в
окно, изящно и плавно опустился на стул, перевел дыхание.
   - Ну, как я летал? - спросил горделиво.
   - Во! Настоящий Ариэль! - Ленка-партизанка показала ему большой палец и
спросила: - Всех увидал?
   - Всех, - кивнул Стасик.
   - Счастливый, - сказала Ленка. - А я вот летать не умею.
   - Просто ты еще не поймала своей аварии, - успокоил ее  Стасик.  -  Еще
заметишь...
   - Наверно... Только знаешь, никому об этом не говори.
   - О том, что я летал?
   - Нет, об аварии.
   - Даже тебе? - спросил Стасик.
   - Даже мне, - сказала Ленка.
   Сняла со спинки стула телогрейку, надела  ее,  аккуратно  застегнулась,
подхватила за ремень тяжелый ППШ.
   - Ну, чао...
   - Какао, - ответил Стасик.
   И Ленка ушла, как пришла, - _сквозь_ дверь.
   Стасик закрыл лицо руками, сильно нажал на глаза -  белые  круги  пошли
перед ними! - а когда отпустил, отнял руки, увидел в зеркале Ленку.
   Она стояла перед ним в своем  точеном  костюмчике,  в  своей  воздушной
блузочке,     в     своих     туфельках-босоножках     с     позолоченными
цепочками-перепоночками, сорокалетняя женщина-девушка, стояла  она  так  и
монотонно приговаривала:
   - Ста-асик, Ста-асик, Ста-асик...
   - Ты что бубнишь, птица? - спросил Стасик, постепенно приходя  в  себя,
удивляясь, когда это она успела переодеться.
   - Я уже целую минуту бубню: Стасик, Стасик. А Стасик спит, как  убитый.
Устал? Тяжко без машины?.. Ладно, пошли, довезу: такси подано.  Я  сегодня
добрая.
   - Спасибо, Ленка, но я пешком.
   - Слушай, оставь на вечер свою замечательную принципиальность. Я никому
не скажу, что ты ехал. Просто поговорить надо.
   Стасик встал, подошел к двери, открыл ее, задержался на пороге.
   - Не надо, - сказал он. - Ты же сама запретила.
   - Когда?!
   - Только что.
   - Ты что, сумасшедший?
   - Это уже неоригинально, -  грустно  сказал  Стасик  и,  не  дождавшись
ответной реплики, вышел из гримуборной, вниз по лестнице, хлопнул  дверью,
смешался на площади с толпой зрителей - неузнанный в темноте кумир молодых
"каштанок", пошел, торопясь, в родные  Сокольники:  путь  неблизкий,  а  у
мамули блинчики простывают.

---------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Требуется чудо". М., "АСТ", 1999.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 18 October 2000

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 05.11.2001 14:32