йму рецептов.
     ...Утром Цветков, невозмутимо выслушав горячие тирады Игоря, сказал:
     - Устал ты,  видать.  И  нервы пошаливают.  А  работать надо.  Лосеву
нашему сейчас небось потуже приходится.
     - Так впустую работать жалко! Впустую!
     - Ты мне еще это не доказал, понятно?
     "Иногда он  бывает  удивительным формалистом,  -  раздраженно подумал
Игорь. - И тупым притом".
     - Мы из чистого самолюбия цепляемся за эту версию, Федор Кузьмич. Это
же смешно!
     Игорь нарочно сказал "мы",  хотя  имел в  виду одного Цветкова и  его
спор со Свиридовым.
     - Ты мне самолюбием не тычь,  -  хмуро возразил Цветков.  -  Вот утри
мне, старику, нос, найди тот "бриллиант". А пока не нашел, грош цена твоим
мнениям и тому подобное.
     Игоря охватило холодное бешенство.
     - Ну, хорошо же! Я вам ее найду!
     - Во, во. Давай.
     Игорь  круто  повернулся и,  не  попрощавшись,  выбежал из  кабинета.
"Самодур несчастный!  -  со  злостью думал он.  -  Дал же  бог начальника!
Свиридов и  тот  лучше.  Ему  хоть  доказать что-то  можно".  Окончательно
распалясь,  Игорь решил сейчас же пойти к Свиридову и все рассказать. Черт
с ним,  пусть торжествует, но, может быть, не придется опять толочь воду в
ступе. Ему ненавистна была уже одна мысль о необходимости снова искать эту
проклятую бабу с девчонкой.
     Но  перед  самым  кабинетом  Свиридова он  вдруг  круто  остановился.
"Подлец",  - с чувством сказал он самому себе. И, окончательно обозленный,
стремительно сбежал с лестницы и выскочил на улицу.
     Солнце  ослепило его,  обдало жаром.  "Апрель называется,  -  сердито
подумал Игорь и расстегнул верхнюю пуговицу на своей серой,  из шерстяного
трикотажа рубашке.  -  Летний  костюм надеть надо  было,  светлый.  Парься
теперь в  черном".  Он  перешел на  теневую сторону улицы и  прибавил шаг.
Невысокая коренастая его фигура скоро затерялась в толпе прохожих.
     Когда Игорь подошел к  музею,  солнце было уже  над головой и  палило
немилосердно.  Он вытер пот со лба и  вдруг увидел на углу женщину в белом
халате,  голубой ящик на колесах и  стеклянные трубки с  сиропом над ним -
"газировка".
     Игорь подошел и с наслаждением выпил два стакана подряд.  И пока пил,
крупными,   жадными  глотками,  не  утерпел,  скосил  глаза  и  как  будто
по-новому, со стороны увидел желтую стену с черной доской, литую изгородь,
скамейку у  калитки и  перед ней чуть наклоненный знакомый фонарный столб.
Игорь невольно представил себе,  как бочком сидит на скамейке Прокофьевич,
как  бегает перед ним  по  тротуару девочка с  бантом и  прохаживается "та
самая" женщина,  тот "бриллиант". Потом прошла ее знакомая, они обменялись
улыбками.  Знакомая...  И  девочка бегала...  Чего она  бегала?  Играла во
что-нибудь? Как хорошо отсюда все видно!
     Игорь поглядел на продавщицу газированной воды.  Пожилая, разморенная
жарой, потное лицо, добрые глаза...
     - Давно здесь стоите, мамаша?
     - Ден пять уже, - равнодушно ответила та.
     - Недавно грузовик вон на тот столб наехал, не помните?
     - Почему не помню? Помню.
     - А потом еще девочка там бегала, с бантом, В брючках, в пальто...
     - Это которая чуть под машину не попала?
     - Как под машину? - удивился Игорь. - Под какую?
     - А вот тут,  около меня,  остановилась. А девочка с мячом была, он и
покатился сюда, за угол. А она за ним. У меня аж сердце захолонуло.
     - А мать не видела?
     - А где ей видеть?  Машина-то за углом была, вот тут. И мячик как раз
сюда. Слава тебе господи, шофер враз затормозил. Тут и я в себя пришла.
     Женщина оживилась.  Видно, вернулось к ней все пережитое в тот момент
и не терпелось рассказать об этом внимательному слушателю.
     - Ну, шофер сам не свой выскочил. А барышня его смеется. Ей что!
     - Барышня?
     - Да,  такая,  стилевая.  Знаете,  как теперь? Глаза крашеные, волосы
по-модному горой стоят. Пальтишко нараспашку, зеленое.
     - Зеленое? - не веря своим ушам, переспросил Игорь.
     - Ага. Зеленое.
     Женщина удивленно глянула на него.
     - А куда она пошла, девушка?
     - Угол обогнула и в музей пошла.
     Игорь  почувствовал легкий озноб.  Неужели удача?  Наконец удача?  Он
боялся  этому  верить.   Но  слабенькая-преслабенькая  ниточка,   кажется,
потянулась к "той" женщине.  Если...  Тысяча "если"!.. Если Прокофьевич не
ошибся и девушка обменялась с "той" улыбками, если, опять же, он не ошибся
и  та  девушка была действительно в  зеленом пальто...  Девушка в  зеленом
пальто...  Что-то знакомое вдруг почудилось в  этом Игорю,  но он никак не
мог уловить это "что-то" и, пока оставил его в покое, отстранил от себя.
     - А машина ждать осталась?
     - Зачем? Простились. Спешил он.
     - Кто?
     - Да шофер.  Веселенький такой,  рыженький,  в теле, правда. Рукой ей
махнул, сказал чего-то и уехал.
     - А чего сказал, не слышали?
     - Разве услышишь?  Вроде того,  что "после репетиции",  сказал. Вроде
того.
     - Артист, значит? - осторожно предположил Игорь.
     - Может, и артист, - женщина пожала плечами.
     - Мамаша, ну, а машина эта какая?
     - "Москвич".  Вишневый,  - уверенно ответила женщина. - Вот точно как
этот, - и она мотнула головой на трубку с сиропом. - Новенький совсем.
     И  тут  вдруг Игорь вспомнил!  Вишневый новенький "Москвич" был вчера
вечером у  вокзала,  к  нему  подбежала высокая девушка в  зеленом пальто.
"Стоп,  стоп!  Только спокойно!" -  скомандовал он себе, и уже по какой-то
неведомой  инерции  памяти  вспомнил,  что  девушка  показалась  знакомой.
Впрочем,  не  это было сейчас главное.  Ведь кто она,  вспомнить так и  не
удалось!  Главное сейчас другое:  вишневый новенький "Москвич" и  владелец
его артист. Это уже нечто! За это можно, кажется, ухватиться!
     Через полчаса Игорь был уже в ГАИ.
     - Ты  представляешь,  что  это за  египетская работа?  -  спросил его
знакомый сотрудник.  - Наверно, тысяч сто карточек надо перебрать. Ты хоть
какую-нибудь цифру дай, первую, последнюю, любую в конце концов!
     И тут вдруг Игорь хлопнул себя по лбу и счастливо засмеялся.
     - Серия тебя устроит - "МОЕ"?
     - Что  "твое"?  -  не  понял в  первый момент сотрудник,  но  тут  же
засмеялся в ответ. - Вот это другое дело!
     Вчетвером они принялись рыться в бесчисленных карточках.
     Час шел за часом,  а горы карточек, казалось, не убывали. Две графы в
них интересовали Игоря: цвет машины и занятие владельца, место его работы.
     В  глазах уже  начинало рябить от  всех  этих  "зеленый",  "бежевый",
"серый",  "серый с  красным",  "красный с белым",  просто "белый",  просто
"красный",  и еще -  "инженер", "военнослужащий", "шофер", "врач", "доктор
наук",  еще "доктор",  еще "инженер",  потом "студент" ("Ишь ты! - подумал
Игорь.  - На папины деньги небось приобрел, голубчик, и девчонок возит!"),
"писатель", и опять "инженер", потом "сталевар", "лаборант", "шофер"...
     Игорь  на  минуту  отвел  глаза,  посмотрел в  окно.  Молочные хлопья
облаков подсвечивались багровым заревом заходившего солнца, уже невидимого
за черными крышами домов.
     Игорь  вздохнул и  с  новым  ожесточением взялся за  карточки.  Одна,
другая,  третья,  десятая... Ага! Цвет "вишневый", владелец - "актер". Фу!
Это  уже  четырнадцатая!   И  снова  полетели  -   "серая",  "коричневая",
"морковная"...  И  снова -  "инженер",  "директор магазина" ("Ну и  что  ж
такого?"  -  мысленно сказал себе почему-то  Игорь),  "токарь",  "кандидат
наук",   "продавец"...  Игорь  машинально  посмотрел  на  номер  магазина.
Кажется,  тот же,  что и у промелькнувшего сейчас директора! Игорь отыскал
ту  карточку.  Так и  есть!  Он отложил обе карточки в  сторону.  И  опять
замелькало перед  глазами "зеленый",  "коричневый с  бежевым",  "серый"...
"инженер", "врач", "вальцовщик"...
     За  окном уже стемнело,  на улице зажглись фонари,  сотрудники отдела
заканчивали работу,  надевали  кителя,  фуражки,  козыряли  и  исчезали  в
дверях.
     Но четверо продолжали работу.
     Она закончилась поздно ночью.
     Было отобрано восемьдесят четыре карточки.  Игорь даже не ожидал, что
в столице такое количество театров и прочих зрелищных предприятий.
     - Слушай,  -  устало сказал Игорю один из сотрудников.  - А может, он
где-нибудь в самодеятельности выступает? Там ведь тоже репетиции бывают.
     - Сомнительно,    -   усмехнулся   Игорь.   -   Владельцы   машин   в
самодеятельности не участвуют. Им забот и без того хватает с их машинами.
     А второй сотрудник решительно предложил:
     - Давайте теперь отберем молодых.
     - И по возможности рыжих и в теле, - засмеялся Игорь.
     Отбросили пожилых,  народных и  заслуженных.  И  тогда осталось всего
семь карточек. С квадратиков фотографий на Игоря смотрели семь улыбающихся
в самых выгодных ракурсах молодых физиономий.
     - Нарушают,  -  мрачно констатировал один из сотрудников. - Сниматься
надо строго анфас.
     - Что поделаешь,  артисты, - пошутил Игорь и деловито добавил: - Вс„,
товарищи. Спасибо вам. Завтра предъявлю той мамаше.
     - Куда  спешишь?  -  остановил его  второй  сотрудник.  -  Метро  уже
закрыто. Погоди, у нас дежурная машина есть. Подбросим.
     - И то дело,  -  согласился Игорь и с досадой подумал: "Мои опять уже
спят. И записка, конечно, лежит".


     Утром на вопрос Цветкова Игорь сдержанно ответил:
     - Ничего пока  определенного нет.  Сегодня к  вечеру,  может,  что  и
будет.
     - Ты  обиженного из  себя не строй,  -  сказал Цветков.  -  На работе
находишься.  -  И,  помолчав,  добавил:  -  Из  Снежинска вчера  сообщение
поступило.
     - Ну, что? - встрепенулся Игорь.
     - Пока только встреча была с сотрудником. В гостинице. Лосев знакомую
там встретил.
     - Какую знакомую?
     Цветков добродушно усмехнулся.
     - Обыкновенную.  Из  Москвы.  В  музее Достоевского работает.  Горина
такая.
     - Ого! - Игорь широко улыбнулся. - Ну, везет же ему!
     - А это мы еще поглядим, как ему везет, - хмуро заметил Цветков.
     Через некоторое время в  комнату,  где  сидел один Откаленко,  кто-то
робко постучал.
     - Войдите! - крикнул Игорь.
     Дверь открылась,  и он увидел вчерашнюю продавщицу газированной воды.
Женщина тяжело подошла к столу. Игорь поднялся и подвинул ей стул.
     - Садитесь, мамаша. Жарко?
     - Силов никаких нет.
     - Зато по три плана в день,  наверно,  выполняете? На вас ведь солнце
работает.
     - С вами нешто выполнишь?  -  добродушно проворчала женщина.  -  Чего
вызвал-то?
     Было видно, что она сгорает от любопытства.
     - Хочу, мамаша, чтобы вы знакомого одного узнали.
     Игорь выложил перед ней на столе семь карточек с фотографиями.
     Женщина сразу посерьезнела,  на широком лице, под глазами и в уголках
рта собрались морщинки.  Она вынула из  кармана пальто очки,  надела их  и
принялась  внимательно  изучать  фотографии,  беря  каждую  в  руки  и  то
приближая, то удаляя их от глаз.
     Игорь  с  невозмутимым видом закурил.  Спокойствие это  давалось ему,
однако, нелегко.
     Наконец женщина,  вздохнув,  отложила карточки, сняла очки и виновато
сказала:
     - Нету тут никаких знакомых.
     - Смотрите,  мамаша,  внимательно,  - с тревогой предупредил Игорь. -
Дело серьезное.
     Женщина обиженно возразила:
     - А я что,  по-твоему,  не понимаю?  Нету,  и все тут! А грех на душу
брать не хочу. Это уж уволь.
     Пришлось ее отпустить.
     Что же теперь  делать?  Игорь  задумчиво  прошелся  по  комнате  раз,
другой,   третий.   Неужели   этот   парень   действительно   участвует  в
самодеятельности? Но тогда искать его - пустое дело. А может быть, выбрать
в  ГАИ  все  вишневые  "Москвичи"  в  Москве?  И  отобрать  только молодых
владельцев?  Но их сотни,  это в лучшем случае.  И на это уйдет не  меньше
недели. И предъявлять их продавщице все равно бесполезно, она запутается в
этом море фотографий.  Что же делать?..  Может быть, кто-то еще видел этот
"Москвич"? Запомнил номер или хоть часть номера? Или какую-то новую деталь
в поведении парня или той девушки в  зеленом  пальто?  Или,  наконец,  той
мамаши с девочкой?
     Игорь вздохнул, убрал со стола бумаги в старенький несгораемый шкаф и
вышел на улицу.  Настроение было преотвратное.  Чертова работа! И главное,
если бы хоть знать,  что не напрасно трудишься.  А то ведь попусту вся эта
беготня,  вся  эта трепка нервов.  Только чтобы утереть нос этому самодуру
Цветкову,  доказать очевидную вещь  -  что  женщина  с  ребенком не  имеет
отношения к делу о пропаже портсигара.
     По дороге к  музею Игорь вновь вспомнил о  девушке в  зеленом пальто.
Где же он все-таки ее видел?  У  него была отличная зрительная память.  Он
запоминал людей мгновенно, после мимолетной встречи. Самое интересное, что
раньше у него такой памяти не было, он выработал ее у себя, твердо поверив
в  слова профессора,  читавшего им  курс  психологии:  "Почти каждый может
развить в  себе любой вид  памяти.  Для этого нужно только одно качество -
настойчивость".  И  Игорь доказал,  что  оно у  него есть.  Да,  девушку в
зеленом он где-то видел.  Но где?  В  метро,  в кино,  на улице,  у себя в
милиции, в гостях? Игорь мучился, но вспомнить не мог.
     Он не заметил,  как дошел до музея.  Ему уже ненавистно было само это
место,  эта желтая стена с  доской,  ограда,  покосившийся фонарный столб.
Игорь завернул за угол и подошел к тому месту,  где остановился, по словам
продавщицы воды, тот злосчастный "Москвич". "Ну, с чего начнем?" - спросил
он себя.
     Для  начала он  решил  проверить,  не  видел ли  машину кто-нибудь из
жильцов окружающих домов, чьи окна выходят в переулок.
     Он  ходил  из  квартиры  в  квартиру,  беседовал  с  десятками людей,
стараясь,  чтобы каждый из них вспомнил тот день. Люди были очень разные и
далеко не все охотно откликались на его просьбу,  поэтому говорить с  ними
нужно было по-разному:  то весело,  с шуткой,  то серьезно и вдумчиво,  то
строго и напористо. Это была утомительная, изматывающая работа, а главное,
бесполезная:  никто не видел в тот день вишневый "Москвич", остановившийся
перед их окнами.
     К  вечеру Игорь,  не чувствуя ног от усталости и  еле ворочая языком,
злой и раздраженный вернулся на работу.  Он сразу прошел к себе в комнату,
уселся за стол и закурил, устало откинувшись на спинку стула. Потом достал
из  ящика  сверток  с  бутербродами,  который  принес  утром  из  дому,  и
механически  стал  жевать,  уставившись глазами  куда-то  в  пространство.
Видеть никого не хотелось, думать - тоже.
     За этим занятием и застал его Цветков.
     - Набегался? - спросил он, усаживаясь за стол Лосева.
     - Досыта.
     - Ну, и что набегал?
     - Ничего не набегал.
     Цветков внимательно посмотрел на него и коротко приказал:
     - Рассказывай. Все подряд.
     Игорь  отрывисто,  с  напускной  небрежностью сообщил  о  всех  своих
неудачах за два последних дня.  "Может, отвяжется, наконец, от меня с этой
дамочкой?" - неприязненно подумал он.
     - Значит,  она никого из них не узнала? - помолчав, задумчиво спросил
Цветков.
     - Никого.
     - А ну-ка, покажи мне.
     Игорь достал из  ящика карточки с  фотографиями.  Цветков внимательно
рассмотрел их,  держа в  руке веером,  как игральные карты.  И вдруг скупо
улыбнулся.  Эта улыбка на широком, скуластом, обычно невозмутимом его лице
удивительно  шла  Цветкову,   словно  приоткрывая  в  нем  совсем  другого
человека,  которого самодуром назвать  было  решительно невозможно.  Кроме
того, улыбка эта бесспорно означала, что Цветкову пришла в голову какая-то
интересная мысль. И Игорь насторожился.
     - Артисты,  а?  Умеют себя подать, - сказал Цветков. - Один к одному,
красавцы!
     - Мне на это наплевать, какие они красавцы и герои-любовники.
     - А ты не плюй в колодец,  - улыбка исчезла с лица Цветкова. - Я тебе
это все не зря сказал.
     - Ну и что, что они красавцы?
     - А то. Поди их тут узнай. Ей живыми этих парней показать надо.
     Игорь пожал плечами и горько усмехнулся,  причем больше своим мыслям,
чем словам Цветкова: смешно было даже предполагать, что такой человек, как
Федор Кузьмич, так легко откажется от той дамочки. И Игорь угрюмо ответил:
     - Пожалуйста, могу всех их показать.
     - Ты мне одолжений не делай, - нахмурился Цветков. - Завтра же с утра
бери машину.


     В этот вечер Игорь вернулся домой сравнительно рано.
     - Это просто ужасно,  -  сказала Алла, накрывая на стол. - То тебя до
ночи нет,  а  уж  когда встречаемся,  то слова от тебя не добьешься.  Ты в
аптеке был?
     - Не успел.
     - Я так и знала! Все дела важнее, чем здоровье ребенка.
     - Болен он, что ли? Сыпь-то, оказывается, простой диатез.
     - Тебе бесполезно говорить, - ее голос задрожал от слез. - Во-первых,
раз  у  Димки диатез,  его  надо мазать пастой Лассара.  И  еще  ему  надо
принимать пепсин  от  несварения.  Потом  Димка  кашляет,  неужели  ты  не
слышишь? Хотя когда тебе слышать!
     - Да не кашляет он!
     - Кашляет!  Нужно ментоловое масло -  делать ингаляцию. И вазелиновое
масло - от запора.
     - Нет у него никакого запора!
     - Есть!  Бывает,  во всяком случае.  Потом,  посмотри,  какой у  него
глазик.
     Алла оттащила Димку от стройки, с которой он возился на полу.
     - Глаза как глаза, - сердито сказал Игорь. - Вот сейчас заревет.
     Он усадил сына на колени.
     - Ты посмотри,  левый глазик,  он же красный,  и веко тоже. Это может
быть ячмень.  Надо помазать гидрокортизоном.  Я же не могу все успеть, - у
Аллы задрожали губы. - И обед и стирка... И у меня тоже работа...
     Она  успокоилась только  после  клятвенного обещания Игоря  завтра же
побывать в аптеке.
     Но назавтра,  в середине дня,  произошло то,  чего Игорь никак не мог
предвидеть.


     В    узеньком    и    шумном,    залепленном   афишами    коридорчике
гастрольно-концертного объединения,  куда Игорь привез Феодосью Степановну
- так  звали продавщицу газированный воды,  -  она  вдруг узнала владельца
вишневого "Москвича".
     Перед этим  они  побывали в  трех театрах,  и  у  Феодосьи Степановны
голова шла  кругом от  нахлынувших на  нее небывалых впечатлений.  Так что
Игорь  потерял уже  всякую надежду,  что  в  суете,  среди  фантастических
театральных кулис,  гор декораций,  в  пестрой толпе актеров растерявшаяся
Феодосья Степановна способна была узнать кого бы то ни было,  а  тем более
один раз мельком виденного человека.
     В  гастрольно-концертное объединение Игорь вез ее  только для очистки
совести.  И  вдруг  в  том  самом узеньком коридорчике Феодосья Степановна
замерла как вкопанная и,  указав рукой на дверь, за которой исчез какой-то
человек, сдавленным голосом сказала:
     - Ей-богу, он. Не сойти мне с этого места.
     А  через час у  Игоря состоялось знакомство с  Владиславом Починским,
полным,   рыжеватым,  разбитным  парнем  в  модном  светлом  пиджаке  и  с
галстуком-бабочкой под  двойным  подбородком.  Он  был  актером одного  из
театров,  до  которого Игорь и  его спутница еще не добрались,  и  попал к
"концертникам" совершенно случайно.
     Починский нисколько не  удивился и  тем более не встревожился,  когда
Игорь  предъявил  ему  свое  служебное удостоверение,  и,  прижав  большие
розовые руки к груди, озабоченно сказал:
     - Только, уважаемый товарищ, прошу, в смысле умоляю, побыстрее. У нас
сегодня прогон. Будут из Управления культуры. А у меня сложный грим.
     - Все зависит от вас, - улыбнулся Игорь.
     - Что от меня требуется?
     - Помощь. Только и всего.
     - С  великим удовольствием.  "Моя  милиция меня бережет".  Кстати,  в
одной нашей пьесе я играю участкового. Роль вся на юморе. Зал лежит.
     - Юмор -  дело хорошее,  - заметил Игорь. - Хотя с делами участкового
как-то слабо вяжется.
     - Это, дорогой мой, у вас чисто ведомственный подход. А искусство все
на заострении, на г