стаканами  и  графином,  в  котором  еще  осталось  немного
красного вина.
   - Странно, что вы меня спрашиваете о  кушетке,  профессор,  -  удивился
Ричард. - Дело в том, что мне так и не удалось проверить, удобна  она  или
нет.
   -  Весьма  осмотрительно  с  вашей  стороны,  -  искренне   обрадовался
профессор, - весьма, мой друг.
   С этими словами он снял наконец пальто и красную лыжную шапочку.
   - Я с удовольствием сделал бы это, - поспешил объяснить  Ричард,  -  но
кушетка застряла  на  лестничной  клетке.  Насколько  я  понял,  грузчикам
удалось втащить ее на лестницу,  но  она  вдруг  застряла.  Ее  двигали  и
поворачивали и так и эдак, но она не проходила. И что совсем уже  странно,
грузчики обнаружили, что не могут снова снести ее вниз. Невероятно!
   - Да, странно, - согласился профессор.  -  Мне  никогда  не  доводилось
иметь дело с математикой необратимого, тем более в таких случаях, как  ваш
с кушеткой. Это,  возможно,  новое  направление  в  математике.  А  вы  не
обращались к специалистам по геометрии пространства?
   -  Я  сделал  лучше.  Я  пригласил  соседского  мальчишку,  который   в
семнадцать секунд справляется с кубиком Рубика.  Он  целый  час  сидел  на
лестнице,  изучая  положение  кушетки  и  наконец,  вынес  приговор:   она
безнадежно  застряла.  Правда,  он   успел   уже   повзрослеть,   научился
разбираться в девочках, но загадку кушетки ему так и не удалось разгадать.
   - Продолжайте, мой друг, этот случай  меня  чрезвычайно  заинтересовал.
Только прежде скажите: чем вас угостить? Возможно, портвейн?  Или  коньяк?
Советую портвейн, он лучше, заложен в погреба колледжа в 1934-м,  один  из
самых тонких букетов, я уверен. К тому же коньяка у меня  нет.  Или  кофе?
Пожалуй, лучше начать с вина. Есть великолепное Марго, давно хотел-открыть
бутылку, да случай не  представлялся.  Хотя  оно  должно  прежде  постоять
открытым час или два. Это ни в коем случае не означает, что я  не...  нет,
нет, - поспешно добавил он, - лучше сегодня не открывать Марго.  В  другой
раз...
   - Я предпочел бы чай, - успокоил его Ричард. - Если, конечно, он у  вас
есть.
   Профессор удивленно поднял брови:
   - Вы уверены?
   - Мне предстоит вести машину.
   - О конечно. Тогда я отлучусь  на  пару  минут  на  кухню.  Пожалуйста,
продолжайте ваш рассказ, мне оттуда слышно. Расскажите о вашей  кушетке  и
чувствуйте себя  удобно  на  моей.  Как  давно  она  застряла?  -  спросил
профессор из кухни.
   - Недели три тому назад, - ответил Ричард, усаживаясь на  профессорскую
кушетку. - Я, конечно, мог бы распились ее на части и выбросить вон, но не
могу смириться с тем, что нет иного, логического решения. Это также навело
меня на мысль о том, что, прежде чем покупать мебель,  следует  проверить,
войдет ли тот или иной предмет в вашу квартиру,  не  застрянет  ли  он  на
лестнице и не упрется ли неожиданно в выступ стены. Поэтому я смоделировал
на компьютере эту задачу в трех измерениях, но пока ответ один...
   - Какой же? - громко крикнул профессор, наливая воду в чайник.
   - Что решения нет. Я дал задание вычислить движения,  которые  сдвинули
бы с места застрявшую кушетку, и получил  ответ,  что  это  невозможно.  Я
спросил: "Как же так?" Компьютер проверил, что решения нет.  Тогда  я  дал
задание вычислить, как поместить кушетку в ее нынешнее  положение,  и  тут
началась мистика. Компьютер прежде всего выдал ответ, что это невозможно и
кушетка не могла оказаться там, где она оказалась. Для  этого,  мол,  надо
было бы передвинуть стены. В таком случае ошибка допущена  при  возведении
стен. - Ричард печально вздохнул.  -  Или  в  моей  программе.  А  вы  как
думаете?
   - Вы женаты? - спросил из кухни профессор.
   - Что? А, понимаю. Вот уже месяц как застряла кушетка. Нет, я не  женат
в полном смысле этого слова, но у меня есть девушка.
   - Какая она? Чем занимается?
   - Она виолончелистка. Кушетка действительно играет здесь некоторую роль
и была предметом спора. Но поскольку она  застряла,  девушка  вернулась  к
себе, пока я все не улажу. Она...
   Ричард вдруг печально умолк, встал  и  потерянно  заходил  по  комнате.
Наконец он остановился перед почти  погасшим  камином,  поворошил  угли  и
подбросил пару поленьев, потому что в комнате заметно похолодало.
   - Она - сестра Гордона Уэя, - наконец сказал он.  -  Но  они  с  братом
очень разные. Боюсь,  она  терпеть  не  может  компьютеры  и  не  одобряет
отношение своего брата к деньгам. Я не осуждаю  ее  за  это,  хотя  она  и
доброй половины всего не знает.
   - Какой именно половины?
   Ричард вздохнул:
   - Речь идет о проекте программы, который помог компании ее брата встать
на ноги. Назывался он "Разум" и по-своему стал сенсацией.
   - А что же это за проект?
   - В  некотором  роде  что-то  похожее  на  программу  "задом  наперед".
Странно, что  самые  блестящие  идеи  -  это,  в  сущности,  старые  идеи,
перевернутые  задом  наперед.  Видите  ли,  уже  было  написано  несколько
программ, помогающих находить решение путем упорядочения  и  анализа  всех
имеющихся данных таким образом, что потом они сами приводят к  правильному
решению. Правда, у такого метода  был  один  недостаток:  должным  образом
упорядоченные данные и проанализированные  факты  не  всегда  приводили  к
решению, которое вам хотелось получить.
   - Да-а-а... - задумчиво протянул из кухни профессор.
   - Великой задумкой Гордона было создать программу, которая  сначала  бы
определяла, какое решение вы хотите получить, а уж  потом  вводила  данные
для такого решения. Задачей программы, которая решалась  довольно  просто,
было создать  схему  для  логически  вероятных  шагов,  способных  связать
посылки с выводами.
   Должен сказать, что все прошло отлично.  Гордон  смог  купить  "порше",
хотя практически был банкротом и не умел как следует  водить  машину.  При
оформлении кредита даже его банкир не смог ни к  чему  придраться.  Он  не
заподозрил  ничего  даже  тогда,  когда  через  три  недели   Гордон   сам
аннулировал соглашение о кредите.
   - Ну и дела. Программа, конечно, имела огромный коммерческий успех?
   - Нет. Нам не удалось продать ни единого экземпляра.
   - Вы удивляете меня, мой друг. Ведь это настоящее золотое дно?
   - Да, было, - нерешительно произнес Ричард. - Но весь  проект  целиком,
со всеми потрохами, был куплен Пентагоном.  Эта  сделка  заложила  прочную
финансовую основу корпорации "Передовые технологии Уэя". Моральные  же  ее
стороны  оставляют  желать  лучшего.  Недавно  я  проанализировал   немало
аргументов, выдвинутых в пользу проекта звездных войн, и если  знать,  что
тебе нужно, алгоритм абсолютно ясен.  Настолько,  что,  наблюдая  политику
Пентагона в последние  два  года;  мне  кажется,  я  могу  с  уверенностью
утверждать, что американский военный  флот  использует  версию  2.00  этой
программы, в то время  как  воздушные  силы  по  каким-то  своим  причинам
воспользовались  версией  1.5,  испытанной  в  производственных  условиях.
Странно, не так ли?
   - У вас есть хотя бы копия?
   - Конечно, нет, я не имею к этому никакого  отношения.  Когда  Пентагон
что-то покупает, он подбирает все подчистую. Каждый код,  каждую  дискету,
каждую записную книжку. Я был рад, что мы  избавились  от  нее,  если  это
действительно так. Я занят собственными проектами.
   Ричард снова поворошил угли в камине и  вдруг  подумал,  что  он  здесь
делает.  Ведь  его  ждут  неотложные  дела.  Гордон  наседает  на  него  с
подготовкой новой суперверсии "Гимна", способной превзойти  Макинтош-2,  а
он практически забросил эту  работу,  так  же  как  и  проект  превращения
биржевой информации в цифровую  музыкальную.  Сначала  Ричард  решил,  что
Гордон просто шутит, но того так увлекла эта идея, что он настаивал на  ее
воплощении. Эта работа тоже должна была быть закончена, но, увы, до  этого
еще далеко. Тут вдруг Ричард сообразил, зачем он здесь.
   Что же, это был приятный вечер, хотя Ричард не понял, почему  профессор
так стремился его увидеть. Он взял со стола пару  книг.  Письменный  стол,
без сомнения, служил профессору также и обеденным, потому что на книгах не
было пыли, из чего следовало, что их часто перекладывали с места на место.
   Видимо, думал Ричард, живущие в  замкнутом  мирке  Кембриджа  временами
остро нуждаются в наши дни в дружеском общении с  кем-нибудь  из  внешнего
мира. Его хозяин симпатичный старикан, но на обеде в колледже он  заметил,
что многие из коллег профессора с трудом  воспринимают  его  эксцентричные
выходки, ибо сыты по горло своими собственными. Мысли о Сьюзан  беспокоили
его, но он уже привык к ним. Ричард полистал книги.
   В одной, старинной на вид, рассказывалось об аббатстве в  Борли,  самом
таинственном месте в Англии, известном своими привидениями. Корешок  книги
изрядно потерся, фотографии были такими блеклыми  и  стертыми,  что  почти
ничего  нельзя  было  на  них  разглядеть.  Наиболее   удачная   из   них,
изображавшая  привидение,  оказалась  фотографией  автора,   как   гласила
подпись.
   Вторая,  поновее,  оказалась  путеводителем  по  островам  Греции.   Он
рассеянно полистал ее, и вдруг из нее выпал клочок бумаги.
   - Вам  какой  чай,  "Эрл  Грей"  или  китайский?  -  крикнул  из  кухни
профессор. - Или хотите "Дарджилинг", "Пи-Джи Типс"? Чай в пакетиках и  не
очень свежий.
   - "Дарджилинг", если можно, - ответил Ричард и поднял с пола бумажку.
   - Молоко? - спросил профессор.
   - Э-э... Пожалуйста.
   - Один кусок сахара или два?
   - Один, пожалуйста.
   Ричард снова вложил бумажку в книгу,  но  вдруг  заметил,  что  на  ней
что-то  написано.  С  удивлением  он  прочел  небрежно  сделанную  запись:
"Посмотрите на эту обыкновенную  серебряную  солонку,  посмотрите  на  эту
шапочку".
   - Сахар?
   - Что? - вздрогнул и переспросил Ричард и быстро положил книгу на стол.
   - А это я проверяю, слушаете вы меня или нет, - озорно крикнул из кухни
профессор.
   Он появился, сияющий радушием, с небольшим подносом в руках, на котором
стояли две чашки с чаем. Но внезапно он выронил поднос.  Чай  пролился  на
ковер, одна из чашек разбилась, а другая закатилась под  стол.  Профессор,
побледнев, с застывшим взглядом прислонился к дверному косяку.
   В  полном  молчании  шли  минуты.  Ричард  был  настолько   обескуражен
случившимся, что на мгновение растерялся,  но  наконец  неуклюже  бросился
помогать. Старик извинился  за  свою  неловкость,  но  Ричард  поторопился
усадить его на кушетку.
   - С вами все в порядке? - растерянно спрашивал он. - Вызвать врача?
   Профессор махнул рукой.
   - Все в порядке, - наконец решительно заявил  он.  -  Я  чувствую  себя
отлично. Хотя мне показалось, что я слышал шум. Это он так  напугал  меня.
Пустяки, просто,  должно  быть,  я  угорел  от  ароматов  чая.  Дайте  мне
отдышаться. Я думаю, глоток э-э-э... вина взбодрил бы меня. Извините, я не
хотел вас напугать.
   Он указал рукой на графин с вином. Ричард поспешил налить немного  вина
в стакан и поднес ему.
   - Что за шум? - спросил  он,  удивляясь,  что  же  могло  так  напугать
старика.
   Вдруг над головой  действительно  послышались  шум  и  странные  звуки,
похожие на тяжелое дыхание.
   - Это... - пролепетал профессор. На ковре было пятно от пролитого  вина
и осколки разбитого стакана. - Вы слышали? - испуганно прошептал он.
   - Да, слышал.
   Казалось, ответ Ричарда успокоил беднягу.
   Ричард же с опаской смотрел на потолок.
   - Там кто-то есть? -  спросил  он,  понимая,  насколько  нелепо  звучит
вопрос, но он не мог не задать его.
   - Нет, - ответил профессор таким тихим  и  полным  ужаса  голосом,  что
Ричард не на шутку испугался. - Никого. Там никого не должно быть.
   - Но тогда?..
   Профессор с трудом поднялся с кушетки.  В  нем  снова  появились  былая
бодрость и решимость.
   - Я должен подняться наверх, - тихо сказал он.  -  Должен.  Пожалуйста,
оставайтесь здесь и ждите меня.
   - Послушайте, что все это значит?  -  заволновался  Ричард,  решительно
встав между профессором и дверью. - Это воры? Я пойду с  вами.  Я  уверен,
что это просто ветер или еще что-нибудь.
   Ричард сам не понимал, почему он говорит такое. Было  совершенно  ясно,
что ветер здесь ни при чем, да и вообще что-либо похожее  на  ветер  тоже.
Разве мог бы ветер топать или тяжело дышать?
   - Нет, - вежливо, но твердо промолвил профессор, стараясь обойти его. -
Я сам должен это сделать.
   Ричарду ничего не оставалось, как в полной растерянности последовать за
ним в небольшой коридорчик, за которым находилась  кухня.  Из  нее  наверх
вела лестница темного дерева, ступени которой были  изрядно  повреждены  и
поцарапаны.
   Профессор включил свет. Голая, без абажура лампочка на верхней площадке
светила  слабо.  Старик,  мучимый  мрачными  предчувствиями,   укоризненно
посмотрел на нее.
   - Ждите меня здесь, - сказал он Ричарду и стал подниматься по лестнице,
но на первых двух ступеньках остановился, обернулся и снова  посмотрел  на
гостя. Лицо профессора стало необыкновенно серьезным.
   - Мне очень жаль... - промолвил он.  -  Вы  невольно  соприкоснулись  с
одной из самых  тяжелых  сторон  моей  жизни.  Но  теперь  ничего  уже  не
поделаешь, вы втянуты, к великому моему сожалению, и поэтому я должен  кое
о чем попросить вас. Я не знаю, что меня ждет, вернее точно  не  знаю.  Не
знаю, по собственной ли глупости я навлек это на себя из-за... как бы  это
сказать... моих увлечений, или просто стану невинной жертвой. Если первое,
то я буду подобен врачу, который не хочет бросить курить, или же  экологу,
не желающему отказаться от автомобиля. Однако надеюсь, все это не затронет
вас.
   Я хочу попросить вас о следующем. Когда я  вновь  спущусь  сюда,  если,
конечно, это произойдет, и что-то в моем поведении покажется вам странным,
вы должны немедленно броситься на меня, скрутить мне руки и прижать меня к
полу. Вы поняли? Вы должны  помешать  мне  сделать  то,  что  я  попытаюсь
сделать.
   - А как я узнаю?.. - встревожился Ричард. - Простите, я не хотел, чтобы
это звучало так глупо, но как я узнаю?..
   - Вы узнаете, - успокоил его  профессор.  -  А  теперь  ждите  меня,  в
гостиной. Старайтесь держаться поближе к двери.
   Обескураженный Ричард покачал головой и отступил, пропуская профессора.
Затем он сделал так, как тот его просил.  Из  глубины  большой  неубранной
гостиной он прислушивался к тому, как медленно, ступенька  за  ступенькой,
поднимался по лестнице профессор.
   Его шаги были тяжелыми и размеренными, как ход больших старых часов.
   Ричард слышал, как он поднялся на  площадку.  Здесь  шаги  затихли,  он
остановился. В наступившей тишине текли секунды - пять, может, десять  или
двадцать. Затем послышалось тяжелое движение и снова чье-то  дыхание,  так
перепугавшее профессора.
   Ричард быстро подошел к двери,  но  не  открыл  ее.  Холод  в  гостиной
подавлял и пугал его. Он тряхнул  головой,  стараясь  прогнать  неприятное
чувство подавленности, но вдруг, затаив дыхание,  услышал,  как  профессор
так  же  медленно  и  осторожно,  дюйм  за  дюймом,  пересекает  небольшую
площадку, чтобы снова остановиться.
   Спустя несколько секунд послышался  скрип  медленно  отворяемой  двери.
Она, кажется, открылась настежь.
   Потом очень долго было так тихо, будто наверху ничего не происходило.
   Наконец дверь тихонько закрылась.
   Шаги снова пересекли площадку и замерли. Ричард,  немного  отступив  от
двери, не отрывал от нее глаз. Шаги слышались уже на  лестнице,  такие  же
осторожные и тихие. Наконец внизу  они  смолкли.  Через  несколько  секунд
повернулась ручка двери и в гостиную вошел профессор. Он был спокоен.
   - Все в порядке, - сказал он тихо. -  Это  всего  лишь  лошадь.  Она  в
ванной.
   Ричард, не раздумывая, набросился на профессора и повалил его на пол.
   - Нет, нет! - задыхаясь, взмолился профессор. - Отпустите, слышите,  со
мной все в порядке, черт побери! Это всего лишь самая обыкновенная лошадь,
вот и все.
   Он довольно легко высвободился из рук вконец растерявшегося  Ричарда  и
сел,  отдуваясь  и  приглаживая  свои  жидкие  волосы.  Ричард   продолжал
настороженно стоять над ним, чувствуя себя все глупее и глупее. Наконец он
отступил назад и позволил профессору подняться. Тот встал и сел на стул.
   - Всего лишь лошадь, - повторил профессор, - но все же  благодарю  вас,
что поймали меня на слове. - Он отряхнул одежду.
   - Лошадь? - машинально повторил Ричард.
   - Да, - подтвердил профессор.
   Ричард вышел в коридор и снова вернулся.
   - Лошадь? - недоуменно переспросил он.
   - Да, лошадь, - опять пояснил профессор. - Подождите... - остановил  он
Ричарда, увидев, что  тот  направился  к  двери,  видимо,  желая  сам  все
проверить и убедиться. - Оставьте ее в покое. Это ненадолго.
   Ричард с недоумением посмотрел на профессора:
   - Вы утверждаете, что у вас в ванной комнате лошадь, и спокойно, как  в
песенке  Биттлзов,  повторяете:  "Это  ненадолго".   Как   вас   понимать,
профессор?
   Профессор смущенно глядел на него.
   - Послушайте, мне очень жаль, что... э-э-э... я напугал вас, но это все
пустяки.  Такое  случается,   мой   дорогой   друг,   поэтому   не   стоит
расстраиваться. Со мной бывало и не такое,  и  неоднократно.  Случалось  и
похуже. Я скоро ее выпущу. Не стоит думать об этом. Давайте  лучше  выпьем
для поднятия духа.
   - Но... как она попала туда?
   - Видите ли, в ванной было открыто окно. Должно быть, она  попала  туда
таким образом.
   Ричард, подозрительно прищурившись, смотрел на профессора, что он делал
и, видимо, будет делать еще не раз.
   - Вы все это нарочно придумали, не так ли? - мрачно произнес он.
   - Что именно, друг мой?
   - Я не верю, что в вашей ванной лошадь, - неожиданно  для  самого  себя
выпалил Ричард. - Я не знаю, что там, чем вы занимаетесь  и  что  означает
весь этот вечер, но, черт побери, я не верю, что  в  вашу  ванную  комнату
через окно забралась лошадь.
   И, не обращая внимания на протесты профессора,  он  решительно  покинул
гостиную.
   Ванная комната была относительно небольшой.
   Стены,  отделанные  панелями  из  темного  дуба,  были   бесценными   и
соответствовали общему стилю старой архитектуры университетского здания, а
в остальном все, как в любой ванной комнате у человека среднего достатка.
   Старый линолеум в  черно-белую  шашечку,  но  с  трещинами,  пятнами  и
щербинками, фаянсовая раковина с полочкой для зубных щеток и пасты, а  над
нею  варварски  привинченный  к  древним  панелям  шкафчик  с  зеркалом  в
металлической оправе. Похоже, шкафчик периодически красили в  белый  цвет,
ибо оправа зеркала была местами  замазана  белой  краской.  В  одном  углу
находился старомодный унитаз с чугунным  бачком  и  цепочкой,  в  стене  -
старый кремового цвета встроенный шкафчик, а рядом такой же старый венский
стул,  на  котором  лежала  аккуратная  стопка  довольно  ветхих  махровых
полотенец. В ванной комнате, почти полностью занимая  ее,  стояла  большая
лошадь.
   Ричард уставился на лошадь, а она - на него. Взгляд ее был оценивающим.
Ричард слегка покачнулся, лошадь осталась неподвижной. Вскоре она, однако,
перевела взгляд с Ричарда на кремовый шкаф. Казалось, она если и  не  была
вполне довольна обстановкой, в которой очутилась, то по крайней  мере  уже
смирилась с ней. Во  всяком  случае,  здесь  ее  пока  никто  особенно  не
тревожил. Еще Ричарду показалось, что она... впрочем, что показалось?..
   Бледный свет луны, лившийся в окно, хорошо освещал лошадь. Окно  ванной
действительно было открыто, но оно было слишком мало,  да  к  тому  же  на
втором этаже. То, что лошадь таким образом проникла в дом, казалось просто
невероятным.
   Было в этой лошади что-то странное, но что именно, Ричард так и не смог
определить. В сущности, самым странным в ней было прежде всего то, что она
находилась в ванной профессорской квартиры. Вот, наверное, и все.