рью,  при  ней  наверняка  находится
охранник. Дверь расположена так удачно для этого  охранника  -  или  так
неудачно для Маркиза, что за  ней,  когда  она  открывается,  невозможно
спрятаться, то есть охранник, открыв ее, хорошо видит весь коридор.
   Маркиз осмотрелся в поисках подходящего реквизита и увидел на эстраде
кафе необходимый  атрибут  безголосого  певца  -  стойку  с  микрофоном.
Подставка  этого  микрофона  представляла  собой  замечательный  тяжелый
металлический диск. Порывшись в своем любимом наборе  "юного  афериста",
он нашел все необходимое и, бесшумно подобравшись  к  двери  с  черепом,
принялся  .конструировать  устройство   под   названием   "Сюрприз   для
Санта-Клауса". Главной его задачей при этом было  не  шуметь,  чтобы  не
привлечь внимания охранника раньше времени.
   Закончив монтаж своего агрегата, Маркиз отошел за угол, держа в  руке
длинный шнур, который в прежней жизни служил проводом от  электрогитары.
Спрятавшись, он потянул за шнур и отпустил, при этом привязанная к шнуру
колотушка, сделанная из ножки от стула, громко ударила в дверь.
   Повторив эту операцию несколько раз, он затих.
   - Эй! Это ты, что ли, Толька? - закричал голос из-за  двери.  -  Чего
тебе?
   Маркиз снова постучал в дверь своей дистанционной колотушкой.
   - Ну чего тебе надо? - В двери  скрипнул  ключ,  и  она  приоткрылась
самую  малость  -  только  чтобы  можно  было   выглянуть   в   коридор.
Действительно, в образовавшейся щели показалась  небритая  физиономия  с
очень светлыми всклокоченными волосами. - Толька! Ты, что ли,  ломишься?
- спросил блондин.
   Ответа, естественно, не последовало. Более того, в коридоре никого не
было.
   Но тут блондин услышал сбоку за дверью странные звуки:  "Тук-тук-тук!
Тук-тук-тук!"
   За дверью было слишком мало места для человека, и охранником овладело
любопытство. Он открыл дверь пошире и заглянул за нее, чтобы рассмотреть
источник странных звуков. Видимо, он не  успел  понять,  что  этот  стук
издает  желтый  заводной  цыпленок,  крутившийся  по   полу,   склевывая
воображаемые зерна. В тот момент, когда блондин шире  открыл  дверь,  он
тем  самым  нарушил  устойчивость  собранной  Маркизом  конструкции,   и
закрепленный над дверью металлический диск от  стойки  микрофона  рухнул
ему на голову.
   Глухо  ухнув,  как  разочарованный  филин,   блондин   свалился   под
символической табличкой с черепом и скрещенными костями. Маркиз подбежал
к двери, мимоходом проверил пульс у поверженного  врага,  убедился,  что
тот жив, и, перешагнув через его  бесчувственное  тело,  проскользнул  в
дверь с "Бедным Йориком".
   За дверью находилась не электрощитовая, как можно  было  подумать,  а
маленькая  комнатушка  вроде  кладовки  или  чуланчика.  Посредине  этой
клетушки  стоял  трехногий  табурет,  на  котором,  должно  быть,  сидел
охранник, а в углу на свернутом одеяле, поджав  ноги,  скорчилась  Лола,
или Ольга - неизвестно, кем она сейчас себя чувствовала.
   Вид у нее был неважный: театральный костюм, в  котором  ее  похитили,
кое-где порвался и был изрядно помят,  кружевной  воротничок  сбился  на
сторону, волосы совершенно растрепались,  грим  размазан,  но  в  глазах
горел несгибаемый боевой дух...
   Значит, это была Лола, не сломленная и непобедимая. Подняв  глаза  на
Маркиза, она облегченно вздохнула и прошептала:
   - Наконец-то! Я уж думала, что ты решил плюнуть на меня и смыться!
   - Стоило бы, из воспитательных соображений, - буркнул Маркиз, помогая
ей подняться на ноги. - Ну теперь-то ты поняла, что оставаться в  городе
никак нельзя?
   - Ты что, собираешься здесь дискуссию устраивать? Может,  телевидение
пригласим?
   Смываться нужно скорее, пока эти гады не вернулись.
   В этом вопросе Маркиз был с ней полностью согласен. Он выскользнул  в
коридор,  снова  перешагнув   через   блондина,   который   застонал   и
пошевелился, побежал по сводчатому проходу к двери кафе. Но уже почти  у
самого входа услышал звук  подъезжающих  машин.  Резко  развернувшись  и
прижав палец к  губам,  он  бросился  назад  и  схватил  Лолу  за  руку.
Столкновение с основными силами противника сейчас никак не входило в его
планы. Первый раз заглядывая на кухню, он  обратил  внимание  на  второй
выход из  кафе  -  тот,  откуда  вносили  продукты  и  заходил  кухонный
персонал. Открыть  изнутри  эту  дверь  не  составляло  труда,  и  через
полминуты Маркиз и Лола выбежали на набережную канала Грибоедова, где их
сиротливо дожидалась брошенная Леней машина.
   Маркиз рванул с места, и через двадцать минут, когда "Собачья  будка"
и  ее  хозяева  остались  далеко   позади,   Лола   сдавленным   голосом
проговорила:
   - Останови машину!
   -  Тебе  плохо?  -  недовольно  заговорил  Маркиз.   -   Уж   потерпи
как-нибудь... - Но все же приткнул машину к обочине.
   -  Совершенно  не  знаю,  что  в  таких  случаях  говорить,  -   тихо
пожаловалась Лола, - ты ведь спас мне жизнь.
   - Ничего не говори! - улыбнулся Маркиз в темноте. - Я и так все знаю.
   Мягкие губы ткнулись ему в уголок рта, было  очень  приятно.  И  вот,
когда Маркиз повернулся к  девушке,  стремясь  продолжить  поцелуй,  она
отстранилась неуловимым движением.
   - О мой герой! - томно прошептала Ольга и закатила глаза,  она  снова
играла.
   - На этом лирическую часть считаю законченной! - буркнул Маркиз и так
резко тронул машину с места,  что  Ольга  ткнулась  головой  в  переднюю
панель. Она поднесла руку к ушибленной брови, но, взглянув  на  сердитое
лицо Маркиза, ничего не стала говорить.

***

   - Здесь Гагенау! - раздался в трубке каркающий голос барона.
   - Здравствуйте, господин барон! - произнес Макс нарочито медленно.
   Ему мучительно не хотелось переходить к делу, сообщать  нанимателю  о
своем непростительном промахе.
   - А, это вы, дорогой мой! - Любезное обращение не  обмануло  Макса  -
голос барона звучал сухо и  неприязненно.  -  Я  давно  уже  жду  вашего
звонка. Что там у вас стряслось? Вы не уследили за коллекцией?
   "Вот черт, - подумал  Макс  с  отвращением,  -  уже  знает!  Какая-то
сволочь успела стукнуть раньше, чем я  позвонил.  Теперь  это  мне  тоже
будет поставлено в вину".
   Вслух же он сказал:
   - Да, господин барон. Часть  коллекции  похищена.  Это  моя  вина,  я
недостаточно тщательно проверил  бронированную  машину,  предоставленную
для перевозки...
   - Меня не интересуют детали! - ледяным тоном прервал его барон. -  Но
отчего вы не сразу поставили меня в известность?
   - Я проводил первичный осмотр,  хотел  по  горячим  следам  выйти  на
похитителей.
   Разговаривал со свидетелями и здешней милицией.
   - И каковы результаты? - В голосе  барона  звучала  насмешка.  -  Вам
удалось кого-нибудь поймать?
   - Нет еще.  -  Макс  старался  сохранять  спокойствие.  -  Ясно,  что
действовали профессионалы, была подготовлена крупная операция...
   - Мне казалось, что вы тоже  профессионал!  И  это  ваша  страна,  вы
знаете ее достаточно хорошо, так что вам и карты в  руки!  Ищите,  и  да
поможет вам  Бог!  Кстати,  к  вам  уже  вылетел  следователь  страховой
компании. Ведь, как я  вам  говорил,  коллекция  застрахована  на  очень
солидную сумму, а эти господа зря денег на ветер не бросают.
   Так что будьте  готовы  к  тому,  что  придется  ответить  на  тысячи
вопросов. А то, что это ваша  вина,  -  вот  в  этом,  дорогой  мой,  вы
абсолютно правы.
   На этой мажорной ноте барон закончил разговор,  и  в  трубке  запищал
сигнал отбоя.
   - Черт! - выкрикнул Макс, ударив ребром ладони по стене,  чтобы  хоть
немного выпустить пар.  -  Черт,  черт!  Теперь  меня  сделают  крайним,
повесят на меня всех собак! И какой гад, интересно, поспешил рапортовать
барону о похищении? Герр профессор Шульц, главный  научный  консультант,
или мои доблестные помощнички?
   Макс так и не пришел к  какому-нибудь  выводу,  когда  его  мобильный
телефон зазвонил.
   - Здесь Белофф, - ответил он  по  немецкой  традиции,  которую  успел
усвоить за пятнадцать лет.
   - Здесь Лангман, - ответил ему бесцветный,  как  ноябрьские  сумерки,
голос.  -  Я  направлен   страховой   компанией   АСЕ   для   проведения
предварительного следствия по делу  о  хищении  части  коллекции  барона
Гагенау. Надеюсь на ваше всемерное сотрудничество.
   -  Яволь!  -  воскликнул  Макс,  с  трудом  подавив  в  себе  желание
вытянуться в струнку.
   Справившись с этим  неуместным  приступом,  он  заговорил  нормальным
человеческим голосом:
   - Где вы разместились, герр Лангман?
   - В отеле "Невский Палас", как и вы.
   - Тогда, может быть, мы встретимся внизу, в кафе "Вена"?
   - Нет, - бесцветным ледяным голосом ответил Лангман, - я предпочел бы
подняться в ваш номер.
   - Хорошо, - ответил Макс после мгновенной заминки, - заходите, я  жду
вас..
   "В конце концов, - подумал он, - скрывать мне нечего. Пусть  приходит
и вынюхивает".
   Однако какой-то неприятный холодок все же пробежал по его коже.
   Через три минуты в дверь его номера сухо и отчетливо постучали.
   - Войдите! - Макс повернулся к дверям.
   На пороге появился человек, аккуратный и сухой, как будто его  только
что вынули из гербария. Ровно, волосок к  волоску,  уложенные  пепельные
волосы, серовато-бледное лицо с узкими губами и серыми маленькими близко
посаженными глазками, серый, идеально отглаженный костюм.
   "Только что с самолета, - подумал Макс, - а нигде ни  складочки.  Как
ему это удалось?"
   - Герр Белофф? - осведомился серый человек.
   - Герр Лангман? - ответил Макс ему в тон.  -  Прошу  вас,  проходите.
Может быть, заказать кофе или чай?
   - Нет, благодарю вас.
   Лангман сел в низкое  кресло,  положил  на  журнальный  столик  кейс,
расстегнул его замки, но медлил открывать крышку.
   - Герр Белофф, - начал он, подняв на Макса холодные дула своих  глаз,
- ведь вы - уроженец этого  города?  ,  -  Да,  -  ответил  Макс,  сразу
почувствовав себя  неуютно  под  этим  взглядом,  -  я  уехал  отсюда  в
восемьдесят шестом году и попросил политического убежища...
   - Вы не уехали, - поправил его  Лангман,  -  вы  ушли  пешком.  Через
Финляндию.
   Казалось бы, он не сказал ничего особенного -  Макс  ни  от  кого  не
скрывал  того,  каким  способом   покинул   пределы   СССР,   это   было
зафиксировано во всех его анкетах и интервью, однако  в  устах  Лангмана
прозвучало как обвинение.
   - Да, я ушел на лыжах, - подтвердил Макс. -  Что  еще  вы  хотели  бы
узнать?
   - У вас сохранились знакомства и связи" в Петербурге?
   - Честно говоря, нет, -  ответил  Макс,  поежившись  под  пристальным
взглядом Лангмана.
   Он чувствовал себя неуютно и неуверенно, ему мешали  большие  руки  в
редких рыжеватых волосках, и он то клал  их  перед  собой  на  стол,  то
прятал  в  карманы,  понимая,  что  со  стороны  его  поведение  кажется
суетливым и подозрительным.
   - Хорошо, - кивнул Лангман, - скажите мне, кому вы звонили в  течение
последних двух недель? Я имею в виду - кому  в  Петербурге  и  вообще  в
России?
   - Я звонил ответственному работнику Эрмитажа  господину  Крылатову  -
это заместитель директора по безопасности...
   - Я знаю, - кивнул Лангман. - Кому еще?
   - Еще я разговаривал с секретарем директора, - припоминал Макс,  -  с
менеджером этого отеля.., кажется, это все.
   - Вы уверены? - уточнил Лангман своим бесцветным голосом, по которому
совершенно невозможно было понять, как он относится к услышанному.
   - Да, я уверен. - Макс постарался ответить твердо, хотя под  взглядом
Лангмана это ему плохо удавалось.
   "Если бы этот Лангман родился на пятьдесят лет раньше,  он  наверняка
служил бы в гестапо", - подумал Макс с неприязнью.
   Лангман  наконец  открыл  свой  кейс  и  вынул  оттуда   компьютерную
распечатку.
   - Телефонная компания, услугами которой вы пользуетесь, -  проговорил
он голосом, от которого наверняка скисало молоко, - любезно предоставила
мне распечатку ваших разговоров за последний месяц.
   Вы имели беседы  с  пятью  абонентами  в  России.  Это...  -  Лангман
пошуршал листками, -  господин  Крылатов,  с  которым  вы  имели  четыре
разговора, секретарь директора Эрмитажа - один разговор,  о  котором  вы
упомянули, далее, менеджер отеля "Невский Палас", об этом  разговоре  вы
тоже сказали... - Лангман сделал паузу и продолжил:
   - Но есть еще два абонента, о которых вы забыли мне сказать. Вот этот
разговор, - Лангман ткнул кончиком карандаша в строчку на распечатке,  -
с представителем компании "Люфтганза"...
   - Ах да, - спохватился Макс, -  действительно,  я  звонил  в  здешнюю
"Люфтганзу", уточнял особенности таможенного терминала, чтобы  продумать
порядок обеспечения безопасности при выгрузке коллекции...
   - Да, - кивнул Лангман, - я проверил.
   Такой разговор действительно имел место.
   Но вы забыли мне об этом сказать.
   "Вот гнида, - подумал Макс, - ко всякой ерунде привязывается! Но  как
быстро работает - уже и в Люфтганзе" успел проверить, о  чем  я  с  ними
говорил".
   - С этим ясно, - продолжил Лангман, - но вот этот разговор вы тоже не
упомянули.
   Он снова показал на строчку в распечатке. Макс нагнулся над бумагой и
прочел семизначный телефонный номер, который ему совершенно ни о чем  не
говорил. Пожав плечами, он повернулся лицом к своему собеседнику.
   - Я не помню такого номера. Может быть, это тоже телефон каких-нибудь
служб отеля или аэропорта?
   - У вас очень плохая память, - Лангман произнес  это  без  осуждения,
просто констатировал факт, - при такой памяти я на вашем месте записывал
бы свои телефонные звонки, хотя бы в записную книжку.
   - У меня пока еще нет склероза!  -  взорвался  Макс.  -  Я  прекрасно
помню, что больше никаких существенных разговоров  не  вел!  Если  я  не
помню этот номер - значит, это был какой-нибудь незначительный разговор,
справка или мелкий вопрос по поводу самолета или гостиницы. Вы ведь  уже
наверняка выяснили, что это за номер?
   - Для мелкого вопроса или справки это был слишком долгий разговор,  -
прежним бесцветным голосом возразил  Лангман,  -  он  продолжался  целых
девять минут. Вот взгляните в эту графу. А относительно того, что это за
абонент - я надеюсь, вы поможете мне это выяснить. Дело в том,  что  это
пользователь Северо-Западного GSM.
   Я, конечно, связался с руководством этой компании...
   "Ни на минуту в этом не сомневался", - подумал Макс.
   - И в компании  мне  сообщили,  что  этот  номер  зарегистрирован  на
человека по имени Иван Иванович Иванов. Вы - уроженец этой страны и явно
не хуже меня знаете, что здесь таким именем подписываются,  когда  хотят
сохранить анонимность. В компании GSM мне с прискорбием  сообщили,  что,
хотя  по  закону  при  подключении  к  их  сети  полагается  предъявлять
документы, многие менеджеры, чтобы получить свой заработок,  по  просьбе
покупателей записывают имя  и  паспортные  данные  с  их  слов,  поэтому
нередки случаи подключения к сети под  вымышленным  именем.  Так  что  я
рассчитываю, господин Белофф, что вы поможете мне  установить  настоящее
имя человека, с которым вы разговаривали.
   - Я ни с кем не разговаривал! - закричал Макс, потеряв  контроль  над
собой. - Это ошибка!
   - Маловероятно, - Лангман  был  все  так  же  спокоен,  -  телефонная
компания ручалась за точность предоставленной информации.
   - Но я действительно не знаю этот номер телефона, -  проговорил  Макс
гораздо тише, взяв себя в руки, - и не звонил в Петербурге никому, кроме
тех лиц, о которых вы уже знаете.
   - Очень  жаль,  -  Лангман  пожал  плечами,  -  я  надеюсь,  что  это
недоразумение как-то разъяснится. Но есть еще один вопрос...
   - Простите, - перебил его Макс, - если вы не  возражаете,  я  все  же
закажу себе кофе.
   Я устал и очень расстроен... - Он  взялся  за  воротничок  рубашки  и
расстегнул верхнюю пуговицу: ему внезапно стало трудно дышать.
   - Хорошо, - кивнул Лангман, - тогда для меня  тоже  закажите,  будьте
любезны.
   Макс снял трубку и сделал заказ.
   - Вполне понятно, - продолжал Лангман, - что вы  расстроены.  Утеряны
большие  ценности,  принадлежавшие  вашему  нанимателю,  а  так  как  вы
отвечали за безопасность их хранения и перевозки, то это бросает тень на
вашу профессиональную репутацию...
   "Ох, зануда,  -  с  ненавистью  подумал  Макс,  -  нудит  и  нудит...
Шарахнуть бы его по башке чем-нибудь тяжелым, да нельзя..."
   - Но кроме профессиональной репутации, мне кажется,  здесь  затронуто
нечто большее. По поводу загадочного  звонка  господину  Иванову  вы  не
смогли дать мне удовлетворительных объяснений. А теперь я  попрошу  вас:
откройте свои чемоданы и предъявите мне их содержимое. - Макс  побледнел
и уставился на своего собеседника, как будто у  того  на  голове  вместо
волос выросли колючки, как у кактуса. Это просто переходило  уже  всякие
границы.
   - Я понимаю необычность своей просьбы, - продолжал Лангман все тем же
бесцветным и сухим, как бумага, голосом, - понимаю также,  что  не  могу
заставить  вас  ее  выполнить,  так  как  у  меня  нет   соответствующих
полномочий, но прошу вас все-таки сделать это, чтобы  продемонстрировать
свою добрую волю и желание сотрудничать.
   Макс перевел взгляд с Лангмана на свои чемоданы, которые так и стояли
посреди комнаты - в нервотрепке и хлопотах после похищения коллекции  он
так и не успел их разобрать, даже не прикоснулся к ним после  того,  как
получил в аэропорту.
   И теперь, посмотрев на свой багаж, он похолодел. Один  из  чемоданов,
небольшой кожаный на двух "молниях", застегнутый замочком,  кто-то  явно
открывал. Макс отлично помнил, что, когда он упаковывал вещи в  Мюнхене,
этот чемодан застегнул несимметрично: одну  "молнию"  застегнул  на  две
трети, а вторую - всего на треть, поэтому замочек оказался сбоку,  почти
на углу чемодана. А  сейчас  он  красовался  ровно  посредине,  в  самом
центре.
   Таможенники ни в Мюнхене, ни в Петербурге не рылись в его  вещах,  не
просили открывать чемоданы - он слишком респектабелен, чтобы  его  могли
принять за террориста или наркокурьера. Значит, тот,  кто  открывал  его
чемодан, либо украл что-то, либо что-то подложил.  И  второе  вероятнее,
учитывая интерес Лангмана к  багажу.  Это  явная  подстава:  ему  что-то
подбросили в чемодан  и  потом  позвонили  в  страховую  компанию,  дали
наводку. Он - русский, что  сразу  делает  его  более  подозрительным  в
глазах немцев, особенно учитывая  то,  что  кража  совершена  в  России.
Каким-то непонятным образом подстроили звонок несуществующему Иванову..,
короче, из него хотят сделать козла отпущения.
   В дверь номера постучали. Макс крикнул:
   - Войдите, - и на пороге появилась симпатичная краснощекая  горничная
в униформе и с подносом.
   Поставив  этот  поднос  на  столик,  она  начала  разливать  кофе  из
кофейника в  две  коричневые  чашки  с  позолотой.  Макс  чуть  заметным
движением толкнул ее под локоть, и кофе пролился на колени Лангману.
   Страховщик вскочил с криком:
   - Швайне хунд!
   "Ага! - злорадно подумал Макс. - Оказывается, ты тоже можешь выйти из
себя!"
   Горничная перепугалась,  что  испачкала  костюм  важному  иностранцу,
стала, путая слова из разных языков, многословно извиняться  и  потащила
его в ванную комнату, чтобы отмыть  пятно  на  брюках.  Лангман,  ужасно
злой, пытался отделаться от нее и отправить вон из  номера,  но  девушка
плохо его понимала и настойчиво тащила  в  ванную.  Он  сдался  наконец,
отчаявшись прогнать навязчивую девицу.
   Как только Лангман и девушка скрылись и в ванной зашумела вода,  Макс
бросился  к  злополучному  чемодану,  расстегнул  "молнию"   и   вывалил
содержимое на ковер. К счастью, там были сложены рубашки и свитера,  так
что перебрать их не составило большого труда. Прощупав вещи и  не  найдя
ничего подозрительного, Макс расстегнул кожаный несессер  с  бритвенными
принадлежностями.
   На первый взгляд все было как обычно -  бритва,  зеркальце,  щеточки,
пилочки