Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
компьютере чертенок предлагал задачи попроще, по крайней мере, там было
три возможных ответа и один правильный. Тут из двух равнозначных зол и
выбирать нечего: сбежать из госпиталя равносильно поставить себе
соответствующий диагноз. Сбежав, найти обломки и "черные ящики", значит
вступить в борьбу с теми, кто выносил вердикт по катастрофе с МИГарем,
противопоставить себя машине, асфальтовому катку. Выбора не было, и потому
Шабанов принял решение с такой же скоростью, как в тесте.
- Хотели сегодня уйти в Киренск, но пилотам хоть ночь поспать надо, сами
понимаете. Из столицы без передышки на ЯК-40 пилили, - представитель
говорил спокойно, будто не сомневался, что сагитирует Германа. - В пять
тридцать утра за вами придет машина. Вот здесь, за изгородью, встретит наш
человек, - он указал пальцем. - Но вам предстоит самому выбраться отсюда.
- Сигану через забор, - пожал он плечами.
- А как же ваша нога?
Шабанов молча задрал штанину и показал затянувшийся рубец...
Ночью он проснулся от приглушенного мата за окном и непонятного шороха по
стеклу, вскочил, не включая света, распахнул створки: товарищ Жуков едва
держался на согнутой березе, вернее, она чуть держалась, согнувшись в дугу
и опасно потрескивая. А ему оставалось лишь материться. Вышибить раму было
нельзя, всякое резкое движение ногами сгибало березу еще ниже, а постучать
- не оторвать рук от дерева.
Герман поймал его за одежду, подтянул и втащил за ноги на подоконник.
Ночной гость выпустил дерево и рухнул на пол.
- Нет, ну ты спать, Шабанов! Полчаса кувыркаюсь, он хоть бы что!
- Вчера тебя ждал, - отозвался он, запирая окно.
- А сегодня уже не ждешь?
- Резкое изменение обстановки...
Жуков посмотрелся в зеркало, отер лицо, измазанное белой пыльцой, охлопал
штаны и фуфайку.
- У меня тоже... Очень резкое.
- Я в курсе...
- Тем лучше, - спокойно проговорил он. - Но я ничего не забыл. Нашел девку
из отдела картографии, сосватал порыскать в архивах. Уже завтра, возможно,
будет результат.
- Там уже порыскали и все нашли. Ты опоздал.
- Кто? - кадет подскочил. - Вот падлы!
- Есть ребята попроворнее тебя. - Шабанов завернулся в одеяло. - Но ты не
расстраивайся.
Жуков ударил кулаком в ладонь, походил по палате, как усмиряющийся тигр,
сказал в сторону:
- И этого экстрасенса уронить в запой пока нет возможности. Куда-то слинял.
- Он уже в запое, со вчерашнего вечера.
- Ну? А кто его?
- Сам, и будто пьет на свои.
- Прогресс!.. С Катериной совсем плохо, - глаза его потемнели. -
Оказывается, этот пацан приучил к наркоте, кололись на пару или он ее
снабжал дозами. Теперь некому, ломка, так поместили в "веселое", под
надзор. Но это ладно. Байкер навернулся не один, с девкой, а на ней трусов
не оказалось, одна кожаная юбочка... Катерина не отпускает ни на минуту, за
руку держится - ей легче. Папашка Харин в трансе, спаси, говорит, что
хочешь, сделаю. Будто раньше не знал, не видел, что с дочерью происходит! А
знаешь, что сказал, когда я руки попросил? Никогда не забуду... Она же
молодая была, дуреха совсем, не пошла за меня. Хотел, как раньше принято
было, сговориться с родителями, высватать. Куда бы она делась? Не забуду
этого папашке! И помощи не приму!.. Сейчас уснула, я сюда...
- Ну иди к ней, - помолчав, сказал Шабанов. - Мне бы тоже выспаться надо.
- Почему - тоже? - вцепился кадет, мгновенно что-то почувствовав. - Есть
новости? Что за смена ситуации?
- Да ничего особенного, - попытался увильнуть Герман. - Завтра нужно
съездить в одно место...
- Вываливай все! - вдруг заявил он. - Как договаривались, полный обмен
информацией.
- Помнишь, как в суворовском прикрывали друг друга? На вечерней поверке?..
- Ну?!.
- Останешься здесь и меня прикроешь.
- А ты в самоход?
- Женщину надо бы навестить...
- Не надо лапши, Герка, - предупредил товарищ Жуков и, скинув фуфайку, сел
в кресло. - Ты меня знаешь, и я ничуть не изменился. Позавчера ты не
темнил, а что сегодня? У меня рожа другая?
Шабанов взял нож, молча отсоединил компьютерную сеть, подумал и завалил
компьютер одеялом и подушками: хрен их знает, как они слушают? Козлобородый
не случайно выволок на улицу, не стал говорить в палате...
Кадет все понял, заодно осмотрел стены, посовал пальцы в дырки и ниши,
встав на четвереньки, проверил за батареей, со стула осмотрел люстру.
- Могут быть закладки, - шепотом объяснил старый пройдоха. - Проводок такой
и маленькая фиговинка на батарейке...
- Завтра я улетаю, - сообщил Шабанов. - Проверить одно место на реке Чае.
Это приток Лены...
- Ты мне будешь объяснять! - не сдержался Олег. - Я тут полетал... А что
там?
- Не исключено, я упал в том районе. Много совпадений...
- На чем летишь?
- Вроде, пассажирский ЯК-40...
- Не понял, чья машина? Чей экипаж? Кто пассажиры, кроме тебя? Кто платит
за фрахт? Кто платит, тот танцует...
- Борт из Москвы пригнали, все надежно.
- Кто платит?! - он забыл о подслушивающих устройствах.
- Насколько я понял, американские банки. Ну, или банки стран НАТО... Долго
объяснять.
- Ты что, больной?
- Не больше, чем ты, - усмехнулся Шабанов, укладываясь на кровать. -
Кстати, мне понравилось в "веселом" отделении. Такое там к тебе отношение,
я скажу! Все Митрич, Митрич... Вот бы полежать!
- Еще належишься... Короче, я лечу с тобой! - он пристукнул ладонью по
колену, видя движение к противлению. - И без обсуждений! Тебя сейчас
обдурить - раз плюнуть. Ты находишься во внутреннем и внешнем стрессе, не
замечаешь деталей, не видишь тонкостей проблематики. Сейчас ты упертый,
оглашенный, или, говоря на местном языке, пациент с утраченным
психоанализом и частичной потерей ориентации в пространстве суггестивности.
Кадет вырос в среде ученых и еще с суворовского отличался заковыристой,
научной речью и владел некими словами, значение которых иногда знал только
он один или уж слишком узкий круг лиц. Тогда неотесанному деревенскому
Герке Шабанову это очень нравилось и он некоторое время даже пытался
подражать товарищу Жукову, рыская в философских словарях.
- Сам-то понял, что сказал? - Герман отвернулся к стене. - Вали отсюда. Я
так и знал, липнуть начнешь. Вали. У тебя есть дела поважнее... Нет, на
самом деле! Неужели оставишь Катерину в тяжелейшем состоянии? А, Митрич?..
Я бы не оставил.
Он молчал минут пять, скрипел креслом, чесался и швыркал носом.
- Пожалуй, ты прав... - сказал на выдохе. - Нельзя оставлять...
- Прикрой меня, - еще раз попросил Шабанов. - Тебя здесь знают и любят...
Прикрой, чтоб в хвост не зашли.
- Прикрою, - товарищ Жуков решил уходить через двери. - Заодно проверю их
чувства...
Герман уснул, так и не поняв ничего о чувствах, и проснулся оттого, что
постовая сестра стояла над ним с солдатской фуфайкой, шапкой и резиновыми
сапогами в руках.
- Вставайте, одевайтесь! - скомандовала отвратительным, мерзким голосом,
будто старшина на подъеме. - Быстро! Быстро!
Он продрал глаза - время всего три часа! И сестра - та самая толстая тетка,
что дежурила в первый день, - тоже заспанная, с припухшими глазами, но
какая-то настороженная, с затаенным испугом, прикрываемом властным окриком.
- Зачем? - Шабанов утер слюнку, набежавшую на подбородок - спал крепко, как
в детстве.
- Вас перевели в другое отделение!
- Ого! - остатки сна слетели мгновенно: началась какая-то подвижка!
Неизвестно, в лучшую или худшую сторону, но что-то произошло, иначе бы не
стали дергаться ночью, перевели бы утром. При всем раскладе такая срочность
могла означать, пожалуй, начало нового периода и задействованный в игре
госпиталь приступил к выполнению решения комиссии. Его признали невменяемым
и теперь переводят в "веселое" - это в лучшем случае...
А эту тетку предупредили, что пациент со сдвигом и набрасывается на
женщин...
После генеральской палаты и стеганого барского халата предложенная сестрой
одежда наводила на мысли, более печальные: даже солдатики в таких обносках
не ходят... В принципе, пусть переводят хоть куда, главное, чтоб решеток на
окнах не было, поскольку через два с половиной часа надо быть за
территорией госпиталя. На улице тетка стала посмелее, все-таки уже рассвет
пробивался на небе и в парке не так темно. Шагала она впереди и вела не к
"веселому" отделению - по направлению к моргу, за которым вчера состоялся
сговор с родителем "Принцессы".
- Туда мне еще рано, - попробовал пошутить Шабанов. - Я солдат еще живой.
Она не удостоила ответом, прошествовала мимо каменного сарая и потянула
вглубь парка. Дорожки тут были малохоженные, подснежники еще не убранные и
под ногами зачавкала грязь - в густом, молодом ельнике дотаивали сугробы.
Сестра единственный раз оглянулась на него, посмотрела как-то странно, и
Герман подумал, что возможен совсем иной оборот: эта тетка запросто может
напасть и изнасиловать кого хочешь.
- Как на расстрел ведете! - шлепая по лужам, засмеялся он. - Даже страшно
становится...
Через минуту все прояснилось. Грязная дорожка вывела к старому двухэтажному
особняку с решетками на окнах - инфекционному отделению госпиталя, внешне
мало чем отличающимся от морга. Сестра ввела в приемную, посадила на
скамейку и сунулась в какие-то двери.
- Привела, принимай, - пробурчала, шурша бумагами. - Хватит спать-то...
И ушла, даже не взглянув на Шабанова. А он тем временем решал, сейчас
сорваться и сигануть через забор, или еще часика полтора подремать на новом
месте. Задача была нелегкая: слишком ранний побег опасен тем, что могут
начать розыск, поднимут тревогу, а переждать оставшееся время в палате -
как выбираться, если выход лишь через дверь и порядки в инфекционном
намного строже, чем в хирургии. Но это ерунда, можно прорваться в наглую.
Хорошо, что привели сюда, а не сразу в дурдом, где охрана и могучие
санитары с дубинками и смирительными рубашками. Запихали в инфекционное не
просто так, чтоб ощутил контраст после генеральской палаты. Хирург доложил,
что рана зарубцевалась, Заховай отдал соответствующий приказ задержать в
госпитале под любым предлогом, пока не вынесли окончательный диагноз, и
заодно чтоб прихватил к основному заболеванию что-нибудь сопутствующее,
например, дизентерию, гепатит или еще какую заразу. Коли к нему относятся,
как к душевнобольному и уже списали со всех счетов, ожидать можно все, что
угодно! Машина катит на него! Здесь нельзя ни к чему прикасаться и
желательно дышать через раз...
Пока он размышлял, из комнаты появилась сестра в марлевой повязке,
халдистая, развинченная девица, включила настольную лампу и долго смотрела
в бумаги - туго соображала после сна. Флиртовать с такой, тем более,
соблазнять он не смог бы даже в голодный год за мешок картошки, но тут надо
было расположить ее в любом случае и просидеть в приемной до нужного часа,
чтобы потом незаметно сквозануть из отделения и таким образом избежать
ранней тревоги.
Скрываясь под маской, сестра вкусно зевнула, пошелестела бумагой.
- Кто зевает днем, тот не зевает ночью, - проговорил Шабанов, придвигаясь к
столу.
- Не пойму, - девица нашла очки. - Когда последний раз стул был?
Он все понял, однако облокотился на стол, отвел в сторону разделяющую их
лампу.
- А не было стула! Ни стола, ни стула!
- Ладно, остряк... Где анализы?
- Пока еще во мне...
- Здесь написано - результаты анализов... - она перебрала бумажки, нашла. -
Пишут, как курица лапой... Понимай как хочешь... Так когда последний стул?
- Хочешь, по секрету? - Герман потянулся к сестре. - Я запорами страдаю...
- Это заметно, - она отодвинулась, не отрываясь от бумаг. - Ерунда
какая-то... Какой врач сюда направил? Фамилия?
- Откуда же знать, красавица?.. И за что, тоже не знаю!
Сестра наконец-то подняла глаза, прикрывая рукой слепящую лампу, разглядела
задрипанную фуфайку, шапчонку на макушке.
- Контрактник?
- Что ты, милая! Я пилот, звание - капитан. А был даже майором! И зовут -
Герман.
Она взяла трубку, набрала номер и, дожидаясь ответа, все еще разглядывала
Шабанова. Тот же снял шапку, пригладил ежик, готовый в атаку, но сестре
наконец-то ответили.
- Зинаида Васильевна, - заговорила она мягко и виновато. - Простите... Тут
пациента привели, Жабанов фамилия...
- Шабанов! - в другое ухо прошептал он.
- Кажется, тут какая-то путаница, - продолжала говорить в трубку. - В
направлении одно, в анализах... Да, Жабанов!
- Верно, путаница! - подхватил Герман. - Шабанов я, Шабанов!
Девица послушала еще, покивала головой, стрельнула глазами в сторону
пациента и положила трубку.
- По коридору прямо, - указала она. - Девятый бокс по левой стороне.
- На страшном суде за меня спросят, - пригрозил он, тяжело вставая. - За
то, что человека с нормальным пищеварением... В общем, придется отвечать!
- Верхнюю одежду и обувь оставь здесь, - сестра швырнула шлепанцы и вынула
связку ключей из стола. - За мной шагом марш.
Садиться под замок, а равно как и бежать по грязи в тапочках и прыгать
через забор он никак не хотел, поэтому сделал пару шагов вперед, скорчился
и схватился за живот.
- Что?.. - она звякнула ключами. - А говоришь!..
Шабанов ринулся в комнату, где отдыхала сестра, но она закричала, замахала
руками, стараясь прет дать путь.
- Не туда!.. Туалет направо!
Он бросился направо, толкнул запертую дверь, забил кулаками. Девица
засуетилась, заругалась от такой бестолковщины.
- Куда ломишься! Вон сортир, олух! Вот только наделай мне в приемной!..
Издав мучительный стон, Герман кинулся к выходу, крикнул на бегу.
- Засекай время! Последний стул!..
Сбежав с крыльца, он рванул через ельник к забору, сходу взял высоту и
оказался на пустынном шоссе, прямом и бесконечном в обе стороны...
* * *
Хакер ждал на аэродроме возле самолета, расхаживал с разовой тарелкой в
руке и что-то ел. На взломщика он не походил никаким образом: человек лет
тридцати пяти, тонкое спокойное лицо, несколько отсутствующий взгляд, по
одежде ничем не отличимый от чиновника средней руки, да и вообще
невыразительный, поставь в толпу и не заметишь, С Шабановым поздоровался
сдержанно, глянул в сторону охранника, солидного здоровяка с жизнерадостным
лицом, и тот мгновенно вручил поднос с полетным завтраком.
- Взлет через десять минут, - предупредил командира экипажа и одновременно
Германа, чтобы особенно не разжевывал.
Хвостовой трап был откинут, и возле него стоял гражданский с автоматом,
сама машина оказалась на задворках аэродрома, прикрытая стройным рядом
отработавшей свое малой "кукурузной" авиации. Четкая, неторопливо-деловитая
и полувоенная обстановка внушала доверие, не говорили лишних слов, не
суетились, организованно завтракали и потому никто не обратил внимания на
человека, бегущего к стоянке от сетчатого забора. Лишь один из двух
охранников, не переставая есть, коротким шажком двинулся ему навстречу.
Шабанов узнал товарища Жукова, когда тот был остановлен в двадцати метрах
от самолета, и оставив поднос на траве, бросился к нему.
- Это ко мне! - предупредил охранника. Кадет прибежал в том же, в чем
собирал подснежники с солдатами, видимо, спешил, но при этом был весел и
чем-то доволен.
- Успел! - сказал он. - Гадство, пока вас высмотрел, пока стоянку нашел!..
- Что случилось? - тревожно спросил Шабанов.
- Ничего, летим!
- Куда летим?..
- Искать обломки!
Герман оглянулся на людей у самолета, приступил ближе к Олегу.
- Мы договорились!.. Остаешься здесь и прикрываешь! И больше ничего!
- В чем дело? Я прикрыл! Полная конфиденциальность, гарантия качества.
- А ты знаешь, откуда я сорвался? Знаешь, куда меня заперли?
- Знаю, в инфекционное, - невозмутимо сказал кадет. - А где тебя еще
спрятать? Там же карантин по гепатиту. Никто не сунется!
- Это ты меня упек? - изумился Шабанов.
- Не упек, а прикрыл! Через папашку Харина.
Пришлось обратиться к стервецу...
Все присутствующие у самолета теперь глядели в их сторону, чуть ближе,
особняком, стояли охранники, готовые прийти на помощь.
- На кой ляд ты полетишь со мной? Что делать? Видишь, сколько народу!
- Я хочу, - сказал товарищ Жуков. - Понимаешь, я хочу!
- Это я понимаю. Но захотят ли они? - Герман кивнул на самолет.
- Скажешь им: я твой адвокат! Они поймут правильно.
Когда Шабанов подвел кадета и представил хакеру, тот беглым взором окинул
его кургузую фуфайчонку, больничные штаны и сразу же не поверил, однако
согласно кивнул, приказал всем подниматься на борт и отозвал Германа в
сторону. Вероятно, хотел что-то спросить, уточнить, обсудить, наконец,
однако лишь издалека понаблюдал, как этот дуралей Жуков забылся от радости
и, не касаясь руками, взбежал по хвостовому трапу.
- Он пилот, - определенно заявил хакер.
- Бывший. Отлично знает район поиска, много летал, - сказал правду Шабанов
и тут же соврал. - Сейчас занимается адвокатской практикой.
- Не хотелось бы посвящать в это дело случайных и лишних. Но под вашу
личную ответственность.
Герман заметил, как его отстраненные глаза налились тяжелой, неотвратимой
решительностью, достойной военачальника перед крупным, судьбоносным
сражением, человека, способного погнать на смерть сотни людей и взять
ответственность за их смерти.
Хакеры ему представлялись самоуглубленными, интеллектуальными мошенниками,
людьми талантливыми, но с психологией картежных игроков, крупных ворюг и
взломщиков...
Этот мог с холодным сердцем убить человека, если того требует обстановка.
Когда они поднялись на борт, сразу же стало ясно, почему рядовой с виду
самолет гнали из Москвы. Пассажирских мест оказалось всего девять -
остальное пространство заполняли электронные блоки Бог весть какого
назначения, существовал даже единый пульт управления, словно на космической
орбитальной станции. А помня о "Принцессе" и тематике работы НПО, можно
было представить, чем начинен этот салон.
Принюхавшись к запахам, он как пес, натасканный на наркотики, тут же уловил
знакомый, дурноватый запах: кроме всех электронных прибамбасов, эта машина
точно была оборудована "Принцессой" и могла быть невидимкой. Правда, воняло
намного слабее, чем в истребителе, но это все из-за просторности салона.
Шабанов сел рядом с кадетом, пристегнулся ремнем, и едва запустили
двигатели, как Олег склонился к уху и, сохраняя невозмутимое лицо, горячо
зашептал:
- Видал? Вот это да! Летающая лаборатория. Знаешь, что это за техника
стоит? Обалдеть! Я кое в чем разбираюсь!..
- Дерьмо, - сказал Герман. - Все познается в сравнении...
- А, ну да! - согласился кадет и слегка унял свой пылкий восторг. -
Понимаю... Но все равно впечатляет.
Хакер по прежнему надеялся на свои доводы и расчеты, за весь полет до
Киренска ни разу ничего не спросил, а на подлете к истокам реки Чаи пересел
за пульт и стал отслеживать на экранах какие-то сполохи, плавающие
светящиеся точки и бегущие кривые, напоминающие кардиограмму. Изредка к
нему подходил представитель, и они вместе глазели на мониторы, переключая
тумблеры и кнопки, и однажды к ним вышел пилот, тоже потыкавший пальцем в
экран. Шабанов несколько раз выглянул в иллюминатор, однако из-за
облачности ничего на земле не увидел, так, отдельные клочки в разрывах туч.
После приземления в Киренске охранники - а их было четверо - вытащили
автоматы, и когда откинулся хвостовой трап, вышли первыми и встали со всех
сторон самолета. Кроме них борт никто не покидал, за исключением
бортмеханика, который следил за заправкой машины. Едва заправщик отвалил на
положенное расстояние, запустились двигатели, автоматчики вошли в салон и
тотчас же самолет порулил на взлетную.
Шабанов пересел к иллюминатору и, когда самолет поднялся в воздух, увидел
реку Лену, затаеженные горы и больше ничего: машина снова ушла за облака.
Скоро хакер вновь пересел за пульт, рядом с ним уже капитально устроился
представитель, и минут на сорок началась их прежняя работа. Что они искали
и каким образом - оставалось непонятно, впрочем как и все то, что они
делали. Правда, товар