Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Алексеев Сергей. Удар "молнии" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  -
льник охраны. И уже несколько раз говорил, что пора с ними кончать. - Но все это остается на уровне возмущения и разговоров! - вставил генерал. - Решил бы кончать, так кончил. - "Генсека" тоже надо постоянно толкать, - заметил Сыч. - Его толкают, в частности начальник охраны. Но окружение тоже толкает, каждый туда, куда ему нужно. - Государственники, мать их... - выматерился князь Барклай-де-Толли. Сыч терпеливо выждал поток эмоциональных слов и продолжал: - Я сказал "брандмайору", что Кархан находится в моих руках. Вот ты говоришь, он жлоб. А он уже пережил жлобский период и кое в чем стал разбираться. По крайней мере, обрадовался, что взяли Кархана, и теперь, говорит, начнет через него выявлять всех, кто из государственных людей связан с дудаевскими спецслужбами. Мне эта идея понравилась, пусть вычисляет. И еще нравится, что поставил передо мной задачу: несмотря на давление с любой стороны, активизировать работу, выявить всю агентурную сеть в России, цели, возможности и прочее. Все вопросы, разумеется, решать только с ним, без посредников. - Поздравляю, сподобился! - не удержался генерал. - Особое доверие - хорошо. Но и сдавать тебя тоже будут особо, в первую очередь. - Мне наплевать! Сейчас важно работать! - Сыч вдохновился. - Кстати, передал тебе благодарность за работу на трикотажной фабрике. Я ему сказал, откуда пленка... - Польщен! И знаешь, готов еще помочь, только не "брандмайору", а тебе, - уже серьезно предложил дед Мазай. - Надо немедленно установить связь с Грязевым и предупредить, пусть остается, подписывает контракт и работает, раз уж вляпался так красиво, пусть потягает лямку. Только не задаром. Пойди к своему любимому начальнику и докажи, что Грязева необходимо восстановить на службе, с сохранением звания, зарплаты и так далее. - Это дело! - обрадовался Сыч. - "Брандмайор" на это пойдет, уверен. Сейчас не октябрь девяносто третьего. - Но одного Грязева тебе будет мало. - Как ты ловко устраиваешь своих "зайцев"! - Бери, пока даю, Коля, пока добрый. Надо параллельно внедрить Володю Шабанова. Он в операции с Карханом никак не светился, ползал по фабрике с камерой. Специалист великолепный, в каждую дырку влезет. По-моему, у него третий глаз в затылке вставлен. Вокруг него тоже увиваются, ищут подход. Скажу, он согласится. Все равно безработный. - А сам-то так и будешь бесплатно работать? - Я же на себя работаю, Коля, - усмехнулся дед Мазай. - На дочку свою, на "зайцев". Но если ты мне зарплату положишь - не откажусь. Поди, скоро новоселье справлять, расходы большие. - Пусть тебе государство платит! - Эти государственники обходятся без профессионалов. Они из капитанов наделали генералов! - Давай теперь-то вернемся к тому разговору, помнишь? - предложил Сыч. - Все равно к "брандмайору" не пойду, - заявил дед Мазай. - Психологический барьер. Разговора не получится. - Он об этом знает... На нет и суда нет. А вот другой разговор у тебя должен получиться, - увещевательно проговорил полковник. - "Брандмайор" иногда играет в теннис с неким государственным мужем, которого ты должен знать. По крайней мере, по телевизору мелькает часто, занимается вопросами национальностей, подпольная кличка "Завлаб". - Знаю, однажды встречались... - Встречались? - Было дело, - отмахнулся генерал. - Давай дальше. - Завлаб на корте давно, с девяносто первого, поэтому играет со всеми. В том числе и с "генсеком". Он входит в число приближенных. Когда-то сидел с ним в "Жигулях" и сочинял указ номер один. - И это знаю. Что ему надо? - Недавно он пристал к "брандмайору" со своими какими-то идеями, - продолжал Сыч. - Идеи государственной важности, иного быть не может. Просил его устроить встречу с кем-либо из специалистов по диверсионно-разведывательной деятельности. С какой целью - не сказал. Видимо, боится, что идеи перехватят... Я взял на себя ответственность, рекомендовал тебя. Поговори с ним. - А чем отличается "брандмайор" от Завлаба? - спросил генерал. - Завлаб - чисто гражданский человек. Даже срочную не служил. - Это делает ему честь! - Дед Мазай включил самовар, открыл шкаф, поискал чего-нибудь к чаю. - Но почему его интересуют такие вопросы? Он что, собирается устроить диверсию на корте? - Не знаю, что он собирается, но если в правительстве начинают интересоваться спецслужбами, значит, там начинают думать о государстве. - Свежо предание, - генерал выставил сахар и печенье в пачке. - Когда государственные вопросы решаются на теннисных кортах и в кабаке между двумя рюмками водки, я не верю в серьезность государственных мужей и их замыслов. Поэтому мы будем пить чай. - Конечно, ты можешь отбояриться, Сергей Федорович. Но сходить и проконсультировать Завлаба тебе бы доставило удовольствие. Засиделся же в этой квартире!.. Заодно пощупал бы, чем они там дышат, что думают по вопросам национальностей. Мне сейчас важна любая информация. - Неплохо бы с ним сыграть несколько сетов! - вдруг рассмеялся дед Мазай. - Давно я мяча не гонял... Уговорил! Почему бы не развеяться на корте? - Встреча должна быть конспиративной, - предупредил Сыч. - Так лучше и для тебя, и для него. - Ах да! Я же опальный генерал! - Не поэтому... Он будет знать только твою новую фамилию. Я боюсь утечки информации. На кортах бывают разные люди... Первая встреча с Завлабом произошла у генерала в условиях весьма экстравагантных и неожиданных. В августе девяносто первого года, когда вокруг Дома Советов стояли танки, исполняющие роль "горчичников", оттягивающих внимание публики, спецподразделения просочились во дворец, рассредоточились на исходных позициях и ждали команды к штурму. Разведка "Молнии" под самыми разными прикрытиями с оружием в руках облазила все девятнадцать этажей. Делать это было просто: по коридорам с автоматами бродили даже известные французские музыканты. Натомившись в ожидании приказа, генерал сам отправился посмотреть дворец изнутри, поскольку знал его лишь по схемам и ни разу не бывал в залах. Он обвешался фотоаппаратами, взял диктофон, портативную радиостанцию и, принарядившись соответствующим образом, поднялся на третий этаж, где особенно много колготилось народу. Ходил, снимал, брал интервью, прикинувшись испанским журналистом, вздымал кулак - "Но пасаран", ел в буфете сосиски, на шестом этаже пил пиво, просил хлопцев с автоматами попозировать и однажды, переходя из одного крыла в другое бесконечными коридорами, попал не на ту лестницу и заблудился. И тут заметил Завлаба, который тоже метался взад-вперед и не мог найти выхода. - Товарищ! Товарищ! - закричал Завлаб, бросаясь к генералу. - Где здесь лифтовый холл! Запомнились его глаза, бегающие, испуганные, как у кота, попавшего в чужой дом. Генерал заговорил с ним по-испански, спрашивая, что он хочет, затем по-французски, по-английски. Завлаб только отрицательно мотал головой и топорщил усики. - Не могу выйти! Не найду выхода, понимаете? Лифтовый холл? Холл! Генерал вскинул фотоаппарат, однако Завлаб замахал руками и убежал по коридору. - Но пасаран! - вслед ему крикнул дед Мазай, подняв кулак. Вторую встречу Завлаб назначил через два дня после разговора с Сычом. Из соображений конспирации определил место - в семь утра в Измайловском парке. Сыч выставил наружку и сам привез генерала. Завлаб прибыл точно в условленный час, оставил телохранителей в машине и смело приблизился к парковой скамейке, на которой сидел дед Мазай. Испуг девяносто первого года так и остался в его глазах, разве что образ жизни сделал Завлаба немного вальяжным и самоуверенным молодым человеком. Теперь он говорил негромко, почти без эмоций, поскольку, наверное, изучил-таки коридоры власти... Гарант безопасности и посредник этой встречи полковник Сыч в спортивном костюме делал разминку в пределах видимости. - Господин Барклай-де-Толли? - спросил Завлаб. - Здравствуйте. - Честь имею, - генерал встал, кивнул сдержанно. - Будем говорить здесь или прогуляемся по дорожкам? - Как угодно. Завлабу хотелось подышать утренним воздухом, совместить приятное с полезным. Он был по плечо генералу, поэтому шагал быстрым коротким шагом. - Мне рекомендовали вас как специалиста по формированию специальных подразделений, выполняющих диверсионно-разведывательные задачи. - Да, я занимался этими вопросами, - сказал генерал. - В последние двадцать лет. - Очень хорошо. Наш разговор строго конфиденциален, - предупредил Завлаб. - Есть необходимость сформировать подразделение, способное выполнить целый комплекс задач... скажем так, за пределами России, В среде иной культуры, языка, обычаев и традиций. Реально ли создать такой спецназ, который бы мог незаметно проникнуть на территорию... допустим, иностранного государства, а точнее, в столицу этого государства, провести тщательную разведку сил, средств и возможностей гарнизона охраны правительственных учреждений и институтов. Затем, применяя современные средства ведения боевых действий, блокировать воинский контингент, внезапным штурмом захватить... к примеру, президентский дворец и арестовать представителей всех ветвей власти, включая главу республики. - И совершить государственный переворот, - добавил генерал. - Ну, если хотите - да, - согласился Завлаб. - Это реально? - Реально, - мгновенно ответил дед Мазай. - Но прежде следует четко определиться в сроках подобной операции и ее целях, чтобы организовать политическое обеспечение. - Политика - компетенция других специалистов, - возразил он. - Я хочу услышать от вас мнение профессионала по поводу формирования специального подразделения, причем состоящего не менее чем из ста человек. К этой встрече он готовился и теперь старался говорить, используя терминологию и обороты завзятого стратега геополитики. - А почему из ста? - спросил генерал. - Это разумное число, когда можно действовать конспиративно.. Итак, я понимаю, потребуется определенный подбор людей, обучение, моральная подготовка плюс большие материальные затраты, оружие, специальное оснащение и техника. Я бы вас попросил, господин Барклай-де-Толли, изложить все это в подробной записке. Неверное, вы изучали опыт других стран в этом вопросе и располагаете специальной информацией. А сейчас мне бы хотелось узнать, сколько времени необходимо для этого? Ориентировочно? - Чтобы написать записку со всеми выкладками - неделя, - ответил генерал. - Нет, я спрашиваю о сроках, за которые можно сформировать специальное подразделение. - Дня три, максимум - четыре. Завлаб остановился, вскинул голову. Глаза его на миг замерли. - Вы что, шутите? - Не шучу, - спокойно проронил генерал. - Такое подразделение есть. И называется оно - "Молния". Вернее, было... Расформировано в конце девяносто третьего, после известных событий. - Было?.. Странно!.. Расформировано? - растерянно забормотал он. - На этом свете все уже было! Все придумано, изобретено... - Расскажите мне... о "Молнии"! - потребовал Завлаб и сел на скамеечку. - Почему о ней никто не знает? - Кому было положено - знали, - дед Мазай по-стариковски вздохнул и нехотя изложил основные данные по спецподразделению. Собеседник отчего-то чувствовал себя обманутым и оскорбленным. Должно быть, на теннисном корте уже не оставалось людей, посвященных в недавние государственные тайны. Новый набор политиков начинал с нуля, и всякая мысль, рожденная в их головах, казалась им, вероятно, гениальной. Так чувствовали себя на земле дети Адама и Евы, родившиеся от греха родителей. Рассказывая о "Молнии", генерал неожиданно подумал, что не следует посвящать этих государственных людей во все тонкости диверсионно-разведывательной работы, ее тактики и стратегии. Пришедшие управлять огромной страной, недоученные ученые, завлабы, заочники, воспитанные на литературе о суперменах, могли войти во вкус и впоследствии решать вопросы геополитики силой кулака. Печальный опыт был известен всему миру. В тридцать третьем к власти в Германии пришли десятиклассники, прошедшие школу штурмовых отрядов... Сначала Грязева смутили венки, точнее, черные ленты с надписями. От кого их только не было, кто только не выражал скорбь - ветераны КГБ, сотрудники ФСК, Министерство внутренних дел, союз офицеров, родственники, жена, какие-то частные люди и даже Генштаб. А вот "Деду Мазаю от зайцев" - нет! Будто никто из "Молнии" не приходил проводить в последний путь своего командира. Что-то здесь было не так... На кладбище в вечернюю пору было тихо, даже могил не копали. Саня посидел возле укрытой венками могилы без движения и скоро почувствовал за собой слежку. Среди печальных могил, среди этого царства мертвых взгляд живого человека ощущается особенно остро. Как ни прячься, ни таись, глаз не спрячешь... Тут и появился этот человек, назвавшийся Мангазовым. Представился старым товарищем генерала - будто вместе заканчивали школу КГБ, после чего пути надолго разошлись, будто служил он в госбезопасности Азербайджана и при Горбачеве вышел в отставку в звании полковника. Скорее всего, так и было, поскольку Мангазов великолепно знал работу спецслужб и "узнавался" как профессионал. Его появление еще больше насторожило Грязева, оторванного от ситуации в кругах ФСК. Новый знакомый рассказал ему, как погиб генерал Дрыгин, и предложил подвезти домой. Однако по дороге уговорил заехать к нему на квартиру и помянуть деда Мазая по-настоящему, дескать, живет он сейчас один и в такую скорбную минуту не хочется оставаться одному в пустом доме. Мол, и у тебя та же история. Саню Грязева действительно ждала пустая квартира, где он не был около трех месяцев. Но закавыка была в том, что он не говорил Мангазову, где и с кем живет. Можно было сделать единственный пока вывод: вокруг деда Мазая шла какая-то странная пляска и он, Грязев, с дороги, с "корабля", попал на какой-то любопытный "бал". Он решился заехать в гости и оттуда уж позвонить Головерову либо Тучкову и прояснить обстановку. У себя дома Мангазов стал смелее, развязнее, сразу перешел на "ты" и на правах старшего начал диктовать свои условия. В первую очередь загнал Грязева в ванную, а тем временем принялся собирать на стол. Саня не успел позвонить - попросту был не допущен к телефону навязчивой заботой и вниманием, а когда домывался - услышал в квартире женские голоса и смех. Оказалось, что однокашник покойного деда Мазая вызвал своих знакомых женщин, чтобы приготовили поминальный ужин: вроде бы несолидно мужикам заниматься кухней. Грязев не раз встречался с породой навязчивых и невероятно гостеприимных людей и всегда чувствовал себя неловко, не мог отказать и непроизвольно вынужден был подчиняться. Мангазов оказался именно таким, однако Саня угадывал в этом скрываемый умысел. Встреча возле могилы на Ваганьковском была не случайной, новый знакомый был слишком участливым к его судьбе и своей опекой стремился парализовать самостоятельность и независимость гостя. После ванны он чуть ли не насильно заставил Грязева снять грязную одежду (у Сани не оставалось ни одной чистой рубашки) и вручил ему новый спортивный костюм из своего гардероба. Все мысли и хлопоты Мангазова как бы теперь сосредоточились на госте, и скорбь по генералу отошла на второй план. Женщин он позвал двух, с определенным расчетом, причем коротко стриженная, мальчишечьего вида проявляла знаки внимания к хозяину, а вторая - мягкая в движениях, но крепкотелая Валя не скрывала интереса к гостю. В этом доме слишком мягко стелили, чтобы верить всему, что происходит и произойдет еще. Наконец, он добрался до телефона, проявив нарочитую волю гостя, и стал названивать всем, чьи номера помнил. Головерова сеть оказалась на повреждении, Тучков не отвечал вообще, Отрубина не оказалось ни дома, ни на работе. И тогда Грязев набрал телефон деда Мазая. Трубку взяла жена: в тоне нескольких дежурных слов, произнесенных ею, Саня услышал скорбь. Не издал ни звука, отключился, оставшись в растерянности. Стол у хозяина напоминал больше свадебный, чем поминальный, однако даже после трех рюмок коньяку пища не полезла в горло. Грязев хотел побыть один и запросился домой. Мангазов и слушать не хотел, поскольку час был поздний, машину он отпустил, а отправлять гостя на метро считал вообще неприемлемым вариантом. Грязеву многое показалось странным в поведении хозяина, однако проявлять крайнюю решительность и обижать его тоже было неловко. Он согласился на ночевку и скоро улегся в отдельной комнате на мягкой тахте. Предназначенная для него дама пришла через несколько минут и присела возле Сани. - Я сегодня не в форме, - сказал он. - Ложись и спи, завтра разберемся. Спокойной ночи. Скатившись на один край, натянул одеяло и попытался сосредоточиться, прокрутить последние события в памяти и выстроить логику их развития. И неожиданно ощутил прилив стыда. Игры с милицией, погони, постоянный самоконтроль сделали свое дело: он стал маниакально-подозрительным, и естественное радушие человека, тем более обостренное скорбью, растолковал черт знает как! Они оба с Мангазовым опоздали на похороны, и это обстоятельство, разумеется, объединило их. Ко всему прочему, впереди была одинокая ночь... А он постарался устроить праздник, пусть поминальный, но все равно праздник! Он видел, что Грязев с дороги, обносившийся, немытый, без домашнего тепла и женского внимания. Взял и, как всякий внимательный, благородный человек, создал для бродячего "зайца" маленький рай. У деда Мазая случайных друзей не было... Он встал, набросил халат и вышел на кухню. Хозяин курил, сидя в плавающем кресле, а его женщина убирала со стола. - Ты прости меня, - повинился Саня. - Я о тебе... Одним словом, пуганая ворона куста боится. - Какие проблемы, - засмеялся он. - Что ты!.. Молчи-молчи. Я все понимаю. Давай-ка махнем по стаканчику на сон грядущий! Он сам налил коньяку в серебряные стаканчики. - Ценность жизни начинаешь понимать, когда умирает кто-то близкий, - сказал Мангазов. - И начинаешь каяться, что был невнимателен, не писал долго, не звонил, мало делал ему добра, своей смертью близкие люди соединяют нас, тех, кто остался жить. Так выпьем за то, чтобы нам больше не раскаиваться. И никогда не терять друзей! Неожиданно для себя, повинуясь внутреннему толчку совести, Грязев обнял его и ощутил набегающие слезы. Не стесняясь их, он засмеялся, помотал головой от распирающей душу благодарности и выпил. Вернувшись в свою комнату, он осторожно забрался в постель и сел, подложив под спину подушку. Дарованная ему женщина - чужая, случайная, непознанная, как весь этот мир, - лежала рядом с потрясающей доверчивостью и милой улыбкой. Падающий в окно голубоватый свет ночи делал ее очаровательной, но вызывал желание только любоваться. - Отчего ты такой? - вдруг спросила она. - Тебе жаль своего генерала? - Генерала жаль, - проронил он. - Я еще не осознал, что его нет... - Тогда почему же плачешь? - А я разве плачу? - изумился Саня. - Вижу, у тебя бегут слезы... - Это оттого, что всех люблю, - признался он и засмеялся. - Пассажиров люблю, случайных попутчиков, цыган... Какие все прекрасные люди! А почему-то живешь и не замечаешь... - И меня любишь? - спросила Валя, положив ему голову на живот. - Люблю! - не задумываясь, воскликнул он. - Ты самая прекрасная на свете! Мне боязно прикоснуться - такая нежная, восхитительная! - О, что я слышу! - застонала она от радости. - Но ты завтра утром забудешь свои слова. Уйдешь и исчезнешь. - Не хочу, чтобы приходило завтра, - зашептал Саня. - Вообще ничего больше не хочу, мне сейчас так хорошо!.. Странно, погиб мой командир, а я ощущаю восторг. - Это восторг жизни, - мягко и с любовью вымолвила она. - Все познается в контрастах. Прикосновение к смерти вызывает обостренную жажду жить, открывает зрение, и мы начинаем видеть мир в красках. - Я вижу, как светится твое лицо... Я боюсь, что ты исчезнешь! - Держи меня крепче - не исчезну, - засмеялась Валя. - У тебя та

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору