они  соединились  совсем  по  другой  причине,  к  любви  и  браку   не
относящейся.
   В таком случае - зачем?
   Свадебное путешествие превращалось в сплошную  цепь  загадок,  и  Наталья
загадала: если Алексей Владимирович принесет ей  паспорт  с  новой  фамилией
Прибытко, они просто спасают ее от судьбы,  постигшей  сначала  родителей  и
потом брата. Возможно, и сами спасаются.
   Ближе к обеду дядя действительно принес  и  вручил  ей  паспорт  с  новой
фамилией и, что взбесило ее, - с новым именем Юлия.
   Итак, Юлия Прибытко. Все чужое, отвратительное, мерзкое,  как  заношенное
нижнее белье с чужого тела... Наверное,  к  этому  могут  привыкнуть  только
бродяги.
   Дядя заметил перемену ее настроения и ничего не  сказал,  зато  к  вечеру
Оксана предложила Наталье прогуляться, и они пошли вдоль колючей  проволоки.
На сей раз в  городке  вроде  бы  появились  люди,  иногда  между  коттеджей
мелькали фигуры военных, но никто почему-то не подходил к  одиноко  бредущим
девушкам и не обращал на них внимания.  И  это  в  затерянном  среди  тундры
гарнизончике?
   - Странно, где офицеры? - спросила Наталья.
   - Наверное, под землей. - Оксана пожала  плечами.  -  Алеша  сказал,  они
служат в подземных бункерах. Тут под нами целый город.
   - Вот как? - нарочито удивилась Наталья. - А почему?
   - Потому что здесь стоят стратегические ракеты. На боевом дежурстве.
   Ракеты ее не интересовали вовсе.
   - Вчерашний полковник... Он придет к нам вечером?
   - Нет, не придет...
   - Почему?
   - Потому что сегодня ночью мы улетаем отсюда.
   - Опять улетаем? Как интересно, будто птицы... А куда?
   - Я пока не знаю, дядя скажет...
   - А почему?
   Оксана была не такой податливой и терпеливой, как показалось сначала.
   - Ты уже взрослая, Наташа. А все еще задаешь вопрос - почему. Думай сама.
   - Я теперь не Наташа! - с наигранной  веселостью  сообщила  она.  -  Меня
зовут - Юлия! Как хорошо менять имена, правда? Места и имена. Сегодня  ты  -
Юлия, завтра Маша, а послезавтра - Диана, например! Вчера были в Студеницах,
сегодня - в тундре, завтра - в горячей пустыне  Кара-Кум.  Здорово,  правда?
Одна во многих лицах! И сразу везде!
   Видимо, Оксана все поняла, но пропустила задиристый тон мимо ушей.
   - Как ты думаешь, я понравилась  этому  полковнику?  -  спросила  Наталья
доверительно.
   - Этому полковнику нравятся все девушки без исключения, -  сухо  заметила
Оксана.
   - Нет, я ему понравилась, именно я.
   - Да, ты неотразима, - не преминула вставить шпильку новая дядина жена, и
в голосе послышалась ревность. - Ты будешь нравиться всем  мужчинам  во  все
времена.
   И Наталья печально подумала, что с Оксаной у них никогда не  будет  таких
отношений, как с Ольгой.
   - Оксаночка, скажи, а как вы с моим  дядей  встретились?  -  промурлыкала
Наталья, крепче цепляясь за ее руку. - Он тебя вымечтал?
   - Хочешь сказать, выдумал?
   - Нет-нет! Именно вымечтал! Оксана вдруг погрустнела  и  несколько  минут
шла молча.
   - Ты взрослая девушка, а слова у тебя детские, - наконец проговорила она.
- Не так все просто, Наталья...
   - Я Юлия! Юлия Прибытко! Ты должна привыкнуть!
   - Хорошо, Юлия...
   - И совсем взрослая. Поэтому прошу вас никогда больше меня не обманывать.
Детство кончилось, так что выкладывайте мне все начистоту.
   - Что именно? - слегка изумилась Оксана.
   - А все! Для чего, например, вы разыгрываете  спектакль  с  женитьбой?  С
этим свадебным путешествием?
   - О чем ты? - настороженно засмеялась Оксана и остановилась.
   - Да все о том. - Наталья вздохнула. - Я же не слепая и все вижу. Как это
вам удалось зарегистрировать брак в этой тундре? На ракетной точке?  Где  вы
тут загс откопали?
   - Все просто. Командир этой части имеет... в общем,  много  прав,  в  том
числе заключать браки. Как капитаны дальнего плавания.
   - Понимаю, дядя любит, чтобы все было оригинально, не так,  как  у  всех.
Нет, мне это нравится, не скучно жить... Но первая брачная ночь у тебя  была
очень скучная, правда?
   Оксана заметно смутилась, пойманная с  поличным.  Но  тут  же  попыталась
спасти положение.
   - Извини, Наташа, это не твое дело. Если ты взрослая,  то  должна  знать:
подглядывать в чужие спальни отвратительно, низко.
   - И не достойно благородного человека! - поймала Наталья тон. - А я  хочу
вас разоблачить! Вскрыть заговор!
   - Господи, детский сад!
   - Для оправдания предлагаю два варианта. Первый - ты вышла замуж за  дядю
по расчету. Второй интереснее: вы заключаете фиктивный брак, чтобы дядя  мог
еще раз сменить фамилию. Что ты выбираешь? В какой вариант я скорее поверю?
   Она попала в точку, потому что новая дядина жена стиснула  свои  красивые
губки и надолго обиженно замолчала.
   - Итак, вы  заключили  своеобразный  контракт.  Сколько  же  мой  дядюшка
заплатил за твою не очень звучную фамилию - Прибытко?.. Нет  ответа?  Ладно.
Он не сказал, зачем ему менять фамилию? Понимаю, убили моего брата... И что,
теперь он боится, убьют меня? Так? И все это - новая женитьба, ночные полеты
на военном вертолете, ракетная точка... Все это, чтобы спасти  меня?  Но  от
кого?
   - Мы идем домой, - вдруг заявила Оксана.
   - Значит, не хочешь поговорить без дяди? - усмехнулась Наталья. - Хорошо,
идем!
   Алексей Владимирович встретил их у порога и обо  всем  догадался.  Оксана
уединилась с ним в комнате, а  Наталья  ждала  их  решения  с  предвкушением
собственной победы. Через час дядя вышел в  зал,  молча  обнял  ее  и  вдруг
заплакал! Также молча, по-мужски, только слезы бежали по щекам и  скрывались
в бороде.
   - Да, я очень боюсь за тебя, - сказал он наконец. - И это не мои домыслы,
это реальность. Не хотел тебя пугать... Тебе нельзя ничего  бояться.  Ты  не
должна знать, что такое  страх.  Но  ты  тоже  можешь  погибнуть,  как  твой
родители, как брат.
   - Почему, дядя?
   - Опять почему... Потому что за твоим родом идет настоящая охота.
   - Охота? Не понимаю... Нет, я чувствую и вижу! Но ты  никогда  ничего  не
говоришь, а сама  я  не  понимаю,  чем  же  провинился  наш  род.  Это  что,
проклятие?
   - Мне трудно сказать... Можно это назвать и проклятием Божьим, а можно  и
благом... Ты не слепая, это правда. И  видишь,  что  происходит.  -  Алексей
Владимирович усадил ее на стул, а сам  остался  стоять  рядом,  опершись  на
спинку. - Но я спасу тебя! Клянусь! Я для этого живу. И у нас много  друзей,
много людей, готовых помочь... с риском для собственного положения и жизни.
   - А ты знаешь, кто нам мстит? Кто охотится? - спросила Наталья.
   - Знаю... Знаю, что его имя - Старик. Сейчас его так называют, потому что
он постарел.
   - Старик? Это прозвище? А настоящего имени ты не знаешь?
   - И это знал... Только он часто  меняет  имена,  чтобы  явиться  в  новом
облике. Поэтому и нам приходится менять. - Он взял ее лицо в  ладони.  -  Но
запомни навсегда свое настоящее имя. Запомни и  никогда  никому  не  говори,
пока не придет время. Тебя зовут Елена. Тебя зовут Елена!
   - Елена?! А я думала - Юлия... Почему же тогда  паспорт  на  Юлию?  Боже,
совсем запуталась...
   - Ты Елена, Елена Прекрасная! Только не произноси вслух это имя.
   - Когда придет мое время? Я устала, дядя! Я устала...
   - Скоро. В третьем тысячелетии.
   - Так долго! Я устала, я уже потерялась в себе, запуталась...
   - До начала новой эры осталось всего семь лет.
   - Мне страшно... Мне так страшно! - Наталья заплакала.
   Он же вытирал ее слезы рукой и твердил, как гипнотизер:
   - Ты  не  должна  знать  страха.  Тебе  нельзя  бояться.  Это  недостойно
благородного человека. Это недостойно Елены Прекрасной...

   8
   Всю ночь с  помощью  местных  оперативников  он  проверял  каждую  деталь
полученной от фельдшера информации, а заодно и самого информатора. Однако же
прояснить всю обстановку не удалось. Что Бурцев установил точно, так это то,
что жена Алексея Владимировича, урожденная Кузминых, выйдя замуж, дала  свою
фамилию мужу, его племяннику Николаю, племяннице  Наталье  и  после  похорон
прислала телеграмму о срочной выписке из Студениц.
   Никакой чужой девочки в доме у них никто больше не видел, и существование
ее никак не отражалось в документах. Однако в семье Кузминых какое-то  время
жил больной старичок, который не был прописан якобы из-за утраты документов,
а кто он, откуда, когда и где родился, по старости не помнил. Будто директор
школы, перебравшись в Студеницы, пригрел его в своем доме, как  бродяжку,  и
содержал до  смерти.  По  студеницким  меркам  это  благо  считалось  вполне
рядовым, не вызывало повышенного интереса, а выправлять  новые  документы  и
требовать прописки престарелого и больного человека в милиции  посчитали  за
грех. Ко всему прочему, старец был настолько незаметным и призрачным, что  в
городе никто даже внимания не обратил, когда он умер, и умер ли вообще.
   Если не считать всевидящего и всезнающего фельдшера из горбольницы.
   И еще выяснилось, что  этот  фельдшер  Сливков  на  протяжении  последних
восемнадцати лет является платным агентом КГБ под кличкой Мастер и  что  его
информация чаще всего  отличается  правдивостью,  но  случаются  и  промахи,
чем-то напоминающие дезинформацию. Работавший  с  ним  в  контакте  резидент
отмечал, что подобное у Мастера  происходит  из-за  его  увлеченности  своим
тайным ремеслом и  повышенной  фантазии.  Правда,  когда  империя  рушилась,
агента законсервировали, надежно спрятали личное дело, и два года резидент с
ним ни разу не встречался.
   Похоже, теперь Сливков захлебывался от информации...
   Бурцев решил еще раз встретиться с ним и  основа-тельно  выспросить  все,
что он знает о семье Кузминых и особенно о старце  без  документов,  и  даже
запланировал время, но жизнь внесла свои коррективы, и все планы  рухнули  в
одночасье.
   На следующий день пришли материалы на голландца, сидящего в СИЗО.
   Первое, что  бросилось  в  глаза,  -  голландец  после  учебы  служил  по
контракту в Интерполе, где занимался  розыском  международных  преступников.
После пяти лет работы  он  оставил  престижное  место  и  оказался  солдатом
Французского легиона, то  есть  профессиональным  наемником.  В  этой  своей
ипостаси участвовал в спецоперациях на  Фолклендских  островах  и  во  время
конфликта на Панамском канале. Два года назад по окончании контракта  Гюнтер
стал "свободным художником", жил в Тилбурге, занимался  парусным  спортом  в
свое удовольствие и большую часть времени находился в Гааге, где у него была
яхта.  Советские  спецслужбы  делали  попытку  наладить  с  ним  контакт   и
завербовать в качестве агента еще в те времена, когда он служил в Интерполе.
Голландец несколько месяцев умудрялся водить наших за нос, получал небольшие
суммы и  в  результате  не  дал  согласия  на  сотрудничество.  Поэтому  КГБ
располагало обширной информацией о нем и еще не оставило надежды на вербовку
хотя бы в качестве курьера. В России он был в первый раз, и спецслужбы никак
его здесь не опекали и никаких целей перед собой  не  ставили.  В  СИЗО  его
можно было взять голой рукой, в обмен на свободу...
   Все это имело бы право на  существование,  но  Бурцева  насторожил  такой
факт: Гюнтер никогда до поездки в Россию не  увлекался  охотой,  видимо,  по
горло настрелявшись в Легионе, не  имел  соответствующего  оружия  и  членом
клуба "Сафари" никогда не был.  В  Европе  охотничьи  пристрастия  считаются
дорогим удовольствием.
   Одним словом, выходило, что у голландца получилось как у русского  -  все
произошло вдруг. Вдруг захотелось на охоту  в  Россию,  причем  на  медведя,
вдруг заплатил десять тысяч долларов за членство, пятнадцать  за  поездку  и
еще добрых  пять  за  винтовку  и  полное  снаряжение.  Тридцать  тысяч  для
безработного и беззаботно живущего на побережье яхтсмена - это слишком.
   Что  если  этот  вояж  бывшего  наемника  полностью  кем-то  оплачен?  За
определенную услугу - сделать ошибочный выстрел, завалить переводчика вместо
медведя. В общем-то расчет довольно  простой.  За  неосторожное  убийство  в
России можно получить максимум пять лет, но ему никогда  столько  не  дадут,
учтут, что иностранец - это своему Ваньке можно впаять на полную катушку,  -
помогут постоянные запросы из посольства, а  то  и  спецслужбы,  вспомнив  о
своих старых интересах. Так что он  может  отделаться  условным  сроком  или
вовсе каким-нибудь штрафом: для  нынешней  России,  где  человеческая  жизнь
потеряла всякую ценность, это вполне нормально.  Сколько  он  может  стоить,
какой-то парень из глубинки, по-дурацки  наскочивший  на  выстрел?  Пожалуй,
вступление в клуб "Сафари" обошлось дороже...
   Мысленно составив темы для разговоров, Бурцев собрался после  встречи  со
Сливковым любыми путями добиться, чтобы его все-таки приняли у  Кузминых.  А
пока  есть  время,  отработать  еще  один  адрес,  не  менее  интересный   и
таинственный, - дом старушки учительницы Лидии Васильевны.
   Телескоп так и торчал из прорезанной крыши, обляпанный  мокрыми  осенними
листьями, напоминая темный зрачок  внимательного  глаза,  смотрящего  поверх
всего города, домов и  человеческой  суеты.  В  окнах  не  горел,  а  мерцал
какой-то тихий свет, словно от свечей, стоящих на полу. Двигаясь по  темному
от густых тополевых крон двору, Бурцев добрался до двери и тут увидел кнопку
звонка, заботливо подсвеченную лампочкой от  елочной  гирлянды,  проведенной
сюда из дома  через  специальное  отверстие.  Он  позвонил,  и  огонек  этот
замигал, видимо связанный цепью с кнопкой, - подобные причуды были наверняка
делом рук инженера-электрика Прозорова.
   Открыла ему женщина лет тридцати, и Бурцев отметил, что из  дома  пахнуло
каким-то странным,  видимым  воздухом  -  будто  испарение  от  какой-нибудь
летучей жидкости, - насыщенным стойким  ароматом  озона.  И  что  информация
фельдшера  об  этой   женщине   соответствовала   действительности:   гладко
зачесанные волосы, тонкое неврастеническое лицо и одеяние более чем странное
- некая хламида из ярко-бордового атласа, ниспадающая с плеч до самого пола,
длинный кусок ткани с отверстием для головы, схваченный под  грудью  тесьмой
или резинкой. Это все, что можно  было  рассмотреть  при  свете  висящих  на
стенах и потолке гирлянд, которые тянулись куда-то в глубь дома.
   - Здравствуй! - сказала женщина, не дав открыть рта. - Я очень рада,  что
ты пришел Снимай пальто и проходи!
   Бурцев видел ее в первый раз, о том, что вечером придет, естественно,  не
предупреждал, но его встречали  как  долгожданного  -  все  это  можно  было
объяснить тем, что квартирантка была  последовательницей  Порфирия  Иванова,
велевшего встречать радушно всякого приходящего. В новогоднем освещении дома
ощущалась праздничная обстановка, и полумрак, размывая контуры  предметов  и
черты лица, насыщал ее уютом и очарованием
   - Вы знали, что я  приду9  -  спросил  Бурцев,  усаживаясь  в  старинное,
павловского времени кресло.
   - Да, знала, - легко призналась женщина. - Зови меня на "ты". Повтори  за
мной три раза: ты Ксения. Ну, давай вместе!
   Он повторил, однако тут же  и  спросил,  кто  ее  предупредил  о  приходе
следователя.
   - Валентин Иннокентьевич сказал. - Простота ее ответов обескураживала.  -
Недавно я с ним долго беседовала, целый час.
   - А он что, в Студеницах живет?
   - Нет, он далеко отсюда. Но у меня с ним постоянный контакт.
   Всякий  раз,  когда  жизнь  сталкивала  Бурцева   с   подобными   людьми,
увлеченными некими откровениями, Сергей чувствовал неловкость или навязчивое
желание встряхнуть человека, нахлопать по щекам и поставить ногами на землю.
И ладно бы, если эту женщину Бог обидел красотой или несчастной,  изломанной
судьбой; нет же, все на месте, только мужчина типа Сливкова  может  остаться
равнодушным, если окажется в такой уютной  обстановке.  А  вот  поди  ж  ты,
что-то  читают,  ищут,  соблюдают  какие-то  обряды,  мучают  себя  холодом,
голодом, изобретают экстравагантные одежды вроде этой атласной хламиды.
   Он наконец рассмотрел детали одеяния Ксении:  этот  переливающийся  поток
ткани не был сшит по бокам, и, когда она поворачивалась, в прорехи отчетливо
виделась  ее  стройная  и  притягательная  фигура.  Своеобразная   и   очень
дозированная смесь строгой холодности и сексуальности.
   Интересно, в каких одеждах она появляется перед учениками?
   И еще Бурцев рассмотрел на чисто побеленном простенке между окон  большое
кроваво-красное пятно глубоко  вырубленного  кирпича  -  даже  следы  топора
остались: вероятно, хотели вырубить простенок и сделать одно огромное  окно,
но почему-то не довели работу до конца и  не  заштукатурили  эту  дыру,  что
никак не вязалось с культом чистоты в доме.
   Ксения принесла два высоких стакана с водой, один подала Бурцеву:
   - Пей, только маленькими глотками. Это была обыкновенная  вода  на  вкус,
однако наверняка кем-нибудь и как-нибудь заряженная. Хозяйка  села  на  пол,
раскинув свое одеяние вокруг себя.
   - Ну, осмотрелся? Что-нибудь чувствуешь?
   - Все как-то странно, непривычно...
   - Что именно?
   - Все... Например, вон та дыра в  простенке.  Она  улыбнулась,  вспоминая
что-то.
   - Да... Памятник отчаяния разума.
   - Что? - насторожился Бурцев, чувствуя покалывание в кончиках пальцев.
   - Памятник отчаяния разума, - с удовольствием повторила Ксения. - На заре
своего совершенствования Валентин  Иннокентьевич  пришел  в  неистовство.  И
пытался прорубить ход в параллельный мир.
   - Куда?!
   - Это же естественно! - рассмеялась Ксения.  -  Прежде  чем  открыть  мир
тонких материй, он много заблуждался. Он хотел найти истину  через  разум  и
посредством физических действий. И стал вырубать окно в другой мир. Топором.
   - Это любопытно, - заметил Бурцев и потряс головой. - И не дорубил?
   - Ему пришло откровение!
   - А это все не... больное воображение?
   - С точки зрения здравой логики - да. Но ты же не станешь утверждать, что
у человека, который стал задыхаться под давлением грубых  материй  и  искать
отдушину, нарушена психика? Это же не так. Угорающий от газа интуитивно ищет
струю свежего воздуха и находит ее Разве  можно  считать,  что  он  болен?..
Кроме электричества,  магнитных  и  гравитационных  полей,  существует  иная
энергия, тонкая, которую сейчас в общем-то научились даже измерять.
   - Биополе? Аура?
   - Нет, это все примитивное понимание, обывательское. В  древности  о  ней
знали и  дали  название  -  эфиры.  Это  энергия  чувств,  разума,  страсти,
личностной воли. Энергия духа! Словом, все, что человек излучает. Называется
она - энергия АЗ, то есть начальная. Когда же  происходит  ее  накопление  в
вещах, в стенах и  в  пространстве,  а  она  имеет  свойство  накапливаться,
называется ЯЗ, то есть отраженная, конечная.
   - Понял, но как ты узнала, что я приду? - спросил Бурцев. -  Эти  энергии
разносят еще и какую-то информацию о предмете?
   - Не какую-то, а вполне определенную и очень точную. - Ксения  открыто  и
радостно улыбалась. - Важно только уловить и расшифровать ее...
   - Ты уловила и стала меня ждать?
   -  Ну  разумеется!  Когда  Валентин  Иннокентьевич  предупредил,  я  даже
обрадовалась. Студеницы - городок чистый относительно энергий, но невероятно
провинциальный и скучный. Мне так не хватает общения с  новыми  людьми...  К
тому же попросили принять тебя и посвятить в некоторые детали бытия.
   - Кто просил?
   - Кто же еще может попросить меня о  чем-либо?  -  горделиво  проговорила
она. - Только учитель.
   - Вы последовательница "Детки" Порфирия Иванова? - спросил Бурцев.
   - Так, повторим урок, - учительским тоном  сказала  Ксения.  -  За  мной,
теперь тридцать три раза: ты Ксения!
   - Да, прости, - поправился Бурцев. - Ты - Ксения.
   - "Детка" Иванова - это лишь путь к "Матке"
   Валентина Иннокентьевича Прозорова, - объяснила она.  -  Закалка  тела  и
духа не может быть самоцелью, правда?
   - В общем-то правда. - Он отхлебнул