работать, Гелию не открыли, а лишь намекнули, что все они связаны с  будущим
СССР и его  геополитикой,  дескать,  перестройка  начнется  в  самом  скором
времени и не следует забегать вперед.
   Гелий не обладал железной волей и такой же решимостью,  и  зря  ему  дали
такое  прозвище;  скорее  он  был  газообразным,   летуче-обволакивающим   и
инертным, как одноименный газ. К тому же с  первого  дня  на  объекте  начал
страдать одышкой, о  которой  его  предупреждали  бывалые  сотрудники  и  от
которой он  постоянно  чувствовал  подавленность  и  легкую  головную  боль.
Привыкнуть к этому  было  невозможно,  и  оставалось  ждать,  когда  пройдет
процесс адаптации - а его уверяли, что  пройдет  обязательно!  -  и  активно
действовать, прикладывая невероятные усилия.
   Наглое похищение жемчужины Центра,  его  мозгового  потенциала  возмутило
Карогода тем, что он усматривал во всем этом месть своего предшественника На
какое-то время он даже забыл об одышке и почувствовал резкий прилив эмоций и
физических сил. Это и толкнуло на необдуманное действие: не  имея  на  руках
никаких фактов, самому пойти к Непотягову и  устроить  допрос.  Естественно,
они не  были  раньше  знакомы,  меняя  их  на  посту,  не  удосужились  даже
представить друг другу или не посчитали нужным. Генерал виделся Гелию эдаким
старым полуобразованным ворчуном, обиженным самоучкой, что в общем-то  сразу
и подтвердилось. В прошлом Дмитрий Иванович  был  трактористом  и  в  армии,
естественно, сделался  танкистом,  затем  переучился  на  ракетчика  и  даже
впоследствии закончил академию, но при этом все равно походил  на  сельского
механизатора. Трудно было поверить, что этот мужик управлял  системой  УВ  -
Центром,  напичканным  суперсовременной   электроникой,   где   лучшие   умы
составляли компьютерные программы двадцать первого века.
   Допрос  не  получился.  Непотягов  выслушал  Карогода   с   невозмутимым,
по-стариковски рассеянным видом  и  даже  дурака  не  стал  валять,  заливая
что-нибудь о небесных силах, призвавших к себе Слухача.
   - Так и знал, - закряхтел обиженно. - Уйду - все развалится. Эх, деятели,
в душу вас! Такого мужика Бог послал! Один раз в сто лет рождается. Не могли
уберечь, олухи... Так и знал!
   Гелий  считал  себя   человеком   прозорливым,   но   тут,   сколько   ни
присматривался и ни прислушивался, и тени фальши не заметил. Не мог! Не  мог
этот старик так искусно играть!
   Пришлось сменить тактику, снять жесткий напор, прикинуться озабоченным  и
беспомощным.
   - Где же теперь искать Слухача?
   - Смотря какого, - пробурчал генерал. - Если нового, топай по  психушкам.
Да второго такого не найти, не надейся.  Мусору  там  много:  предсказатели,
экстрасенсы, колдуны. А толковых, чтоб с небесным покровительством...  После
Гришки Распутина этот был последний, в нашем веке вряд ли другой будет.  Ну,
если чудо свершится или ты вдруг человек удачливый, так Бог пошлет...
   - А если старого? - спросил Гелий.
   - Старого ищи у жены Генсека. Или в разведке. На  худой  случай  в  МИДе.
Только тебе его никто не  отдаст.  Ни  за  что.  Напрасные  хлопоты,  поверь
старику.
   Гелий почти поверил, поддавшись простоте и точности ответов  генерала,  и
пока возвращался в Центр, мысленно отработал все три выдвинутые  Непотяговым
версии,  и  все  они  показались  реальными,  годились  для  немедленного  и
успешного розыска ясновидца. Однако по возвращении Гелия  срочно  вызвали  в
Кремль: Первому Лицу было  доложено  об  исчезновении  объекта  под  кодовым
именем Слухач. Это было как нельзя кстати - старик генерал прав,  управу  на
похитителя можно найти только  здесь.  Карогод  рискнул  и  после  короткого
доклада выдвинув две версии; о третьей, то  есть  о  возможной  причастности
жены Генсека, умолчал.
   Генсек изображал то ли Сталина в молодые годы,  то  ли  самого  Ленина  в
зрелые.
   - Этого не может быть, это исключено,  -  уверенно  заявил  он,  а  потом
как-то рассеяно добавил: - Ошибаетесь вы, батенька. Мне докладывали, что  вы
молодой энергичный человек с новым мышлением, а подходы у  вас  старые...  А
можно ли найти Слухачу достойную замену? У нас  такой  талантливый  по  этой
части народ...
   - Есть еще одна версия, - решился Гелий пойти ва-банк, однако Первое Лицо
внезапно перебило, и в голосе послышалось корректное раздражение:
   - Оставьте свои версии! Я спрашиваю  о  замене!  В  этот  миг  Гелий  был
абсолютно уверен, что Слухача умыкнула из Центра жена  Генсека.  Разумеется,
не сама, с помощью своих людей, но это не имеет значения. Похоже, она решила
прибрать ясновидца к рукам для каких-то своих целей, и  ее  супруг  знал  об
этом... И сейчас дурил ему голову, зная, что Карогод не рыпнется.
   - Замену найдем! - сдался Гелий, еще раз вспомнив генерала Непотягова.
   - Идите и работайте, - был ответ. - И держите меня в курсе.
   На том аудиенция и закончилась.
   К первой леди государства, разумеется, подходить с  вопросами  о  Слухаче
никто бы в жизни не посмел, так что там  хоть  роту  богоизбранных  офицеров
спрячь - не найдешь.
   Спецслужбы и разведка, рьяно бросившиеся искать следы Слухача, вели  себя
не менее странно - лезли во все дыры, более проявляя интерес к самому Центру
и  его  электронному  мозгу,  напичканному  специальными  программами.   Они
выдвинули и теперь отрабатывали версию, что объект из бункера не похищали, а
попросту спрятали  тут  же,  благо  мест  в  подземельях  достаточно,  чтобы
спрятать  не  один  десяток  человек,  поэтому  настаивали   на   полном   и
доскональном обыске. Центр делился на несколько  зон,  так  что  внутри  его
соблюдался еще один уровень секретности: каждый сотрудник имел  ограниченное
право  входа  и  соответствующий  электронный  ключ-карточку,  ходить  всюду
позволялось лишь нескольким Широколобым. Сам Карогод еще не  успел  побывать
во всех отсеках, к тому же знакомство с Центром было остановлено по  причине
похищения, а спецслужбы, в частности, сильно интересовались  вспомогательной
Нулевой зоной  и  просили  разрешения  на  ее  осмотр.  Гелию  не  нравилось
любопытство чужаков, однако их ненавязчивая назойливость не имела предела, и
он решил сам посмотреть, что там хитрого есть в этой  вспомогательной  зоне.
Но странно, его всемогущий ключ-карточка не  сработал  в  замке  и  дверь  в
Нулевую не открылась. Карогод тут же  связался  по  телефону  с  оперативным
дежурным и попытался выяснить, в чем дело,  однако  тот  ответил,  что  либо
испортилась электронная карточка, либо замок.
   Вывод был глубочайшим, логика  железной:  они  все  там,  на  центральном
пульте, сидели такие, забравшись на это теплое место после ракетных точек из
какого-нибудь Запупинска. Гелий повесил трубку и хотел уже уходить,  но  тут
дверь Нулевой открылась и появился кто-то из Широколобых. Для Гелия все  они
были на одно лицо -  самоуглубленные,  отстраненные  от  мира,  напоминающие
лунатиков, они носили  ярко-голубую  униформу,  медицинские  колпаки,  а  на
ярлыках-визитках  не  имели  фамилий,  как  остальные   сотрудники,   только
трехзначный номер с двумя нулями впереди.
   Ну точно роботы!
   - Минуту! - предупредил Гелий этого Широколобого и ступил к двери.  -  Не
закрывайте...
   Тот прекрасно видел, кто  стоит  перед  ним,  и  все  же  с  механическим
упрямством захлопнул дверь перед самым носом начальника Центра
   - Я же просил вас! - рыкнул на него Карогод - Откройте дверь!
   - Пожалуйста, открывайте, - невозмутимо предложил Широколобый,  -  у  вас
есть ключ.
   И преспокойно пошел по галерее.
   Нет, все тут работало исправно, и карточки, и замки. Но оказывается,  для
нового начальника здесь были запретные зоны, куда он не мог войти. И это так
неприятно поразило Гелия, что несколько часов он просидел запершись в  своем
кабинете, откровенно обиженный, оскорбленный, с усилившейся одышкой,  ощущая
желание плюнуть на этот Центр и вернуться назад, в Институт  космоса.  Потом
постепенно отошел, разумно рассудив,  что  во  вспомогательной  зоне  ему  и
делать нечего, поэтому на ключе не выбили  нужного  значка,  а  в  том,  что
Широколобый не впустил начальника, нет никакого неуважения,  а  лишь  четкое
исполнение инструкций по соблюдению режима секретности.
   Убедив себя таким образом, Гелий решил не впускать спецслужбу  в  Нулевую
зону, дабы не выказывать своего состояния,  однако  на  донышке  души  осела
горечь,  как  у  всякого   гордого   человека,   болеющего   о   собственной
полноценности. И поселилась некая тихая ненависть к Широколобым.
   Потом он ненароком забрел на центральный пульт  и  как  бы  между  прочим
спросил, что же там находится, в этой Нулевой, на что  оперативный  дежурный
лишь ухмыльнулся:
   - Да что там... Скотный двор.
   - Как это понимать9 - Карогод снова обиделся.
   - А так, в прямом смысле, - рассмеялся дежурный. -  Коровы  там,  свиньи,
овцы  и  даже  куры  есть.  Это  на  случай,  если  придется  посидеть   тут
неопределенное время...
   Гелий вспомнил, что из двери вспомогательной зоны  действительно  пахнуло
чем-то теплым и знакомым, как от казачьего куреня в родной донской станице
   Успокоившись, начальник Центра отказал спецслужбам в резкой форме, и  они
сразу же  отстали,  и  только  МИД  никак  не  проявил  себя  после  пропажи
ясновидца,  помалкивал,  а  там-то  его  услугами   попользовались   никакая
политическая разведка не дала бы столько  ценной  информации  о  предстоящих
переговорах, например в Рейкьявике Правда, Первое  Лицо,  получив  данные  о
замыслах  партнера,  все   сделало   наоборот,   выступив   с   собственными
инициативами, да это уже было дело десятое.
   Старик генерал был трижды прав - не отдадут Слухача! Не  затем  воровали,
чтобы  отдавать,  и  пожаловаться  некому,  хотя   начальства   хватает,   -
неизвестно, на кого нарвешься.
   Пришлось последовать совету старика, чтобы выполнить задание  Генсека,  -
идти по психушкам и искать новый объект, положившись на волю Божью. Гелий не
оставил все-таки надежды отыскать и Слухача, для чего подключил  аналитиков,
программистов, психофизиков -  в  общем,  всех  Широколобых,  и  параллельно
отправил  своих  послов  в  печальные  заведения.  К  тому  времени   Генсек
переименовался в президенты, что когда-то предсказывал Слухач, называя  даже
день и час принятия присяги, а также  количество  дней,  отпущенных  ему  на
царство.
   Президент и помог отыскать нового слухача, причем не  в  психушке,  а  на
московской улице, где глава государства встречался с горожанами.

   3
   В течение недели медик Центра приводил юродивого в чувство, вернее, в его
нормальное состояние, залечивая  разбитое  лицо  и  особенно  язык,  который
оказался наполовину откушенным, так что пришлось накладывать  швы.  По  этой
причине юродивый не мог  говорить,  а  только  едва  слышно  шептал,  глотая
сочащуюся кровь:
   - Радуйтесь, люди... Матка летит...
   Кроме жесткой  работы  президентской  охраны,  с  объектом  кто-то  успел
поработать  и  в  другом  плане  -  то  есть  определить  "профессиональные"
возможности Прозорова. Кто-то уже знал о его  способностях  предсказателя  и
волевым решением остановил свой выбор на нем,  не  посоветовавшись  с  новым
начальником Центра. Гелия это  задело,  однако  он  не  стал  сопротивляться
приказу свыше, а лишь запросил документальное обоснование такого решения.  К
тому времени общество переживало первый приступ демократии и на  улицы  были
выпущены из психушек все инакомыслящие,  колдуны,  провидцы,  экстрасенсы  -
словом,   все,   кто   имел   потусторонние    связи,    ранее    отрицаемые
материалистической идеологией. По стране как грибы начали расти всевозможные
секты, фонды и фирмы,  использовавшие  человеческие  возможности  общения  с
небом и землей, с Богом и дьяволом. С экрана телевизора не  исчезал  главный
маг и чародей Кашпировский, страдающий жутким косноязычием, но при  этом  на
какое-то время уболтавший доверчивое народонаселение. Карогод  понимал,  что
все это  делается,  чтобы  переориентировать  психику  среднего  гражданина,
увести его от марксистских догм к догмам другим, насытить его потребность  в
прикосновении к чуду, к ранее запретным темам, однако не освобождать его  от
ярма материализма, а запрячь в  иное,  ускользающее,  -  то  самое,  которое
используют в эпоху революций и перестроек, когда человеком следует управлять
исподволь,  внушая  ему,  что  он  наконец-таки  получил  желаемую  свободу.
Иезуитский этот способ не казался Гелию совсем уж неприемлемым;  его  модель
была давно отработана, например, в Соединенных Штатах, где таким образом  на
протяжении долгих лет удерживали общество от социальных взрывов...
   Карогод  пока  еще  не  знал  точно,  однако  предполагал,  что   будущая
перестройка в Центре будет связана с этой моделью, и потому, посылая запрос,
хитрил, желая косвенным путем найти подтверждение собственным выводам. Ответ
пришел неожиданный:  вероятно,  специалист  в  области  Астрального  Анализа
раскручивал Прозорова только в направлении,  связанном  с  ядерным  щитом  и
Ударом возмездия, по старой схеме, и объект,  естественно,  предсказал  вещи
странные, звучащие дико. Будто  начиная  с  1999  года  в  Севастополе  и  в
Прибалтике встанут американские авианосцы с  ядерным  оружием  на  борту,  а
самолеты  будут  контролировать  моря,   объявленные   зонами   национальных
интересов США. И что год  1999  будет  годом  Радости  Дьявола,  однако  его
торжество  продлится  недолго,  поскольку  три  зловещие   последние   цифры
перевернуты вниз головой, что означает  зеркальное  отображение  реальности.
Это значит, конец света для России только привидится, но  и  призрака  будет
достаточно, чтобы народ очнулся от сна и осознал явь.
   Слухач ничего подобного не предсказывал  и  вообще  не  поминал  дьявола,
поэтому заявление Прозорова было весьма сомнительным, но руководство  думало
иначе и настоятельно рекомендовало начать с объектом предварительную  работу
- досконально изучить его личность.
   Его поместили в бокс, где сидел Слухач, предварительно еще раз обследовав
стены с помощью  аппаратуры.  Карогод  сам  присвоил  ему  кличку  -  Матка,
полагая, что это точно характеризует внутреннюю суть объекта. Он не особенно
надеялся на успех, но втайне  торжествовал  маленькую  победу  над  стариком
генералом: есть, есть на  Руси  блаженные,  и  не  сошелся  свет  клином  на
Слухаче, хотя Широколобые, работавшие  с  предыдущим  ясновидцем,  на  этого
смотрели скептически.
   Назло Широколобым работать с объектом Карогод решил сам, по крайней  мере
на первых порах. Личность юродивого установили тут же:  в  кармане  оказался
членский  билет  "Общества  охраны  животных"  на  имя  Прозорова  Валентина
Иннокентьевича.  После   проверки,   сделанной   еще   охраной   президента,
выяснилось, что он по профессии инженер-электрик, работал начальником смены,
а потом рядовым электриком на подстанции  и  проживал  в  городе  Студеницы,
снимая  там  комнату  в  частном  доме  после  развода  с   женой.   Никаких
дополнительных сведений и характеристик  не  было,  за  исключением  справки
врача,  который  делал  осмотр  после  задержания  и  установил  диагноз   -
циклофрения, маниакально-депрессивный психоз тяжелой степени, плюс  к  этому
сумеречное состояние.
   Гелий сделал запросы по месту жительства, в центральные органы  спецслужб
и Минздрава информационная дорога для Центра была открыта всюду В  столичных
ведомствах ничего не знали и не слышали о таком  человеке;  его  как  бы  не
существовало в природе, но из города Студеницы сообщили интересные сведения.
Оказывается, местный уроженец инженер электроподстанции Управления  северных
сетей Прозоров до поры до времени считался отличным работником,  семьянином,
заботливым отцом и вообще интеллигентным  человеком.  Но  восемь  лет  назад
произошло несчастье: зимой в сильный мороз Валентин Иннокентьевич поехал  на
мотоцикле к себе на подстанцию, которая находилась в  нескольких  километрах
от города, а чтобы не продувало, полушубок надел  задом  наперед,  застегнул
его на спине и поднял воротник. Так поступали все мотоциклисты  в  округе  в
зимнее время. На дороге его занесло, мотоцикл улетел в кювет, а сам Прозоров
сильно ударился головой об лед и потерял сознание. Спустя полчаса - движение
по-утреннему было слабым - мимо проезжали на машине какие-то два  гражданина
и, заметив мотоцикл в снегу и человека на обочине, решили ему помочь.  Из-за
неправильно надетого полушубка им показалось,  что  у  того  вывихнута  шея,
развернули ему голову, погрузили в свою машину и привезли в больницу. И там,
когда раздели пострадавшего, поняли,  что  случилось.  Прозоров  выздоровел,
стал молчаливым,  потом  раздраженным,  и  через  год  у  него  обнаружились
признаки циклофрении, после чего он и был переведен  в  дежурные  электрики.
Мало того, он уверовал в некое учение Порфирия Иванова, стал ходить  босиком
по   снегу,   обливаться   ледяной   водой   и   всем   встречным   говорить
"здравствуйте!". Он порвал с семьей, обвинив жену и детей во  всех  смертных
грехах  вплоть  до  богохульства  и  сатанизма,  разругался  с  друзьями   и
товарищами по работе и, наконец, вообще перестал разговаривать, заявив,  что
по воле свыше принял на себя обет молчания.
   Молчал он целый год и за это время  начал  усиленно  читать  богословскую
литературу, которую выписывал из Ленинграда, и заниматься  астрономией,  для
чего   оттуда   же   выписал    через    посылторг    небольшой    телескоп.
Учительница-пенсионерка Лидия Васильевна, у которой поселился после  развода
Прозоров, отчего-то так полюбила нездорового постояльца, что  позволила  ему
пропилить крышу своего дома и устроить там обсерваторию.  Все  свободное  от
работы время он либо читал, либо смотрел на звезды и что-то  высчитывал,  и,
когда закончился обет молчания,  Валентин  Иннокентьевич  свел  с  ума  свою
бездетную квартирную хозяйку Иначе никак нельзя было объяснить, почему Лидия
Васильевна, имея весьма  преклонный  возраст,  согласилась  выйти  замуж  за
квартиранта и после официальной регистрации брака  переписала  на  Прозорова
свое имущество. Мало того, стала говорить знакомым - а их  было  невероятное
множество, - что беременна и что обязательно  родит  девочку  и  назовет  ее
Еленой. Живот у нее действительно рос, на удивление студеницкой  публики,  и
оставалось лишь пожимать плечами, обсуждая такое чудо.
   Однако чуда не свершилось. По истечении  девяти  месяцев  беременность  у
бабушки исчезла, а сама она, будучи в горе и  скорби,  заявила,  что  родила
мертвую девочку и  схоронила  ее  на  городском  кладбище.  После  этого  ее
действительно  стали  видеть  возле  свежей  детской  могилки,   насыпанной,
разумеется, просто на земле и увенчанной небольшим  крестом.  Одни  считали,
что старушка учительница выжила из  ума  и  разыгрывала  спектакль,  другие,
якобы более сведущие, уверяли,  будто  она  выносила  плод,  но  в  домашних
условиях не смогла разродиться по старости и погубила  ребенка.  Короче,  по
анонимному   заявлению   человека,   назвавшегося    фельдшером,    началось
краткосрочное следствие, которое сразу же установило, что под  крестиком  на
кладбище ничего нет, и на этом дело закрыли. Но анонимщик  не  успокоился  и
потребовал медицинской экспертизы самой Лидии Васильевны,  указывая  на  тот
факт, что три месяца назад по  тайной  просьбе  Прозорова  лично  обследовал
старушку  и  нашел  у  нее  двадцативосьминедельную  беременность.  Подобным
заверениям долго никто не верил, никакого нового дела не возбуждали еще и по
той причине, что все работники  милиции  были  в  прошлом  учениками  старой
учительницы. В Студеницах милиция еще не  потеряла  совести,  и  поэтому  на
зловредного безымянного фельдшера махали рукой, пока он не написал жалобу  в
область.
   И тут, хочешь не  хочешь,  пришлось  под  благовидным  предлогом  вызвать