что он всегда выгоду искал, - вздохнула Анна.  -  А  тут
эта шмара хромоногая подвернулась. Она появилась, как беда,  внезапно.  Одна
моя подруга, экстрасенс дипломированный, мне говорила,  что  хромоногая  его
приворожила. А что? - развела руками Анна. - Может быть, и в самом деле?  Но
все-таки я думаю, что он ее не любит... Нет, не верю я!
   - Почему?
   - Да потому, что уже после того, как они спутались, Ариф как-то  встретил
меня в городе и взахлеб говорил, как ему с ней хорошо.
   - А вы?
   - Мне было, конечно, неприятно слушать, но... Я поняла,  что  он  говорит
так не потому, что ему с ней хорошо как с женщиной, а  просто  выгодно.  Что
она на него денег не жалеет и вообще носится с  ним,  как  курица  с  яйцом.
Рассказывал, что она приглашает его жить на шикарную дачу в  Добряково,  что
там вроде бы и лестница из дуба, и вид роскошный из окна на сосновый бор,  и
камин... И как ему там комфортно и удобно. Может, я и не права, но это очень
похоже на проституцию с его стороны, а не на любовь. А я-то,  дура,  создала
из него героя! - Анна развела руки в стороны. - Что же делать...
   - Ариф случайно не оставил у вас что-нибудь из вещей?
   - Да у него  вещей-то...  -  Анна  не  то  грустно,  не  то  презрительно
скривилась. - Пара брюк да кожанка, не считая  кистей.  Я  ему  шмотки  сама
покупала в секонд-хенде. Ариф не особо следил за одеждой.
   - Неужели он вам ничего не оставил, хотя бы на память?
   - Картину - только  подарил,  ту  самую,  "Мертвая  красавица".  Я  ее  в
подсобке повесила. Могу, кстати, показать, если хотите.
   Анна встала и, не дожидаясь согласия Ларисы, прошла к двери в углу  зала.
Потом распахнула ее и, когда Лариса вошла  внутрь,  зажгла  свет.  Ларисиным
глазам предстало полотно в дешевой рамке, довольно громоздкое,  в  полстены,
написанное в черно-белых тонах.
   На картине  была  изображена  мертвая  девушка.  Одна  рука  покойницы  с
невероятно длинными и красивыми пальцами тянулась к солнечному свету, как бы
стараясь вырваться за пределы полотна. Вторая рука безвольно упала на  грудь
усопшей. Из клубка  перекрещивающихся  линий  как  бы  прорисовывалось  лицо
девушки  с  плотно   прикрытыми   медяками   веками   и   надменной,   почти
издевательской улыбкой мученицы. Картина производила  странное  впечатление.
Вроде бы  портрет,  но  никто  не  глядит  с  него  на  мир.  А  автор  всей
композицией, да и цветовой гаммой тоже, лишь мрачно констатировал загадочную
смерть красивой женщины в расцвете лет. Женщины, так и  не  сложившей  руки,
как положено покойнице. Словно она так и не приняла вызов смерти.
   - Ариф - настоящий мастер. Да? Возможно, у этой картины есть  будущее,  -
просияв, сказала Анна, видя, что картина произвела впечатление и на  Ларису.
- Только я ее у себя оставлю, продавать не буду.
   - А почему она вам так дорога? На ней изображена другая женщина,  не  вы.
Тем более жена Арифа...
   - Но ведь она умерла, - пробормотала Анна. - К тому  же  он  подарил  эту
картину мне. Значит, как бы мне ее и посвятил, - неуверенно добавила она.
   Анна смутилась и поспешила вернуться в салонный зал. А Лариса  продолжила
тему. Ей необходимо было выяснить еще много деталей,  связанных  с  Дашей  и
всей этой давней историей.
   - Аня, а ведь, когда вы познакомились  с  Арифом,  Даша  была  еще  жива.
Неужели вы к ней не ревновали его тогда? Вы производите впечатление женщины,
которая не терпит соперниц.
   - Она и не была мне соперницей, - заявила Анна. - Ариф же ушел от нее. Он
не хотел с ней жить, поэтому и искал квартиру. А когда со мной познакомился,
то и вовсе о ней забыл.
   - Как же это все выглядело? - удивленно подняла брови Лариса. -  Все-таки
у него официально была жена, а вы с  ним  жили  открыто,  не  скрывая  своей
связи. По ресторанам ходили вместе. Как смотрела на это Даша? Да и не только
она одна, у нее же есть родители. А городок у вас маленький...
   - Никак она не смотрела. Во всяком случае, она ни  разу  не  появилась  у
нас, не делала попыток его найти.  Ариф  мне  рассказывал,  что  они  просто
договорились пожениться. По-моему, там у него  тоже  была  какая-то  выгода.
Только он не говорил, какая именно. Сказал  только,  что  никогда  не  любил
Дашу, и она его тоже.
   - Но у них же ребенок. Как он вел себя по отношению к  сыну?  Неужели  ни
разу даже не навестил? - уточнила Лариса.
   - Нет. Ему вообще на детей наплевать. Он ни разу мне ничего о сыне  и  не
рассказал по-отцовски, словно это и не его сын вовсе.
   - Понятно, - кивнула Лариса. - Но, наверное, Даша  должна  была  от  него
требовать средств на содержание ребенка, официально оформленных алиментов, в
конце концов.
   - Ее было кому содержать, - усмехнулась Анна и  закурила,  снова  закинув
ногу на ногу.
   - И кому же?
   - Двоюродный брат Арифа Рауф часто к ней похаживал. Правда, Ариф говорил,
что ничего между ними нет, но какой мужик будет просто так к бабе ходить?  Я
так думаю, что она потому еще Арифа не пыталась вернуть, что у нее Рауф был.
А чего ей? Рауф мужик денежный, хозяйственный, серьезный. Не  то  что  Ариф.
Многим такие больше нравятся. А то, что он женат, - какая  разница?  Она  же
тоже замужем была. Так  что  использовала  его  деньги,  ну,  и  в  постели,
наверное, тоже, вот всем хорошо и было. До тех пор, пока Дашу  не  убили.  А
потом и Рауфа, - со вздохом закончила Анна, после чего пытливо посмотрела на
Ларису. - Вы ведь его смерть расследуете, да?
   - И это тоже, - согласно кивнула Лариса. - А вы от кого  узнали,  что  он
погиб?
   - Ой, да тут и узнавать нечего, - махнула рукой Анна. - Сегодня же  утром
похороны были, весь город знает. А что, Ариф подозревается в убийстве брата?
   - Пока что  просто  отрабатываются  все  возможные  версии,  -  уклончиво
ответила Лариса. -  Естественно,  что  проверять  будут  всех  из  окружения
погибшего, так делается всегда.
   На лице Анны вдруг появилось странное выражение. Она глубоко  задумалась,
словно что-то вспоминая. На лбу у  нее  пролегла  глубокая  складка,  а  рот
скривился в некоем страхе.
   - Что с вами? - тихонько спросила Лариса через некоторое время.
   - А? - встрепенулась Анна.
   - Я говорю, что с вами такое?
   - Ничего, ничего, - рассеянно проговорила Касьянова. - Я просто  думаю  о
своем.
   - О чем? - в упор спросила Лариса. Парикмахерша растерянно посмотрела  на
нее, совсем смутившись под настойчивым взглядом Ларисы.
   - Да ничего особенного, - пробормотала она.
   - Вы ведь подумали о чем-то, связанном с убийством, - с  напором  сказала
Лариса. - Чего вы боитесь? Расскажите лучше мне. Неужели  вы  не  понимаете,
что произошло уже два убийства, а виновники так и не найдены?
   Анна по-прежнему молчала, с мучительной гримасой на лице крутя в  пальцах
пуговицу платья.
   - Я не знаю... - наконец выдавила она из себя. - Не знаю, важно  ли  это.
Может быть, вообще просто мои домыслы и страхи. Это я на  вид  только  такая
бойкая, а на деле знаете какая трусиха...
   - И все же что за домыслы? Они же  на  чем-то  основываются?  -  снова  с
нажимом спросила Лариса.
   - Основываются, - уныло кивнула Анна и со вздохом добавила:
   - Ладно, я скажу. Но повторяю, это  может  ничего  и  не  значить.  Одним
словом, Ариф как-то раз, когда я заговорила с ним  о  смерти  Даши,  страшно
разъярился. Стал кричать, что приносит всем своим бабам  несчастье,  И  даже
посоветовал мне не связываться с ним. А то как бы мне не свернули шею.
   - Что он имел в виду? - уточнила Лариса.
   - Он так и не договорил, - покачала головой Анна. -  А  я  боялась  вновь
заводить разговор на эту тему. Ариф иногда просто бешеный становится, с  ним
тогда страшно рядом находиться.
   - Анна, - тихо попросила Лариса, - я вас очень прошу: вспомните  еще  раз
как можно подробнее весь тот вечер в ночном клубе "Невада", когда  отмечался
ваш день рождения. Вспомните, точно ли весь вечер Ариф никуда не  отлучался.
Кстати, когда точно это было?
   - Двадцатого сентября, - ответила Анна.
   - Так что, он весь вечер неотлучно находился при вас? Даже  в  туалет  не
выходил?
   Анна всерьез задумалась. В молчании просидела несколько минут, после чего
выдохнула:
   - Конечно, не постоянно.  Сами  понимаете  -  праздник,  ресторан...  Все
постоянно сновали туда-сюда, то покурить на улицу, то к бару, то в туалет. К
тому же все пьяные были. Потом танцевали до упаду. Где уж мне было все время
за Арифом следить! К тому же я и не думала, что это важно.  Надолго  он,  во
всяком случае, не отлучался. Ну, может, минут по  десять-пятнадцать  его  не
было несколько раз. Но не больше.
   "Следовательно, твердого алиби у Арифа нет, - подумала Лариса после  этих
слов. - Расстояние  от  клуба  "Невада"  до  дома,  где  жила  Даша,  совсем
невелико. Дойти неспешным шагом можно за пять минут".
   Лариса специально посвятила время для изучения  географии  центра  города
Потакова и уже неплохо здесь  ориентировалась.  Особенно  это  касалось  тех
объектов, которые представляли для нее интерес в связи с расследованием.
   Но все-таки зацикливаться только на одной версии нельзя. Ведь  существует
еще некий Али Нуретдинов, с которым у Рауфа,  по  словам  его  супруги,  был
конфликт. Посему его необходимо навестить.  А  кроме  того,  побеседовать  с
матерью убитой Даши.
   А разговор с Анной, давший Ларисе  ответы  на  некоторые  вопросы,  но  и
добавивший  еще  немало,  исчерпал  себя.   И   Ларисе   оставалось   только
поблагодарить парикмахершу за общение.
 
Глава 5 
 
   Она появилась в нужный  момент.  Уже  расплатившись  за  отца  и  получив
расписку  от  поставщика  мяса   Рауфа   Амирбекова,   Вероника   собиралась
отправиться к матери. Сегодня она была  воплощением  элегантности  в  манере
"Сити-Стайл". Эффект был потрясающим: облегающая блузка-стрейч  с  капюшоном
прекрасно смотрелась с брючками из джерси, а темный шнурок на  поясе-кулиске
делал талию зрительно  тоньше.  Ариф  просто  не  мог  не  обратить  на  нее
внимания. Вероника была девушкой красивой, правда, с  несколько  резковатыми
чертами лица, самоуверенным взглядом, не всегда идущим женщине. Но упрямство
и желание быть сильнее выработались как противоядие  комплексу  ее  хромоты.
Сегодня  утром  ей  почему-то   очень   захотелось   быть   привлекательной,
неотразимой. Ей захотелось любви...
   А ему - жизненной определенности. Ариф заприметил эту девушку сразу,  как
только она приехала к Рауфу, у которого он жил вроде квартиранта  и  бедного
родственника.  После  очередной  неблаговидной  истории  в   Баку,   которая
окончилась судебным разбирательством, он серьезно задумался о жизни. На этот
раз ему удалось "закосить" под дурачка и  выступить  в  качестве  косвенного
свидетеля. Но ведь могло все сложиться иначе, и мотать бы ему теперь срок на
знаменитой Баиловской зоне, где сиживал в свое время и  вождь  всех  народов
Иосиф Сталин.
   Ариф решил завязать с сомнительными друзьями, образумиться и начать жизнь
заново. Сделать это можно было только за  пределами  Азербайджана.  И  лучше
всего в России, где уже прочно обосновался в провинциальном городке Потакове
его двоюродный брат Рауф Амирбеков, добряк-трудоголик, на чью шею можно было
удобно усесться и свесить ножки.
   Так он  и  сделал.  И  уселся,  и  свесил.  Иногда,  правда,  приходилось
побатрачить на доброго родственника в качестве грузчика-экспедитора. Но  это
были мелочи. Ариф смотрел на вынужденную работу как на занятия в  спортзале,
которые к тому же неплохо оплачивались. Еще физический  труд  уводил  его  в
сторону от тяжелых мыслей по поводу собственной творческой карьеры.
   Великим художником  Арифу  стать  не  удалось.  В  художественных  кругах
консервативного Баку он натыкался на непонимание, но даже там понимали,  что
у него есть талант. Другое  дело,  что  картины  его  были  посвящены  жизни
преступного  мира.   Да-да,   его   полотна   были   проникнуты   при   этом
сентиментальной романтикой, которая так присуща блатным песням.  А  названия
их говорили сами за себя: "Первая ходка", "Пахан", "Портрет Лехи Лимончика",
"Кровавая роза", "Мусорское счастье".
   Но и здесь, в Потакове, быстро все надоело. И вынужденная семейная  жизнь
в том числе. Надо было что-то менять. Вероника показалась  Арифу  подходящим
вариантом. Он каким-то внутренним чутьем самца угадал в  ней  женщину  своей
мечты, богатую молодую невесту.
   Нет, это вовсе не было любовью с первого  взгляда  с  его  стороны.  Хотя
потом, познакомившись поближе, он и начал  испытывать  к  Веронике  какое-то
теплое чувство. Но все же главное, что его больше всего интересовало в  ней,
так это возможность существенно поправить свое материальное положение. Тогда
и жить с Дашей станет необязательно.
   Хотя пока он и не собирался окончательно разрывать брак с Дашей. Это была
сделка, условия которой хочешь - но хочешь, а соблюдать приходилось. Но ведь
ей в первую очередь нужна печать в паспорте, ну и пусть  она  там  остается,
зато жить вместе совсем необязательно. Даша и сама не очень-то  страдает  от
того, что он ушел из дома. А Вероника... У нее есть деньги. Точнее, они есть
у папаши Буракова, но  это  ничего  не  значит.  Он  знал,  что  Вероника  -
единственная дочь отставного полковника, причем горячо любимая. И  если  он,
пустив в ход все свое мужское обаяние, сумеет покорить девушку, то наверняка
она станет содержать его. И от нее  он  получит  больше,  чем  от  Рауфа.  А
фактически, по документам, останется мужем Даши. И все будут довольны.
   Да и обаять-то Веронику оказалось  совсем  нетрудно!  В  ней  было  много
самоуверенности и спокойствия человека, не привыкшего  зарабатывать  тяжелым
трудом, но требующего к себе особого внимания. И  Ариф  быстро  разгадал  ее
сущность. Конечно, он, неглупый мужик, понял, что  эта  милашка  комплексует
из-за своей хромоты. Он понял также, что самоуверенность  и  демонстративный
эгоизм на самом деле лишь маска, забрало, которым она защищала ранимую душу.
Он понял, что эта женщина будет ценить мужчину, обольстившего и взявшего ее.
И он сделал решительный ход.
   - Может быть, останетесь с  нами?  Пообедаем...  Жена  Рауфа  приготовила
сегодня долму. Она очень вкусно готовит, не  пожалеете,  -  обратился  он  к
Веронике, когда та уже собиралась уходить.
   - А что это такое? - озадаченно спросила Вероника.
   - Вы не ели долму! - преувеличенно трагическим  тоном  вскричал  Ариф.  -
Тогда вам тем более стоит остаться  и  попробовать.  Это  блюдо  из  шариков
баранины в виноградных листьях.
   - Спасибо, но я вегетарианка.
   -  Как  интересно!  Как  интересно!   Это   придает   вам   еще   большую
оригинальность! А я думал, что вы просто таинственная.
   - Ну что вы... - оторопела от таких комплиментов Вероника.
   - Вы и в самом деле покрыты мраком тайны. Для меня, по  крайней  мере,  -
загадочно произнес Ариф.
   - Почему?
   - Потому что отказываетесь от долмы,  -  ответил  Ариф  и  вдруг  с  ходу
предложил:
   - А хотите посмотреть мои картины?
   - Хочу, - откликнулась Вероника с неким вызовом.
   С этого и начался их роман. В тот же вечер Вероника познакомила Арифа  со
своей  экстравагантной  матерью,  которой  он  очень  понравился-.   Лучшего
возлюбленного для дочери Антонина Сергеевна и не желала, тем  более  что  он
весь вечер говорил о море, курортах и пляжах южных широт,  где  с  молодости
любила бывать ведущая актриса потаковского драматического  театра,  вечно  в
сладких грезах  и  ожидании  чего-то  необычного  -  вполне  соответствующее
времяпрепровождение для актрисы.
   После того как Ариф ушел, она сразу же заявила дочери:
   - Ника, он просто прелесть! Умен, обаятелен, талантлив!  Обожает  море  и
солнце, как и я. Думаю, он и в постели походит на арабского скакуна.  Я  так
рада за тебя! Слава богу, ты не  выбрала  правильного  идиота  из  окружения
твоего отца.
   С того момента  Ариф  стал  "пунктиком"  для  Вероники.  Симпатия  быстро
переросла у нее в беззаветную  любовь.  Атлетически  сложенный  брюнет  Ариф
прочно вошел в ее жизнь. Буквально все в  нем  покоряло  девушку:  репутация
непризнанного гения, сочетавшаяся с брутальными, почти уголовными замашками,
далекие от безупречности манеры в отношении с другими мужчинами, которых  он
воспринимал как соперников, и тут же подчеркнутое внимание к своей  женщине,
загадочный голос с этаким холодком и походка гуляющего тигра. Даже  то,  что
на него засматривались девушки, когда они гуляли  по  городу  или  проводили
время в ночном клубе,  Вероника  воспринимала  как  должное.  Такой  парень,
рассуждала она, составит пару любой  смазливой  девчонке.  Естественно,  она
питала иллюзии, что с его  стороны  наблюдается  к  ней  большое  и  светлое
чувство.
   Вероника, конечно, в чем-то нравилась Арифу. К тому же она любила  его  с
какой-то  патологической  страстью,  а  таким  знойным  мужчинам,  как  этот
азербайджанец, воспитанный  в  духе  самолюбования  и  живущий  по  принципу
"любить того, кто меня любит", именно это и было нужно для полного комфорта.
Однако большой любви он к ней не испытывал. И лишись Вероника  денег  -  она
лишилась бы для него львиной доли своей привлекательности.
   Отцу Вероники, человеку прямому в своих высказываниях, выбор дочери сразу
не понравился, о чем он не раз, собственно, ей и говорил. Но Ариф был вообще
из тех мужчин, которые производят на большинство женщин магическое действие.
Так часто бывает со страстными натурами, когда грубая натура  их  избранника
облечена в рамки внешнего приличия. А если он еще и талантлив хоть немного и
делает вид, что  любит,  то  успех  ему  обеспечен.  Женщины  ставят  своего
избранника на постамент и начинают поклоняться ему как божеству.
   Такая история произошла и  с  Вероникой.  Даже  узнав  о  том,  что  Ариф
официально женат, она не охладела к нему. А, кажется, даже стала любить  еще
сильнее. А потом... Потом Даша умерла.
   Вероника совершенно вышла из-под  контроля  отца.  Хлопнув  дверью  после
очередного скандала, они с  Арифом  уединились  на  даче  отца  недалеко  от
Тарасова, и все пошло наперекор желанию отставного полковника. Ариф мог  там
спокойно заниматься живописью, жил на всем готовом, по сути дела - на деньги
Вероники.  А  она  полностью  растворилась  в  любимом   человеке.   Девушка
самозабвенно занималась домом, кухней, сопровождала возлюбленного  во  время
посещения им художественных салонов, где он общался  с  единомышленниками  и
пытался продавать картины.  Вероника  старалась  предугадать  любое  желание
своего ненаглядного, чтобы он, не дай бог, не обиделся и не разочаровался  в
ней. Не дай бог, не ушел от нее.
   Внутренне она тем не менее понимала, что он бы давно ушел, если бы не был
столь зависим от нее материально. Ведь дурочкой она не была. И все равно при
мысли о том, что Ариф может исчезнуть из ее жизни, Веронику бросало в дрожь.
Для нее уже давно не было секретом, что  суженый  -  человек  своевольный  и
властный, что он и не думает улаживать отношения  с  ее  отцом,  которые  не
сложились сразу же после их знакомства.  Может  быть,  в  глубине  души  она
отдавала себе отчет, что Арифу просто удобно с ней, что он эксплуатирует  ее
любовь.  Пусть!  Сердцу-то  не  прикажешь.  А  оно  обливалось   кровью   от
невыносимой мысли, что может наступить день,  когда  она  станет  больше  не
нужна Арифу. Как же она будет  дальше  жить?  Нет,  даже  подумать  о  таком
Веронике было страшно.  Пускай  лучше  прожигает  жизнь,  но  рядом  с  ней!
Остается стиснуть зубы и терпеть, смотря любовным взглядом на  созданное  ею
божество. Вероника взяла за правило оправдывать все поступки любимого,  даже
его внешне прохладное отношение  к  ней.  А  оно  проступало  все  чаще.  Но
Вероника молчала, покорно перенося свою участь. Она стойко  сносила  горькую
обиду и только  украдкой  плакала  по  ночам.  Так  она  молча  страдала  от
неразделенной любви, но ничего не могла с ней и с собой поделать...