за тройное убийство и платить нужно втройне, да и опять же оптический прицел...
     Нет, Ингу, пожалуй, следует исключить из числа подозреваемых.
     Но что это означает? Опять тупик? Кого же из них хотели убрать, черт побери? Или все-таки всех троих?
     Но что их могло объединять? Ведь уже проверено много раз - нет связи!
     Голова шла кругом, и Лариса решила проехать к себе в ресторан выпить крепкого кофе.
     Первое, что она услышала, войдя в дверь, это какие-то дикие крики. По характерным каркающим звукам и знакомым ей устоявшимся фразам Лариса поняла, что кричит не кто иной, как ее администратор Дмитрий Степанович Городов.
     Вообще-то в этом не было ничего удивительного, так как кричал он довольно часто и по самым различным поводам, но на этот раз что-то Дмитрий Степанович превзошел самого себя. Лариса даже забеспокоилась о состоянии его психического здоровья и поспешила выяснить, что произошло.
     Так как крики Дмитрия Степановича доносились со стороны кухни, Лариса прямиком направилась туда.
     Там столпились перепуганные поварихи и официантки с прижатыми к груди подносами, а Дмитрий Степанович с выпученными глазами бегал среди них и отчаянно матерился, размахивая какими-то предметами.
     Подойдя поближе, Лариса увидела, что в правой руке Дмитрий Степанович держит небольшой ящичек темного цвета, а в левой - длинный, так называемый "французский" батон, и в первый момент с ужасом подумала, что дотошный администратор обнаружил в нем какую-нибудь пакость и теперь обрушивал свой гнев по этому поводу на весь персонал ресторана. Потом она сообразила, что подобные батоны в ее ресторане никогда не подают, и решила немедленно узнать причину недовольства Городова.
     - Дмитрий Степанович! - окликнула она своего администратора, продолжавшего кричать.
     Толпа, увидев Ларису, расступилась, пропуская ее вперед. Один Дмитрий Степанович продолжал не замечать свою начальницу и громко разоряться.
     - Теща дурища! - орал Городов, не переставая размахивать баюном. - Полочки ей понадобились!
     Жила сто лет без этих полочек и еще проживет, обезьяна старая! Всех нас еще переживет! "Инструменты нужны!" - передразнил Степаныч тещу противным писклявым голосом. - Купила бы сама инструменты, раз так надо! И жена туда же! "Хлеба купи, батончик мягкий!" Целый день дома сидит, не может за хлебом сходить! Откуда я знаю, сколько он стоит?!
     Тут Дмитрий Степанович увидел Ларису, но ее появление не охладило его пыл, а, наоборот, еще больше распалило эмоции администратора, поскольку появился новый объект для излияния его раздражения.
     - Все на мне, все на мне! - причитал Городов. - Мало того, что весь дом на мне, так еще и ресторан!
     Директору вообще ничего не надо! Целый день кабинет запертый стоит, а ты тут думай сам, как хочешь!
     - Пойдем-ка, Дмитрий Степанович, в запертый кабинет, и ты мне спокойно объяснишь, чем ты на этот раз недоволен, - решительно беря Степаныча под руку, сказала Лариса.
     - Е, да как тут можно спокойно объяснить? - волчком закрутился Степаныч. - Никаких нервов не хватит!
     Однако Ларисе все-таки удалось увести красного, как помидор, Городова в свой кабинет. Толпа, облегченно вздохнув, стала заниматься своими делами.
     В кабинете Степаныч, плюхнувшись в кресло, то и дело вскакивал с него, бегая по кабинету и яростно жестикулируя, и поведал, наконец, что с ним приключилось.
     Он поехал на овощную базу, чтобы самому выбрать овощи для ресторана, потому что "если не проверить, так эти мудаки привезут дерьмо гнилое, как в прошлый раз". Овощи он благополучно отобрал, как вдруг к нему подошел мужчина лет тридцати и шепотом предложил купить набор суперклассных инструментов по смешной цене.
     Дмитрий Степанович не так давно нашел себе жену.
     Долгое время он ходил бобылем, так как его вспыльчивый характер мало кто мог выдержать. И вот наконец нашлась смелая женщина. Более того, она пригласила Степаныча жить к себе. Вместе с ее мамой.
     Разумеется, Городов уже через месяц умудрился перелаяться с новоиспеченной тещей. Однако, стремясь поддерживать имидж хозяйственного и основательного мужчины, озаботился проблемой отсутствия в доме необходимых инструментов. Этим и объяснялся его импульс по поводу предложения незнакомца.
     А въедливая теща в последнее время доставала Степаныча на предмет того, что ей жизненно необходимы книжные полки, а следовательно, и инструменты, чтобы их сделать. Измученный за три месяца ее давлением, Дмитрий Степанович не устоял и купил ящичек. Что его особенно подкупило, так это неожиданное появление еще одного прохожего, у которого при виде ящичка загорелись глаза, и он тоже пожелал немедленно приобрести инструменты, возбужденно крича, что "это ж просто даром!".
     Такого прижимистый Городов уже допустить не мог и, не колеблясь, выложил за ящичек четыреста рублей и удалился довольный, оставив неудачливого конкурента с носом и в весьма унылом настроении.
     Каково же было его удивление, когда он, заглянув в универмаг, увидел точно такой же набор по цене двести пятьдесят рублей. Дмитрий Степанович аж чуть не взвыл с досады, поняв, что его самым наглым и примитивным способом облапошили. Но на этом неприятности его не кончились.
     Собственно, в универмаг он зашел вовсе не для посещения хозяйственного отдела, а чтобы купить домой батон, как попросила по телефону его жена. Батон он купил, сдачу после расстройства, естественно, не пересчитал, а уже в ресторане обнаружил, что за батон с него взяли на три рубля больше, чем он стоил на самом деле.
     Этого экономное сердце Дмитрия Степановича уже выдержать не могло, и он, собрав всех, кто находился в тот момент в кухне, подверг получасовому выслушиванию его возмущений.
     - Ну как же ты мог так опрофаниться, Дмитрий Степанович? - хохоча от души, спросила Лариса. - Ведь ты у нас человек бывалый, сам закупками занимаешься, все цены знаешь и из-за каждой копейки со мной ругаешься! А тут так глупо попасть!
     - Да потому что все на мне, все на мне! - завел знакомую песню Городов. - Разве я могу все упомнить?
     Все на меня повесили! Еще жена эта дура! Эх и дура, ну и дура! Угораздило же жениться на такой дуре! Вся в тещу! И вы тоже ездите непонятно где, а меня из-за вас обсчитали!
     - А? - от такого заявления Лариса даже не нашла ничего другого, кроме как этого возгласа. - А я-то тут при чем?
     - Так вас нет целый день, а я кручусь тут как белка! - Аргументы Дмитрия Степановича всегда были железными. - Нет, вы как хотите, Лариса Викторовна, а вы должны мне деньги! В качестве компенсации.
     После такой наглости Лариса моментально перестала испытывать чувство жалости к незадачливому администратору и сухо сказала:
     - Ну вот что! Из-за твоих же глупостей я не намерена каждый раз возмещать тебе потери! И скажи спасибо, что я тебя не накажу за то, что в рабочее время ты занимаешься личными делами. А сейчас распорядись-ка лучше, чтобы мне принесли две чашки кофе, и покрепче.
     Степаныч хотел было перевести стрелки на саму Ларису и напомнить ей, что она сама использует рабочее время не в рабочих целях, но, увидев в глазах начальницы знакомый ему стальной блеск, решил не рисковать.
     К тому же он вспомнил, как в прошлом году, когда он до такой степени надоел Ларисе своим нытьем по поводу прибавки к зарплате, что она не только не увеличила ему ставку, но даже лишила премии "за мелочность и неумение работать с людьми".
     Тогда Степаныч дулся и ворчал целый месяц - как раз до очередной премии - и теперь совершенно не хотел повторения этой истории, поэтому чинно произнес:
     - Сейчас распоряжусь, Лариса Викторовна, - и вышел из кабинета, даже не хлопнув дверью.
     Когда официантка принесла кофе, Лариса откинулась с чашкой в руках на спинку кресла и прикрыла глаза. Она сидела так где-то с полчаса, потом, посмотрев на часы, стала собираться домой. Дом встретил ее тишиной. Евгений отсутствовал, несмотря на его заявление о том, что теперь как минимум несколько дней он проведет дома, так как у него развился синдром боязни общества. "Значит, решил полечить свою фобию испытанным средством", - вздохнула Лариса.
     Раздался телефонный звонок. "Наверняка это он, сейчас пьяненьким голосом будет слезливо вещать о том, как ему плохо!" - раздраженно подумала Лариса и сняла трубку. Однако услышала незнакомый мужской голос, который без всяких вступлений сразу же перешел к делу:
     - Я хочу вас предупредить, что ваша деятельность незаконна. Это во-первых. А во-вторых, в деле завязаны интересы очень серьезных организаций, и советую вам подумать, стоит ли вам влезать в ситуацию.
     - Кто говорит? - не растерялась Лариса.
     - Мы вас предупредили, - не меняя интонации и не отвечая на вопрос, продолжил голос. - Мы не хотим, чтобы у вас появились проблемы. Не мешайте компетентным организациям заниматься тем, чем положено.
     - А я и не мешаю, - изобразив невинность и доброжелательность, сказала Лариса.
     - В случае, если вы не прислушаетесь, мы будем вынуждены принять меры, - все тем же прежним, "кагэбэшным" солидным голосом произнесли в трубке, и после этого сразу же отключили связь.
     Лариса минуту посидела в тишине, прислушиваясь к жизни пустого дома, словно тот, кто угрожал ей по телефону, мог находиться рядом и издавать какие-то звуки, потом набрала номер Карташова.
     - Олег Валерьянович, а мне уже угрожают, - сообщила она Карташову.
     - Кто? - быстро спросил Олег, - Они, естественно, не назвались. Но намекали на то, что сами все раскроют, без моих жалких усилий.
     Может быть, это фээсбэшники?
     - Может быть, - после небольшой паузы ответил Карташов. - Кстати, по-моему, они-то как раз и занялись сейчас делом вплотную. И у них - своя версия.
     - Интересно, какая?
     - А у тебя какая? - ответил вопросом на вопрос Олег. - Чего-нибудь уже узнала?
     - Практически ничего. Проверила связи двух жертв. На очереди - третья.
     - Третья - это кто?
     - Парамонов.
     - Вот насчет него-то как раз ФСБ сейчас и работает. И нам настойчиво рекомендует. Я не знаю, - понизил голос Карташов, - но, по слухам, преступника уже вычислили.
     - Кто же он?
     - Говорю тебе, не знаю. Начальство курирует все это. Дело-то громкое. Завтра прибывают из американского посольства, надо рапортовать, что не сидим без дела.
     - Ладно, мне все понятно, - вздохнула Лариса. - Но тем не менее свое расследование я не брошу.
     - Это уже дело твое, - вздохнул в ответ майор.
     В его голосе уже не чувствовалось ни озабоченности, ни увлеченности, а ведь это он всего лишь вчера просил ее помочь. Ларисе ничего не оставалось, как положить трубку и отправиться делать себе вечерний салат и заваривать крепкий китайский чай.

Глава 5

     Котов явился домой, как и следовало ожидать, навеселе. Он важно, насколько позволяло ему это сделать опьянение, прошел на кухню, где сидела Лариса, и плюхнулся на диван.
     - А преступника уже поймали! - ехидно заявил он.
     - Как это? - вырвалось у Ларисы.
     - Атак это, - продолжал Котов. - Сегодня замели директора Сенного рынка, знакомого тебе, наверное, Николаичева Виктора Палыча.
     - Ну, знакомого... И что?
     - Это все его рук дело. Вернее, не его, а тех, кого он нанял.
     - Кто это тебе сказал?
     - Да так, встретился со знакомыми из этого гребаного Белого дома.
     - Из областного правительства? - уточнила Лариса.
     - Ну да, из этого крысятника. Там переполох в связи с Парамоновым. И говорят, что Николаичева уже типа того задержали.
     Лариса вспомнила неясные намеки Карташова по телефону и нахмурилась. Само предположение о том, что милиция могла обойти ее в этом деле, ей не понравилось.
     - И что? - только и спросила она.
     - А ничего, - ответил Котов, небрежно развалившись на диване. - Им все равно кого сажать.
     - Ты уже не первый, который мне об этом говорит, - раздраженно отреагировала Лариса.
     - А потому что это правда, - невозмутимо парировал Евгений. - Ко всему прочему, и ко мне сегодня на работу наведывался оперативник и.., как бы это помягче сказать, угрожал.
     - Чем? - обеспокоилась Лариса.
     - Тем, что, мол, улики на вас показывают, Евгений Алексеевич, и не худо бы вам, пока не поздно, во всем признаться. Хотя куда уж позднее - непонятно.
     Сколько времени прошло, все равно как чистосердечное признание не прокатит.
     - А ты?
     - А я был хладнокровен, - важно заявил Котов. - Я сказал, что, если они такие умные, пускай предъявляют обвинения в установленном порядке, санкции показывают. Я видел, что этот оперативник все порывался меня обвинить в таком духе, что я, мол, такой умный, сейчас в каталажку заберем, по почкам надаем, будешь знать... Но я был непреклонен. Пускай лохов на улице на понт берут, коз-злы!
     Во взгляде Котова неожиданно обнаружились ненависть и презрение.
     - Ну ты уж так сильно не переживай, - мягко сказала Лариса.
     - А я и не переживаю. Вот принял немножко для снятия стресса.
     - Это я заметила. Только с оперативниками в таком виде не надо разговаривать, а то возьмут за оскорбление прохожих.
     - Это я в курсе. Не надо меня учить. Ты-то что-нибудь сумела выяснить?
     Лариса со вздохом посмотрела на мужа. Несмотря на то что он пытался казаться важным всезнайкой, она уловила в его, пускай пьяном взгляде явную настороженность. Котов все же боялся оказаться невинной жертвой, и Лариса почувствовала свою ответственность за перспективы своего расследования. А в нем, как ни крути, особых просветов было не видно.
     То, что милиция начала раскручивать этого не очень хорошо знакомого ей Николаичева, было хорошо. По крайней мере, от Евгения, может быть, отвяжутся. Ас другой стороны, она привыкла сама вникать во все детали дела, коли уж за него взялась.
     Следующим пунктом стоял у нее Парамонов. Чиновник, которого лишили жизни позже остальных, связи и врагов которого отследить было куда сложнее, чем в случае с Ростовцевым и даже с американкой.
     - Женя, - позвала Лариса мужа.
     Котов, уже начавший подхрапывать, обеспокоенно откликнулся:
     - Что? Что такое?
     - Пока что ничего страшного, - успокоила его жена. - Что тебе еще известно про Николаичева? Почему именно его подозревают?
     - Ой, ну это такая мутная история, - поморщился Котов. - Ну вроде он собирался у себя на Сенном открывать оптовый рынок, наподобие того, что около Крытого рынка находится. А ему власти не давали, потому что директор Крытого Фокеев - депутат городской думы и вообще типа Парамонову сват. Что Парамонов давно зажимал Николаичева и он решил его убрать. Вот и все.
     - И это тебе рассказали люди из администрации?
     - Да, правда, не слишком большие шишки. Так это, - Котов презрительно повертел руками, - мелкие сошки, шестерки...
     "Фокеев. Дмитрий Петрович, - сразу же вспомнила Лариса жирное, круглое лицо директора Крытого рынка, с которым поддерживала уже не первый год деловые отношения. - А не поговорить ли мне прямо с ним? Может быть, он будет полезен. Он никогда не упускал случая сказать Ларисе комплимент и вообще, несмотря на свою несексуальную внешность, старался выглядеть джентльменом".
     Размышления Ларисы были недолгими. Она взяла трубку телефона, набрала номер и вскоре услышала жиденький тенорок Фокеева. Довольно быстро она убедила Дмитрия Петровича в необходимости встретиться. Главной завлекалочкой в этом случае стало обещание вкусного экзотического обеда в "Чайке".

***

     Для Дмитрия Петровича Фокеева был придуман обед в восточном, вернее даже сказать, североафриканском стиле. Много зелени, салаты, сладкое мясо с черносливом и корицей, курица с сырными крокетами, и на десерт - финиковый торт. Подо все это дело Лариса выставила вино.
     Но Фокеев сразу же предупредил ее, что, во-первых, ни водку, ни другие крепкие спиртные напитки он не пьет, потому что ему запретил врач. А, во-вторых, вино терпеть не может. Поэтому на столе должно быть пиво, и побольше. Аргументы о том, что алжирская кухня абсолютно не подразумевает пива, на директора рынка не действовали.
     - Я лечусь от алкогольной зависимости. Борьба идет с переменным успехом, - объяснил Фокеев, с плотоядным любопытством глядя на бутылки пива.
     За всеми его движениями и взглядами угадывался старый чревоугодник, человек, несомненно любящий поесть и, как он только что признался сам, выпить.
     Обед Фокееву пришелся по вкусу.
     - Очень оригинально. Не банально, я бы сказал, - причмокивая и ворочая толстыми щеками, говорил директор рынка. - Меня, Лариса, трудно удивить гастрономическими изысками. Но тебе, похоже, это удается. Но ведь ты, признайся, не мой желудок соблазнять сюда меня пригласила.
     - Не только, - почти призналась в грехе Лариса. - У меня муж попал в неприятную историю. В пансионате "Сокол".
     - Я слышал об этом, как же, - живо отреагировал Фокеев. - Но я тебе вряд ли смогу помочь. А в чем состоит неприятная история?
     - Понимаешь, Дмитрий Петрович, он был последним, кто видел живым Парамонова. Они заснули вместе в одном номере той самой ночью. А Парамонов, этот чиновник, как говорят некоторые, состоит с тобой...
     - В родственной связи, правильно, - закончил за Ларису фразу директор первого в городе рынка. - И ты хочешь, чтобы я убедил, что твой муж не убивал моего.., я даже не знаю, как его правильно назвать.
     В общем, наши жены - сестры.
     - Это неважно. И главное даже не в том, что муж мой его не убивал, а в том, что я занимаюсь этим делом как частный детектив.
     Поначалу Фокеев изобразил удивление, отчего его нижняя губа резко упала вниз, а толстое лицо стало выглядеть еще более комично. Потом он вдруг посерьезнел и кивнул в ответ с видом знающего человека:
     - Да, я слышал, что ты чем-то таким иногда занимаешься. Слухи, знаешь ли, слухи... Но я человек далекий от криминала. Даже не знаю, чем тебе помочь. И уж будь уверена, к происшествию в "Соколе" я не имею никакого отношения.
     - А я тебя и не рассматриваю в таком качестве.
     Просто слухи опять же, как ты говоришь, ходят. Что Николаичева, ближайшего конкурента твоего, в милиции сейчас раскачивают на предмет того, что он во всем виноват. Что твой родственник Парамонов прижимал его, действуя в твоих интересах.
     - Я тоже об этом обо всем слышал. И могу тебе сказать, что менты здесь перегибают палку. Николаичев, конечно, тип неприятный и даже мерзкий, впрочем, что я еще хорошего могу сказать про конкурента, - кокетливо усмехнулся Фокеев. - Но он этого не делал. Это просто глупо. Зачем ему заказывать Парамонова? Он все равно оптовку у себя не откроет, с Парамоновым или без него. Потому что мэрия против, в мэрии у меня тоже свои люди - по секрету тебе скажу. Тогда уж нужно убирать еще нескольких чиновников, да и меня в придачу. И думский комитет по торговле весь разгонять и избирать новый. Даже и думать забудь про эту версию!
     - А ты как сам полагаешь, кому все это понадобилось?
     - Я ничего не думаю. Это вредно, - отрезал Фокеев. - Могу только сказать, что Виталий здесь ни при чем. Никому его убивать смысла не было. Это я тебе говорю как человек, так сказать, знающий ситуацию изнутри. Никого Николаичев нанимать не стал бы, вот и все: мотивы просто смешны. Для непосвященного, может быть, все и выглядит круто. Николаичев - глава мафии, погрязший в коррупции, а Парамонов - борец за права человека. Или, наоборот как-нибудь... Да театр просто какой-то! ;
     Фокеев говорил настолько убедительно, брызгая слюной, что Лариса ему верила. Ко всему прочему, засадить Николаичева и обвинить его во всех смертных грехах было в интересах Фокеева, но директор рынка, уплетая сырные крокеты, вещал:
     - Если бы кому-то было надо, убили бы просто, без выпендрежа. Киллером в подъезде дома, безо всяких там выкидываний из окна, стрельбы по другим мишеням, ради отвода глаз. Без всей этой театральщины. Кстати, если бы я хотел убрать Парамонова, я сделал бы это без труда - на рыбалке, например. Или подстрелил его на балконе его же дома. Он любит там развалиться в шезлонге и пот