талинской тройки на врага народа.
     - А ты это не придумала, а? Чтобы вытащить своего дружка?
     - Слушай, Карташов, это уже хамство! - возмутилась Лариса. - Я ничего никогда не выдумываю.
     - Ладно, ладно, уж и пошутить нельзя! - предупреждающе поднял руки вверх Олег. - А какие все-таки у тебя были отношения с подозреваемым?
     - Карташов, прекрати, - не смогла удержаться от улыбки Лариса. - Ревновать, что ли, меня вздумал?
     Олег промолчал, а Лариса продолжила:
     - Исключительно дружеские отношения. Далеко не близкие. И в клубе мы встретились совершенно случайно.
     - Угу, угу, - снова задумчиво промычал Карташов.
     - Кстати, кто обнаружил труп? - спросила Лариса.
     - Какая-то баба, - бросил Олег и, взглянув на Ларису, еще не остывшую от возмущения, поспешно поправился:
     - Извини, женщина. Соседка, наверное, не захотела таскаться сюда, позвонила анонимно. К нам же идут добровольно только тогда, когда их обокрадут или на улице нападут.
     Последние слова Карташов произнес с чувством явной обиды за то учреждение, которое он имел честь представлять.
     - А как с мотивами? - спросила Лариса.
     - Тут тоже все более-менее понятно, - повел бровью Карташов. - Сама же говорила про эту самую...
     Кравцову. Это не только ты говорила, это показали еще несколько человек.
     - Кто они?
     - Дамы из свиты экстрасенса, - криво усмехнулся Карташов. - Их можно было бы принять за наложниц, но уж больно все невзрачны. И сумасшествие видно за версту в глазах.
     - И что они говорили?
     - А то, что Патрушев был учеником Аткарского, потом начальник, так сказать, отбил у подчиненного невесту, а тот обиделся. Мотив налицо. Мужчина этот астролог неуравновешенный, стремный, так что...
     Карташов развел руками, показывая тем самым, что предмет разговора, по его мнению, исчерпан.
     - Понятно, - вздохнула Лариса.
     - Так что, будешь заниматься этим делом? - спросил Карташов.
     - Даже не знаю, - ответила Котова, хотя уже знала, что делом этим займется, если только Патрушев и впрямь не сам удавил по глупости своего учителя-экстрасенса.
     - А лучше, Лариса, помоги-ка мне раскрыть квартирную кражу в Магнитном проезде, - Олег подбросил на ладони папку.
     - Нет, мне некогда, - Лариса посмотрела на часы. - В ресторан пора.
     - Передай привет своему администратору, - улыбнулся Карташов. - Давно его не видел.
     Лариса пообещала выполнить просьбу Карташова.
     Администратор ресторана Степаныч относился к майору скептически и постоянно награждал его красноречивым, тяжелым и неодобряющим взглядом, когда тот направлялся в Зеленый кабинет для встречи с начальницей, то бишь с Ларисой. Эти романтические времена уже миновали, но взаимная неприязнь Степаныча и Карташова продолжала жить, по крайней мере, со стороны злопамятного майора.
     День прошел вполне нормально, без каких-либо из ряда вон выходящих происшествий. Лариса уже успела отвлечься и не думать об убийстве Аткарского. Она позвонила Эвелине и успокоила ее - милиция ее не только не подозревает, но и не знает, что существует в мире такая парикмахерша, которая обнаружила труп.
     Горская рассыпалась в благодарностях, и под конец разговора Лариса снова почувствовала несколько покровительственные интонации в ее голосе. Не дожидаясь того, чтобы Эвелина перевела разговор на излюбленную тему взаимоотношений полов и, не дай бог, не вздумала давать Ларисе советы, Котова поспешила распрощаться.
     А на следующий день ей домой позвонил Карташов и сообщил грустным голосом:
     - Твоего Патрушева мы отпустили. Под подписку о невыезде. У него, похоже, алиби.

***

     Андрей Патрушев оказался в таком положении, что ему оставалось только грустно размышлять, настолько случившееся с ним было абсурдно и немыслимо.
     Его арестовали позавчера утром. Во время ареста он вел себя просто жалко. Он и сам это понимал, но поделать с собой ничего не мог. С самого детства он боялся быть арестованным, попасть в тюрьму, от которой, к сожалению, в стране где он вырос, не принято было зарекаться. И поэтому вел себя соответствующим образом, даже более чем законопослушно и осторожно, вызывая со стороны более бесшабашных окружающих одни насмешки.
     И тут это случилось с ним, причем в тот момент, когда он меньше всего ожидал. Вернее, он никогда этого не ожидал и думал, что подобное никогда с ним не может произойти. И теперь вынужден был общаться с кругом абсолютно чуждых ему людей, мочиться в парашу и совершать другие, не менее противоречащие привычному образу его жизни действия.
     Патрушеву исполнилось уже тридцать пять, тот рубеж, когда принято задумываться над своим местом в обществе и, что называется, крепко вставать на ноги.
     Увы, этого про себя он сказать не мог. Только недавно он начал подниматься из социального небытия, познакомившись с экстрасенсом Аткарским, который обещал со временем сделать его своим главным помощником. Обещал и довольно неплохие деньги, но немного погодя, когда Андрей пройдет под его чутким руководством некий практикум. А пока он должен читать литературу, смотреть за тем, как работает мэтр, психологически подготавливать к сеансам желающих избавиться от вредных привычек, порчи, наговоров и прочего.
     Патрушев с увлечением принялся помогать Аткарскому. И уже надеялся на свою долю от пирога - он знал, что основной доход Аткарский получает откуда-то сверху, из эшелонов губернской власти. Но туда пока что Патрушеву вход был закрыт. И который раз в его жизни высшие силы посмеялись над ним. Приоткрыв перед ним чуть-чуть дверь, они снова захлопнули ее. И не просто захлопнули, а еще вдобавок и низвергли его вниз, спустили по грязной вонючей лестнице в не менее дурно пахнущий подвал, называемый тюрьмой.
     "Сколько же нужно претерпеть, чтобы удовлетворить твою ненасытную пасть?!" - мысленно посылал он проклятия богу, сидящему на небе.
     Патрушев никогда не был религиозным человеком. Более того, он всегда имел склонность к чему-то альтернативному - астрологии, магии и прочим сомнительным категориям, не очень в религиозно-праведной среде одобряемым. В связи с этим привык общаться с богом как с партнером, почти как с равным, ну, или, может быть, как с начальником. Потому как он, Патрушев, от бога зависел, а бог от Патрушева - ни в коей мере.
     И поэтому сейчас, сидя на тюремных нарах, он богохульствовал совершенно искренне. Действительно, какого черта судьба распоряжается таким образом, что он, человек с интеллектом выше среднего, определенными способностями, которых нет у подавляющего большинства других людей, вынужден так прозябать?! Если это не происки сил небесных, то кого же еще? Почему в конце концов ему так смертельно не везет?
     А ведь в молодости, полной самолюбивых амбиций, Патрушев мечтал ни больше ни меньше как стать президентом. Правда, тогда еще существовал СССР, и такого поста в этой стране не было предусмотрено. Не беда, думал Патрушев. Вот окажется он на вершине власти, все переменит и добьется любви всенародной.
     Так думал он, глядя на дряхлеющего генсека Брежнева, с трудом раскрывавшего рот с телеэкрана на партийных форумах того времени.
     Конечно, то были юношеские идеалистические, максималистские мечты, но амбиции в Патрушеве остались до сих пор. Лидерские качества его, правда, были совершенно не востребованы, отчасти из-за того, что их попросту недоставало, а отчасти из-за того, что владел Андреем один из семи смертных грехов, называемый ленью. Поэтому многие свои проекты он бросал, не доводя до конца. Поэтому не умел сосредоточиться на выполнении задач, которые ставили перед ним его начальники. И в конце концов оказался дома, на диване, с частной практикой астролога, не дававшей ему ровным счетом никаких денег, кроме поддерживания штанов на уровне ниже прожиточного минимума.
     Однако в мечтах Андрей возносился весьма высоко, и встреча с таким человеком, как Аткарский, очень повлияла на него. Именно Аткарский показал ему, как можно добиваться контроля над людьми и завладеть властью.
     А воздействовать на аудиторию было всегдашней мечтой Андрея, будь то просто понравившаяся ему женщина, группа студентов или заполненный до отказа стадион, да что там говорить, народ целой страны.
     Андрей, конечно, понимал, что вряд ли его юношеская мечта о том, чтобы стать главой крупного государства, осуществима, но не оставлял надежд, чтобы прославиться в другом качестве. И именно там, где он мог стать известным и воздействовать на массы силой своего обаяния. Пока что его обаяния не хватило даже на то, чтобы удержать Аню Давыдову.
     Вернувшись таким образом к мыслям о женщине, он вдруг почувствовал, что, будь он таким же, как Аткарский, ему было бы уже неинтересно иметь власть над одной женщиной. Ему хотелось бы, чтобы все женщины вокруг хотя бы душой принадлежали ему. И так ему вдруг стало сладко и хорошо... Но что-то было все равно не так.
     Патрушев про себя отметил, что главное в гипнозе - не какой-то талант, а умение заставить людей поверить, что ты можешь действительно сделать с ними то или другое. И когда они поверят, манипуляции уже перестают быть сверхзначимыми. Он также понял, что реакция на гипноз может быть самой непредсказуемой.
     Но сейчас он находился в таком положении, что свои гипнотические способности, если таковые имелись, он применить не мог: они не могли ему помочь вырваться из темницы, куда его бросила злодейка судьба.
     Он не убивал Аткарского, хотя, откровенно говоря, после того, как узнал, что его Анюта изменила ему именно с ним, подобные мысли приходили ему в голову. Патрушев, однако, сумел отогнать их и отправился переживать свою депрессию за город...
     - Патрушев, к следователю!
     Андрей повернулся и увидел конвоира, произнесшего эту фразу. То был молодой сержант с равнодушным взглядом. Патрушев внимательно поглядел на него и понял, что все его гипнотические способности, увы, сейчас неприменимы. И вообще, многим людям он абсолютно безразличен. Как вот этому сержанту. Если ему прикажут избить Патрушева, он выполнит это, если, наоборот, отпустить - опять же - нет проблем.
     Патрушев тяжело вздохнул, заложил руки за спину и пошел к выходу из камеры. Через несколько минут он уже был в кабинете следователя.
     - Проходите, Патрушев! - сказал тот. - Мы приняли решение отпустить вас на свободу под подписку о невыезде?
     Патрушев затравленными глазами посмотрел на следователя и понял, что для этого человека его судьба тоже не представляет никакой значимости. Решение это принято не потому, что Андрей был какой-то выдающейся личностью, а скорее всего потому, что за него постарались какие-то его друзья.
     Следователь пододвинул к Патрушеву бумажку и ткнул в нее пальцем.
     - Распишитесь здесь, - сказал он спокойно, даже не взглянув на Патрушева, продолжая оформлять какие-то документы.
     Андрей выполнил все, что от него требовалось.
     - Пройдете в шестнадцатую комнату, там вам выдадут вещи, - равнодушно заключил следователь.
     - Спасибо, - неожиданно вырвалось у Патрушева, хотя он и не хотел этого говорить.
     Произнес он слово с оттенком подобострастия и в тот момент презирал за это сам себя, удостоившись лишь сухого кивка следователя. Ему ничего не оставалось, как последовать за конвоиром.

Глава 3

     Лариса поднялась на третий этаж обычного пятиэтажного дома и нажала кнопку звонка. Ей открыли довольно быстро - на пороге стоял Патрушев.
     Его лицо осунулось, бледность подчеркивала черные круги под глазами. Пребывание в СИЗО не пошло на пользу этому и без того излишне впечатлительному мужчине.
     Лариса Котова приехала к нему домой спустя два часа после звонка Карташова. Она уже знала, что на решение отпустить Андрея повлияли показания некоего мужчины, который являлся владельцем дачи, где Патрушев и переживал свою депрессию. Что якобы он видел Патрушева в тот роковой вечер и может подтвердить его невиновность.
     - Как ты себя чувствуешь? - спросила Лариса, проходя в комнату и слегка побаиваясь, не зацепятся ли за что ее колготки.
     У Патрушева, как обычно, было грязновато, но сейчас не время акцентировать на этом внимание.
     - Да так, - поиграл руками в воздухе Андрей. В темнице у меня разыгрался бронхит...
     - Я принесла тебе чай, сахар, печенье, - сказала Лариса. - И кое-что особенное.
     И она выложила из пакета фирменные салаты своего ресторана.
     - Да у меня все есть, я сам могу тебя угостить, - протестующе замахал руками Андрей.
     - Это ты будешь говорить кому-нибудь другому, а не мне, директору лучшего в городе ресторана, - решительно заявила Лариса.
     Котова прошла на кухню и поставила чайник, распугав полчища тараканов, которые гнездились на всем пространстве между раковиной и газовой плитой.
     - Хватит суетиться, я сам в состоянии все это сделать, - сказал Патрушев.
     - Мне просто хочется поухаживать за тобой, проявить свое женское начало.
     Патрушев пожал плечами, усмехнулся краешками губ, потом развернулся и пошел в комнату. Лариса направилась за ним. Патрушев, поеживаясь, сел в кресло, а Лариса забралась с ногами на диван и замерла, скрестив руки на груди. Так в тишине они просидели несколько минут, прислушиваясь к тому, как медленно закипает на кухне чайник.
     Потом Лариса резко вскочила с дивана, отправилась на кухню и занялась приготовлением чая. Патрушев какое-то время еще посидел в комнате, потом все же пришел на кухню и все так же молча помог Ларисе перенести чашки с чаем на журнальный столик в гостиной.
     Они пили горячий чай, но никто не осмеливался первым начать разговор. Наконец Лариса проявила инициативу:
     - Ты давно знал Аткарского? - как бы невзначай, равнодушным голосом спросила она.
     - Я его не убивал, - глухо ответил Патрушев.
     Было видно, что ему неприятно упоминание фамилии покойного экстрасенса.
     - Я в это верю. Я же не милиционер, чтобы мне отвечать такими односложными фразами. Мне кажется, тебе пора уже выходить из роли.
     Патрушев удивленно посмотрел на нее.
     - Чего же ты хочешь?
     - Я хочу, чтобы мы как бы отмотали пленку назад, и ты мне рассказал, как тебя угораздило ввязаться в эту историю.
     - Зачем тебе все это?
     - Я же тебе друг. И хочу видеть перед глазами прежнего Патрушева, открытого, веселого, с которым так приятно всегда поболтать.
     - Ты очень легкомысленная особа, - язвительно заметил Андрей, выдавив из себя злобную усмешку.
     Лариса видела, что ему очень хочется все ей рассказать, но ему трудно сейчас это сделать, поэтому, в общем-то, и не очень надеялась, что сегодня их беседа пройдет успешно. Однако Патрушев все же развеял ее опасения.
     Спустя десять минут, когда чай уже был выпит и закурена первая сигарета, он вдруг посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
     - Ну ладно, слушай. Меня обвиняют в убийстве Аткарского из-за ревности...

***

     Анна стояла возле зеркала в прихожей и любовалась новой прической: два часа назад ей удачно сделали в "лаборатории красоты". На женщине была лишь нежно-голубая юбка из тонкого японского шелка с набивным рисунком, а сверху - синий бюстгальтер. Она предавалась нарциссизму уже довольно давно. Ее макияж был безупречен, и от своей внешности она всегда приходила в неописуемый восторг.
     Она была высокой блондинкой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Личико с высокими скулами, чуть раскосыми глазами, небольшими пухлыми губками и маленьким точеным носиком все еще доставляли ей радость, и, по ее великому убеждению, подобная внешность могла соблазнить любого мужчину, поэтому Анна все время находилась в поиске наиболее достойного обладателя всех этих прелестей.
     Но так получилось, что любовником ее в настоящее время был отнюдь не являвшийся достойным в полном смысле этого слова человек. Его звали Андрей Патрушев. Он был, мягко говоря, небогат, не очень энергичен, а честолюбивые устремления его пока не находили реализации. Если говорить совсем начистоту, то Андрей был просто нищ. А Анне Давыдовой, которая работала дизайнером полиграфкомбината, хотелось более солидной партии.
     Собственно, роман Анны и Андрея не был насыщен какой-либо "культурной" программой вроде походов в ресторан или на дискотеки и состоял в основном из соитий, происходивших на квартире одного из партнеров. Соития разбавлялись жалким подобием семейного ужина на двоих, на котором иногда даже зажигались свечи - для создания интимной и располагающей к общению обстановки.
     Анна не разделяла увлечения Андрея астрологией и экстрасенсорикой, считая эти занятия несерьезными и непрактичными. Но несколько попыток наставить Патрушева на путь истинный и пристроить его куда-нибудь в хорошую торговую организацию окончились неудачей, и Аня махнула на все рукой. В конце концов нужно же было ей с кем-то спать, а Патрушев в этом плане ее вполне устраивал.
     Сегодня она не ждала его, и прическа ее была предназначена для другого: она собиралась на важное для нее свидание. Человек, с которым она познакомилась совсем недавно - он был одним из ее клиентов по работе, заказал ей дизайн для рекламного объявления - пригласил ее на открытие выставки модного местного художника, который являлся его другом.
     Поскольку Анна прочитала в глазах своего нового знакомого неподдельный интерес и желание расширить рамки общения с ней, то естественным выглядело ее стремление показаться перед ним в самом лучшем виде. Похоже, это было именно то, что ей нужно.
     Ее новый знакомый, кстати, представился именно экстрасенсом, и, глядя на его солидный вид, дорогую одежду и манеры, Анна еще раз почувствовала разницу между ним и своим нынешним любовником.
     "Вот ведь - люди вроде бы одного пошиба, а какая пропасть между ними, - размышляла Давыдова. - Кирилл и Андрей - совсем разные". Она и не подозревала, что Кирилл и Андрей знакомы друг с другом - Патрушев никогда не говорил с ней о своих делах и не пытался ни с кем ее знакомить. Анна весьма негативно отзывалась о круге его знакомых, который в основном состоял из таких же нищих интеллектуалов, как он сам.
     Анна уже готова была выйти, как вдруг раздался резкий звонок в дверь - Давыдова вздрогнула от неожиданности.
     "Кто бы это мог быть?" - поморщилась она и заглянула в глазок. На лестничной площадке стоял Патрушев.
     "Черт, принесло же его не вовремя!" - еще более раздраженно подумала она, но дверь все же открыла.
     - Привет, - радостно улыбаясь, сказал Патрушев и поцеловал ее.
     Она ответила на поцелуй почти автоматически - ведь они были вместе уже полгода, и привычки никуда не денешь.
     - Ты куда-то собираешься? - спросил он и испуганно посмотрел на нее, словно боясь потерять ее навсегда.
     Противостояние Ани на этом закончилось. Вид Патрушева вызвал у нее жалость. Вернее, не сам его вид, а антураж, с которым он обставил свой визит А антураж состоял из одной-единственной вещи - шоколадки "Кофе с молоком" производства Самарской фабрики. Андрей держал шоколадку в одной из рук, которые плетьми повисли вдоль тела. Это был его пропуск в эту квартиру, мандат, который он предъявлял, чтобы иметь удовольствие понежиться в постели рядом с этой высокой блондинкой.
     - Да нет, я только что пришла, - смутилась Аня. Видишь, какую я сделала новую прическу?
     - О, божественно! - отреагировал Патрушев, но как-то без особого энтузиазма.
     Ему показалась эта прическа какой-то надуманной, неестественной. Ко всему прочему, он все еще не верил, что Аня никуда не собирается. Он продолжал вопросительно смотреть на нее, и Аня поняла, что ей придется все-таки объясняться.
     Она не хотела говорить о том, что собирается порвать с ним, но подсознательно чувствовала, что этот момент приближается. Не хотела скандалов и разборок, стояния на коленях, криков, визгов и всего такого прочего. Поэтому и начала думать, как же ей извернуться.
     - Я только что пришла с работы, - сказала она, кивнув на свой полуодетый, но отнюдь не домашний вид.
     - Как, в субботу? - удивился Патрушев.
     - Понимаешь, клиент требует выполнить заказ как можно скор