Виктору можно верить. Естественно, и  думать  нечего,
что он под ванную полезет проводки подсоединять. Похоже, Владимирцев, как  и
он, тоже ничего в электричестве не понимал. Но если первый электрика вызвал,
то у Журавлевых для этого повода не было - все  приборы  работают,  проводка
функционирует...
   - Хоть и на "честном слове", - улыбнулся наш всезнающий фотограф с  самым
довольным видом.
   Не знаю, сколько бы еще продолжался этот спор по поводу умений и  навыков
неизвестного нам  Журавлева,  но  телефонный  звонок  положил  этому  конец.
Резонно рассудив, что несколько минут отдыха мне не помешают, я чуть  ли  не
на цыпочках стала пробираться к двери своего кабинета.
   - Ой, я так рада твоему звонку! - воскликнула Маринка в этот  момент  так
громко, что я от неожиданности чуть не села.
   Все остальные тоже обернулись.
   - Совсем с ума сошла! - покрутил Виктор пальцем  у  виска,  а  Кряжимский
только отмахнулся: делать замечания нашей секретарше - работа  неблагодарная
и даже вредная.
   Так   как   на   нашем   производстве   бесплатная   выдача   молока   не
предусматривалась, мы поспешили разойтись по  своим  рабочим  местам,  чтобы
хотя бы собрать  воедино  разрозненные  мысли.  Увы,  я  напрасно  надеялась
остаться  в  одиночестве  -  буквально  через  несколько  минут  ко  мне   с
сосредоточенным лицом вошел Сергей Иванович.
   - Ольга Юрьевна, если не ошибаюсь,  нашей  Марине  звонит  Сосновский,  -
неторопливо начал он.
   - Может быть, - пожала я плечами. - И что?
   Честно говоря, я очень  удивилась:  раньше  Сергей  Иванович  никогда  не
касался личной жизни своих коллег и не контролировал их телефонные звонки. А
за Мариночкой в нашем офисе давно закрепилась репутация особы непостоянной и
легкомысленной, поэтому ее знакомства не вписывались ни  в  какую  категорию
нормы. Впрочем, я сразу поняла, что это только  начало  разговора  и  пришел
Кряжимский вовсе не для доклада о новом ухажере нашей секретарши.
   - Понимаете, Ольга Юрьевна, я тут поразмыслил на досуге - самыми близкими
людьми,  находившимися  в  непосредственном  и   каждодневном   контакте   с
Владимирцевым, были:
   1) жена Инга;
   2) секретарь;
   3) коллеги по работе.
   Я сидела  с  ничего  не  понимающей  физиономией,  пока  Сергей  Иванович
подробно излагал мне давно известные факты. Спрашивать его о чем-либо  я  не
решилась: либо сам все  расскажет,  либо  все  равно  придется  додумываться
самой, только позже. Но Кряжимский не стал меня долго мучить.
   - Мне непонятно одно: почему из этого логичного списка мы исключили очень
важную фигуру - секретаря? По-моему, его алиби следовало  бы  проверить  еще
раньше. Но раз уж мы так серьезно занялись женой и коллегами, можно хотя  бы
сейчас выяснить его причастность, -  осторожно  предложил  Сергей  Иванович,
ожидая моего ответа.
   Конечно, в его словах не  только  светилась  искра  здравого  смысла,  но
присутствовал и явный намек на наш общий недочет.  Впрочем,  исправить  это,
по-моему, было довольно легко. Я даже не стала спрашивать, положил ли трубку
Сосновский, - обычно  Мариночка  быстро  не  расстается  с  жертвами  своего
обаяния, - поэтому без предупреждения взяла параллельную трубку  и,  вежливо
извинившись, вклинилась в разговор.
   -  Здравствуйте,  Ярослав   Всеволодович,   -   как   можно   приветливее
проворковала я. - Мне  необходимо  с  вами  встретиться.  Когда  вы  сможете
принять меня по личному вопросу? Или, может быть, сами  подъедете  к  нам  в
офис?..
   Пока я заговаривала зубы Сосновскому, Сергей Иванович  не  терял  времени
даром и очень вежливо попросил Мариночку  прервать  разговор.  Услышав,  что
параллельная трубка в приемной опустилась на рычаг, я  приступила  к  самому
главному - проверке алиби секретаря Владимирцева. Уже  через  две  минуты  я
вылетела из кабинета с новыми и очень важными сведениями.
   - Есть работа, - прямо с порога  бросила  я  клич,  едва  не  врезаясь  с
разбегу в толпу своих сотрудников.  -  Ярослав  очень  подробно  описал  мне
месторасположение  лыжной  базы,  где  он  встречал  Рождество.  Сейчас  нам
необходимо  проверить  его  алиби  -  поговорить  с   персоналом,   опросить
отдыхающих... Адрес и маршрут я записала.
   - Можно я? - Маринка, как примерная школьница, подняла руку. -  Оль,  мне
давно хочется заняться  чем-нибудь  стоящим.  Кроме  того,  если  Сосновский
действительно проводил выходные на лыжной  базе,  так  там,  наверное,  было
полно народу - то есть свидетелей.
   Я на мгновение задумалась: "Вряд ли секретарь Владимирцева ехал  на  базу
отдыха, чтобы одиноко коротать время в  своем  номере.  Наверняка  вместе  с
остальными совершал лыжные прогулки и  участвовал  в  мероприятиях.  По  его
словам, он так и делал, но это еще необходимо проверить".
   - Марин, ты понимаешь, этим  надо  заняться  незамедлительно,  а  ты  еще
краситься будешь... -  бросила  я  пробный  камень,  на  который  она  сразу
отреагировала.
   - Так я же почти готова! Краситься я на этот  раз  не  буду.  Мне  только
домой на пару минут заскочить,  переодеться  -  не  стоит  с  самого  начала
вызывать у всех подозрение, пусть лучше думают, что я приехала покататься на
лыжах, - улыбнулась секретарша. - Тем более что  меня  никто  ни  в  чем  не
заподозрит.
   Кроме какого-никакого интеллекта, у Маринки был еще один "плюс"  -  своей
симпатичной мордашкой она могла свести с ума кого угодно, так что  в  успехе
мероприятия я  и  не  сомневалась.  К  тому  же,  если  Сосновский  проводил
свободное время в окружении большого количества людей, у нашей секретарши  и
на это ума хватит. "Вот  и  узнает  точно  про  безупречное  алиби  Ярослава
Вселодовича, - подумала я,  уже  окончательно  решив  доверить  это  задание
Маринке. - А то пока все известно только с его слов".
   - Оль,  ну  дай  мне  еще  один  шанс,  -  умоляюще  посмотрела  на  меня
секретарша, не ведая о том, какие мысли крутятся в моей голове.
   - Ладно, доказывай свою профпригодность, - махнула я рукой. -  А  то  все
время говоришь,  что  мы  тебя  недооцениваем.  Но  отправляйся  туда  прямо
сейчас!..
   -  И  никакой  самодеятельности!  -  Виктор  тоже   счел   своим   долгом
проинструктировать девушку. - Не выходи за рамки  задания  и  строго  следуй
полученным указаниям, - строго закончил он.
   Обрадованная Маринка мгновенно вылетела из  офиса,  чего  мы,  собственно
говоря, и добивалась.
   - Он приедет? - быстро спросил Виктор, как только  дверь  за  секретаршей
захлопнулась.
   - Да, минут через десять, - подтвердила я, взглянув на часы.
   - Хорошо, что Марина ушла, - будет меньше  вздохов,  -  улыбнулся  всегда
сдержанный Кряжимский, который обычно не позволял себе подобных замечаний.
   "Видимо, Маринка его окончательно довела своей очередной влюбленностью  в
Ярослава", - усмехнулась я, еще раз  похвалив  себя  за  правильную  тактику
ведения  дел  и  временную  нейтрализацию   секретарши.   Мы   по   телефону
договорились, что Сосновский заедет к нам в офис для  серьезного  разговора.
"Наконец-то выпала возможность познакомиться с ним поближе и пообщаться",  -
подумала я.
   - Мое мнение об этом пижоне вы уже знаете. - Виктор поднялся и направился
в свою фотолабораторию.
   Я сразу поняла, что он уходил только потому,  что  боялся  все  испортить
личной  неприязнью  к  секретарю  Владимирцева.  Но  иногда  профессионализм
выражается и в умении трезво оценивать собственные  возможности.  Сначала  я
было хотела остановить его, но Кряжимский сделал мне знак, и я промолчала.
   - Ольга Юрьевна, так будет лучше. Разговор должен вестись непринужденный,
поэтому сарказм Виктора только помешает созданию доверительной атмосферы,  -
объяснил Сергей Иванович, вступая в переговоры с Маринкиной кофеваркой.
   С такими доводами нельзя было не согласиться, поэтому я успокоилась  и  с
удовольствием  погрузилась  в   созерцание   хозяйственных   хлопот   нашего
аналитика, которые он добровольно взвалил на себя в отсутствие  Марины.  Так
как сидеть в приемной мне было как-то не по  чину,  я  вскоре  ушла  в  свой
кабинет и придумала себе занятие: склеивать в кольцо перекрученные ленточки.
Это единственное времяпрепровождение, которое не только  успокаивало  нервы,
но и настраивало на рабочий лад.
   Как только колечек оказалось штук двадцать, я достала фломастер и  начала
раскрашивать их одно за другим непрерывной линией,  в  таком  же  логическом
порядке пытаясь выстроить собственные мысли.
   - Ольга Юрьевна, вы не будете против, если я поприсутствую при разговоре?
- показался в дверях кабинета Кряжимский.
   Я с  радостью  согласилась,  руководствуясь  принципом:  "Одна  голова  -
хорошо, а без  нее  -  намного  смешнее".  В  данный  момент  моя  почему-то
отказывалась   мне   служить,   поэтому   интеллектуальные   способности   и
аналитический ум Сергея Ивановича оказались бы при разговоре с потенциальным
подозреваемым как нельзя кстати.
   - Проходите, пожалуйста, - поднялась я навстречу Ярославу, как только  он
появился в нашем офисе.
   Окинув быстрым взглядом и хорошо сшитый  костюм,  и  безупречной  белизны
сорочку, и причесанную наверняка перед зеркалом шевелюру, я не удержалась от
язвительных женских мыслей. "Ну просто сама  безупречность!  -  подумала  я,
невольно ставя его рядом с Мариночкой, у  которой  вечно  ломались  каблуки,
выбивались из прически локоны и появлялись пятна на одежде.  -  Нет,  вместе
быть они не смогут: он слишком аккуратен, чтобы  терпеть  возле  себя  такую
легкомысленную и неорганизованную особу".
   Честно говоря, я и сама часто не понимаю, как некоторым людям удается все
время пребывать в таком безупречном состоянии,  как  будто  они  только  что
вышли из салона красоты. Лично я, при всем желании, просто не могу иной  раз
удержать марку и предстаю перед  сотрудниками  без  макияжа  или  в  измятых
брюках.  Конечно,  такое  случается  не  часто  -  только  после  выполнения
какого-то ответственного задания, когда  просто  не  успеваешь  переодеться.
Хотя я предполагала, что, в отличие от нас,  простых  смертных,  даже  после
гонки с препятствиями Сосновский будет выглядеть как голливудская звезда.
   Словом, чисто по-женски я могла понять Маринку,  воспылавшую  страстью  к
этому мужчине. Впрочем, на подобные размышления я много времени  тратить  не
могла - человек пришел в редакцию по делу, поэтому пришлось немедленно взять
себя в руки и начать разговор.
   - Ярослав Всеволодович, вы  как-то  говорили,  что  Владимирцев  в  вашем
присутствии жаловался на сердце, - напомнила я.  -  Могли  бы  вы  вспомнить
поточнее, как часто и когда именно это было?
   - Практически постоянно, - не  задумываясь  ответил  Сосновский,  тряхнув
головой. - Понимаете, я  нередко  замечал,  что  Геннадий  Георгиевич  сосал
валидол, пил валокордин. По-моему, у него даже пузырек корвалола  на  работе
стоял.
   Я сумела сохранить невозмутимое выражение лица,  но  про  себя  подумала:
"Видимо, Владимирцев очень  любил  жену,  если  так  умело  скрывал  от  нее
состояние своего здоровья". Поговорив на общие  темы,  Кряжимский  осторожно
спросил:
   - Скажите, а были ли у  вашего  шефа  недоброжелатели?  Ну,  может  быть,
кто-то его недолюбливал... Очень часто мы сами не замечаем скрытой угрозы, а
близкие люди обращают внимание на  любой  косой  взгляд,  -  пояснил  Сергей
Иванович.
   - Н-не знаю, - замялся секретарь, ерзая на кресле. - Вроде бы не было, но
ручаться не буду. Наши контакты с ним были только деловыми: каждый занимался
своими  обязанностями.  По-моему,  Геннадий  Георгиевич  был  доволен   моей
работой, так что никаких конфликтов на этот счет у нас не  было.  -  Ярослав
внезапно вспомнил, что брюки от неудобной позы могут некрасиво помяться,  и,
привстав, расправил складки.
   Я улыбнулась: невооруженным глазом было видно, что Сосновский  нервничает
и чего-то боится. Впрочем, его слова сейчас ни в чем  не  противоречили  его
ранним показаниям.  "Значит,  милиция  трясла",  -  догадалась  я.  К  моему
великому сожалению, большинство следователей  совершенно  не  имеют  навыков
работы с людьми и, сохраняя служебную  тайну,  все-таки  умудряются  посеять
зерно сомнения в душу подозреваемого. Судя по всему, Данильченко был как раз
из их числа - прямо он, наверное, ничего не сказал секретарю  покойного,  но
зато заставил его дергаться и искать оправдания своим поступкам.
   Мы  заранее  договорились,  что,   кроме   следственных   органов,   Инги
Владимирцевой, Елены Кавериной и нас, журналистов газеты  "Свидетель",  пока
никто не будет знать о неестественной причине  смерти  известного  депутата.
Как видно,  Данильченко  со  своей  ролью  не  очень-то  справился,  поэтому
расхлебывать результаты его допросов приходилось сейчас нам.
   Мы с Кряжимским давно поняли: чем меньше подробностей знают третьи  лица,
тем проще найти настоящих виновников и  вычислить  истинную  картину  любого
преступления. Похоже, Ярослав ничего толком не  знал,  наверное,  поэтому  и
нервничал. "Действительно, любой обыватель на его месте тоже задергался  бы,
если бы даже  никакой  своей  вины  не  чувствовал",  -  решила  я,  в  душе
сочувствуя незадачливому секретарю.
   - В последнее время у Владимирцева обострились отношения с Журавлевым,  -
немного погодя вспомнил Сосновский. - Не знаю, уж с  чего  все  началось,  -
Геннадий Георгиевич мне ничего толком не объяснил, когда я у него спрашивал,
но на глазах чуть ли не целой толпы народу они с Андреем  Николаевичем  едва
не подрались.
   Мы с Кряжимским изобразили  на  лицах  искреннее  удивление  и  попросили
рассказать  об  этом  инциденте  поподробнее,  однако,  кроме   только   что
сказанного, Ярослав ничего не добавил, - видимо,  Владимирцев  действительно
не посвящал секретаря в свои личные дела. "Раз уж сегодняшний  день  у  всех
ассоциируется  с  "кровавым  воскресеньем",  надо   вернуться   к   недавним
событиям", - без зазрения  совести  подумала  я  и  начала  новую  атаку  на
Ярослава:
   - Нам просто необходимо знать обо всех делах,  запланированных  депутатом
Владимирцевым на рождественские каникулы. Личных и общественных, -  уточнила
я для большей ясности.
   - У меня все записано, вот, можете проверить. - Изящным жестом Сосновский
вытащил из кармана блокнот в кожаном переплете и протянул мне. - Я  на  свою
память не жалуюсь, но так надежнее. Определенно могу сказать,  что  Геннадий
Георгиевич  звонил  родственникам  жены  в  Романовку,   поздравлял   их   с
праздниками. Все последующие дни мы встречались в  рабочем  офисе  на  улице
Чернышевского и вместе  разрабатывали  новый  проект  распределения  средств
между округами - вы же знаете, он претендовал на место куратора.
   -  Когда  проект  надо  было  представить  депутатам?  -  поинтересовался
Кряжимский.
   - Сразу же после каникул. Потому мы и засиживались в  офисе  до  позднего
вечера. Проект распределения финансов депутаты должны  принять  буквально  в
первые же рабочие дни Думы - от его целесообразности и будет  зависеть,  кто
займет новое кресло, - обстоятельно и  спокойно  объяснил  Ярослав,  смахнув
видимую ему одному пылинку с рукава.
   - Ярослав Всеволодович, - переглянулись мы с Сергеем Ивановичем, -  может
быть, у  всей  этой  истории  есть  политическая  подоплека?  Ну,  например,
какой-то  звонок  от  коллег,  который  до  такой  степени  мог   расстроить
Владимирцева, что у того случился сердечный приступ?
   - Пытаетесь  связать  его  смерть  с  работой?  -  задумался  Сосновский,
изобразив на своем красивом лице задумчивость. - Вряд  ли.  Конечно,  вокруг
этого места разгоралась конкуренция, претендентов было много, но все-таки не
думаю, что  все  могло  зайти  настолько  далеко,  -  скептически  рассуждал
Ярослав. - Впрочем, человеку с больным сердцем надо немного...
   Я вздохнула и  посетовала  на  то,  что  иногда  для  написания  даже  не
сенсационной, а просто интересной статьи порой требуется найти  и  осмыслить
массу материала, встретиться со многими людьми.
   - Впрочем, в этом и заключается главная задача  нас  как  журналистов,  -
улыбнулась я. - Спасибо за помощь, Ярослав Всеволодович.
   - Ольга Юрьевна, вы ему верите?  -  спокойно  спросил  Кряжимский,  когда
дверь за нашим гостем закрылась.
   - Вроде бы да, - ответила я, задумавшись  на  секунду.  -  По-моему,  его
слова ни в чем не противоречат фактам, о которых мы  с  вами  узнали.  Кроме
того, и сам Ярослав, и Инга Львовна утверждают,  что  секретарь  никогда  не
бывал в квартире  шефа,  так  что  вряд  ли  имел  возможность  подсоединить
электрические провода к крану. Впрочем,  дождемся  Марину,  -  возможно,  ее
сведения добавят ясности в эту историю.

Глава 6

   "Надо как-то оградить Журавлева  от  нападок  Данильченко",  -  почему-то
подумала я сразу после  того,  как  уже  поздним  вечером  Маринка  привезла
хорошие  вести  с  лыжной  базы.  Ярослав   Сосновский   действительно   был
зарегистрирован там шестого января и  уехал  только  седьмого  около  десяти
утра, но очень поспешно,  отменив  лыжную  прогулку,  на  которую  собирался
вместе с другими отдыхающими.
   В  общем-то  мы  все  даже  обрадовались  тому,   что   алиби   секретаря
подтвердилось.  Виктор  долго  скептически  смотрел  на  Маринку,   пока   я
расспрашивала ее о  предпринятых  действиях,  и,  похоже,  остался  доволен:
секретарша привезла  письменные  свидетельства  консьержа  и  администратора
гостиницы, показания нескольких постояльцев. Так что придраться  было  не  к
чему, хоть Виктор очень старался и на этот раз, желая показать свое истинное
отношение к секретарю Владимирцева.
   "Интересно, почему наш фотограф так невзлюбил его? - ломала я голову, уже
вернувшись домой.  -  К  другим  Маринкиным  ухажерам  он  относился  вполне
спокойно..." Но долго мучиться над этой проблемой у меня  попросту  не  было
времени - перед новым рабочим днем  не  мешало  хорошо  выспаться.  Поэтому,
несмотря на протесты сердца, жаждущего получения новых эмоций от продолжения
мелодрамы, в одиннадцать я отключила телевизор и зарылась головой в  любимую
подушку.

***

   Не успела я проглотить любимый тост с  сыром,  как  затрезвонил  сотовый.
"Кроме Виктора, некому", - сразу сообразила я,  на  ходу  дожевывая  остатки
завтрака. Я уже привыкла к тому, что по утрам меня обычно разыскивает только
наш неугомонный фотограф, у которого для меня всегда находятся самые  свежие
и просто неотложные новости.
   - Спишь? - задал Виктор свой любимый вопрос, на который, наверное, просто
мечтал когда-нибудь получить утвердительный ответ.
   - Ближе к делу, - скомандовала я, поздоровавшись.
   - Арестовали убийцу, - как всегда лаконично, сообщил он.
   Пока я судорожно соображала, кто и кого мог арестовать, Виктор выдерживал
эффектную паузу. Так  и  не  дождавшись  продолжения,  я  решила  продолжить
разговор.
   - Как и когда? - переспросила я, перебирая в уме всех наших подозреваемых
и пытаясь угадать, на кого же именно из них пал роковой жребий.
   "Скорее всего майор Данильченко уже успел позвонить нам в офис и сообщить
эту сногсшибательную новость Виктору, который появился там раньше других,  -
подумала я. - Конечно, он старался не ради нас и не ради удачного материала,
просто хотел узнать нашу реакцию". Впрочем, переживать  по  этому  поводу  я
просто не имела права,  потому  что  от  моего  настроения  сейчас  зависело
настроение всей редакции.
   - Кого именно задержали? Ты хотя бы фамилию запомнил? - снова спросила я,
зная о невыносимой привычке фотографа не рассказывать о чем-нибудь как можно
дольше.
   - Обижаешь, начальник, - услышала я в трубке. - Электрика Белоусова.
   Я  почувствовала  облегчение.  И  не  потому,  что   смертно   ненавидела
неизвестного мне до сей поры  электрика,  -  просто  обрадовалась  окончанию
фразы, которую выслушала затаив дыхание.
   - Стало быть, для задержания по  подозрению  в  убийстве  нашлись