чистой совестью я могла поручить ее выполнение  своему  коллеге.
Предоставив в распоряжение Сергея Ивановича свой кабинет и телефон, я  вышла
в приемную. Сосновский еще не ушел, но, увидев меня, быстро засобирался.
   - Всем оставаться на своих местах, - шутливо скомандовала я и улыбнулась.
- Не ревизор же к вам пришел, Ярослав Всеволодович, не стоит  меня  бояться.
Мариночка, кофе не угостишь?
   Может быть, кто-то посторонний в этот  момент  решил  бы,  что  я  просто
ревную свою секретаршу к  посетителю  и  стараюсь  поставить  ее  на  место,
загрузив работой, как Золушку. Но на самом деле кофе - Маринкин "конек", она
варит его просто божественно, поэтому не угостить таким напитком элегантного
гостя  -  просто  грех.  Ярослав  тут  же  осыпал  комплиментами   Маринкины
кулинарные способности, а я еще успела вставить  пару  слов  про  другие  ее
таланты.
   Виктор вышел из своей фотолаборатории недовольный,  буркнул  что-то  типа
приветствия и скрылся за дверью моего кабинета. Конечно, я была в курсе:  он
не питал к Сосновскому нежных  чувств,  но  все-таки  нарушать  элементарные
правила приличия и отказывать  посетителю  редакции  во  внимании  я  считаю
совершенно недопустимым.
   Чтобы  хоть  как-то  сгладить  неловкость  ситуации,  я   извинилась   за
невыспавшегося сотрудника и вышла из приемной. Вообще-то устраивать  бурю  в
стакане воды и отчитывать  ценного  сотрудника  из-за  какого-то  пижона,  к
которому наша Маринка испытывает временную - как всегда! - симпатию, я вовсе
не собиралась. Впрочем, мне не дали и слова сказать.
   - Елена Николаевна подтвердила, что у Игнатова с  Журавлевым  разногласий
гораздо меньше, - объявил мне Кряжимский, едва я  успела  закрыть  за  собой
дверь. - Конечно, кроме личной неприязни и несогласия в некоторых  вопросах,
мотивов у Андрея Николаевича для убийства не  было.  Кстати,  не  исключено,
что, если место куратора по распределению средств займет кто-то другой, а не
Игнатов, у Журавлева к нему не будет никаких претензий.
   - На хеппи-энд можно не рассчитывать, - усмехнулся Виктор.
   - Значит, теперь нам остается только найти доказательства, подтверждающие
виновность или невиновность их обоих - Игнатова и  Журавлева,  -  подвела  я
итог.
   - Вы забываете, Ольга Юрьевна, что Елена  Николаевна  подтвердила  только
наличие дружеских отношений между депутатами, - вставил Кряжимский, - а  вот
в политический альянс она не очень-то верит, хотя  Сосновский  очень  хочет,
чтобы мы приняли во внимание такую вероятность.
   - Они же друзья, - возразил  Виктор.  -  Не  будет  же  Елена  Прекрасная
подозревать их в самом худшем.
   "Действительно, - поймала я себя на невольной мысли, - в сговоре с  целью
устранения с политической арены неугодного человека я бы тоже  своих  друзей
стала подозревать в  последнюю  очередь".  Когда  я  совершенно  запуталась,
заработала селекторная связь. Нажав кнопку, я услышала Маринкин голос:
   - Ольга Юрьевна, звонит Рощина. Что сказать? Вы на месте?
   - Да, конечно, -  с  готовностью  откликнулась  я  и  подняла  телефонную
трубку. -  Здравствуйте,  Оксана.  Как  здоровье  Алексея  Владимировича?  -
совершенно с бесцветной интонацией произнесла я первую "дежурную" фразу.
   Конечно, особого энтузиазма от звуков голоса  секретарши  Кононова  я  не
испытывала, но в журналистском  деле  лишних  людей  не  бывает,  поэтому  в
интересах расследования я решила очень вежливо поговорить с  ней.  Она,  как
обычно, от лица своего шефа поинтересовалась  успехами  следствия,  сообщила
мне между делом последние новости из мира моды и какие-то кулуарные  думские
сплетни. Честно говоря, внимательно слушать  ее  было  сплошным  наказанием,
поэтому я только иногда вежливо мычала в трубку. Впрочем, от меня только это
и требовалось.
   Так как ничем примечательным я похвастаться не  могла,  Оксаночка  быстро
потеряла интерес к делам нашей газеты. А я, в свою очередь, не  могла  долго
выносить ее пустую болтовню, поэтому после  получасового  общения  мы  очень
мило попрощались, обещая держать друг друга в курсе событий.
   - Почему же вы ей не сказали, что мы намерены продолжать расследование? -
улыбнулся Кряжимский, когда я положила трубку.
   - Надоела она мне со своими звонками, - устало  отмахнулась  я.  -  Такое
впечатление, будто я обязана кому-то в чем-то отчитываться! Да ну их всех...
Пусть лучше до поры до времени считают нас недоумками, но хотя бы  не  стоят
над душой!
   Сергей Иванович усмехнулся, явно не ожидая от меня такой эскапады. Честно
говоря, я и сама ничего подобного от себя не  ждала.  "После  этой  трещотки
нервы сдали", - успокоила я себя и,  извинившись  перед  коллегами,  глубоко
вздохнула:
   - Давайте вернемся к нашим баранам.
   - То есть к депутатам,  -  поправил  меня  Виктор  с  самым  невозмутимым
выражением лица.
   После минуты смеха, которая, как  известно,  по  энергетической  ценности
равна стакану сметаны, мы уже серьезно стали обсуждать первоочередные задачи
и планы на сегодняшний день.
   - Ольга Юрьевна, с самого  начала  мы  выбрали  себе  определенную  роль,
давайте ее и придерживаться, - напомнил Кряжимский. - Предлагаю, как обычно,
доказывать сложную теорему "от противного":  если  милиция  уверена  в  вине
подозреваемого Журавлева, мы допустим, что он ни в чем не виноват.
   - И что из этого следует? - спросила я, тщетно стараясь отыскать в  своей
памяти хоть какие-то сведения из школьного курса математики.
   - По логике вещей нам  с  вами  сейчас  просто  необходимо  найти  веские
доказательства, - спокойно ответил Сергей Иванович. - Неважно чего.  Кстати,
жене Журавлева тоже надо бы позвонить - по крайней мере  она  разъяснит  нам
некоторые подробности нынешних отношений мужа с милицией.
   Естественно, я тоже в первую очередь подумала об Алевтине. Но звонить  ей
при сложившихся обстоятельствах только для выяснения некоторых моментов было
бы по меньшей мере бестактно, поэтому я приняла другое решение.
   - Лучше один раз увидеть, чем сто  раз  услышать,  -  процитировала  я  и
предложила:
   - Давайте-ка навестим ее лично, по телефону  люди  обычно  не  говорят  о
серьезных вещах.
   Уговаривать никого было не надо, времени на сборы нам потребовалось  тоже
совсем немного, поэтому уже через несколько минут мы втроем вышли из  офиса.
Ошарашенная Мариночка осталась  в  одиночестве,  понимая,  что  ее  провели.
"Должен же кто-то  оставаться  на  месте,  пока  мы  занимаемся  работой,  -
успокоила я себя, услышав, как усмехнулся Виктор над моим ухом. - Уж  он-то,
конечно, рад, что мы оставили в редакции именно Маринку, но, в конце концов,
это входит в ее обязанности".
   Я  уже  успела  заметить,  что  все  сегодняшнее  утро  наш  фотограф   с
секретаршей почти не разговаривал, хотя  еще  вчера  все  было  так  хорошо.
Впрочем, пока мы ехали,  все  встало  на  свои  места:  я  припомнила  визит
Ярослава, которого наш Виктор органически не переваривает с  самого  первого
дня. Вполне понимая, почему здоровый и крепкий парень, отслуживший в Афгане,
ненавидит белоручку-секретаря, я все-таки не решалась признаться даже  себе,
что на самом деле Сосновский принадлежал к разряду последних. "Что поделать,
все мы не без  греха",  -  тяжело  вздохнула  я,  оживив  в  памяти  слишком
безупречный костюм и красивое лицо секретаря погибшего депутата.

***

   Аля без лишних разговоров впустила нас в квартиру, поздоровалась и тут же
отправилась на кухню ставить чай.  Честно  говоря,  в  прошлый  раз  супруга
депутата  Журавлева  произвела  на   меня   впечатление   женщины   хрупкой,
чувствительной и очень ранимой, поэтому  сегодня  я  ожидала  увидеть  перед
собой сломленную горем Алевтину. Но увидела совершенно иное...
   "Наверное, только вот такие почти прозрачные красавицы способны в трудных
ситуациях противостоять большому горю", - искренне восхитилась я,  поражаясь
переменам, произошедшим с нашей знакомой. Теперь  она  выглядела  совершенно
спокойной, и только синяя жилка, пульсирующая на виске, выдавала ее душевное
состояние. Голубые глаза приобрели более глубокий оттенок, но слез  Алевтина
уже не сдерживала - похоже,  их  уже  не  осталось,  просто  не  хватило  на
сегодняшний день.
   - Буквально  сегодня  утром  приехала  милиция  с  ордером  на  обыск,  -
спокойно, без эмоций сообщила нам Журавлева, - а я даже глазом  моргнуть  не
успела. Конечно, ничего у нас в доме не нашли, да ничего и не могли найти, -
уверенно добавила она.
   Оглядевшись по сторонам,  особого  беспорядка  я  не  заметила.  "Значит,
милиция и не надеялась найти что-то  существенное,  -  поняла  я,  -  просто
решила  организовать  психологическую  атаку".   Мои   размышления   прервал
телефонный звонок. Хозяйка дома, похоже, ничего хорошего от него  не  ждала,
потому что трубку взяла с явной неохотой. Но уже через  несколько  мгновений
ее лицо просветлело.
   - Спасибо, не надо, - улыбнулась она, а в глазах снова заблестели  слезы.
- Тебе и самой сейчас не сладко... Пусть все идет  своим  чередом.  Да,  она
здесь, - кивнула Аля и передала мне трубку. - Это вас.
   - Бойкова слушает, - как можно спокойнее сказала  я,  стараясь  ничем  не
выдать своего волнения. - А-а, здравствуйте, Инга Львовна...
   Как только я произнесла это имя,  Виктор  и  Сергей  Иванович  облегченно
вздохнули.  "Похоже,  они  больше  меня  переволновались",  -  подумала   я,
прислушиваясь к словам Владимирцевой.
   -  Мне  кажется,  это  какое-то  недоразумение,  -  возмущалась  Инга.  -
Во-первых, Андрей Николаевич этого сделать просто не мог. Во-вторых,  многие
знали, что между ним и Геной кошка пробежала, и  настоящий  убийца  запросто
мог  воспользоваться  этой  историей,  чтобы  навлечь  позор  на  совершенно
невинного и безобидного человека!
   Даже не зная лично Журавлева, я почему-то была полностью с ней  согласна.
Может быть, потому, что Аля с первого раза произвела на  меня  благоприятное
впечатление. Но скорее всего потому, что мы пришли к  логическому  выводу  о
невозможности участия в преступлении Андрея Николаевича. Менять свое  мнение
о людях только по прихоти милиции, которой вздумалось поверить сплетням, мы,
конечно, не собирались. "А вдруг у Данильченко  есть  веские  основания  для
обвинений его в убийстве, о которых мы пока не знаем?" - мелькнуло у меня, и
я тут же спросила:
   - Инга Львовна, вы не знаете, на  основании  чего  следователь  предъявил
обвинение Журавлеву?
   - Знаю, - после секундной заминки ответила Владимирцева. -  Дело  в  том,
что они сопоставили какие-то найденные улики с фактом  ссоры.  Но  я  в  это
совершенно не верю! К тому же Алька говорила, что они целое Рождество никуда
из дома не выходили, а накануне были в деревне, - напомнила она.
   Вообще-то я это знала уже раньше, но как заставить поверить  всему  этому
твердолобого майора милиции, просто не представляла. "Стоп! Какие улики?"  -
побелела я.
   - Объясните, пожалуйста,  что  нашла  милиция?  Разве  те  черные  волосы
принадлежат Журавлеву? - спросила я, чувствуя постепенно, как  меня  бросает
то в жар, то в холод.
   Я судорожно  оглянулась  по  сторонам  и  заметила  на  полочке  семейную
фотографию Журавлевых: со снимка смотрела уже знакомая Аля,  двое  смеющихся
детей и.., явный блондин, в котором я угадала  главу  почтенного  семейства.
"Что-то здесь не так", - подумала я про себя, медленно опускаясь  в  кресло,
которое, на мое счастье, оказалось рядом.
   - Нет, я не про волосы говорю, - растерялась Инга. -  Помните,  в  мусоре
милиция нашла какие-то подозрительные резиновые перчатки, а  бабушка-соседка
в подъезде, прямо возле почтовых ящиков, обнаружила черное портмоне, которое
никто из жильцов не признал? Так вот, сейчас следователь хочет буквально  за
уши притянуть  эти  улики  к  подозреваемому  Журавлеву!  -  с  нескрываемым
раздражением закончила Владимирцева.
   Я похолодела.  Только  сейчас  до  меня  стал  доходить  смысл  ее  слов.
"Алевтина еще в первый наш приезд жаловалась на рассеянность мужа -  он  как
раз потерял кошелек... Ну, кошелек  ли,  портмоне  -  разница  небольшая,  -
рассуждала я, слушая короткие  гудки,  но  по-прежнему  прижимая  телефонную
трубку к уху. - А перчатки? Откуда взялись перчатки?"
   Пока я некоторое время  находилась  в  прострации,  мои  вполне  реальные
коллеги о чем-то говорили с Алей.  Стараясь  не  обращать  на  себя  особого
внимания, я вышла из транса и жестом показала Кряжимскому на часы. Он тут же
понял намек и начал прощаться с гостеприимной хозяйкой.
   - Алевтина Николаевна, мы постараемся вам  помочь,  только  держите  нас,
пожалуйста, в курсе всех событий, - попросил Сергей Иванович напоследок.
   Журавлева улыбнулась и кивнула. Похоже, ее запас мужественности  на  этом
иссяк, потому что из-за захлопнувшейся за нами двери послышалось  сдавленное
рыдание. Мы с тяжелым сердцем сели в машину,  где  я  и  отважилась  наконец
обменяться подробностями после разговора с Владимирцевой.
   - Если на этих уликах, приобщенных к делу, обнаружатся отпечатки  пальцев
именно Журавлева,  для  нас  все  кончено  окончательно  и  бесповоротно!  -
подытожила  я.  -   В   таком   случае   можно   полностью   признать   нашу
некомпетентность, потому что это значит, что мы все время  шли  не  по  тому
следу и верили не тем людям.
   - Ошибаться свойственно всем, - глубокомысленно изрек Виктор, выезжая  со
двора и глядя через плечо в открытое окно.
   - Но это, между прочим, вовсе не означает, что ошибаемся в данном  случае
именно мы, - закончил Сергей Иванович его  мысль  и,  повернувшись  ко  мне,
очень серьезно продолжил:
   - Если на этих вещах точно обнаружатся отпечатки Журавлева, а  я  в  этом
сейчас почти не сомневаюсь, - к моему ужасу, подчеркнул  Кряжимский,  -  это
только еще больше упрочит наши позиции и  подтвердит,  что  как  раз  Андрей
Николаевич здесь совершенно ни при чем.
   "С ума сошли", - подумала я,  безнадежно  махнув  рукой,  и  окончательно
расстроилась.

Глава 8

   Обсуждение  расследования,  проводимого  "Свидетелем",  началось  в  моем
кабинете помимо моей воли. Когда пятнадцать минут назад я попросила  Маринку
сварить кофе, а сама углубилась в виртуальный мир новой компьютерной игры, я
уже решила для себя, что дни нашей редакции сочтены.  "Конечно,  кто  ж  нам
теперь поверит, если на протяжении почти четырех  дней  мы  шли  по  ложному
пути? - рассуждала я,  убивая  ненастоящих  монстров  одного  за  другим.  -
Впрочем, газету можно и сохранить,  если  переименовать  ее  в  какую-нибудь
лабуду вроде "По следам преступлений", например".
   Прерывая самым наглым образом оптимистичный ход моих мыслей,  в  кабинете
один за другим появились все сотрудники -  почти  бывшие,  надо  сказать,  -
нашей редакции. Естественно, как и полагается в таких случаях, моего  мнения
на  этот  счет  никто  спрашивать  не  стал.  Просто  коллеги  заняли   свои
излюбленные места вокруг меня  и  притихли,  ожидая,  когда  мое  величество
соизволит оторваться от компа.
   Несмотря на упадок сил и настроения, быть бестактной по отношению к людям
мне не позволяло воспитание, поэтому уже на четвертой минуте этой молчаливой
осады я не выдержала.
   - Заявим о самороспуске? - поинтересовалась я, убивая последнего  монстра
на третьем уровне и безжалостно выходя из игры на самых  выгодных  для  себя
позициях.
   - Хм, похоже на депутатский сленг, - с усмешкой  заметил  Виктор,  удобно
устроившись на моем подоконнике и доставая сигарету.
   Я тоже  не  удержалась  от  улыбки,  потому  что  данное  лингвистическое
недоразумение произошло помимо моей воли.
   - Ну что, раз уж  все  в  сборе,  давайте  будем  считать  наше  собрание
открытым,  -  громко  и  торжественно  провозгласила  я.  -   Первое   слово
предоставляется мне, так как я все равно уже начала. В общем, так... - бодро
протараторила я и замолчала, внезапно лишившись присутствия духа. - Если это
преступление  действительно  совершил  Андрей  Николаевич  Журавлев  -  дело
закончено, а нам с вами - стыд и позор, - произнесла я совсем тихо, стараясь
ни на кого не смотреть.
   - Думаю, выскажу  общее  мнение:  просто  кто-то  очень  хочет  Журавлева
подставить и окончательно отвести подозрение от себя, -  заявил  Кряжимский,
не обращая никакого внимания на мои слова, как будто я до этого ничего и  не
говорила. - Но очень похоже, что в этом  случае  настоящий  убийца  -  очень
аккуратный и вдумчивый  человек,  потому  что  само  убийство  очень  хорошо
спланировано.  Может  быть,  даже  не  одним  человеком,  -  добавил  Сергей
Иванович, немного подумав.
   - Очень похоже на сильно обиженную женщину, тем более у нас есть улики  -
короткие черные волосы, которые нашел Виктор и  которые  Журавлеву  явно  не
принадлежат, -  напомнила  Мариночка,  гордясь  своей  сообразительностью  и
возможностью хоть что-то сказать.
   Но эта идея меня окончательно доконала.
   -  Если  уж  не  каждый  мужик  в  электротехнике  разбирается,  где  мы,
по-твоему,  даму  искать  будем?  -  язвительно  поинтересовалась  я,   едва
сдерживая смех.  -  Вот  ты,  например,  чего-нибудь  в  проводах  и  схемах
смыслишь?
   Секретарша растерянно покачала головой и опустила  глаза,  видимо,  поняв
всю  несуразность  данного  предположения.  Я  на  всякий  случай  еще   раз
прокрутила в мозгах все имена и конкретные личности женского  пола,  которые
за ними стоят и имеют отношение к проводимому нами  расследованию.  Впрочем,
все  их  я  еще  раз  исключила  из  списка  подозреваемых  за   отсутствием
возможностей, мотивов и неимением специфических знаний.
   - Ольга Юрьевна, может быть,  несмотря  ни  на  что,  перезвонить  майору
Данильченко и поинтересоваться результатами экспертизы? - спросила  Маринка,
пробуя восстановить почти потерянные позиции.
   Находя ее предложение вполне разумным и уместным,  я  немедленно  набрала
номер, оставленный нам самим майором в первый его приход. К счастью,  самого
следователя не оказалось на  месте,  а  довольно  молодой  голос  одного  из
сотрудников  быстренько  выложил  мне  все  детали.  Поминутно  и   безмерно
восторгаясь своим  непосредственным  начальником,  милиционер  сообщил,  что
отпечатки пальцев на перчатках и портмоне действительно принадлежат депутату
городской Думы Андрею Николаевичу Журавлеву.
   Поблагодарив "борца за справедливость"  за  сотрудничество  с  "четвертой
властью", я положила трубку в прескверном расположении  духа  -  пророчества
мужской  половины  нашей  редакции  сбывались  с  поразительной   быстротой.
"Сговорились  они,  что  ли",  -  буркнула  я  себе  под  нос  и  рассказала
подробности телефонного разговора всем присутствующим.
   Конечно, никто, кроме  Мариночки,  моему  сообщению  особо  не  удивился.
Впрочем, даже она, предательница, на этот раз  сдержала  возглас  изумления,
чем окончательно повергла меня в депрессию.
   - Алевтина, вас беспокоят из газеты "Свидетель", -  набрала  я  следующий
номер телефона.
   - Я узнала вас, Ольга Юрьевна, -  услышала  я  на  другом  конце  провода
совершенно упавший голос. - Я уже знаю, что в подъезде найден кошелек именно
Андрея и отпечатки пальцев абсолютно совпали. Только не пойму, кому все  это
надо.
   - Аля, мы постараемся это выяснить, - пообещала я, ругая себя за недавнюю
слабость, на которую просто не имела права, когда рядом  со  мной  находится
человек и ему намного хуже. - Вспомните, пожалуйста, когда  именно  ваш  муж
потерял портмоне?
   - Несколько дней назад... Пятого  января,  да,  точно,  пятого,  -  после
некоторого раздумья ответила Журавлева. - Андрюша рассказывал, что  как  раз
весь день с Еленой Николаевной для каких-то сирот подарки готовил,  а  потом
еще в супермаркет заходил - детям сладости покупал к Рождеству.
   -  Значит,  кто-то  запросто  мог  найти  его  и  подбросить   на   место
преступления, - начала  я  развивать  свою  мысль.  -  А  мог  и  специально
выкрасть...