он выглядел самым
обычным мальчиком.
  - Куда же девались нанокриттеры? - спросил Малдер. - Может быть, Джоди
каким-то образом вывел их из своего организма?
  Скалли не знала, как объяснить этот феномен Они вошли в палату. Джоди
сидел в кровати, скучающе поглядывая на экран телевизора, включенного на полную
громкость. Учитывая все то, что ему довелось пережить, можно было сказать, что
Джоди с честью вышел из тяжелого испытания. Увидев Скалли, он тепло улыбнулся
ей.
  Несколько секунд спустя в помещение ворвался главный онколог, держа в
руках блокнот на дощечке. Он покачал головой, посмотрел на Джоди и перевел
взгляд на Скалли. Малдера он словно бы не заметил.
  - Я не усматриваю ни малейших признаков лейкемии, - заявил он. - Агент
Скалли, вы уверены, что это тот самый мальчик?
  - Мы не сомневаемся в этом. Онколог вздохнул:
  - Я видел результаты предыдущих анализов, но теперь в крови нет и следа
раковых клеток. Мы провели пункцию спинного мозга - и тоже ничего не
обнаружили. Это стандартные процедуры, как правило, дающие надежный
результат, ведь в таком запущенном случае симптомы должны быть видны
невооруженным глазом - а я, Господь тому свидетель, видывал немало случаев! -
В конце концов он посмотрел на Джоди и добавил: - Молодой человек излечился
от лейкемии, и это не просто ремиссия, а полное выздоровление.
  Скалли ничуть не удивилась.
  Онколог моргнул и опустил руки, державшие блокнот.
  - Я знаю, порой медицина сталкивается с чудесами... нечасто, но если учесть,
сколько пациентов проходит через наши руки, иногда случаются вещи, которые
наука не в силах объяснить. Как бы то ни было, этот мальчик, еще два месяца назад
страдавший острейшей формой рака, теперь не проявляет ни малейшего признака
лейкемии. -
Врач приподнял брови и посмотрел на Джоди, который безучастно наблюдал за
разговором, словно заранее знал ответы на все вопросы. - Мистер Кеннесси, вы
здоровы. Понимаете ли вы, что означает этот диагноз? Вы совершенно здоровы,
если не считать мелких царапин, шрамов и ожогов. Я не наблюдаю у вас ни
малейших отклонений.
  - Если у нас возникнут вопросы, мы обратимся к вам, - отозвалась Скалли.
  Врач, казалось, был разочарован тем, что она не проявляет и следа того изумления,
которое охватило его самого. Скалли бесцеремонно выпроводила онколога из
палаты.
  Когда он ушел, Скалли и Малдер опустились на край постели мальчика.
  - Джоди, не знаешь ли ты, почему в твоей крови не осталось и следа
нанокриттеров? Мы ничего не понимаем. Наномашины залечили твою пулевую
рану, исцелили тебя от рака, но теперь они исчезли.
  - Потому и исчезли, что я вылечился. - Джоди рассеянно смотрел на экран
телевизора, из которого доносились приглушенные звуки передачи для домохозяек.
  - Мой папа сказал, что они выключатся и растворятся, как только закончат свою
работу. Он сделал так, чтобы криттеры исправили раковые клетки одну за другой, и
сказал, что это займет много времени, но я буду выздоравливать с каждым днем. А
потом, когда криттеры закончат, они сами выключат себя.
  Малдер смотрел на Скалли, высоко подняв брови:
  - Предохранительный механизм! Сомневаюсь, что о нем знал даже брат
Дэвида, Дарин.
  - Но, Малдер, это потребовало бы колоссального усложнения схемы... -
начала было Скалли и тут же осеклась, осознав, что уже само существование
самовоспроизводящихся "биологических полицейских", которые перестраивают
человеческий организм на основании кодов, записанных в цепочках ДНК, с точки
зрения ее былых представлений о возможностях современной техники кажется
совершенно невероятным. - Джоди, - добавила она, наклоняясь к мальчику, -
мы должны придать этому результату широчайшую огласку. Мы должны сделать
так, чтобы все вокруг узнали о том, что в твоем организме более не содержится и
следа нанотехнологий. В таком случае у тех людей не будет причин продолжать
тебя разыскивать.
  - Делайте что хотите, - угрюмо отозвался Джоди.
  Скалли не стала тратить слова на лицемерные утешения. Мальчику суждено
очередное испытание, и он должен справиться с ним по собственному разумению.
  Еще недавно в организме Джоди Кеннесси содержалось волшебное лекарство
от рака и, вероятно, от любых недугов, которыми страдает человечество. Может
быть, обитавшие в крови мальчика нанокриттеры сулили бессмертие.
  Лаборатория "ДайМар" лежала в руинах, Джереми Дормана и черного
Лабрадора поглотила пылающая преисподняя, а Дэвид Кеннесси и все, кто
принимал участие в его работе, погибли. Исследования в области нанотехнологий
нужно было начинать с нуля, и новых, столь же блистательных открытий следовало
ожидать лишь в весьма отдаленном будущем.
  Скалли уже придумала, где ФБР спрячет Джоди и каким образом надолго
обеспечит ему спокойную жизнь. И хотя ее собственный замысел не вызывал у нее
особых восторгов, Скалли не видела лучшего пути.
  А Малдер тем временем составит рапорт, приложит к нему записи и ничем не
подтвержденные соображения и пополнит ими свой архив, в котором и без того
хватает свидетельств о курьезных случаях.
  И вновь у него на руках не осталось весомых надежных улик, которые могли бы
кого-нибудь в чем-нибудь убедить.
  Только очередная кипа материалов под грифом "Икс".
  По мнению Скалли, уже в самое ближайшее время Малдеру придется поставить
в своем тесном кабинете еще несколько картотечных шкафов, в которых будут
храниться указания на то, где и как отыскать ту или иную папку.








                  49

  Административное здание.
  Кристал-Сити, штат Виргиния
Воскресенье, 14 04
Адам Ленц отчитывался о проведенной работе в устной форме, с глазу на глаз
  - ни тебе канцелярских инстанций, ни бумажной волокиты, ни рапортов, которые
могли выплыть наружу и привлечь внимание посторонних любопытных глаз. Ленц
должен был встретиться с начальником лицом к лицу и поведать ему о своем
расследовании собственными словами.
  Эта встреча оказалась самым тяжелым испытанием из всех, которые когда-либо
выпадали на его долю.
  Из пепельницы поднималась едкая струйка дыма, зловещей пеленой окутывая
собеседника Адама. Это был сухопарый изможденный мужчина с темными
зачесанными назад волосами, запавшими глазами и заурядным неприметным лицом.
  Ничто не выдавало в нем вершителя хрупких людских судеб. Он не был похож
на человека, который провожает в последний путь президентов, разрабатывает
планы падения одних правительств и возвышения других и устраивает экспе-
рименты над пребывающими в неведении толпами, называя их "разменной
монетой".
  И тем не менее он играл мировой политикой точно так же, как другие люди
играют на бирже.
  Он глубоко затянулся сигаретой и медленно выдохнул дым, вытянув трубочкой
сухие пергаментные губы. До сих пор он не произнес ни слова.
  Ленц стоял в безликом кабинете, искоса поглядывая на мужчину с сигаретой.
  Пепельница на столе была переполнена окурками.
  - Откуда такая уверенность? - произнес наконец мужчина. У него был
обманчиво-мягкий мелодичный голос.
  И хотя Ленц не служил в армии, по крайней мере не занимал официальных
постов, он выпрямился в струнку и отчеканил:
  - Скалли и Малдер провели тщательный анализ крови мальчика. Мы
располагаем беспрепятственным доступом к больничной картотеке. Никаких
признаков нанотехнологического заражения - ни целых механизмов, ни
фрагментов, ничего. Мальчик чист.
  - Чем же в таком случае объясняются целительные свойства его крови? Что
излечило его от огнестрельной раны?
  - В сущности, никто этого не видел, сэр, - ответил Ленц. - Во всяком
случае, в его истории болезни ничего подобного не записано.
  Мужчина молча глядел на Ленца сквозь дым, клубившийся перед его лицом.
  Ленц понял, что собеседник не удовлетворен ответом. Во всяком случае, пока.
  - А лейкемия? Насколько мне известно, мальчик более не проявляет
симптомов болезни.
  - Доктор Кеннесси сознавал потенциальную опасность нанотехнологий - он
был неглуп - и вполне мог запрограммировать криттеры таким образом, чтобы они
выключились, как только закончат работу и его сын излечится от лейкемии. В
соответствии с результатами последних анализов, проведенных в клинике, Джоди
Кеннесси совершенно здоров.
  - Итак, он здоров, а его кровь более не содержит лекарства. - Мужчина
приподнял брови и выдохнул длинную струйку сигаретного дыма. - Что ж, хотя бы
в этом отношении наш труд не пропал даром Было бы крайне нежелательно по-
зволить завладеть этим чудесным открытием кому-нибудь еще.
  Ленц не ответил. Он стоял, настороженно взирая на собеседника. В этом
секретном хранилище, в здании без адреса, в комнатах без номеров и ящиках без
надписей содержались образцы и доказательства, тщательно укрытые от
постороннего взгляда. Любой из этих предметов и документов мог бы оказаться
чрезвычайно полезен людям, которые заняты поисками Истины во всех ее формах и
проявлениях.
  Но этот человек с сигаретой в зубах ни с кем не намерен делиться.
  - А что Малдер и Скалли? - спросил он. - Что осталось у них?
  - Только догадки, предположения и гипотезы, но ни единого серьезного
доказательства, - ответил Ленц.
  Мужчина вновь затянулся и несколько раз кашлянул. Это был глубокий
зловещий кашель, признак еще более глубоких затаенных болезней, может быть -
нечистой совести... а может, физического недуга.
  Ленц беспокойно зашевелился, желая одного - чтобы его отпустили, с
похвалой или выговором, не важно. Неизвестность была хуже всего.
  - Короче говоря... - начал он робко, заглядывая в неподвижные глаза
мужчины. Дым лениво поднимался кверху, образуя в воздухе причудливые узоры.
  - Короче говоря, мы уничтожили трупы всех известных нам жертв
нанотехнологическои заразы и стерилизовали все очаги инфекции. Мы уверены в
том, что ни один из этих самовоспроизводящихся механизмов не сохранился.
  - Что с Дорманом и с собакой? - спросил мужчина.
  - Мы просеяли пепел и мусор в "ДайМар" и обнаружили кости, зубы и
осколки черепов. Мы полагаем, это останки Дормана и собаки.
  - Подтверждает ли ваш вывод стоматологический анализ?
  - Это невозможно, сэр, - сказал Ленц. - В ходе клеточной перестройки
нанокриттеры исказили и изменили структуру костей и зубов и даже уничтожили все
пломбы во рту Дормана. Тем не менее мы располагаем свидетельствами очевидцев.
  Мы видели, как Дорман и пес провалились в огонь, нашли их кости... У нас не
оставалось никаких сомнений.
  - Сомнения остаются всегда, - заметил мужчина, шевельнув бровями. Потом
он равнодушно зажег очередную сигарету и выкурил половину, не произнося ни
слова. Ленц терпеливо ждал.
  В конце концов мужчина ткнул окурок в переполненную пепельницу, еще раз
кашлянул и позволил себе чуть заметно растянуть губы в улыбке.
  - Что ж, вы неплохо потрудились, - сказал он. - На мой взгляд,
человечество пока не готово к таким чудотворным лекарствам. По крайней мере в
ближайшем будущем.
  - Согласен с вами, - ответил Ленц. Мужчина слегка наклонил голову,
отпуская Ленца, и тот повернулся, с трудом сдерживая желание бежать из кабинета
во весь опор. За его спиной кашлянул мужчина. На сей раз громче прежнего.








































                  50

  Лагерь "вольных дикарей".
  Лесные дебри Орегона.
  Месяц спустя
"Странные здесь люди", - думал Джоди... но по крайней мере он чувствовал
себя в безопасности. После выпавших на его долю суровых испытаний, после того,
как весь мир, казалось, шаг за шагом рассыпается в прах - сначала лейкемия,
потом пожар, погубивший его отца, затем долгое бегство, закончившееся смертью
матери, - ему было нетрудно приспособиться к новой жизни.
  Здесь, в лагере лесных отшельников, Джоди находился под заботливой опекой
дяди. Дарин не любил вспоминать о своей работе, отказывался говорить о прошлом
  - и Джоди вполне разделял его чувства. Жизнь в этом уединенном лагере кипела
ключом, и обитавшие здесь люди подходили Друг к другу с точностью кусочков, из
которых складывается мозаика.
  Точь-в-точь как картинка Земли, всходящей над поверхностью Луны, которую
они с матерью собирали долгими вечерами, прячась в коттедже... Джоди болезненно
поморщился. Он тосковал по матери.
  Агент Скалли привезла его сюда, и обитатели вооруженного до зубов лагеря тут
же приняли мальчика под свое крыло. Джоди Кеннесси стал их символом, чем-то
вроде талисмана их дружной семьи - этот двенадцатилетний подросток познал все
ужасы мрачной репрессивной системы и сумел уцелеть.
  История Джоди лишь укрепила "вольных дикарей" в их решимости держаться
подальше от назойливого безжалостного правительства, которое они так
ненавидели.
  Джоди и его дядя Дарин наравне с другими обитателями лагеря проводили дни
в совместном физическом труде. Все члены группы охотно делились с мальчиком
своими знаниями и опытом, обучая и наставляя его.
  Джоди еще не успел полностью оправиться от жгучей боли, которую
доставляли его душевные и сердечные раны, и, когда не был занят в полевых
работах, обеспечивавших независимость колонии от внешнего мира, больше всего
любил бродить вдоль обширных границ территории лагеря.
  При взгляде на "вольных дикарей" создавалось впечатление, будто бы целый
народ снялся с места и, перенесясь BQ времени, оказался в эпохе, когда каждый мог
рассчитывать только на собственные силы. Джоди такая жизнь пришлась по душе.
  Он был здесь сам по себе. Джоди не испытывал очень уж теплых чувств к дяде
Дарину... ну да не беда. Он справится с одиночеством, как некогда справился с
безнадежным недугом.
  Соседи Джоди оказались достаточно мудры, чтобы не мешать мальчику, когда
у него было хмурое настроение, и позволяли ему бродить сколько и где угодно.
  Джоди обходил заборы из колючей проволоки, рассматривал деревья... но главным
для него была возможность без устали шагать наедине с самим собой.
  Занимался новый день, и воздух постепенно прогревался. Зашевелилась белесая
дымка, до сих пор клочками ваты цеплявшаяся за деревья и скрывавшая лесные
Прогалины. Над головой, едва видимые из-за сосновых крон, нависали тяжелые
серые облака. Джоди внимательно смотрел под ноги, хотя Дарин и заверил его, что
вокруг лагеря нет ни минных полей, ни капканов, ни потайных ловушек, о которых
шла молва в округе. "Вольные дикари" охотно поддерживали и распространяли
зловещие слухи, стремясь обеспечить покой и безопасность своих жилищ. Их
главной целью было обособиться от внешнего мира, и они решали эту задачу
любыми доступными средствами.
  Откуда-то издалека донесся четкий отрывистый собачий лай. Казалось,
холодный влажный воздух усиливает звуковые волны.
  В лагере отшельников было немало собак - немецких овчарок, гончих,
ротвейлеров, доберманов... но голос этого пса казался очень уж знакомым, и Джоди
насторожился.
  Пес залаял вновь, и теперь не оставалось никаких сомнений.
  - Вейдер! Сюда! - крикнул мальчик. Послышался треск ломающихся ветвей,
и вдруг из-за туманной пелены вырвался огромный черный Лабрадор и бросился
вперед, радостно лая при виде Джоди.
  - Вейдер! - позвал Джоди. Его сердце учащенно забилось, но он тут же
совладал с собой и внимательно присмотрелся.
  Пес казался совершенно здоровым, а ведь Джоди собственными глазами видел,
как Вейдер проваливается в огонь, охвативший лабораторию, видел, как "ДайМар"
превращается в кучу тлеющих углей, пепла и искореженных балок.
  Но Джоди знал также и то, что его пес - необычное существо, каким был и он
сам до тех пор, пока не отключились нанокриттеры в его крови.
  Наномеханизмы Вейдера не были запрограммированы на самоуничтожение.
  Пес бросился мальчику на грудь, едва не опрокинув его на землю. Он
облизывал лицо Джоди, размахивая хвостом с таким неистовством, что все
туловище ходило ходуном. На Вейдере не было ни ошейника, ни жетона с именем,
но Джоди узнал его и так.
  Он понимал, что дядя Дарин непременно заподозрит неладное, но все
остальные удовлетворятся рассказом о том, что Джоди нашел в лесу другую собаку,
отдаленно-напоминающую Вейдера. И никто не удивится, если мальчик даст своему
новому питомцу то же имя. "Вольные дикари" ни
о чем не догадаются, а окружающему миру нет никакого дела до его собак.
  Джоди обнял пса за шею и взъерошил его мех, стыдя себя за сомнения, - он
должен был ждать, надеяться и смотреть в оба, ведь мама так и сказала:
пройдет время, и Вейдер вернется.
  Вейдер всегда возвращался.




Ben Mezrich "Skin"
Бен Мецрих

                                  "Кожа"


                  1

  В два часа пополуночи вой сирен, и скрип тормозов разорвали
тишину в бетонном здании. Площадку перед приемным отделением
заполнили кареты "скорой помощи". Рычание моторов и возгласы
санитаров слились в непрерывный гул. Распахнулись массивные
двустворчатые двери, ведущие в просторное помещение с кафельным
полом.
  - Приехали! - крикнул кто-то, и все приемное отделение
пришло в движение. Врачи, растирая лица ладонями, побежали
навстречу носилкам, на ходу отдавая распоряжения младшему
персоналу, тут же появились десятки тележек с медикаментами и
хирургическим инструментом. Стороннему наблюдателю показалось
бы, что в приемной реанимации - хаос и паника, на самом же деле
действия каждого врача и санитара были тщательно продуманы и
выверены, как перемещения опытного игрока по футбольному полю
в решающие моменты матча. В этом броуновском движении
прослеживалась непостижимая гармония.
  Брэд Олджер, забившись в угол, потрясенно наблюдал за
происходящим. Он заступил на дежурство всего двадцать минут
назад, но его одежда уже пропиталась потом. На рукавах белого
халата расплылись алые пятна, рисунок на кроссовках приобрел
какой-то странный лиловатый оттенок. Белокурые волосы свалялись,
образовав на макушке нечто вроде протуберанца, под глазами
красовались такие мешки, словно Брэд месяц не спал.
  Утирая рукавом потный лоб, он едва не угодил под тележку.
  - О Боже! - простонал Брэд. - Мы уже по колено в крови. Я
думал, больше, чем в прошлый раз, привезти просто невозможно...
  Сколько же "скорых" сейчас приехало?
  - Двадцать две, - бросила в ответ санитарка, едва не
впечатавшая его в стену тележкой, и добавила, стягивая
окровавленные перчатки: - А может, и больше. Сначала они
говорили, что разбилось девять машин, теперь оказалось -
тринадцать.
  - Тринадцать машин! - пробормотал Брэд, присвистнув. -
Ничего себе авария в два часа ночи!
  - Насколько я понимаю, вы в первый раз дежурите с пятницы на
субботу, - заметила санитарка и смерила его оценивающим
взглядом. Удивительно приветливые для такой обстановки карие
глаза. Сколько ей? На вид не больше тридцати пяти. Но рядом с ней
Брэд чувствовал себя ребенком.
  - Я работаю здесь с воскресенья, - ответил Брэд, стараясь унять
предательскую дрожь в голосе.
  - Тогда - добро пожаловать в Нью-Йорк, - улыбнулась
санитарка, взяла свежую пару перчаток - и вновь ринулась в гущу
событий.
  За последние несколько дней Брэд сотню раз задавал себе
мучительный вопрос: "Какого дьявола я здесь делаю?" Всего месяц
назад ему, четверокурснику в Цинциннати, самыми неразрешимыми
проблемами в жизни казались взаимоотношения с подружкой или
долг за общежитие. Во время учебы он проходил практику на
местной станции "скорой" - но заварух, хотя бы отдаленно
напоминающих сегодняшний кошмар, ему видеть не приходилось.
  А начинался вечер вполне безобидно: пяток сердечных приступов,
два-три легких ножевых и огнестрельных ранения (в такую-то рань!)
да несколько пациентов с респираторными заболеваниями, украдкой
попыхивающих сигаретами под кислородными масками. И вдруг -
этот звонок. Катастрофа на крупной автомагистрали, десять человек
в критическом состоянии, еще, как минимум, два десятка - в
тяжелом. Работники всех отделений, не занятые неотложными
операциями, были тут же вызваны в приемную реанимации.
  С этого мгновения в реанимационной палате стали звучать очень
странные слова. Например, объявили чрезвычайный режим номер
один. И Брэд Олджер сделал большую ошибку, попросив Дюка
Бейкера перевести это на