ачительно легче, будь у меня твоя
сила убеждения. Похоже, что люди всегда говорят тебе правду.  Сенатор  Нолан
рассказывает тебе о таинственном  свидании,  про  которое  никто  больше  не
знает. Джефф Филдс рассказывает о таинственном нажиме Белого дома. Потом оба
гибнут в подходящее время, и  ты  остаешься  единственным,  знающим  правду.
Похоже, Бен, что все, кроме тебя, лжецы.
   Нортон поднялся.
   - Ладно, Фрэнк, не стану больше отнимать у тебя время. Я  думал,  что  ты
намерен честно делать свою работу.
   - Сядь, Бен.
   - Не хочу. Но позволь на прощание высказать одну мысль. Я знаю о  пленке.
Филдс рассказал мне о ней накануне гибели.
   Кифнер перестал постукивать пальцами и какое-то время  сидел  неподвижно,
как игрок в покер, решающий, блефовать ему или нет.
   - Филдс сказал тебе, где она? - спросил он наконец. Однако Нортон не  мог
блефовать  дальше.  Нельзя  взять  на  блеф  человека,  во  власти  которого
потребовать улику.
   - Нет, - сказал он. - Не знаю, где. Пока не знаю.
   - Сядь, Бен.
   - Я сказал все, что хотел. Мог бы сообщить  несколько  подробностей,  но,
видимо, они тебе не нужны.
   - Сядь. Ты, может, и все сказал, но я нет. Нортон сел снова.
   - Хочешь верь, хочешь не верь, Бен, но расследование по делу смерти  мисс
Хендрикс продвигается. Сержант Кравиц, ведущий его, хочет  видеть  это  дело
завершенным не меньше, чем ты. Может быть, даже больше. И поскольку  ты  так
щедро делился своими сведениями,  я  думаю,  что  должен  поделиться  нашими
сведениями с тобой.
   В голосе Кифнера звучала неприятная нотка, и это насторожило Нортона.
   - У нас есть свидетель, - продолжал Кифнер, -  утверждающий,  что  в  тот
вечер, когда  мисс  Хендрикс  была  убита,  он  видел  человека,  выходящего
примерно в полночь из того дома на Вольта-плейс.
   - Кто же твой свидетель?
   - Называть свидетеля я не стану, - сказал Кифнер, -  но  скажу,  кого  он
видел выходящим из дома в ту ночь.
   - Хорошо, кого?
   - Тебя, Бен.
   27
   Гейб лежал, вытянувшись во весь рост на диване Нортона, на животе у  него
стоял стакан с виски. Говоря, он то  проводил  рукой  по  усеянным  перхотью
волосам, то сковыривал струпья с рук.
   - Мы близки к цели, - пылко сказал он. - У меня начинается сыпь.
   - Близки? - угрюмо переспросил Нортон. - Гейб, на днях  я  был  близок  к
тому, чтобы оказаться разорванным на куски. Только по счастливой случайности
я не сел в ту машину. И не уверен, что мне безопасно выходить на улицу.
   - В Вашингтоне тебя никто не убьет, -  сказал  Гейб,  так  скребя  своими
короткими пальцами, что частички омертвевшей кожи сыпались на пол.  -  Такие
трюки выполняются только в поле. Какой-то парень,  делающий  карьеру,  хочет
произвести впечатление на свое  ведомство.  Только  представь,  если  бы  ты
взлетел на воздух, один напористый тип мог бы выбиться в люди. Но  здесь,  в
Вашингтоне, эти ребята действуют более изощренно. Они не подкладывают  бомб,
они подкладывают идеи - это прекрасный способ взять человека в оборот.
   - Здесь ты прав, - сказал Нортон. -  Мой  старый  приятель  Фрэнк  Кифнер
недавно подбросил мне несколько таких идей, что я чуть не полез на стену.
   - Например?
   - Он мог обвинить меня в лжесвидетельстве, об этом я уже  знал.  А  потом
заявил, что у него есть свидетель, видевший, как я выходил из  того  дома  в
тот вечер, когда Донна была убита.
   Гейб так захохотал, что виски пролилось  из  стакана  ему  на  брюки.  Он
выругался, подхватил стакан, ухитрившись при этом сбить пепельницу. А  когда
улегся снова, улыбка его исчезла, и он, прищурясь, смотрел на Нортона.
   - Это правда? - резко спросил Гейб.
   - Что правда?
   - Выходил ты из того дома, болван? Нортон даже зарычал.
   - Нет, я не выходил из того дома в тот вечер. Я не убивал ее, если ты  на
это намекаешь.
   Репортер пожал плечами и потрогал мокрую штанину.
   - Случались и более странные вещи, - пробормотал он.
   - Главное, - продолжал Нортон, - Кифнер отказался сказать мне,  кто  этот
свидетель. Может, никакого свидетеля нет и он просто блефует.
   - Нет, не блефует, - сказал Гейб. Он зажег сигарету и бросил спичку в  ту
сторону, где валялась пепельница.
   - Откуда ты знаешь?
   - Потому что знаю, кто его свидетель.
   - Кто же, черт возьми?
   - Джой Смоллвуд.
   - Этот ненормальный парень из винной лавки?
   - Да. Он постоянно подглядывает в  окна,  постоянно  бродит  вечерами  по
Джорджтауну, и его заставили сказать, что он был напротив того дома и видел,
как ты выходил.
   - Тоже мне свидетель, - злобно сказал Нортон. -  Кажется,  в  прокуратуре
могли бы работать почище.
   - А им ничего  больше  и  не  нужно,  -  сказал  Гейб.  -  Конечно,  Джой
ненормален, и на основании его  показаний  тебя  не  обвинят,  но  уничтожат
скандалом. Или, может, выдвинут обвинение в лжесвидетельстве и даже добьются
своего. Тебя исключат из коллегии адвокатов, год или два просидишь в тюрьме,
а потом уже никто не станет слушать,  что  ты  говоришь  об  убийстве  Донны
Хендрикс. Эти ребята начинают давить на тебя, приятель.
   Нортон встал и подлил себе виски. Гейб снова растянулся на диване, пуская
колечки дыма к потолку и почесывая руки. На левом запястье у него  выступила
кровь, и время от времени он ее слизывал.
   - У меня сложилась теория об этом деле, - сказал,  помолчав,  Гейб.  -  Я
собрал еще не все детали, но теория складывается.
   - Я слушаю.
   - Прежде всего нужно предположить, что Донну убил Уитмор, или Мерфи,  или
кто-то из их тесного круга. Иначе вся эта маскировка не имеет  ни  малейшего
смысла. Поэтому им нужен козел отпущения, и, похоже,  на  эту  роль  избрали
тебя.
   - Почему меня?
   - А почему бы нет? В этом есть логика - брошенный любовник и  все  такое.
Потому-то тебе и сообщили по  телефону,  что  Донна  убита.  Заставить  тебя
сделать именно то, что ты  сделал,  -  помчаться  на  место  преступления  и
привлечь к себе внимание полиции.
   - Как по-твоему, кто звонил мне?
   - Я думаю, Риддл. Он влез в это дело по уши. Но - и тут все осложняется -
появляется Джой. Помешанный парень, который обслуживал Донну в винной  лавке
и, возможно, шел за ней до самого дома. Джой не юрист  и  даже  не  особенно
смышлен, он оказался лучшим козлом отпущения, чем ты, и,  видимо,  стратегию
они изменили по ходу дела. Сфабриковали обвинение против Джоя.
   - Тогда почему они заставили его утверждать, что это сделал я?
   - Во-первых, его добродетельная мамаша клянется, что в тот вечер  он  был
дома, во-вторых, ты такая помеха, что тебе решили заткнуть рот.
   - Хорошо, Гейб, но если меня собираются обвинить в  убийстве,  то  почему
недавно пытались разнести на куски? Или твоя теория так далеко не заходит?
   - Здесь что-то неясное, - согласился Гейб. - Возможно, кто-то решил,  что
мертвого обвинить будет легче. Так сказать, in absenta7.
   Репортер отпил глоток виски и принялся откусывать заусеницу.
   - Или же, - сказал он наконец, -  одна  группа  хочет  обвинить  тебя,  а
другая убить. Имея дело с правительством, нельзя  упускать  из  виду  фактор
несогласованности.
   С минуту они сидели в молчании. Гейб откусывал заусеницу. Нортон думал  о
своем туманном будущем.
   - Мне тут  пришло  в  голову,  -  нарушил  он  молчание,  -  может,  Джой
действительно видел кого-то, выходящего из дома, и честно считает,  что  это
был я.
   - Пошевели мозгами, - презрительно ответил репортер. - Этот парень  видел
только выход для себя. Или  он  выведет  тебя  на  место  преступления,  или
выведут его. Даже недоумок это поймет, если нажать на него посильнее.
   Нортону было очень интересно, как Гейб  узнал,  кто  этот  свидетель,  но
знал, что об источниках его сведений спрашивать не стоит. Ему казалось,  что
от Кравица.  Неделю  назад  Гейб  опубликовал  на  первой  странице  большой
материал  о  Кравице,  где  представил   его   образцовым,   изобретательным
следователем по делам об убийствах, а Нортон знал, что Гейб, как большинство
политических репортеров, редко льстил кому-либо из общественных деятелей без
какого-то quiel pro quo8.
   - Знаешь, очень любопытно, с  какой  стати  Кифнер  сказал  мне  об  этом
свидетеле. По правилам до суда обвиняемому ничего не  говорят  о  свидетелях
против него. И похоже, Фрэнк оказал мне услугу.
   - Я не верю этому гаду, - сказал Гейб.
   - Я тоже, но доверяю его  пониманию  собственных  интересов.  Надеюсь,  я
рассказал ему о Донне и Уитморе достаточно, чтобы встряхнуть его. Он  должен
подумать о том, что будет с ним,  если  история  кончится  не  так,  как  он
задумал.
   - Это другое дело, - сказал  репортер.  -  Сейчас  она  может  окончиться
быстро. Со дня на день. Потому что после гибели Филдса  некоторые  репортеры
стали догадываться, что к чему. Я думаю,  этак  через  неделю  кто-то  может
написать статью, где будет вопрос, не связаны ли между собой  смерть  Донны,
Филдса и сенатора Нолана. А тебя могут представить как звено,  связанное  со
всеми троими. Могут даже написать, что Джой якобы видел тебя  у  того  дома.
Если никто не сделает  этого,  напишу  я.  Постараюсь  помешкать  как  можно
дольше, но не уклонюсь.
   Нортон устало вздохнул.
   - Черт возьми, Гейб, я не понимаю, как работают журналисты. Мне казалось,
что после убийства Филдса каждый репортер в стране свяжет  его  с  убийством
Донны и дело начнет распутываться. Вместо этого я читаю сегодня  в  утренней
газете идиотскую статью о том, будто Филдс убит мафией. "Источники,  близкие
к делу... невыплаченный карточный  долг...  расправа  в  бандитском  духе...
та-та-та". Я не могу в это поверить.
   - Что ж тут такого? - сказал Гейб. - Ведь мафия - это козел отпущения для
ФБР и ЦРУ, когда им приходится туго.
   - Что-что?
   - Послушай, наивный мальчик, мафия - это всего лишь плод воображения  Дж.
Эдгара  Гувера.  Он  и  его  рекламисты  взяли   пару   сотен   толстопузых,
опустившихся итальянских громил, сводников  и  бутлегеров  и  раздули  их  в
международный преступный синдикат, вторую  после  международного  безбожного
коммунизма угрозу Дому, Флагу и Материнству. Рекламистов в ФБР  больше,  чем
агентов, и половину своего времени они проводят, изображая в книгах, фильмах
и телепередачах, какую угрозу представляет собой мафия, с  целью  вырвать  у
конгресса  побольше  денег,  чтобы  руководители  ФБР  могли  разъезжать   в
"линкольнах" и летать частными самолетами.
   - Гейб, - запротестовал  Нортон,  -  ты  хочешь  сказать,  что  мафии  не
существует?
   - Я говорю, что мафия как  организация  представляет  примерно  такую  же
угрозу общественной безопасности, как бойскауты, и гораздо меньшую, чем  те,
кто производит сигареты или громадные,  ненадежные  детройтские  автомобили,
или чем Американская медицинская  ассоциация.  Черт  возьми,  эти  проклятые
врачи ежегодно убивают в сто раз больше людей, чем мафия, продают  в  двести
раз больше наркотиков и дерут за них дороже. Мерзавцы!
   Нортон с любопытством посмотрел на Гейба. Теперь в его голосе звучал  уже
не обычный цинизм.
   - Ты недолюбливаешь врачей, Гейб? Такого холодного взгляда, каким ответил
репортер, Нортон еще не видел.
   - Один врач угробил мою мать и содрал за это  с  моего  старика  тридцать
тысяч долларов. А потом мой старик угробил себя, пытаясь расплатиться с этим
гадом. Да, можно сказать, что я не люблю врачей. А также  и  других  столпов
нашего общества. Но это не твоя печаль.
   Гейб допил виски, Нортон последовал его примеру.
   - Хорошо, Гейб, - сказал он. - Министерство юстиции, или прокуратура, или
кто-то  еще  распускает  слух,  будто  Филдс  убит  мафией.  Ну  и  что  это
доказывает?
   - Во-первых, лишний раз подтверждает истинность закона Пинкуса.
   - В чем же он заключается?
   - Цитирую: "Чем настойчивее политик опровергает то или иное  утверждение,
тем вероятнее, что  это  утверждение  -  правда".  Например:  "Мы  не  хотим
эскалации войны", или "Я никогда не подам в отставку", или "Я не мошенник" и
так далее. В данном случае, если ты присмотришься к линии Белого  дома,  они
ведут к тому, что Уитмор никогда не слыхивал  о  Джеффе  Филдсе  или,  может
быть, именно может быть, раз-другой пожал ему руку  во  время  избирательной
кампании. А дальше идет грязная и очевидная ложь, они заставили  прокуратуру
выдвинуть  версию,  будто  убийство  совершено  мафией,   в   надежде,   что
помешавшиеся на преступности средства массовой информации поверят в  нее,  и
большинство идиотов поверило. Но главное, мой друг, они  до  смерти  боятся,
что кто-то обнаружит связь между Филдсом, Уитмором и Донной.
   - Но кто "они"? - спросил  Нортон,  и  в  голосе  его  прозвучало  что-то
похожее на страдание. - Уитмор? Мерфи?  Кифнер?  Риддл?  Кто,  черт  возьми,
руководит этим представлением?
   Гейб пожал плечами и сплюнул на пол отгрызанный кусочек ногтя.
   - Именно это, если ты еще не заметил сам, мы и  пытаемся  выяснить.  Пока
что мы не знаем. Но, как я  уже  говорил,  лучше  всего  предполагать  самое
худшее. Я не хочу, чтобы впоследствии ты был разочарован.
   Нортон наклонился и посмотрел на свои туфли. Их следовало  бы  почистить.
Потом он кое-что вспомнил.
   - Гейб, послушай. В тот последний день, когда филдс хотел  поговорить  со
мной, но боялся, он упоминал о какой-то пленке.
   - О чем?
   - Он сказал что-то вроде: "Это не моя забота... Если бы не эта  проклятая
пленка". Объяснить, в чем дело не захотел, но был очень взволнован.
   - Черт возьми! - возкликнул Гейб. - Значит это правда.
   - Что правда?
   - Один из моих информаторов слышал об этой пленке, но не  знал,  при  чем
тут она.
   - Что "при чем"?
   - Видишь ли,  когда  полиция  обыскивала  тог  дом  на  Вольтаплейс,  там
оказалась хитрая звукозаписывающая установка, включающаяся от звука  голоса.
Все, что говорилось в доме, записывалось. Или могло записываться.
   - Для чего?
   - Кто знает? Может, Филдс  таким  образом  составлял  диалоги  для  своих
фильмов. Может, он был просто извращенным и хотел  знать,  что  говорят  его
друзья в постели. Может,  хотел  записать  политиков  с  девочками  и  потом
шантажировать их. Может, все вместе. Я не знаю. Филдс утверждал, что никогда
не пользовался этой системой, никогда не заправлял пленки, но он мог  лгать.
Судя по твоим словам, лгал. Значит, возможно, вся сцена убийства записана на
пленку, и находится эта пленка неизвестно где.
   Гейб умолк и слизнул кровь с запястья. Нортон  с  изумлением  смотрел  на
него.
   - Гейб, если там была пленка и убийца обнаружил ее, то первым делом он бы
ее уничтожил. Это ясно как день.
   - Тогда почему Филдс беспокоился о ней?
   - Не знаю, - признался Нортон. - В этом нет смысла.
   - Если пленку обнаружил не убийца, смысл в этом есть, -  сказал  Гейб.  -
Если ее нашел кто-то другой и если  тут  каким-то  образом  замешан  Уитмор,
пленка будет стоить солидную сумму. Тут есть большой смысл.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Деньги. Если в этом городе происходит что-то странное и  ты  не  можешь
понять причину, не ищи ее в любви, мести, славе или ревности. Ищи в деньгах,
потому что люди стараются ради них. А эта пленка будет стоить больших денег,
друг мой. Она занимает на этом рынке второе место после досье Гувера.
   - Постой, постой, Гейб. Как мог кто-то другой - не  убийца  -  обнаружить
эту пленку?
   - Послушай, с момента смерти Донны до того, как  ее  обнаружил  разносчик
газет, прошло восемь или десять часов. За это время  туда  могли  пробраться
многие. Кто - не знаю. Но главное, нам ясно, что искать. Пленку.
   Нортон согнулся и подпер голову руками.
   - Что же делать дальше? - спросил он.
   - Я позвоню адвокату Филдса и в  полицию  Палм-Спрингса,  может,  удастся
что-то узнать у них. А ты еще раз поговори с Макнейром. Попробуй узнать, где
находится Риддл. Этот сукин сын скрылся.
   - Он появится, - сказал Нортон. - Готов биться об любой заклад,  что  это
он подложил бомбу в машину Филдса.
   - Может быть, - сказал Пинкус. - Я  кое-что  разузнал  о  Риддле.  Хочешь
послушать?
   - Конечно. Может, для начала выпьем?
   - Не имею ничего против, -  ответил  Гейб  и,  пока  Нортон  разливал  по
стаканам виски, закурил сигарету.
   - Главное, - начал он, - что человек, которого мы называем Байрон  Риддл,
дошел до той стадии, что уже никто толком не знает, кто он такой.  Может,  и
он сам .уже не знает.
   Но я думаю, что человека, который  теперь  называет  себя  Байрон  Риддл,
раньше звали Боб Колдуэлл. Человек с этим именем, внешне похожий на  Риддла,
окончил Йельский университет в пятьдесят четвертом году. Тогда среди молодых
йельцев было  модно  поступать  в  ЦРУ.  Как  в  Корпус  мира  при  Кеннеди.
Собственно, как я слышал, этот Колдуэлл поступил в ЦРУ не сразу. Два года он
пытался написать великий американский роман, а когда ничего не вышло, сдался
и поступил в управление.  Дальше  сведения  отрывочные.  Я  думаю,  он  имел
какое-то отношение к заливу Свиней. И, может быть, сидел на Кубе  в  тюрьме.
Так или иначе, в середине  шестидесятых  он  появляется  в  Вашингтоне.  Его
специальность - связь. Радиоперехват, подслушивание. У  него  была  какая-то
фиктивная работа в рекламном агентстве. А в свободное от подслушивания время
он снова пишет. Только теперь уже шпионские детективы. Некоторые  из  них  я
прочел. Не так уж плохо. Много секса. Но сюжет вечно  один  -  смелый  агент
оказывается преданным трусливым чиновником  из  Вашингтона.  Синдром  залива
Свиней.
   Так или иначе, как я слышал, Риддл несколько лет назад  пустился  во  все
тяжкие. Почему, не знаю. Может, почувствовал  себя  неудачником.  Может,  он
просто  сумасшедший.  Но  в  ЦРУ  ходили  слухи,  что  он  готов  не  только
подслушивать телефонные разговоры.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Нортон.
   - Что он убил бы говорившего по телефону, если бы решил, что это послужит
делу свободы. Он состоял в какой-то команде ликвидаторов.  Вот,  пожалуйста.
Выпускник Йельского  университета,  ненавидящий  коммунистов  и  чиновников,
живет в мире фантазий и охотно убирает кого-то время от времени.
   - Гейб, это фантастика.
   - Нет, - ответил репортер, - не фантастика. Беда в том, что ты  знаешь  в
этом городе лишь наружный  слой  общества.  Он  непригляден,  слов  нет,  но
как-нибудь подними камни и погляди на всех ползающих под ними консультантов,
лоббистов, политических бандитов и частных сыщиков. По  их  меркам  Риддл  -
птица высокого полета. Учился в университете, любит поговорить о  Ф.  Скотте
Фитцджеральде и лишь время от времени... убивает людей.
   - Хорошо, Гейб, а как мог такой тип попасть в Белый дом?
   - Я слышал, что Риддл связан с твоим достойным шефом, Уитом  Стоуном.  Не
спрашивай меня, как, но Риддл начал выполнять  поручения  Стоуна,  а  Стоун,
если ты этого не знал,  имеет  связи  с  сетью  Старика,  который  руководит
управлением. Во всяком случае,  Уит  использует  Риддла  для  подслушивания,
доставки денег и тому подобного. И в конце  концов  Риддл  приобретает  себе
новое   прикрытие.   Открывает   частное   сыскное   агентство.   Становится
респектабельным.
   - Ладно, а как же с Белым домом?
   - Я к этому и веду. Уитмор был выдвинут прошлым летом, так ведь? До этого
Стоун и его друзья-нефтепромышленники ставили  на  другую  лошадку,  но  они
быстро влезли  на  колесницу  Уитмора.  Стоун  поставляет  деньги,  юристов,
предлагающих свои услуги, и так далее. В том числе  он  поставил  и  Байрона
Риддла.  Риддл  был  взят   для   содействия   в   подготовке   мероприятий,
предотвращения беспорядков, обеспечения безопасности и прочего. Естественно,
он старался изо всех сил. Но это еще не означало, что после избрания Уитмора
он чего-то добьется, даже если ему будет помогать Уит Стоун. Он мог застрять
в министерстве финансов или в подобном же месте, но тут...
   - Тут Риддл совершил подвиг в день инаугурации, - сказал Нортон.
   - Да. Ты помнишь? Сумасшедший убийца пробрался  во  двор  Белого  до