ра в полной  эйфории.  Наконец-то  у  него  была  улика,
которой пренебрегли его коллеги.  Теперь  он  не  будет  больше  действовать
наобум.  Он  чувствовал  себя  как  в  прежние  времена,   когда   проводишь
расследование и нападаешь на новый след. А дальше -  дело  техники.  Вначале
берешь одну деталь, потом другую, и, в конце  концов,  восстанавливаешь  всю
головоломку.
   Через час у него уже поубавилось спеси. Он переходил  из  одного  бара  в
другой, и его надежды улетучивались. Никто не знал барменшу по  имени  Ирэн.
Рыжая? Таких в Цюрихе хватало.
   Усталость навалилась на него, когда он был на Штадельхоферплац. Он прошел
мимо здания Оперы, чтобы добраться до набережной, присесть хоть на минуту  и
восстановить силы. Но не дойдя до конца, зашел  в  небольшой  тесный  бар  и
заказал крепкий кофе. Всем было наплевать на  него:  судьбе,  Цюриху,  всему
обществу. Видимо, где-то  было  предписано,  чтобы  Старому  Медведю  пришел
конец.
   Какая-то блондинка подошла к нему. Некоторое время она смотрела  на  него
и, казалось, оценивала.
   - Француз., и один.... Я не ошиблась?
   - Турист, - проворчал он.
   - Да? Правда?
   Она села, не церемонясь.
   - Лучше всего подкрепляться небольшой порцией шнапса.
   - Два шнапса, - со вздохом произнес Старый Медведь.
   - Очень мило!
   - Неужели?
   Они молча выпили. Шнапс был горький на вкус, но улучшал самочувствие.
   - Не очень разговорчив?
   - Не очень.
   - Это ужасно - быть одному.
   - Предположим, я думаю о женщине.
   - Я на нее не похожа?
   - У моей женщины рыжие волосы и ее зовут Ирэн.
   - И вы страдаете из-за нее?
   - Да, все еще страдаю.
   Он иронически улыбнулся, так как это было правдой.
   - Это пройдет,  -  успокоила  блондинка.  В  дверях  появилась  маленькая
старушка. На плече у нее висела корзина с цветами. Она  подошла,  предложила
букет и произнесла несколько слов по-немецки.
   Старый  Медведь  жестом  отстранил  ее.  Девица  сделала   разочарованную
гримасу. Он спохватился, достал бумажник.
   - На, бери.
   - Спасибо, ты любезен.
   Старуха тоже улыбнулась. Она медленно положила в кожаный кошелек монетку,
которую дал ей Руссо.
   - Спасибо, месье.
   Она уже собралась уходить.
   - Минутку.
   Нужно было испробовать этот шанс. Эти старые продавщицы цветов  ходят  из
одного бара в другой. Каждый день, каждый вечер они совершают один и тот  же
путь,  продавая  свой  товар  и  перебрасываясь  несколькими  словечками   с
гарсонами, официантками, девицами легкого поведения, снискивая  их  милость.
Может, эта знает рыжую девушку по имени  Ирэн,  бывшую  барменшу?  Блондинка
послужит ему переводчицей.
   - Вы говорите, девушка с рыжими волосами? Когда-то работала барменшей?
   Старуха пыталась что-то найти в своих воспоминаниях. Она закинула голову,
почти закрыв глаза.
   - Нет, не Ирэн... Кажется, Ингрид. Да, Ингрид... Она покупала у меня розы
абрикосового цвета. Это было давно... Она уехала из  квартала.  Может  быть,
вышла замуж...
   - Адрес?
   - Кажется, она жила на Флораштрассе, но это было несколько месяцев назад.
   Руссо на такое даже не надеялся. Он заплатил  и,  не  допив  свой  шнапс,
вышел,  оставив  девушку  и  цветочницу  вдвоем  и  думая,  что  они  должны
обменяться по его поводу не слишком лестными фразами.
   На углу Флораштрассе он зашел в небольшой цветочный магазин. Может  быть,
это его последний шанс?
   "Я слишком быстро отчаиваюсь. Нужно восстановить всю  цепочку,  звено  за
звеном."
   Продавщица, почти девочка, еле-еле говорила  по-французски.  Она  решила,
что Старый Медведь хочет купить розы абрикосового цвета. Тогда  он  повторил
свой вопрос медленно, отчеканивая каждое слово:
   - Я.., ищу.., молодую девушку.., с  рыжими  волосами..,  очень  красивую.
Она.., любит.., розы.., абрикосового цвета. Она.., живет.., на улице...
   - А! - неожиданно поняла продавщица. - Мадмуазель Хофер! Дом номер 14.

***

   Здание  представляло   собой   трехэтажный   старинный   отель,   немного
отреставрированный и переделанный под квартиры. Консьержки внизу не было.
   Старый  Медведь  поднялся  по  широкой  лестнице  с   такими   блестящими
ступеньками, словно их покрыли маслом. Слева, на площадке второго этажа,  он
разобрал на двери имя, написанное на визитной карточке, плотно вставленной в
маленькую рамочку: Ингрид Хофер.
   Он позвонил, подождал, улыбнулся.
   "Ну, конечно же, никого. Это было бы слишком просто".
   Ну что ж, он вернется. Теперь это был  вопрос  нескольких  часов,  может,
даже минут.
   "Раньше я воспользовался бы отмычкой... Хорошее было время".
   Он уже решил спуститься, но на первой же  ступеньке  остановился.  Здание
казалось пустынным. А если все же попробовать? Почему бы и нет? Его  отмычка
всегда была при нем. Он медленно просунул ее в отверстие.
   "Если есть предохранитель, то я зря стараюсь".
   Но дверь не была закрыта на предохранитель.  Руссо  обследовал  прихожую,
прошел в салон-студию.
   "Современно, но без излишеств. Со вкусом... Черт, абрикосовые розы".
   На одной из стен висели полки с книгами. Руссо пробежал глазами названия:
Джеймс Джойс, Кафка, Кестлер, Томас Манн...
   "Очень образованная для барменши".
   Внезапно он вздрогнул.  На  одной  из  полок  стопкой  лежало  с  десяток
журналов, которые он хорошо знал.
   "Досье"... Ты близок, старик, очень близок".
   Он пролистал журналов шесть. Все экземпляры начинались передовой статьей,
подписанной В.Г. Руссо  посмеялся,  переводя  заголовки:  "Наркомания  среди
шведской молодежи", "Скандал в цюрихской полиции", "Жозет  Бауэр  сбрасывает
маску".
   Внезапно его взгляд упал на маленькую статуэтку, скрытую наполовину двумя
лежащими плашмя словарями.  Он  не  мог  ошибиться.  Эта  глиняная  фигурка,
изображающая женщину с голой грудью, слишком сильно напоминала одну из  тех,
которые он видел у Фишера.
   Руссо покачал головой. Последнее звено.  Правильно  догадался.  Ингрид...
Фишер... Критские древности... Цепочка была восстановлена.
   Потеряв всякую осторожность и не заботясь о  том,  чтобы  не  шуметь,  он
прошел в соседнюю комнату, открыл платяной шкаф и сразу наткнулся на  желтую
рубашку и зеленую юбку. Ингрид даже не позаботилась о том, чтобы  избавиться
от этой компрометирующей одежды.
   Внезапно он резко обернулся. Кто-то вошел в квартиру. Повинуясь рефлексу,
он подумал о том, чтобы спрятаться в шкаф, но сразу же решил, что это глупо.
Он зашел слишком далеко. Больше нельзя хитрить, скрываться. Он встретится  с
этой  девицей  лицом  к  лицу,  захватит  ее  врасплох,   воспользуется   ее
изумлением.
   Руссо не мог сдержать удовлетворенного ворчания. Набрав воздуха и немного
расправив плечи, он прошел в студию и остановился на пороге  как  вкопанный.
Перед ним стоял Фишер.
   На мгновение он растерялся. Фишер тоже. Но на  этот  раз  Старый  Медведь
быстрее пришел в себя. Пока Фишер выбирал стиль поведения, что заняло у него
несколько минут, Старый Медведь атаковал первым:
   - Здравствуйте, месье Фишер. Хотя...в этот час я мог бы, пожалуй, сказать
добрый вечер. Вы так придерживаетесь условностей... Даже слишком.
   - Не могу сказать того же о вас, месье  Руссо.  Преодолев  растерянность,
Фишер снова обрел свое высокомерие. Его тон был резким, полным сухой иронии.
   -  Вот  уж  действительно,  некоторые  методы  стали  для  вас  настолько
привычными, что вы давно не видите в них ничего шокирующего. За один день не
переделаешь характера,  месье  комиссар.  Вы  видите?  Я  все  еще  невольно
обращаюсь к вам по старому званию.
   Руссо почувствовал, что краснеет. Но больше от гнева, чем от стыда.  Нет!
На этот раз Фишер не возьмет над ним верх!
   - Я знаю. Я остался полицейским, но меня это не беспокоит.  Что  касается
вас, вы остались мужчиной, но меня это тоже не беспокоит. По  закону  у  вас
есть право вышвырнуть меня на улицу, но вы этого не сделаете. Значит,  я  на
правильном пути и могу воспользоваться своим  преимуществом.  А  теперь,  не
оставить ли нам все формальности и не перейти к делу?
   - Я вас слушаю. - Фишер непринужденным жестом показал на кресла. - Хоть я
и не у себя дома, могу ли я предложить вам сесть?
   - Нет. Я предпочитаю, чтобы мы  высказали  все  друг  другу  стоя.  Фишер
улыбнулся.
   -  Хорошо.  Но  каким  бы  ни  был  исход  нашего  разговора,  вы  будете
разочарованы, месье Руссо. Я не убивал Урсулу Моос и  Ингрид  Хофер  не  моя
любовница. Извините, что так прямолинейно говорю об  этом,  но  я  ненавижу,
обсуждать вопрос, исходя из ложных посылок.
   Старый Медведь показал на статуэтку на полке библиотеки.
   - А это?
   - Прекрасное произведение, - прошептал, приближаясь, Фишер. -  Даже  так,
увидев ее на расстоянии в первый раз, я не сомневаюсь,  что  это  подлинник.
Ингрид была удивительной помощницей.
   Руссо вздрогнул.
   - Была? Фишер вздохнул:
   - Она собирается уезжать. Ингрид сказала мне, что хочет покинуть Цюрих  и
обосноваться за границей. Мне будет ее недоставать. Что станет со  мной  без
нее?
   - Значит, вы не отрицаете, что вы и она?..
   -  У  вас  совершенно  нет  никакого  чувства  реальности,  -  насмешливо
подмигнув, возразил Фишер. - Да, я говорю о ней как о любовнице  и  осознаю,
что это может быть воспринято двусмысленно. Но откройте же глаза!  Взгляните
на это! Это!
   Он взял статуэтку и стал гладить кончиками  пальцев,  глядя  на  нее  как
ребенок, которому подарили игрушку, на которую тот и не надеялся.
   - Она никогда не хотела рассказать, как к ней попадают эти  сокровища.  В
конце концов, мне на это наплевать. Я платил  и  был  счастлив.  Теперь  все
кончено. Она говорила о каком-то греке, но так и не  назвала  его  имени.  Я
только надеюсь, что когда-нибудь, когда ей понадобятся деньги, она вернется.
   Руссо облокотился на спинку кресла. Его инстинкт подсказывал,  что  Фишер
не хитрит. Этот человек испытывал настоящую  боль.  Но  как  тогда  все  это
понимать? Неужели он, Старый Медведь, снова пошел по неверному пути? А  если
Фишер, захваченный своей страстью?.. Нет-нет, он мог убить  ради  статуэток,
но Урсула Моос и Марсель Гарнье в таком случае здесь ни причем.  Это  ровным
счетом ничего не означало.
   - Единственное, в чем я могу признаться, это в том, что испытываю желание
удрать сейчас  же  с  этой  статуэткой.  Украсть  ее!  И  если  я  не  смогу
сдержаться... Но Ингрид меня знает. Она совершенно спокойно может  назначить
мне здесь свидание в свое отсутствие, доверить ключи от квартиры. Она знает,
что я буду ждать ее, что подчинюсь ее требованиям. Она держит меня в  руках.
Вы знаете, как я помчался в Винтертур по простому телефонному звонку!
   Старый Медведь изумился.
   - Это мадмуазель Хофер вас туда направила?
   - Нет-нет, - спокойно ответил Фишер. - Мне назначил встречу мужчина. И  я
поехал туда, потому что за критскими древностями я помчусь на край света.
   Старый Медведь был обескуражен. Как бы то ни было, но он чувствовал,  что
подчиняется этому человеку. Он  попробовал  схитрить  в  последний  раз.  Он
больше ни во что не верил, но это был единственный способ не потерять лица.
   - А если все  это  показное,  месье  Фишер?  Некоторые  факты  продолжают
настораживать:  например,  эти  экземпляры  "Досье"  в  библиотеке..,  очень
серьезное доказательство, что между Ингрид и Моосом существовала связь...
   Фишер поджал губы. Руссо заметил, что он напрягся.
   - Месье комиссар,  прекратим  это.  Вы  воспользовались  моей  слабостью,
которую я позволил вам обнаружить, потеряв  осторожность.  Этого  больше  не
будет. Я больше ничего не скажу вам, так как  вы  не  представляете  никакой
официальной власти в этом городе. Я буду объясняться с полицией Цюриха, если
вы проинформируете ее о результатах  вашего  обыска  в  квартире  мадмуазель
Хофер. Но на вашем месте я бы этого не делал. Ваше  присутствие  в  квартире
совершенно незаконно, и вы ответите за вторжение в чужое  жилье.  Поэтому  я
вам советую.., скажем, по-дружески.., как можно скорее покинуть это место  и
забыть о том, что вы здесь видели. Руссо искал, что возразить, но ничего  не
находил. Он простился с Фишером кивком головы. Фишер  даже  не  счел  нужным
сделать вид, что раздражен. Он слегка поклонился, очень вежливо,  показывая,
что аудиенция, которую соизволили предоставить просителю, окончена.
   Старый Медведь очутился на улице, внезапно показавшейся  ему  враждебной.
Эти здания без ставен, слишком чистые тротуары, вывески на немецком,  -  все
словно твердило ему:
   - Ты же видишь, что ты здесь чужой! "Что ты делаешь здесь? Возвращайся-ка
домой.
   "Фишер признался, - размышлял Старый Медведь, -  что  она  держит  его  в
руках. А если она воспользовалась им? Но как?"
   Он брел по берегу озера, стараясь больше ни о чем не думать, отключиться,
переждать, как он делал это раньше, расследуя кажущиеся неразрешимыми  дела.
Когда слишком долго думаешь над какой-нибудь проблемой, то, в конце  концов,
теряешь способность рассуждать и, словно под  гипнозом,  впадаешь  в  своего
рода оцепенение. Как прозаик или поэт, ищущий  вдохновения.  Но  сколько  ни
насилуй самого себя, вдохновение не придет. Оно появится в тот момент, когда
его совсем не ждешь, как забытый сон,  который  снова  всплывает  в  памяти,
когда о нем больше не вспоминаешь.
   Старый Медведь  посмотрел  на  часы  и  заметил,  что  прошло  уже  около
получаса, с тех пор как он покинул квартиру Ингрид.
   "А если вернуться? Если бы мне удалось услышать их разговор?"
   Но эта надежда сразу же угасла. Он пожал плечами, обозвав себя вполголоса
дураком.  Какая-то  дама,  услышав,  что  он  разговаривает  сам  с   собой,
обернулась и взглянула на него.
   "Они ведь будут говорить по-немецки, многое же я узнаю..."
   Однако он снова вернулся на Флораштрассе и, только очутившись возле дома,
на некоторое мгновение заколебался. Его охватило желание сыграть в орла  или
решку. Он уже вынул монетку из бумажника.
   "Нет, все-таки нет!"
   Он бросился к лестнице, не желая ни о чем больше думать.  Что  будет,  то
будет. Он  поднялся  слишком  быстро,  запыхался,  но  даже  не  передохнув,
позвонил в дверь.
   Ингрид открыла, и у него наступил шок при виде такой красоты, которую  он
не мог себе даже вообразить. То ли ее рыжая шевелюра, то ли блеск  глаз,  то
ли черты лица, или, скорее, - все вместе  придавали  ей  вид  неземного,  но
чертовски реального существа. Она относилась к тем женщинам, которых, увидев
один  раз,  больше  не  забывают.  На  них  не  оборачиваются,  перед   ними
останавливаются, забывая  обо  всем  на  свете.  Такой  мужчина,  как  Моос,
послушное орудие в ее руках.
   - Комиссар Руссо? Входите. Не стойте на площадке.
   На ней было  строгое  платье,  которое  только  подчеркивало  совершенные
очертания. Руссо прошел  в  студию  и  сразу  же  заметил  пустое  место  на
библиотечной полке.
   - Я так и  думала,  что  вы  вернетесь,  когда  Фишер  уйдет.  Мне  вдруг
показалось, что он вас напугал. Я помню, как вначале  испытывала  перед  ним
какой-то страх. Он словно замораживает людей.  Что  будете  пить?  Портвейн,
виски, джин-тоник? Но садитесь же, в конце концов!
   - Кто вы? - спросил  Старый  Медведь,  ошеломленный  таким  приемом.  Она
принесла поднос и стаканы.
   - Скажем.., авантюристка. Но не такая, как  вы  себе  представляете.  Она
села напротив него. Казалось, она действительно хотела, чтобы он  чувствовал
себя раскованно.
   - Все люди не могут играть секретных агентов, однако эта та роль, которая
мне подошла бы. Я люблю риск. А вы?
   - Теперь нет, - честно ответил он.
   - Не правда. Ваше расследование продвинулось намного дальше официального.
Мы  с  вами  одного  поля  ягоды:  любопытные,  вечно  неудовлетворенные.  И
поскольку действуем как дилетанты, то всегда достигаем цели. Будем  честными
оба. Вы подозреваете, что я преступница, о, это не я пришла к такому выводу.
Фишер рассказывал мне о вас.
   - А если бы вы рассказали о нем? - попросил он.
   - Все, что хотите. Вы и представить себе не можете, какое  наслаждение  я
испытываю теперь, когда он знает, что зависит от меня. Я очень часто нарочно
заставляла его ждать, чтобы насладиться его нетерпением. Этот человек  Готов
на все, чтобы получить то, что хочет.
   - Вы хотите сказать: готов убить?
   - Не знаю, - произнесла Ингрид, нахмурив брови. - Я думаю,  что  если  бы
разбила эту статуэтку у него на глазах, он бы задушил меня.
   - Почему вы употребляете это слово? Вы намекаете на смерть Урсулы Моос?
   - А разве вы пришли сюда не за тем, чтобы поговорить о ней?
   - Может, мы перестанем играть в кто кого  перехитрит?  Вы  сами  сказали:
будем честными.
   - Правильно. Я расскажу вам об Урсуле, хотя  я  не  была  знакома  с  ней
лично. Но ее муж столько рассказывал о ней...
   - Когда?
   - Вы прекрасно знаете когда. Кстати, примите мои поздравления: вы  быстро
напали на мой след.
   - Значит, это вы были с ним вчера вечером?
   - Зачем вы задаете вопросы, ответы  на  которые  знаете  заранее?  Да,  я
действительно была с ним. Но вы с трудом  поверите,  что  эта  встреча  была
чистой случайностью.
   - Случайности иногда бывают.
   - По правде говоря, я немного воспользовалась ситуацией. Не думайте,  что
я из тех женщин, которых клеют на улице. Я просто прогуливалась,  совершенно
бесцельно. Когда Моос стал приставать ко мне, я чуть не расхохоталась ему  в
лицо.
   - Однако не расхохотались?
   Ингрид предложила ему сигарету. Руссо отказался. Она  закурила,  поиграла
маленькой зажигалкой, выпустила несколько колечек дыма в потолок.
   - Нет. Он сразу назвал свое имя. Я знала об отношениях Урсулы  и  Фишера.
Мне захотелось узнать побольше. Кроме того, он сказал:  "Я  не  хочу  больше
оставаться один, пойдемте со мной. Я ничего не буду  от  вас  требовать,  мы
просто поговорим".
   - И вы поговорили?
   - Говорил в основном он.
   - Об Урсуле?
   - Почти только о ней. Он говорил, что она умерла из-за него, упрекал себя
в несущественных вещах...Его не интересовало, слушаю ли я.
   - Вы отвели его в машину?
   - В том состоянии, в котором он был, это было предпочтительнее.  Впрочем,
я его не сопровождала. Я открыла окна в  машине.  Свежий  воздух,  вероятно,
разбудил его. Он посмотрел на меня с изумлением и спросил,  который  час.  Я
ответила: "Какое это имеет значение?" Он сказал: "Я  пьян,  убирайся".  И  я
оставила его...
   - Где это было?
   - На Баденерштрассе. Я вернулась домой трамваем.
   - Почему вы ему сказали, что вас зовут Ирэн?
   - Я вообще ничего не говорила. Мне кажется, это он так назвал меня.  Если
ему это нравилось...
   - Случайность, - проворчал Старый Медведь как бы про себя.
   - Да, случайность. Такая же случайность  положила  начало  моему  успеху.
Однажды вечером в баре, где я работала, один мужчина, которому не  было  чем
расплатиться, оставил мне в залог маленькую статуэтку. На следующий  день  я
откупила ее за бесценок и перепродала очень дорого. Это навело меня на мысль
продолжить.
   Она поднялась, все так же улыбаясь. Руссо последовал ее примеру.  Он  был
почти в хорошем настроении.
   "Под впечатлением ее обаяния", - подумал он.
   - Вот видите, месье комиссар, все очень просто, может быть, даже  слишком
просто. Мы рассуждаем, просчитываем, ищем логическую  связь...  Разве  я  не
права?

Глава 9

   Начинало темнеть.. Руссо чувствовал себя  совершенно  обессиленным.  Все,
хватит Он откажется. Вот только выкурит последнюю сигарету, а затем...
   Он сел на скамейку на берегу озера. Гуляющие проходили мимо,  не  обращая
на него внимания. Подошла какая-то собака, обнюхала его и пошла  дальше.  Ее
поводок тянулся по земле. Видимо, она удрала из дома.
   Вдруг неожиданно появилась какая-то дама,  увидела  собаку,  побежала  за
ней, схватила за поводок. Руссо наблюдал за ней. В нескольких шагах от  него
оступился  маленький  ребенок,  неловко  стараясь  опереться   на   коляску,
покатившуюся вниз по аллее.