- Капитан, - снова попросила Аня Дубовикова, - можно  воспользоваться
вашими связями с ГАИ?
   - Что еще у вас?
   - Не было ли такого, что почти год назад в Катове  у  кого-нибудь  из
соседей писательницы Погребижской угнали машину?
   - Поясните-ка ход мыслей.
   - Смотрите, капитан: Максима Селиверстова нашли в лесу, под Тверью...
   - Ну, да... Вы это уже говорили.
   - Но как Селиверстов туда попал? Ведь далековато?
   - Да, далековато...
   - Допустим, его все-таки вывезли туда с дачи Погребижской.
   - Как это вывезли?
   - Ну... Скажем, уже в качестве трупа.
   - Ничего себе "скажем"! - удивился  капитан.  -  Может,  все-таки  не
будем утверждать пока таких вещей? А то как-то это чересчур! По сути, вы
обвиняете уважаемого человека...
   - Это следует предположить хотя бы по той простой причине, что именно
до  того  момента,  когда  Максим  отправился  на   встречу   с   Марией
Иннокентьевной, его  путь  известен.  И  именно  с  этой  точки  -  дачи
писательницы - его следы теряются.
   - Ну, так и ищите их, эти следы... На то вы и Детектив. И еще бабушка
надвое сказала, был он там, на этой даче, не был...
   - За совет - спасибо. Следы я ищу.
   - Не стоит благодарностей...
   - А что касается "бабушки"... - Светлова подумала о Лидии Евгеньевне,
- она, безусловно сказала надвое... Но я-то уже знаю точно!
   - Что именно?
   - Я тут, капитан, познакомилась с  удивительным  человеком...  Видите
ли, благодаря его своеобразным увлечениям существует доказательство, что
Селиверстов точно побывал в тот день на даче у Погребижской...
   И Аня рассказала капитану о своем визите к орнитологу.
   - Так  что  видите,  капитан,  при  таком  свидетеле  преступнице  не
отвертеться.
   - Ну, Светлова, так это же отлично! Тогда,  наверное,  ваш  орнитолог
может рассказать и о том, как в тот вечер избавились от трупа? - хмыкнул
ехидно капитан. - А может, он вообще часто видит, как закапывают трупы в
саду Погребижской Или хотя бы слышит,  как  долбят  цемент,  замуровывая
мертвые тела в стену дома?  Соседям  ведь  все  видно!  Зачем,  скажите,
Светлова, таким благопристойным и немолодым  дамам  убивать  практически
незнакомого им безобидного журналиста? Мотив?
   - Ну, у меня есть некоторые предположения...
   - Ага... Вы предполагаете, что у них такое хобби,  увлечение  в  часы
досуга? Может,  Селиверстов  вообще  у  них  не  первый?  Серийный,  так
сказать?
   - Пока не знаю.
   - Или, может, ваш орнитолог, видевший Селиверстова, побывавшего в тот
день на даче, видел также, и как выехала тем вечером  машина  с  участка
Погребижской? А потом поздно ночью, точней  под  утро,  возвращалась  из
Твери?
   - Увы...
   - То-то и оно, что "увы"!
   - Понимаете, капитан, вы, как всегда, правы.  Орнитолог  Комаров  вел
свои волнующие наблюдения за синичкой Тиной почти весь  вечер.  И,  увы,
благодаря его неусыпному бдению и любознательности мы знаем,  -  ну  так
ему кажется, во всяком случае - что тем вечером эти две  женщины  никуда
не отлучались.
   - А ночью?
   - Ночью тоже. Обычно он всегда слышит, как выезжает "Гелендваген".
   - Джип? "Гелендваген"?
   - Да, это их машина.
   - Неплохо, - В общем, Комаров утверждает, что всегда знает, когда они
приехали, когда уехали... Понимаете, там,  в  сельской  тишине,  с  этим
проще... Да и слух у нашего орнитолога обостренный.
   - Наверное, это оттого, что он к чириканыо постоянно прислушивается?
   - Возможно.
   - Может быть, твои дамы кому-то поручили труп Селиверстова вывезти? -
поинтересовался Дубовиков.
   - Нет. И никто к ним не приезжал и по их поручению ничего не таскал.
   Во всяком случае, Комаров этого не видел.
   - Вот как? А Максим Селиверстов - если, вы  утверждаете,  его  земной
путь закончился в это доме! - тем не менее оказался в лесу под Тверью.
   - Да ничего я не утверждаю, - возразила Светлова. - Что уж  там!  Нам
известно даже больше: в первом часу ночи на  дачу  Погребижской  звонила
жена Селиверстова, Майя, разыскивая своего не вернувшегося домой мужа.
   - Вот даже как?
   - Ага. С множеством извинений Майя  позвонила,  поинтересовалась:  не
Задержался ли Максим у них? Лидия Евгеньевна была крайне недовольна, что
ее разбудили. Но она была дома. Погребижская тоже была  дома,  и  -  что
удивительно - тоже подходила к  телефону.  Хотя  обычно  не  подходит  -
доверяет общение с миром своему секретарю. Если бы я Марию Иннокентьевну
подозревала, я бы даже подумала, что она таким образом заботится о своем
алиби.
   - А вы ее не подозреваете?
   - Саму Погребижскую как раз нет. Не подозреваю.
   - А кого? Вторую?
   - Да... Секретаря. Лидию Евгеньевну. Но дело в  данный  момент  не  в
этом.
   Даже если Комаров дал оплошку и недоглядел...  Все  равно  сгонять  в
Тверь и обратно они - ни та, ни  другая  -  при  всем  желании,  если  в
полночь были дома, не успели бы. Это алиби.
   - А предположить, что тело Селиверстова еще находилось в этот  момент
в доме? И от него не избавились сразу?
   - Нет.
   - Нет?
   - Вряд ли. Ведь взволнованная жена могла и приехать. Не  ограничиться
лишь телефонным звонком. Могли приехать и из редакции.
   - И милиция...
   - Вот именно. Уже  утром  дачу  Погребижской  действительно  навещала
милиция, поставленная на уши Майиными родителями.
   - Ну, я же говорю...
   - Так что, прятать труп Селиверстова в доме точно бы не стали - это и
опасно, и неразумно. А следы такой работы бросились бы  в  глаза  любому
профессионалу из милиции, даже при самом поверхностном осмотре дома.
   - А ведь это, Анюта,  катастрофический  финал  для  твоей  версии,  -
заметил безжалостно Дубовиков - Пожалуй, - согласилась Светлова.
   - Не имея доказательств того, как тело  убитого  Селиверстова  попало
под Тверь и как оно было вывезено с дачи... И даже не имея ни  малейшего
представления о том, как  это  могло  быть  сделано,  нельзя  ни  в  чем
человека и обвинять!
   - Нельзя, - снова согласилась Аня. - Пока  с  Уверенностью  мы  знаем
только  одно:  журналист  Максим   Селиверстов   в   доме   Погребижской
действительно побывал.
   - Но погибнуть он мог и в другом месте. - снова безжалостно подытожил
капитан. - И твоя подозреваемая Лидия Евгеньевна, возможно, не  имеет  к
этому никакого отношения.
   - Но вы просьбу-то мою все-таки выполните?
   - Насчет того, не угоняли ли той ночью из Катова машины?
   - Да.
   - Выполню, выполню!
   - Вот спасибо!
   - А  вы  все-таки  не  сосредоточивайтесь  толь!  на  этой  версии  с
секретарем Погребижской, - заметил капитан. - У  вас  же  там,  кажется,
были другие варианты?
   - Были.
   - Вот и возвращайтесь к ним тоже, не забывайте. Раз уж снова  взялись
за это дело.
   - Попробую, - пообещала Анна.
   Она положила трубку и вздохнула.
   Прав капитан, прав. Да вот беда: другие варианты не очень-то Светлову
увлекают.
   Ну, например, версия с крутой, стреляющей из "винчестера" Алисой.
   Возможно, конечно, все возможно. Но как-то не лежит у Светловой  душа
к этому варианту - и все тут. Недаром Анна так  и  забросила  разработку
этой версии, хотя все-таки съездила тогда под Тверь навестить  Алисиного
мужа.
   Правда, дело Селиверстова тогда  совсем  застопорилось.  А  теперь...
капитан прав. Надо к ней  снова  вернуться.  Потому  что  все,  конечно,
возможно...
   Может, своего-то мужа Алиса, и правда, того...
   Но Селиверстова?! Вряд ли, вряд ли...
   Тем не менее, пока нет доказательств, что журналист был убит на  даче
Погребижской. Капитан прав: Анна должна все проверить. А лежит душа  или
не лежит, какая уж там у сыщика душа? Одни расчеты.
   Светлова набрала номер.
   - Привет!
   - А, это ты, - зеленоглазая блондинка ее узнала, но  обрадовалась  не
слишком. - Подожди, воду в ванной выключу.
   "Ах, плохо быть сыщиком - никто  тебе  не  рад,  -  думала  Светлова,
ожидая возвращения Алисы. - Вот была бы Аня "просто Аня", и было  бы  ей
наплевать, куда делся Алисин супруг - они бы с зеленоглазой, может, даже
и подружились. Ведь у  них  столько  общего...  Обе,  например,  неплохо
стреляют. Вот и ходили бы вместе  в  кино  или,  например,  стреляли  из
Алисиного "винчестера"..."
   - Алло! - Наконец вернулась Алиса.
   - Как дела? - поинтересовалась Светлова. - Как жизнь?
   - Отлично, если это тебя так интересует.
   - Интересует, интересует, - успокоила собеседницу Светлова. -  А  как
твой муж?
   - Который, солнышко?
   - Ну, в которого ты из "винчестера" стреляла Да промахнулась?  Только
чуть-чуть задела?
   - А, этот! - Алиса зевнула. - А что с ним будет? Здоров как бык. Я же
тебе говорила.
   - Да? Что-то мне так  не  показалось,  Алиса,  дорогая.  Я  ведь  его
навещала.
   - Что ты говоришь? Как трогательно! Неужели к нему  домой  под  Тверь
гоняла?
   - Да, представь, гоняла, а  мне  посоветовали  там  поискать  его  на
кладбище.
   - Не свисти!
   -  Нисколько.  Он  умер,  Алиса.  Умер,  понимаешь?   Вопреки   твоим
утверждениям о его прекрасном здоровье.
   - Шит!
   Анина собеседница бросила трубку. "Разгневалась...  -  констатировала
Светлова. - Это неплохо. Иногда, чтобы  события  продвинулись  и  начали
развиваться, полезно спровоцировать противника и вывести его из себя".

***

   Чтобы не загружать пока  капитана  Дубовикова  излишней  информацией,
Светлова ничего не сказала ему о женщине в темной монашеской одежде.
   А ведь было и еще кое-что  крайне  любопытное  из  того,  что  узнала
Светлова в доме орнитолога Комарова. Одновременно  с  Селиверстовым  дом
Марии Погребижской навещала женщина в темной монашеской одежде и  черном
платке.
   Невысокая, полная... И в отличие от Максима, она из дома Погребижской
- пленка это зафиксировала - вышла.
   И Аня Светлова, убитая приговором капитана, поставившим на ее  версии
крест - напуганная разоблачением "бабуля-шантажистка" убивает журналиста
Селиверстова, - с удовольствием переключилась на эту тему. Тем более что
капитан сам посоветовал: не зацикливаетесь на одной  версии,  работайте,
Аня, и над другими...
   Неизвестная женщина навещала дом Марии Погребижской в тот злополучный
вечер. Очень интересно! Все это означает, независимо от того, связано ее
появление с убийством Максима или нет,  что  женщина  эта  может  что-то
знать. Но как ее найти, даже имея на руках фотографию? Это просто удача,
что любитель птичек Комаров снял случайно на камеру  эту  посетительницу
Марии Погребижской и любезно сделал для Ани снимок.
   Размышляя  на  эту  тему,  Светлова  задумчиво  свернула  на  Большую
Дмитровку. И вдруг  остановилась.  На  углу,  напротив  Ленкома,  стояла
монашенка.
   Эти женщины в темном монашеском одеянии, собирающие  подаяние,  стали
уже неотъемлемой частью московских улиц и метро.
   Светлова достала из сумочки деньги.
   - Да  на  вас  просто  лица  нет,  -  заметила  Анна,  протягивая  их
монашенке.
   И правда, казалось, что эта  собирающая  подаяние  монашенка  вот-вот
упадет в обморок, настолько уставшим и осунувшимся было ее лицо.
   - Что делать, что делать, - пробормотала женщина.
   - Это у вас задание, что ли, такое? - спросила Аня.
   Женщина промолчала.
   - Поговорите со мной, - попросила Аня,  протягивая  ей  деньги.  -  Я
пожертвую вам еще. Есть ведь какая-то сумма, которую вы должны  за  день
собрать?
   Ну, план, так сказать?
   Женщина снова промолчала.
   - Ну, что вам тут стоять-то? - продолжала уговаривать Светлова. - Мне
кажется, вы скоро просто свалитесь от усталости.
   - Не задание это  называется,  а  послушание,  -  объяснила  наконец,
все-таки нарушив свое неприступное молчание, женщина в темной одежде.
   Слово за слово, и  выяснилось,  что  собирание  денег  на  московских
улицах было одним из видов "послушания", то есть  обязанностью,  которая
возлагалась в монастыре на послушниц. А  "послушница"  -  это  следующая
вслед за "паломницей" ступень в монастырской иерархии. И всем женщинам в
монастыре назначают послушание. Одни работают на кухне, другие  стирают,
третьи убирают. А кто-то должен и собирать подаяние,  поскольку  другого
способа прокормиться у обители нет.
   - Извините. А вы случайно  никогда  не  видели  вот  эту  женщину?  -
Светлова достала фотографию, сделанную Комаровым.
   Некоторое время монашенка рассматривала снимок.
   - Я ее, кажется, знаю, - наконец сказала она. - Она  когда-то  стояла
на Сретенке, у церкви Троицы в Листах. Там ее место.
   - Она что же - тоже собирала там подаяние?
   - Да.
   - Тоже послушание у нее такое?
   - Да, конечно... Только что-то давно я ее там больше не вижу.
   - А откуда она? Вы случайно не знаете?
   -  Да,  кажется,  из  Переславля-Залесского,  из   монастыря   Федора
Стратилата.
   "Послушница, паломница... - задумалась  Светлова.  -  Нет,  наоборот:
сначала низшая, ступень в монастырской иерархии - "паломница"... А потом
уже "послушница"...
   Паломница - это та, что просто приходит в монастырь, с котомочкой.  И
ей дают приют. Она там живет, работает... А что, если?.."
   Анины размышления прервал телефонный звонок.

Глава 13

   - Алло! Анечка?
   Удивительно,  но  это  было  так:  Лидия  Евгеньевна  сама  позвонила
Светловой. А ведь Анна с момента возвращения дам в  Москву  ни  разу  их
больше не беспокоила...
   - Удивлены?
   - Не очень... - соврала Светлова.  -  Анечка!  Вы  не  хотите  к  нам
заехать в гости, поговорить? - самым любезным тоном, почти нежно воркуя,
предложила вдруг Лидия Евгеньевна.
   - Зачем? - не слишком вежливо поинтересовалась Аня.
   - Мне показалось, вы  хотели  пообщаться?  "Какая  память!  -  хотела
сказать Анна. - Когда это было..."
   - В общем-то, хотела... когда-то, - произнесла она вслух.
   - А сейчас? Желание это еще не иссякло?
   - Не иссякло, - вздохнула Светлова.
   "Ох, уж эти литературные дамы и литературные обороты!.." - подумалось
ей.
   Но, в общем-то, Светлова не  слишком  долго  ломалась  и  приглашение
секретаря Погребижской приняла.
   "Надо же! Мы, такие гордые, больше на знакомство не напрашиваемся...
   Зато они теперь нас сами приглашают!" - удовлетворенно подумала Аня.
   Итак, Светлова опять приехала в Катово. Наконец-то она увидела дом, в
который так стремилась попасть. И, надо сказать, разглядывала его теперь
с большим, очень большим интересом.
   Пусть хоть так, но наконец удалось осмотреть место происшествия. Если
не сказать точнее: место преступления!
   Ведь то, что сейчас видела Аня, - то же в тот  последний  свой  вечер
видел и Максим Селиверстов.
   Встретила Анну улыбающаяся Лидия Евгеньевна.
   Окруженный соснами и заботливо скрытый от  посторонних  глаз  высоким
глухим забором дом явно был еще послевоенной - дачная  мода  тех  лет  и
этих мест!
   - архитектуры. Правда, был он заботливо отремонтирован.  Даже,  можно
сказать, отреставрирован. Не сломан - и заново,  как  теперь  делают  со
старыми домами на хороших участках...  а  именно  отреставрирован.  Так,
чтобы сохранился шарм тех лет. Тех лет, когда были "ЗИМы", наркомы, икра
ложками, микояновская колбаса...
   И пили под этими же соснами армянские коньяки, закусывая их лимоном.
   Сразу бросалось в глаза, что скрытые соснами и забором от  любопытных
глаз обитательницы дома, однако, явно не пребывали в  неведенье  о  том,
что же вокруг них, за забором и вокруг дома, происходит. Там и сям  были
расставлены камеры слежения.
   И если Светлова долго не могла увидеть, что там, за  этим  высоким  и
глухим забором, происходит...  то  ее,  любопытствующую  по  ту  сторону
забора, засекли, наверное, с самого первого  момента...  С  того  самого
момента, как проснулась ее любознательность!
   А когда он был, этот первый момент?
   Да еще вон когда он  был,  этот  момент...  Аня  припомнила:  еще  до
Дубровника!
   - Проходите... Проходите... - все так же любезно продолжала улыбаться
Анне Лидия Евгеньевна.
   Внутри дома тоже все было на уровне евроотделки.
   - Как у  вас...  -  Аня  старательно  подбирала  хвалебное  слово,  -
отремонтировано! Наверное, недавно ремонт делали?
   - Ну, не так чтобы  совсем  недавно.  -  начала  Лидия  Евгеньевна  и
отчего-то запнулась, - А какая фирма вам его делала? -  не  давая  своей
собеседнице опомниться, торопливо задала свой коварный вопрос Аня.  -  А
то я бы тоже сделала у себя дома...
   - Ах, вот что...
   - Да, мне надо быстро. А говорят, все эти  фирмы  обещают  быстро,  а
сами волынят, растягивают на сто лет...
   - Не помню, Анечка,  -  нервно  потерла  виски  Лидия  Евгеньевна.  -
"Бест", кажется, эта фирма называлась.
   - Да? Я запишу...
   - Запишите, запишите... Да вы заходите, присаживайтесь, дорогая...
   Будем чаевничать.
   В большой,  без  преувеличения,  очень  большой  комнате,  казавшейся
особенно нарядной оттого, что ее украшал эркер, был накрыт для чая стол.
   Точней,  столик...  Возле  окна,   в   окружении   полукруга   мягких
диванчиков, круглый симпатичный столик с двумя - вот оно как?! - чайными
чашками... А на некотором расстоянии, у другого окна, за которым янтарно
желтел  ствол  слишком  близко  растущей  возле  дома  огромной   сосны,
располагался стол письменный.
   - Вот оно... святая святых... - заметила восхищенно  Аня.  -  Неужели
это и есть рабочее место писателя?
   - Именно так, - важно кивнула секретарь. - Вы угадали.
   Замечательно красивый письменный стол, покрытый  зеленым  сукном,  на
круглых, резных и пузатых ножках, правда, был пуст -  за  ним  никто  не
сидел.
   - А Мария Иннокентьевна? - делано удивилась Светлова.
   Изумление  было  не  искренним.  Честно  говоря,  Анна  нисколько  не
сомневалась, что саму писательницу вряд ли увидит.
   - Ее  нет...  К  сожалению,  -  не  менее  фальшиво  вздохнула  Лидия
Евгеньевна. - Мария Иннокентьевна на встрече - очень важной для нее.
   Переговоры, знаете ли... Очень существенный финансовый момент.
   - Вот как? - сделала доверчивые глаза  Светлова.  Она-то  уж  отлично
знала, что все существенные "финансовые моменты" держит  в  своих  руках
сама Лидия Евгеньевна.
   "И как это ты ей доверила этот самый финансовый момент?"  -  подумала
Светлова.
   - Да мы и без нее, без Марии Иннокентьевны... пообщаемся! К чему  ей,
в общем, лишние волнения. Знаете, как это выбивает из рабочей колеи...
   - Что - это? - опять, намеренно не слишком  вежливо  поинтересовалась
Аня.
   - Волнения!
   - Ах, вот что...А что же это она так все волнуется и волнуется?
   -  Ах!  -  Лидия  Евгеньевна  только  махнула  рукой.  -   Творческая
личность... сложная  нервная  организация...  Из-за  любого  пустяка  на
стенку лезет, верите ли, милочка!
   - Надо же!
   - Я, Анечка, поймите меня правильно, возможно,  была  с  вами  прежде
резковата. Вы поймите меня...
   - Не волнуйтесь, Лидия Евгеньевна...  Я  все  пойму  правильно,  -  с
некоторым нажимом произнесла Светлова, особенно подчеркнув слово "все".
   Ей   хотелось   спровоцировать   секретаря   Погребижской:   пусть-ка
непробиваемая Лидия Евгеньевна поволнуется.
   Тем не менее было непонятно, достигнута была эта  цель  или  нет.  Во
всяком случае, Ане показалось, что Лидия  Евгеньевна  взглянула  в  этот
момент на нее довольно внимательно и осторожно.
   - Понимаете... Так не хочется никаких историй, - продолжала секретарь
Погребижской.  -  Время  сейчас  такое  -  чуть  что,   сразу   сплетни,
журналисты...
   "Да и правда: ну, как неудобно! - подумала по  себя  Аня.  -  Столько
журналистов! А ведь чем меньше журналистов,  тем  удобнее  жить...  Вот,
видно, поэтому на одного и стало меньше. В логике старушке не откажешь".
   - Я, собственно, почему вас пригласила...
   - Да правда, почему? - совсем уж нагло уточнила Аня.
   - Никак в толк не возьму, Аня, не пойму: что вас  смущает?  И  почему
такой у вас к нам интерес?
   "В том-то все и дело, что никак ты в толк не возьмешь, почему такой к
вам интерес! И очень это тебя, голубушка, смущает!" -  думала  про  себя
Аня, радостно улыбаясь Лидии Евгеньевне.
   В о