Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Арбенина Ирина. Чертова баба -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -
не на компьютере, учтите - черная работа! Городских удобств у нас нет, водичка из колодца - ледяная. - А что нужно делать? - попробовала осторожно уточнить Светлова. - Послушание вам назначат, И вот еще что... - Да? - У нас тут, как вы знаете, нет ни телевизора, ни радио, мы не читаем, как вы знаете, газет, и... - Да, и что же? - не поняла Аня. - И мы не звоним по телефону! Монастырь отдельный, как бы огороженный видимой и невидимой стеной от обычной жизни мир. - А я вам могу его пока даже отдать... - поняла наконец Светлова намек. - На хранение. Светлова отключила и протянула игуменье свой телефон. - Вы не обижайтесь, но я боюсь, что это будет вводить сестер в соблазн. Ведь это очень сильная и осязаемая связь с миром - одни наверняка захотят позвонить домой, другие знакомым, третьи задумаются не о том, о чем нужно. - Хорошо, хорошо, - послушно согласилась Светлова. Выходя из покоев игуменьи без своего телефончика, она вдруг подумала, а ведь и правда: и отдельный, и отгороженный - стеной круговой поруки - мир. Если что, здесь без телефона, как в лесу - никто там, снаружи, даже и не узнает, что случилось. *** Светлова открыла глаза. Четыре утра. Пора вставать. Свет в комнате не горел. Темно. Любопытно, что ощущение у нее было точно такое же, что описывала ей Ефимия. Пусто, зло, нехорошо, хотя Анна не ссорилась накануне ни с какой Раисой. Напротив, уснула вчера, как мертвая, на своей железной, выделенной ей персональной кроватке в окружении других посапывавших "сестер". Всего таких кроваток в длинной с низким сводчатым потолком комнате Аня насчитала двадцать, или даже двадцать две... Ну да, не до тонкостей Светловой было и нюансов, ибо вставать ей было рано, ох как рано. Сегодня Светловой надо было на кухню... Четыре утра! Аня посидела немного на своей железной кровати, тараща глаза в темноту... И без всяких утренних ритуалов - уж какие там чашечки кофе - плеснула на себя холодной водичкой из рукомойника и отправилась на кухню. Дело предстояло архиважное: намечено было квасить капусту. Собственно, до самого процесса засолки Светлову допускать никто не собирался. Как и многие другие кухонные действия - это было особое фирменное монастырское таинство. И непременно - с молитвой. В общем, особый ритуал. Так что, в итоге получалась такая вкуснотища: когда сестры и паломницы за стол садились эту монастырскую капустку кушать, за ушами трещало. Капусту в соответствии с новыми поварскими традициями на монастырской кухне солили порциями, по мере того, как заканчивалась. А не так как в прежние времена: как урожай - так уж на всю зиму. Благо продавались теперь свежие, импортные кочаны в магазинах круглый год. Но Светловой предстояло капусту не солить - Светловой лишь предстояло капусту резать. Холодные упругие кочаны были навалены горой возле длинного кухонного стола. Светлова посмотрела на эту гору и ахнула... - Глаза страшатся, а руки делают, - успокоила ее сестра Евпраксия, с которой в паре назначили послушание Светловой. И Анина напарница - высокая сухопарая и довольно мрачная женщина, достав из кухонного ящика нож, принялась за работу. Нельзя было не отметить, что нож, которым сестра Евпраксия, Анина напарница, резала капусту, был совершенно невероятных размеров - с огромным, широким, как у тесака, лезвием. Однако управлялась сестра с ним на редкость ловко, как повар в рекламном ролике, с фантастической скоростью кроша очередной упругий прохладный кочан. Стук стоял на кухне, как будто из пулемета строчили... И капуста вылетала из-под ее ножа, как из электрического кухонного комбайна - идеальной ровной стружечкой. На этом фоне работа самой Светловой, надо было это признать, выглядела на редкость жалко. Преимущество в этом соцсоревновании было настолько явным, что Анина напарница, столь ее опередившая в своих результатах, вероятно, решила, в конце концов, что вполне может и передохнуть. - Пойду компоту попью! - предупредила Аню Евпраксия и отложила свой тесак в сторону. Аня кивнула, продолжая мучиться со своим кочаном. Минут через пять, когда Евпраксия ушла" она снова подняла голову, чтобы перевести дыхание. И замерла. Светловой вдруг показалось, будто что-то изменилось. Картинка стала иной... Это было что-то вроде теста "на внимательность", которые часто печатают в журналах: сравните две одинаковые картинки и найдите несколько отличий. Собственно, отличие было всего одно. Еще пять минут назад краем глаза Анна видела, что тесак, которым Евпраксия кромсала капусту, лежит на другом краю длинного стола. А теперь... Теперь ножа там не было. "Куда же он делся? - недоуменно раздумывала Светлова. - Евпраксия пьет компот... Кто же его мог взять?" Продолжать эти рассуждения Светлова не стала... Что-то, что было посильней логики и что, наверное, вполне можно назвать инстинктом самосохранения, вдруг заставило ее пригнуться и как нельзя более шустро шмыгнуть за гору приготовленных к резке кочанов. И вовремя. Исчезнувший из поля зрения нож объявился снова... Тесак просвистел мимо и воткнулся в дощатую перегородку над Аниной головой. Через минуту Светлова услышала, как хлопнула, закрываясь, дверь. Анна поторопилась выглянуть из-за своего капустного укрытия, но в кухне никого уже не было: дверь закрыта, только из щели торчал черный лоскут. Видно, дверью прихлопнуло край чьей-то длинной черной юбки. На одно лишь мгновение дверь приоткрылась снова - кто-то, столь поспешно убегавший, освободил край своей юбки, и дверь захлопнулась снова. Светлова попробовала выбраться из-за своего укрытия с очень решительным намерением догнать неизвестную метательницу дротиков. Но от резкого движения гора кочанов, за которой она укрывалась, вдруг покачнулась и неумолимой лавиной поползла вниз, заваливая Светлову с головой. Со смачным шмяканьем - недаром в кино оплеухи озвучивают, бросая на пол кочаны капусты, - бледные упругие шары падали на пол, раскатываясь по кухне... Дверь снова распахнулась. На пороге стояла обеспокоенная необычным шумом Ефимия: - Анна Владимировна! - обеспокоенно позвала она Светлову, озирая пустую кухню. - Где вы, голубушка? - В капусте... - пытаясь выбраться из груды обвалившихся кочанов, несколько смущенно пояснила Светлова. Анна ясно видела, как Ефимия подошла к дощатой перегородке и потрогала пронзивший податливое дерево тесак. - Ах, ах! Нашу Аню в капусте нашли, посмеивались сбежавшиеся на шум послушницы, заглядывая в дверь кухни. Однако самой ей было не до смеха. Выбравшись наконец из груды кочанов, Светлова выглянула в окно и успела увидеть, как из дверей флигеля, где размещалась кухня, выскользнула женская фигура. Бросаться вдогонку было бессмысленно: пока Анна будет спускаться по крутым ступенькам со второго этажа, пройдет время... Светловой оставалось лишь бессильно наблюдать, как торопливым шагом, низко опустив голову, эта женщина пересекла монастырский двор и скрылась из вида за дальними хозяйственными постройками. Темный платок, длинная черная юбка... Ищи-свищи... Все кошки ночью серы, а все послушницы и паломницы в монастыре одеты одинаково. И Светлова вдруг вспомнила сказку про лихо, которую они все вместе, с маленьким Китом и Петей, читали дома, когда позвонил Андрей Кронрод. Вот с того самого момента и у Светловой на горизонте появилось лихо... Анна, как тот кузнец, которому не сиделось в его спокойной деревне. Шило в одном месте - вот и пошел он искать приключений... А лихо... Лихо это... Правильно сказал тогда маленький Кит: лихо - это большие неприятности. И все теперь у Ани, как в той сказочке - избы темные, дорожки кривые и... пусто, нехорошо, зло. Вот и женщина идет... высокая женщина, худощавая. Именно так лихо в той сказке и описывалось. Может, тоже кривая и одноокая? Да лица, жаль, не разглядишь... Когда Анна оглянулась, жизнь на кухне уже снова вошла в прежнее русло. Ефимия и сбежавшиеся было на шум падающих кочанов послушницы уже ушли. А напившаяся компоту напарница Евпраксия как ни в чем не бывало со скоростью пулемета снова рубила злополучным тесаком капусту у дальнего края стола. - Это вы его вытащили? - спросила у нее Светлова. - Чой-то это я вытащила? - довольно искренне не поняла ее вопроса послушница. - Ну, нож из стены вы вытащили? Евпраксия смотрела на нее с недоумением. - Ничего я не вытаскивала ниоткуда! - ошарашенно произнесла она наконец. - Нож на краю стола лежал, когда я вернулась. Попила я компоту и вернулась... Только и всего! - Только и всего, - озадаченно повторила вслед за ней Светлова. Вопрос, кто метнул в Светлову этот тесак, был, конечно, актуален. "Но не менее интересно было бы выяснить, - подумала Аня, - кто вытащил его из стены и опять положил на стол?" По сути дела, была уничтожена улика. После того как это случилось, то есть после того как единственная улика была уничтожена, говорить Анне об этом происшествии с игуменьей было бессмысленно. Даже если на рукоятке ножа и остались отпечатки - теперь они затерты потными ладонями Евпраксии. А может, еще до того, как Евпраксия снова принялась рубить ножом капусту, их стер тот, кто вытащил нож из стены? Да, да... Скорее всего, пока Анна смотрела в окно, кто-то из послушниц, находящихся на кухне, вытащил из стены нож, незаметно протер рукоятку краем черной юбки и положил на место. Почему "кто-то"? Аня ясно рассмотрела, как к ножу подходила Ефимия. Правда, кроме этого, Анна больше ничего не видела - она тогда сразу бросилась к окну. Оставалась еще некоторая надежда, что все случившееся было мрачной шуткой, скажем, той же Евпраксии: никто и не собирался Светлову убивать - просто кинули ножик... пошутили. Новеньких вообще отнюдь не принимали тут с распростертыми объятиями. Напротив, какие-то подколы, проверки, насмешки... Как в армии или в школе для новенького. - Валентина Петровна, это вы вытащили нож из стены? - спросила Светлова первым делом вечером, увидев за ужином в трапезной послушницу. Светлова уже знала, что прежде, до монастыря, в миру, Ефимию звали именно так. - Какой нож, деточка? У послушницы были такие круглые недоуменные глаза, что Светлова поняла: настаивать и продолжать дальнейшие расспросы - бесполезно. Глава 17 Все-таки монастырское утро - это на самом деле глубокая ночь... Ледяные ясные звезды отражались в ледяной, с зеркальными отблесками, глубине колодца. Морозный ветерок прогнал остатки сна, и Светлова приободрилась. Что ни говори, а была своеобразная красота в этой странной суровой жизни. Без утренней чашки кофе, без права на личный мирок с креслом, настольной лампой, своими книгами, своим уединением и суверенитетом. Анна поторопилась поскорее опустить ведро в колодец. Нечего рассуждать - эта жизнь не предполагала времени для рассуждений и самоуглубленных копаний - на морозе вмиг выстудишься... Колодец не был глубок, ведро зачерпывалось лишь наполовину. "Придется опускать цепь раза четыре..." - подумала Аня. Осторожно - возле колодца была довольная крутая от пролитой воды наледь - она принялась за работу. Чувствуя сквозь варежки студеный холод, взялась за колодезную цепь. Ведро с ледяной водой и звезда, отраженная в нем, поднимающемся на цепи все ближе - ах, что за прелестное поэтическое занятие вытаскивать звезды ведром из студеного колодца... Только бы было ну чуть-чуть потеплее - не такой колотун и пронизывающий до костей ветер! Ведро, наполненное до половины, было не слишком тяжелым. Отпустив рукоятку колодезного ворота, Светлова перехватила цепь и низко наклонилась, подтягивая ее руками. И вдруг звезда в ведре кувыркнулась, сорвалась вниз и полетела обратно в жуткую глубину колодца вместе с самим перевернувшимся и расплескавшимся ведром. Точнее, это она, Аня Светлова, потеряв равновесие от сильного толчка, вдруг кувыркнулась в эту бездну. Когда падаешь, нужно сгруппироваться... Что нужно делать, когда падаешь в колодец, ей никто никогда не объяснял, но она сделала - можно сказать на лету.' - очевидно, то единственное, что и следовало сделать: не выпустила из рук ледяную цепь. Крича, что было мочи, и болтаясь на цепи по пояс в ледяной воде, Светлова, задрав голову, смотрела на квадрат звездного неба - звезды теперь снова были на небе, а не в ведре. И вдруг - о счастье! - Аня увидела в этом квадрате круглое испуганное лицо в черном платке. - Господи, Анна Владимировна... Сейчас мы вас вытащим! Валентина Петровна и опять как-то разом набежавшие "сестры", ухватившись за рукоять колодезного ворота, вытянули цепь с ведром и - о, счастье! - вместе с Аней Светловой из колодца. - Какая же вы неуклюжая! Поскользнулись, что ли, на наледи? Сказали же вам: не наклоняйтесь глубоко! - причитала взволнованно Ефимия. - Да уж... - хлюпая единственным уцелевшим мокрым валенком, согласилась Аня. - Неуклюжая... это точно. Спотыкаюсь просто на ровном месте! - А вот мы вас сейчас спиртиком разотрем... Носочки шерстяные наденем! - Они же колются! - А вот и хорошо! Самый жар, когда носочки колются. - Валентина Петровна, я не поскользнулась, - глотая горячий чай, медленно и со значением произнесла Аня, когда "приключения" наконец закончились и она снова сидела на своей железной кроватке, укрытая тощим солдатским одеяльцем. - Вы понимаете? - Понимаю, понимаю, - послушница отвела глаза. - То есть... вы все видели? - Все не все, а кое-что видала. - Вы следили за мной? - А как же, милая, без пригляда-то?! - Значит, тут следят за чужими? - И за чужими, и за своими. - Ах, вот что! Значит, за всеми следят и обо всем кому нужно докладывают? - Да вы не ахайте. Что ж в том плохого? Вот не доглядела бы я за тобой и плавала бы ты там вместе с ведерком... Еще минуток десять такого ледяного купания - и спиртик бы не помог, не оттерли бы мы тебя. - Это верно, - согласилась Аня. И Светлова вспомнила фразу хорошего писателя: "В России без доносов, как без снега, нельзя - земля вымерзнет". - Валентина Петровна, - осторожно начала Светлова. - Мне кажется, нам с вами нужно поговорить откровенно. Ефимия снова отвела глаза. - Ну, что вы все время глаза отводите? Вы же понимаете, что это были самые настоящие покушения на мою жизнь, разве не так? Ефимия молчала. - А вы сами - разве вы за свою жизнь не опасаетесь? Валентина Петровна продолжала молчать. - Например, вам нынешней ночью псалмы читать. Не боитесь? Послушница невольно вздрогнула. - Вы хоть понимаете, что вам нельзя там одной сидеть? - А почему, Аня, вы так не хотите, чтобы я там сидела? - наконец спросила она. - Я не могу вам всего сейчас объяснить. Не могу, потому что мои предположения могут не подтвердиться! И тогда получится, что пугала я вас напрасно. Но сдается мне, Валентина Петровна, что нынешней ночью вам одной там, в церкви, находиться опасно. - Ну, во-первых, я не могу их не читать, - возразила Ефимия. - Понимаете, они, эти псалмы, "неусыпляемые"! Останавливаться нельзя, понимаете? - Да вот на том и расчет, видно, что нельзя. - Что ж делать? - вздохнула собеседница. - А вы читайте их... как обычно. Но только где-нибудь в другом уголку сядьте... В другом! - А там, на моем месте, кто же? - Вот именно - кто же? - пробормотала Аня. - Может, вместо меня кто-нибудь? - Да если бы был кто-то, кого совсем не жалко, - заметила Светлова. - Боюсь, среди живых существ, не говоря уж о людях, даже очень скверных, такого не найдется. - Да? - о чем-то задумалась Ефимия. - Вы говорите, среди живых существ? Светлова только вздохнула. - Пойдемте, я вам кое-что покажу, - вдруг позвала ее Ефимия. - Надевайте сухую одежду и, если отогрелись, - идем! Может быть, это то, что нам нужно. Послушница принесла откуда-то связку ключей, и они со Светловой направились к старому зданию монастырской богадельни. - До сих пор никак не отремонтируем эту богадельню, - объясняла Ефимия на ходу. - Поэтому и не используем для жилья. А сами, видите, как теснимся. Денег все не хватает. - Понятно, - сочувствуя монастырским трудностям, вздохнула Светлова. - Здесь ведь до перестройки колония была. До революции монастырь, потом, при Советах, колония, а сейчас вот опять монастырь. - Вот как? - А в этом здании, где до революции богадельня была, у них, у колонистов этих, мастерские размещались. Они на заказ для какой-то фабрики работали... ну, трудом исправлялись. - И что же? - Колонию-то отсюда убрали, а продукция их - видно, последняя целая партия, осталась. Так с той поры и лежит. Не знаем, что с ней делать. Ефимия с трудом повернула ключ и открыла дверь, никем, очевидно, давно уже не открывавшуюся. Светлова заглянула в темное помещение и отшатнулась: какие-то ноги... руки... сложенные штабелями. - Они манекены раскрашивали, - объяснила Ефимия. - Ну, такие, знаете, на которые в магазинах одежду надевают. - Вот оно что... Аня с восхищением смотрела на догадливую Ефимию. Вот голова! Все-таки недаром эта "голова" пребывает в почетной должности кормилицы и практически кормит целый монастырь - своеобразный, но, в общем, достаточно доходный бизнес. А для бизнеса нужна голова. Так что Светлова в Ефимии не ошиблась. *** Светлова никогда не думала, что "просто ветер" может завывать так разнообразно и пугающе. Все было, как предупреждала Ефимия... То кажется, что маленький ребенок брошенный - душа загубленная - где-то жалобно рыдает. То вдруг грохнет чем-то, будто кто-то с досады дверь сердито захлопнет. То завоет, как огромное сорвавшееся с цепи чудовище. Никогда раньше Светлова не сталкивалась с таким "разнообразием". Но правда, Анна никогда раньше и не ходила такой темной непроглядной ночью через пустынный двор к тонущей во мраке старой церкви. Низенькая Ефимия, опустив голову, торопливо семенила рядом. Аня взглянула на часы. И поняла, почему гоголевские персонажи так ждали рассвета... Поняла она и Ефимию с ее трепетным рассказом про "стук-стук". Ибо самое это было время для нечистой силы... Ох, для нечистой! Далеко-далеко за полночь, и далеко-далеко до рассвета. Почти три часа ночи. Самое их время! Паненки, во гробах летающие, как у Николая Васильевича, рожи оскаленные... Недаром этого парня, ну, который в "Вие" у Гоголя, наутро нашли давшим дуба - от страха! А ночь-то... Ночь-то какая!.. Темная, глухая и беззвездная. . И когда еще петухи эти пропоют? Да и есть ли они тут, петухи? А если есть, то просыпаются ли они, эти петухи, вовремя в этой длинной, зимней, бесконечной ночи? Послушница, читавшая псалмы до Ефимий, встала и ушла. И Светлова принялась за дело. Подготовились они с Ефимией еще накануне... Увы, все манекены на забытом складе, оставшиеся от колонистов, могли или стоять, гордо выпрямившись, или лежать. К тому же они были высокими и тонкими, а Ефимия была маленькой и пухленькой и должна была сидеть. Поэтому из двух манекенов, разделенных на части, Светлова и Ефимия соорудили некую сидящую фигуру. Надели, накутали на нее много

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору