Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Басманова Елена. Крещенский апельсин -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  -
И третий вытекает из второго: письма он не писал и от нее писем не получал. Он не дурак, чтобы такие компрометирующие документы доверять почте. Побоится перлюстрации. Такой адюльтер попахивает скандалом. Вдобавок, могут и в шпионаже в пользу Америки обвинить. - Ну вы уж хватили через край, Лев Милеевич, - не поверил Тернов. - Ничего не через край. Еще не известно, что эта Айседорка в России делает. У нас таких босых баб, как она, на сцену можно выпускать дивизиями. - И что же дальше? - А вот что. Листок-то мог принадлежать и не Гарноусову, а тому, второму, неизвестному. Да и письмо ли это? - По-вашему, Айседора Дункан еще кого-то охмурила? - опешил Павел Миронович. - Наверняка, и не одного. - Довольный Лапочкин откинулся на спинку стула. - Однако вернемся к нашим баранам. Что же мы имеем, любезный Павел Мироныч? Мы имеем подозрительную встречу депутата в подозрительном месте, в дешевом парикмахерском салоне. Зачем ему при камердинере ходить бриться в салон? Заметьте, он пришел без сопровождающего. Значит, опасался свидетелей. В салоне он с кем-то встретился, но факт встречи с неизвестным депутат отрицает. Портрет испарившегося клиента у вас имеется. И именно у этого неизвестного выпал тот самый листок бумаги, который мы спервоначалу приняли за любовное письмо. Так? - Пока изъянов в вашей логике не вижу. - Павел Миронович благосклонным кивком одобрил ход мысли подчиненного. - Теперь переходим к выстрелу. Стрелял не господин Шалопаев, невинно пострадавший при задержании. Пистолет его чист, о чем и сообщил эксперт. Да и сам Шалопаев говорил о стрелявшей женщине. Так? - Которая потеряла галошу, - добавил Тернов. - Как это все соединить? - Лапочкин пронзил начальника торжествующим взглядом. - А черт его знает, как! - пробурчал Павел Миронович. - Таинственный клиент неизвестен, стрелявшая дама неизвестна. И на галоше ничего не написано, нет даже металлического инициала владелицы. - Остается один выход, - подсказал опытный агент, - изучить текст письма. - Что там изучать? - Павел Миронович скептически скривился. - Бессвязная мешанина из фривольных любовных словечек. - В этой бессвязности должна быть какая-то связь! - настаивал Лапочкин. - Тогда думайте. Ваша опытность здесь полезнее. - Я уже успел подумать, пока обедал, - сказал помощник следователя и, увидев гнев в глазах Тернова, поскорее продолжил, чтобы тот не подумал, что издевается над зеленым начальником. - Вариант объяснения существует. И причем только один. К нам попал конспект любовного разговора. - Как конспект? - не понял пораженный Тернов. - Если ваш камердинер и слышал любовные излияния своего барина по телефону, ответных-то речей он слышать не мог. - Правильно мыслите, Павел Мироныч, - похвалил Лапочкин, - камердинеру вести конспект и незачем. - Тогда конспект вела горничная балерины? - осторожно попробовал новую версию Тернов. - Но и здесь неодолимое препятствие того же характера. - Не забудьте, что конспект должен был попасть в руки одного из двух: или Гарноусова, или неизвестного клиента. Если горничная балерины передала кому-то из мужчин свой конспект, то тогда кто стрелял? Неужели Айседорка? - подстегнул нерешительную мысль молодого начальника старый сыщик. - Зачем? Деньги на балетные школы для малолетних эльфов-босоножек покушением разве вышибешь? Тернов выдвинул нижний ящик стола, вынул из него галошу и водрузил на стол. С минуту полюбовавшись на резиновое изделие, он с сомнением заключил: - Для Айседоры все-таки маловата. Видел я сегодня ее ступни вблизи - гренадерские. - Отлично, - одобрил Лапочкин. - Значит, мы пришли к выводу, что Айседорка не стреляла и не убегала, потеряв галошу. Вместе с тем конспект любовных речей не могли вести камердинер депутата и горничная балерины. Что остается? - Остается допустить, что замешано третье лицо. Вы установили место тайных свиданий парочки? - радостно охнул Тернов и сконфуженно оглянулся на возившегося с синей папочкой письмоводителя. - Нет, - усмехнулся Лапочкин. - Зачем ноги трепать? Это нам ни к чему. - Как - ни к чему? - Павел Миронович нахмурился. - Именно в тайное гнездышко и проник соглядатай, который слышал воркотню любовников. - Под кроватью он, что ли, по-вашему, сидел? - грубо возразил Лапочкин, и Тернов залился краской стыда. - А хоть бы и сидел! Все равно где - под кроватью, в шкафу, за стенкой! Если злоумышленник опознал в парочке известных людей, вполне мог спрятаться и записывать с целью шантажа. А потом кому-нибудь из газетчиков предложить за хорошие деньги. Да хоть бы в тот же журнал "Флирт"... - К концу тирады, которую он начал из упрямства, Тернов говорил уже уверенней. - Насчет шантажа вы ухватили проницательно, - похвалил упрямца подчиненный, - однако и кроме "Флирта" немало бульварных изданий. А у вас доказательств нет, что именно туда... - Есть доказательства, есть! - уперся Тернов. - Я там, у Думы, видел сотрудника "Флирта". Он там отирался с неизвестной целью. - Тогда вообще ерундистика получается, - обреченно вздохнул Лапочкин. - Человек, подслушавший и записавший любовные излияния депутата, встретился в салоне с депутатом, а должен был встретиться с журналистом! Журналиста вы схватили, и он действительно из "Флирта". И сегодня он крутился, как вы говорите, у Думы... - У Думы был другой, - завял Тернов и тут же взбодрился: - Хотя, скорее всего, они в сговоре. - Версия усложняется, - мрачно констатировал Лапочкин. - Подслушивающих было двое. Один сидел в шкафу, другой прятался под кроватью. Допустим. Тогда кто и в кого стрелял? Тернов, покосившись на письмоводителя, притихшего в своем углу с открытым ртом и навостренными ушами, сделал ему привычный знак, означающий просьбу подать чай. В горле дознавателя пересохло. Он чувствовал себя загнанным в угол. Долго ждать не пришлось. Отхлебнув чай из принесенного стакана в казенном подстаканнике, первым заговорил Лапочкин. - А вы обратили внимание на самое главное? - Что вы называете главным? - Главным я называю то, что у этого, с позволения сказать, письма нет ни начала ни конца... Оно обрывается буквально на полуслове. - Разумеется, я это заметил, - тоном, не допускающим возражений, прервал помощника Тернов. - К нам попал лишь один из нескольких листков. - Я и не сомневался в вашей проницательности, - Лапочкин отвел глаза, - тогда получается, что остальные листки находятся у журналиста. - Получается так, - согласился Тернов. - Вы думаете, надо провести обыск у обоих? - Не раньше чем через два дня, - заявил помощник. - Чтобы поймать с поличным. К тому времени материал для очередного номера будет готов к отправке в типографию. Тернов задумался. Перед ним возникла обольстительная госпожа Май. Врываться в редакцию возглавляемого ею журнала Тернову не хотелось. Однако ее откровенные заигрывания в стремлении спасти от возмездия Шалопаева могли свидетельствовать о том, что журналисты действовали с ее ведома. Или по ее заказу. Но если прийти к ней и прямо спросить, она не признается. А может быть, она и стреляла? Но зачем? Тернов сдвинул брови, вызывая в памяти видение ножек редакторши, - он не мог сказать определенно, подошла бы к ним подозрительная галоша? - У меня появилась еще одна версия, - осторожно завел Лапочкин. - По поводу любовной писанины. Позвольте изложить. Хотя чушь, наверное. Такого рода предисловия действовали на молодого следователя безотказно: он с удовольствием выслушивал подчиненного и потом частенько приписывал возникшую версию себе. - Излагайте, мой друг, - откликнулся Тернов, ставя стакан на стол и демонстрируя живейшее внимание. - Я вот что подумал, - Лапочкин почесал затылок. - А не могло ли быть такое... Хотя это слишком замысловато... Короче, меня мучает мысль, глупая, пожалуй... - Прошу вас, не тушуйтесь, Лев Милеевич, - поддержал Лапочкина начальник, - я сам ступаю на ложные дорожки... Но не боюсь этого... - Я все думаю о том, как неудобно писать, сидя в шкафу, - сконфуженно потупился Лапочкин. - Да и под кроватью несподручно... - Верно, - признал Тернов. - Удобнее всего писать за письменным столом. Да и английским надо владеть. Слышал я сегодня эту Асиньку, сам едва разобрал, что она лепечет. - Камердинер у депутата дремучий, - рассуждал задумчиво Лапочкин, - английского точно не знает, так что синхронный перевод делать не мог. С другой стороны, горничная Айседорки не знает так хорошо русского... Тернов с важным видом взял лист бумаги, карандаш и стал писать. - Так, итог наших размышлений: телефон, стол, английский. - А ваши подозрительные журналисты английским владеют? - подал голос Лапочкин. - Исключено, - уверенно заявил следователь. - Народец бойкий, но малообразованный. Впрочем, это не имеет значения. Эврика! - Вы догадались? - с надеждой спросил подчиненный. - Разумеется! Еще мой бывший начальник по сыску говорил мне, тогда юному дураку, самая простая версия - и есть самая правильная! А я огород городил! Да и вы меня совсем запутали! - Виноват, исправлюсь, - согласился Лапочкин. - Так что? Что? Не томите! - Вести запись любовных бесед могла обычная телефонистка! - довольный собою Тернов засмеялся. - И телефон у нее, и стол, а английским многие барышни телефонные владеют. Не напрасно мы с вами, Лев Милеевич, здесь голову ломали - докопались-таки до истины! - И как я сам не додумался? - на лице Лапочкина были написаны огорчение, досада, полнейший конфуз. - Вы бы додумались, уверен, только я случайно быстрее сообразил, - великодушно утешил помощника Тернов. - Впрочем, кто первый - не суть. Теперь, друг мой, подскажите, как поступать? Бежать на станцию? - Идея хорошая. - Лапочкин улыбнулся. - Преступницу мы установим. Образчик ее почерка у нас есть! А там и до заказчика доберемся... - А потом поймем, и кто стрелял. - Может, и поймем, - загадочно пробурчал Лапочкин, устремляясь следом за начальником к вешалке. - Или никогда и не узнаем... Глава 19 Тьму, опустившуюся на северную столицу, пронизывало волшебное электрическое сияние: разноцветными огоньками подмигивали освещенные окна домов, и подсвеченные жестяными софитами с укрепленными в них лампочками витрины, и причудливые вывески на фасадах зданий; уличные фонари изливали сиреневый свет на мостовые и тротуары, как светлячки мелькали карбидные фонари на козлах встречного транспорта. Однако, не зная города, Самсон Шалопаев не мог определить, по каким улицам вез его к своему дому господин Горбатов. По дороге они перебрасывались ничего не значащими фразами. В глубине сознания Самсона пульсировала мысль о том, что петербургские люди сложнее провинциальных. И Мурыч совсем не такой склочник, и Фалалей, судя по всему, птица еще та... И господин Горбатов - человек с подкладкой. Отец счастливого семейства, добропорядочный чиновник - и, надо же, теософ и гимнаст... А если и его драгоценная Эльза сложнее, чем ему представлялось раньше?.. Но в этом подозрении таилось что-то неприятное, и юноша торопливо отогнал его, как недостойное вечной любви. Извозчик остановился возле шестиэтажного дома с замысловатым козырьком над парадными дверьми. Встретил их швейцар в ливрейной шинели и фуражке. Парадная поразила юного провинциала: в вестибюле первого этажа был разожжен камин, и его уютное тепло распространялось по всей лестнице с беломраморными, покрытыми ковровой дорожкой ступеньками, под потолком - лампы с молочно-белыми плафонами, их отсветы падали на витраж огромного окна на площадке между этажами. Господин Горбатов и его гость поднялись на второй этаж. В квартиру их впустила вышколенная горничная в черном платье, длинном накрахмаленном переднике и белоснежной наколке на тщательно приглаженных волосах. Принимая одежду, она сообщила, что у барыни гостья, мадемуазель Жеремковская. Господин Горбатов шепнул Самсону, что девушку пригласил он, чтобы доставить супруге развлечение. Дамы предавались в гостиной музицированию. Маленькая, смуглая мадемуазель Жеремковская в скучном сером платье с высокой оборкой у ворота, лишенная на сей раз мистического ореола, сидела за роялем и играла польку. Ксения, кружась, как заводная кукла, прыгала вокруг стола, поддерживая руками пышную юбочку. А Наталья Аполлоновна, расположившись на диване, улыбалась и хлопала в ладоши в такт музыке. Свет люстры - розовой тарелки на бронзовых цепях - освещал эту живописную группку в центре гостиной, углы же огромной комнаты, заставленной диванчиками, кресельцами, столами и столиками, горками и живыми цветами в кадках тонули в полумраке. - А вы уже, я смотрю, подружились, - громогласно приветствовал дам господин Горбатов. Музыка смолкла. Пианистка вскочила со стула. Ксения перестала кружиться, смутилась и бросилась на диван рядом с тетушкой, закрыв лицо руками. - Я привел вам гостя, прошу любить и жаловать, - сказал господин Горбатов. - Узнаете? Погладив Ксению по темным кудрям, госпожа Горбатова поднялась и шагнула навстречу Самсону. - Разумеется. Разве забудешь такого приятного юношу, даже если увидишь один раз? Правда, Аглая Петровна? Мадемуазель Жеремковская сделала легкий книксен мужчинам. Она явно испытывала смущение. - У меня такое впечатление, словно я домой попал, - оробевший Самсон склонился к душистой руке хозяйки и неуклюже шаркнул ногой. Там, в поезде, в полумраке вагона, закутанная в пальто, под вуалью, госпожа Горбатова не показалась юному провинциалу слишком привлекательной. Сейчас же он видел статную даму среднего роста, с удивительно прямой спиной, покатыми плечами, сильной точеной шеей. Темные волосы ее были гладко зачесаны и убраны под изящную заколку на затылке. Платье темно-зеленого бархата великолепно обрисовывало стройный стан, который немного портила маленькая грудь. Изящные ступни стройных ног, обутые в парчовые туфли с маленькими каблучками, чуть расставлены. - А почему наша Ксения дичится? - игриво спросил господин Горбатов. Девочка отняла ладони от лица, встала и, приблизившись к мужчинам, сделала полный реверанс. - Позвольте вашу ручку, - Самсон приветливо улыбнулся девочке. Она серьезно подала ему ладошку и обратила к нему узкое личико. Такие же зеленовато-серые глаза в окружении темных ресниц только что смотрели на него с лица ее тетки. - Вы превосходно танцуете, мадемуазель, - сказал он галантно. - Не порекомендуете ли мне вашего учителя? Господин Горбатов рассмеялся. - Приходите к нам с мадемуазель Жеремковской и учитесь. Ведь Наташа получила прекрасное воспитание, у нее был домашний учитель танцев, француз... - Я пригласила Наталью Аполлоновну в театр, - вязким контральто произнесла мадемуазель Жеремковская. - Надеюсь, господин Горбатов, вы на меня не сердитесь? - И неужели госпожа Горбатова согласилась? - встрепенулся хозяин. - Пока еще нет, - девушка смутилась, - но я не теряю надежды. Чайковский в этом сезоне хорош, особенно "Спящая красавица" в Мариинском. - Верю, верю, - Наталья Аполлоновна сдержанно улыбнулась, - но, боюсь, я недостаточно освоилась в местном климате, мне еще рано выезжать. Может быть, Самсон Васильевич составит вам компанию, Аглая Петровна? - Предлагаю обсудить этот вопрос за чашкой чая, - предложил хозяин, - мы с юношей промерзли на улице. Наталья Аполлоновна потянула шнур колокольчика и отдала приказания возникшей в дверях горничной. Через минуту на овальный столик красного дерева был водружен серебряный самовар на подносе, поставлены чашки и блюдца тонкого сервского фарфора, вазочки со сластями, печеньем, бисквитами, рисовыми вафлями, вареньем. - А где мои любимые безешки? - поинтересовался господин Горбатов. - Кухарка меренги опять спалила, - пожаловалась Наталья Аполлоновна, передавая чашку с душистым напитком гостье. - Не знаю, что с ней делать. Посоветуйте, друзья мои. Готовит превосходно. Но временами прикладывается к бутылке. Иной раз так угостится, что засыпает в своей каморке, и на плите все превращается в угли. Вот и вчера, вернулись с Ксенией от глазного врача, я прилегла отдохнуть, а Ксения занялась хозяйством, с четверть часа будила прислугу. Даже испариной покрылась, бедненькая... - Кухарка у вас молодая? - спросила гостья. - Средних лет, - равнодушно ответила хозяйка, - по мужу убивается... Он спился и отошел в мир иной. А тут еще галошу потеряла, расстроилась сверх меры... - А по характеру она смирная? Или склонна к бунту? - продолжила расспросы Аглая Петровна. - Ныне ведь прислуга и в профсоюзы вступает. - Такого не замечали, - госпожа Горбатова, продолжая разливать чай и передавать чашки, недоуменно сморгнула. - Да мы же не мотовствуем. Живем скромно, на жалованье. У меня осталось именьице от родителей, почти разоренное. - А что вы думаете, Самсон Васильевич? - сидевшая напротив гостя девушка смотрела на него с обожанием. - Самсону Васильевичу вряд ли приходится заниматься укрощением прислуги, - добродушно усмехнулся хозяин, - полагаю, он перепоручает бытовые заботы своим родственницам. Смущенный Самсон только тут сообразил, что никто из присутствующих не знает, что он квартирует в чужой буфетной редакционного помещения. В салоне баронессы Карабич Фалалей скрыл от всех род его деятельности. - Возможно, вам, Михаил Алексеевич, следует обратиться к господину Черепанову. - Самсон говорил медленно, обдумывая каждое слово. - Фалалей Аверьяныч человек отзывчивый, поспособствует вашей кухарке дать брачное объявление. Найдет несчастная сердечного друга и пить перестанет. - Любопытная идея, придется над ней поразмыслить, - отозвался безучастно хозяин. - А пока предлагаю сменить тему. Попробуем заинтересовать Наталью Аполлоновну теософией. Она одна, а нас трое! Мне сегодня принесли "Стансы Цзян". Не желаете ли ознакомиться? Прикоснемся к оккультным тайнам древнего мира. - Те самые "Стансы", что легли в основу доктрины Блаватской? Архаическая рукопись, таинственно утерянная и найденная вновь в Индии! - театрально оживилась мадемуазель Жеремковская. - Ксении наши разговоры будут скучны, - заметила с огорчением госпожа Горбатова. - Придется отпустить ее в детскую. Девочка послушно встала и сказала, глядя на Самсона: - Я не хочу сидеть одна. Пусть господин Шалопаев со мной в шахматы поиграет. Мы тихонько. Господину Шалопаеву одинаково не хотелось и слушать разговоры о теософии, и играть в шахматы. Опасаясь дальнейших пламенных взглядов мадемуазель Жеремковской и приглашений на уроки танцев, он выбрал зло меньшее. Он уже не сомневался: одно из любовных писем, так взбесивших госпожу Май, написано рукой Аглаи, и вдохновил барышню образ Христа, запечатленный на полотнах особняка Карабич. Самсон встал, поблагодарил хозяев за чай и покорно поплелся за Ксенией в смежную комнату, в детскую. Девочка достала ящичек с резными фигурками слоновой кости и старательно расставила их на черно-золотистом поле шахматного столика. - Если вы так хорошо играете в шахматы, как танцуете, - с добродушной улыбкой предупредил гость, - сдаюсь сразу.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору