ком. - Первое.  Бродяжки  в  ночлежках  у  Обводного  говорят,  что
Лузиньяк в пьяном виде величает себя Царем Иерусалимским. Второе, как вы
и предполагали, в очень  поздний  час  на  соседней  улице  остановилась
карета,  оттуда  вышла  дама  в  сопровождении  молодого  человека.  Они
поднимались в квартиру нашего клиента. Затем дама уехала, а я последовал
за ее сопровождающим. Им оказался господин Гордеев.
   - А кто была эта  таинственная  дама  в  карете?  -  поинтересовалась
Елизавета Викентьевна.
   - По символике на дверце  следует,  что  карета  принадлежит  графине
Саниной.
   - Неужели? - поразилась  профессорская  жена.  -  Такая  просвещенная
достойная дама! И ночами проникает в чужие трущобные жилища?
   - Все понятно, -  Мура  поморщилась.  -  Сначала  по  ее  указанию  в
квартире побывал сам  Гордеев,  Тернов  говорил,  что  он  служит  в  ее
Народном доме. Следы его визита и встревожили Бурбона.  А  затем  и  она
сама посетила жилище несчастного.
   - Но зачем ей-то нужна тайна  Орлеанской  девственницы?  -  вскинулся
профессор. - Зачем?
   - Ей эта тайна, думаю, не нужна, - изрекла грустно  Мура,  -  но  она
дружит с Хоггом, англичанином, который первый стал  устраивать  Народные
дома. Вероятно, он и просил  в  качестве  какой-нибудь  ответной  услуги
разыскать этого Бурбона.
   - И все-таки я не понимаю, зачем он англичанам нужен? - упрямо  стоял
на своем профессор.
   - Папочка, если у тебя найдется немного свободного  времени,  почитай
"Историю Франции".
   - Мне некогда сказки читать! - возразил профессор.
   - Ладно, - легко согласилась его младшая дочь, - тогда я тебе  скажу.
Материалы дела, по которому была осуждена  Орлеанская  девственница,  до
сих пор хранятся в Англии под грифом "секретно".
   - Странно, - Елизавета Викентьевна  пожала  плечами,  -  что  уж  там
секретного спустя почти пять веков. Да  и  вообще,  вон  в  газете  есть
некролог...  Умер  какой-то  профессор  фон  Арк...  Может  быть,   тоже
обладатель тайны?
   - Нет, мамочка, - ответила Мура, - Я  думаю,  тайна  Ореланской  девы
состоит как раз в том, что она не была Жанной д'Арк.
   - А кем же она тогда была? - не понял профессор.
   - Не знаю, - отозвалась Мура, - и думаю, Бурбон этого не скажет. Но я
полагаю, что Орлеанская девственница и Жанна д'Арк - две разные женщины.
Англичане  сожгли  девственницу,  колдунью,  которая  погубила   герцога
Бурбона, законного владетеля Франции. А его вдова  потом  долго  жила  в
Англии, ее потомком и является наш  Лузиньяк.  Французы-историки  только
двести лет назад стали называть ее Жанной.
   - Неужели Лузиньяк законный наследник французской  короны?  -  ахнула
Елизавета Викентьевна.
   - Монархию во Франции уже не восстановить, -  злорадно  констатировал
профессор. - Его тайна пустышка.
   - Бритты, похоже, так не считают, - возразила Мура. - Тем  более  что
Лузиньяки - такой  козырь!  -  оказались  в  России.  Может  завертеться
какая-нибудь политическая интрига!
   - Совсем запутала, - проворчал  профессор  и  только  тут  заметил  в
дверях доктора Коровкина. - О, Клим Кириллович! А я даже не слышал,  как
вы звонили в дверь!
   - А я и не звонил, - признался доктор, - Глаша отперла сама.
   Горничная добавила:
   - Увидела из окна и открыла...
   - Очень хорошо, - сказал профессор. - Но я вижу, что вы не один.
   - Да, прошу прощения, - виновато улыбнулся доктор. - Захватил с собой
господина  Лузиньяка.  Моего  пациента.  Вчера  явился  с  огнестрельным
ранением за медицинской помощью. По рекомендации господина Холомкова.
   Похорошевший Бурбон обводил недоуменным взором  членов  муромцевского
семейства. Он был одет в старый, но еще очень приличный костюм  доктора.
Из коровкинского гардероба были заимствованы и другие предметы  туалета.
Общий вид несколько портила огромная  нашлепка  на  щеке:  из-под  бинта
текли влажные струйки йодного цвета.
   - Мы с утра направились в Пустой переулок, но господина Икса  там  не
обнаружили, - пояснил доктор. - Тогда я, как  нештатный  агент,  решился
привезти  клиента  к  помощнице  частного  детектива.  И   как   здорово
получилось! Все в сборе!
   После  шутливой  тирады  доктора  хозяева  предложили  гостям  сесть.
Успокаивая Клима  Кирилловича,  несколько  смущенного  тем,  что  он  не
рассчитал время и  заявился  прямо  к  завтраку,  Елизавета  Викентьевна
принялась разливать чай из самовара в принесенные Глашей чашки.
   - Итак, я передаю слово господину Икс, - доктор поклонился Бричкину.
   - Я... э... да... - залепетал не готовый к  такому  развитию  событий
бывший артиллерист. И Мура поспешила ему на помощь.
   - Мсье Лузиньяк, мы  вышли  на  след  ваших  недругов.  Возвращайтесь
домой. Вам ничего не грозит. Вы не станете  причиной  еще  одной  войны,
России с Англией.
   - Вы уверены? - встрепенулся Лузиньяк. - А где доказательства?
   - Я доведу до сведения ваших преследователей, что вы православный,  а
значит не можете занять трон в католической стране.
   Бурбон изменился в лице.
   - Ах, да ведь муж той,  кого  называют  Жанной  д'Арк,  подло  убитый
герцог, был православным.
   - Успокойтесь, мсье Лузиньяк, - жалостливо призвал доктор Коровкин. -
Может ли в современных  условиях  это  обстоятельство  перекроить  карту
мира?
   - Погодите, погодите, - возмутился профессор. -  Франция,  XV  век...
Откуда там православный герцог?! В католической-то стране!
   - Не путайте меня, - дернулся потомок великого герцога, -  тогда  еще
церковь не разделилась.
   Оглушенная услышанным, Мура прошептала:
   - Вам следует скрыться в монастыре. Могу помочь.
   - О, мадемуазель! - Порыв  благодарности  исказил  до  неузнаваемости
лицо господина Лузиньяка, в момент он стал воистину красивым мужчиной. -
Позвольте узнать ваше имя? Мы с господином Холомковым оба будем  за  вас
молиться!
   - Нет-нет, этого не надо, - сурово оборвал его профессор.
   - Скромность красит русскую девушку, - загадочно пояснила хозяйка.
   Повисло молчание, из гостиной по-прежнему  доносились  звуки  музыки.
Тема из Сенс-Санса заставила Бурбона сентиментально улыбнуться.
   - Самсон и Далила, узнаю... Но как вы догадались?
   - По вашим же словам можно догадаться, что у вас искали нечто важное,
-  осторожно  ответила  Мура.  -  Мандат,  выданный  когда-то  Луизе  де
Бурбоннэ?
   Чудные  звуки  фортепьянной   версии   библейской   истории   прервал
заполошный электрический звонок.
   Все вздрогнули, Бурбон съежился и нырнул под стол.
   Через минуту в столовую ворвались следователь Вирхов и  его  помощник
Тернов - оба в чрезвычайном возбуждении.
   - Добрый день! - Теперь уже Вирхов,  как  давеча  доктор,  конфузливо
уставился на поздно завтракающих Муромцевых и их гостей. - Рад, что  все
в сборе и в полном здравии. Спешил к вам сообщить о грандиозном успехе и
вас успокоить. Бандитская шайка "Черный сапсан" арестована. Один взят  у
Кошечкина, остальные - в "Чарочке", в том числе и ее главарь  Шевальгин.
Я проверил, у него на лодыжке следы укуса, человечьего.
   - Завтра все газеты расскажут об этом деле! - не выдержал  Тернов.  -
Они во всем признались! - захлебывался он.  -  И  в  том,  что  нечаянно
укокошили  безухого  китайца!  И  в  том,   что   совершили   налет   на
"Семирамиду"! И в том, что начинили взрывчаткой автомобиль!
   - И в том, что зарезали купца Малютина? - спросил доктор Коровкин.
   - Полагаю, слесарь Зиновий Гаранцев  опознает  студента  Соколова,  -
вклинился Вирхов.
   - И в том, что сбросили  вазу  на  голову  адвоката  и  что  чуть  не
погубили вашего Минхерца? - подхватила Мура. - Я  чувствовала,  что  они
подбросили в дымоход вашей квартиры едкое вещество...
   - А, так вы такая догадливая! - уставился на девушку Вирхов. -  Может
быть, вы тогда знаете и самое главное: что объединяет эти преступления?
   - Знаю, - вздохнула Мура. - Они охотились за  вами,  Карл  Иваныч.  А
невинный купец Малютин был слишком похож на вас.
   - Да они просто  сумасшедшие!  -  воскликнул  профессор.  -  Их  надо
освидетельствовать психиатру!
   - Нет, они вполне нормальные, - заметил с горечью  Вирхов.  -  А  вот
почему вы, Мария Николаевна, не сказали мне о ваших догадках?
   - Я хотела, но вы бы мне все равно не поверили! Я ведь никак не могла
понять, за что они избрали вас жертвой.
   - Но объявление в сегодняшней газете ваших рук дело? Признайтесь!
   - Моих, простите, - повинилась Мура. - Вчера позвонила в газету якобы
по  поручению  Куприна.  Просто  я  подумала,  что  бандиты   непременно
воспользуются таким случаем, чтобы на вас напасть. Только я думала,  что
они подожгут дом Трифона Кошечкина... Я надеюсь, вы были осторожны.
   - Ну ладно, - смилостивился счастливый  Вирхов,  -  важен  результат.
Признаюсь, я и сам ошеломлен. Оказывается, юнцы,  которые  считали  себя
боевой политической группой,  исповедующей  анархистское  учение,  стали
жертвой шпиономании. Они вообразили, что японская резидентура завлекла в
свои ряды немцев. То есть и меня. Если вы помните, я из немцев.
   - Мы совершенно не придавали этому значения, - растерянно пролепетала
Елизавета Викентьевна.
   - А один из юнцов помнит, - заявил  Вирхов,  -  он  приехал  из  моих
родных краев. И возомнил себя сапсаном - степным соколом.
   - Бред какой-то, - обреченно вздохнул профессор.
   - Нет, не бред, - запротестовал Тернов. -  Мы  добыли  неопровержимые
улики. Впрочем, нам некогда. Мы заехали,  чтобы  забрать  у  вас  черную
тряпку с черепом и соколиное перо как вещественное доказательство.
   - Они сознались в этой устрашающей акции? - удивился доктор.
   - Увы, Клим Кириллович, не признаются, - Вирхов не скрывал досады.  -
Казалось бы, мелочь. А они запираются. Стоят на своем: не совершали -  и
все. Столько чудовищных преступлений организовали, а в этом происшествии
не признаются. Что за чертовщина?
   - Может быть, там какая-то тайна, - важно подхватил Тернов.  -  Перья
надо сравнить.
   - А то ведь проклятый Пасманик и этим даст выйти сухими  из  воды!  -
Вирхов поморщился. - Они хорошо конспирировались. Встречались  в  разных
местах, - хищники, преследовавшие свою жертву.
   - Глафира, - призвал профессор горничную,  -  выдай  вчерашнюю  дрянь
господину следователю.
   Пока Вирхов с помощником ожидали ценное вещественное  доказательство,
следователь успел посочувствовать Муромцевым, что будущий член их семьи,
генерал  Фанфалькин,  по  милости  юнцов  лишился  своего  превосходного
автомобиля.
   - Впрочем, - покидая столовую,  заверил  он,  -  он  приобретет  себе
другой, еще лучше.
   Следом за Вирховым и Терновым ретировались из столовой  и  Бричкин  с
покинувшим  свое   экстравагантное   убежище   Бурбоном.   Последний   с
благодарностью принял от Муры записку к насельникам подворья Валаамского
монастыря, с которыми юную сыщицу связывала давняя дружба.
   Оглядев оставшихся, профессор пробурчал:
   - Так что же искали преследователи Бурбона? Средневековый  мандат  на
трон?
   Мура утвердительно кивнула.
   - Неужели этот бродяга таскает  его  за  собой  по  ночлежкам?  -  не
унимался профессор.
   - Нет, - ответила Мура, -  похоже,  он  уже  лет  триста  хранится  в
Кремле,  по  крайней  мере  так  утверждает  автор  статьи  в  сибирском
журнальчике, что дал мне Тернов.
   - Слава Богу, - фыркнул профессор, - Россия не пережила бы  войны  на
два фронта.
   Внезапно в столовой повисла тишина. Тут только  все  сообразили,  что
музыкальные  экзерсисы  завершились.   На   пороге   столовой   возникла
Брунгильда.
   - Что здесь  происходит?  -  сказала  она  недовольно.  -  Я  слышала
какие-то голоса! Громкие разговоры мне мешают заниматься. Могу я  выпить
чаю?
   - Конечно, дорогая, - очнулась профессорская  жена.  -  Как  ты  себя
чувствуешь? Мы так за тебя беспокоились!
   - А что случилось? - равнодушно спросила Брунгильда.
   - Ты вчера так долго отсутствовала, что мы решили, что ты  уже  тайно
обвенчалась, - осторожно ответил профессор.
   - Ничего подобного, - заявила красавица, - я  вчера  даже  не  видела
генерала. А что, он появлялся?
   -  Нет,  -  откликнулась  Елизавета  Викентьевна.  -  Может,  сегодня
появится?
   - Вряд ли, - усомнилась Брунгильда. - Впрочем, мне все равно. Я так и
знала, что из этого ничего не получится.
   - Откуда ты это знала? - удивилась мать.
   - И зачем же ты тогда с ним обручалась? - воскликнул отец.
   - Он сам сказал, что на него возложено  особое  поручение,  -  пожала
плечами невеста героя  турецкой  кампании,  -  и  я  сразу  поняла,  что
сватовство ко мне часть такого особого поручения.  Может  быть,  данного
самим Государем.
   Родители открыли рты от изумления.
   - Это у нее сила  творческого  воображения  разыгралась,  -  пояснила
помрачневшая Мура.
   - А что вас так удивляет? -  потянула  невозмутимо  Брунгильда.  -  Я
получила и подтверждение от мичмана Таволжанского.
   - Откуда ты знаешь мичмана? - насторожился профессор. - Где ты с  ним
встречалась?
   - Нигде,  -  ответила  ему  дочь,  проглотив  тщательно  пережеванный
кусочек булочки. - Просто вчера вечером, когда я  вернулась,  а  вас  не
было, он позвонил и все рассказал.
   - Что все? Не томи! - в голосе матери слышались мольба и страдание.
   - Да ничего особенного, - заторопилась  Брунгильда.  -  Разговор  был
короткий. Он спросил: "у аппарата мадемуазель  Муромцева?"  Я  ответила,
что да. Тогда он сказал, что генерал Фанфалькин вместе с  японцем  Басой
исчез. Уверена, это связано с его особым поручением.
   - Надо подробнее расспросить мичмана! - воскликнул профессор.
   -  Мичман  Таволжанский  отправился  на  Дальний  Восток,  -  сказала
Брунгильда.
   - Как ему это удалось? - изумился доктор. - Ведь отправка их  выпуска
на фронт задерживалась.
   -  Вероятно,  так  отметили  его  личную  инициативу  в  деле  поимки
японского шпиона, - предположила Мура. - Впрочем, может  быть  и  другое
объяснение. Свою роль сыграл генерал Фанфалькин. Это ведь только  мичман
думал, что он идет по следу японских шпионов, а  на  самом  деле  хитрый
Баса  следил  за  Таволжанским  и  старался  избавиться   от   ненужного
соглядатая. Уверена, что именно Баса подложил под нашу  дверь...  Ну  вы
сами знаете что.
   - Потрясающе! -  воскликнул  доктор  Коров-кин.  -  Значит,  генералу
Фанфалькину удалось оторваться от преследования. А как же обручение?
   - Брунгильда,  -  осторожно  спросила  Елизавета  Викентьевна,  -  ты
уверена, что хочешь за него  замуж?  Это  особое  поручение  прилично  и
безопасно?
   - Конечно, - удивленная  красавица,  не  дождавшись  от  матери  чая,
потянулась сама к самовару.
   И Елизавета Викентьевна  собралась  с  духом.  Она  взяла  газету  и,
запинаясь, прочла: "Вчера на границе арестовано  фортепьяно,  выписанное
г-ном Ф-ным из Лондона для  красавицы-невесты,  известной  петербургской
пианистки. В фортепьяно обнаружена контрабанда - триста бутылок японской
водки сакэ". Не твой ли это суженый?
   Брунгильда усмехнулась.
   - Оригинально. И ничего шпионского!  Очень  разумно  -  контрабандное
сакэ в рояле! И выгодно! Вот уж не знала,  что  генерал  такой  любитель
сакэ.
   - Проходимец! - вспылил профессор.
   - Просто изобретательный человек, - попыталась теперь успокоить  отца
Мура.
   Брунгильда, как ни в чем не бывало, продолжила свою кокетливую игру.
   - Не исключаю, что генерал, когда война закончится,  как  благородный
человек извинится и  расторгнет  помолвку,  -  она  обещающе  улыбнулась
доктору, - и я вновь буду свободной... Очень скоро...
   - Тогда уж признавайтесь до конца, - включился в игру доктор,  -  это
вы на одном из концертов спорили в дамской комнате с подругой о том, что
уговорите отца отпустить вас на фронт?
   - Я? В дамской комнате? - повела головой девушка. - Нет, это была  не
я...
   - Мы не мешаем вашему романтическому диалогу?  -  не  сдержала  обиды
Мура.
   - Нет-нет! - поспешил успокоить юную сыщицу доктор. - Вы мне  никогда
помешать не можете, клянусь!
   - Хватит мотать мне душу,  -  сказал  изнуренный  профессор.  -  Клим
Кириллович, друг мой, умоляю! Все устали!
   - Да, - подхватила профессорская жена. - Милый доктор, да уж решитесь
же на что-нибудь, Христа ради!
   Щеки доктора залил румянец смущения, он поднялся и оправил визитку.
   - Да. Пожалуй, вы правы. Пора. Делаю предложение.
   В гостиной повисла тишина.
   - Предлагаю вам, милые барышни,  прогуляться  в  Сангалльский  сад  -
поклониться богине любви, снежной Афродите...
   Лица  дам  вытянулись,  а  профессор   расхохотался   и,   с   трудом
успокоившись, провозгласил:
   - И все-таки это лучше, чем поклонение Орлеанской девственнице.