их дома, отправился на станцию встречать тетушку. Он был  чрезвычайно
взволнован, и сейчас его  радовала  возможность  побыть  некоторое  время  в
одиночестве - осмыслить все случившееся и прийти к какому-то решению.
   Итак, вчера у калитки муромцевской дачи ему попался навстречу  незнакомый
попик и попросил передать Псалтырь невесте князя  Салтыкова,  которая  якобы
находилась в доме. Однако никакой невесты там не оказалось.  Мура  говорила,
что в дачном поселке про невесту князя ничего не известно, а  здесь  все  на
виду. Но сегодня явился сам князь Салтыков и именно  около  дачи  Муромцевых
пустил себе пулю в лоб, угрожая расплатой за некие страшные грехи и  обзывая
увиденных им мужчин иудами. Случайно или нет, он визжал о том, что  будет  в
аду распевать псалмы? Или так он пытался сказать о Псалтыри,  которая  якобы
принадлежала ему еще вчера? При чем здесь  Псалтырь?  И  имеют  ли  какое-то
значение написанные на ее последней  странице  слова?  Что  там  такое  было
нацарапано? "ТСД. Саркофаг Гомера". Бред, явный бред и несуразица. Но  зачем
же тогда он, доктор Коровкин, умолчал в разговоре с ленсманом о Псалтыри?  А
если все-таки объявится в ходе следствия салтыковская невеста и скажет,  что
князь должен был ей передать Псалтырь?  А  что,  если  эту  Псалтырь  начнут
искать на даче профессора Муромцева? И обнаружится его обман  -  вернее,  не
полная откровенность при проведении следственных мероприятий?
   Доктор Коровкин похолодел. Он  представил  себе,  что  станет  виновником
безобразных событий на даче своего учителя, который всегда был  так  добр  к
нему и семья которого стала ему почти родной.
   Доктор пребывал в некотором смятении. Сказать профессору? Он расстроится,
ведь тогда в дом зачастит полиция. Кроме того, признание в умолчании наведет
следователей на мысль, что доктор  как-то  связан  с  самоубийством.  Начнут
допрашивать всех - в том  числе  и  отсутствовавших  в  момент  происшествия
профессорских дочерей, и Глашу, и неприятного  студента  Родосского.  Доктор
Коровкин пришел в ужас. Он не видел никакого выхода из создавшейся ситуации.
Он даже начал мысленно бранить себя за то, что не послал к черту  вчерашнего
попика. Но кто же знал, что безобидная просьба обернется такой бедой?
   Клим Кириллович не заметил, как добрался до станции. Станционную  площадь
окружали мелкие лавочки с огромными вывесками, рекламирующими  бакалейные  и
хозяйственные товары. Среди них выделялся добротный двухэтажный дом, высокую
угловую башню которого, увенчанную трапециеобразной крышей, облепили вывески
на русском и финском языках - самая крупная, написанная  аршинными  буквами,
гласила: "Торговый дом "Гермес". В ожидании пассажиров на площади  собрались
извозчики,  целая  кавалькада  пролеток  и   тарантасов.   Договорившись   с
извозчиком-финном, в опрятную двуколку которого была впряжена сытая  крепкая
лошадка, Клим  Кириллович,  все  еще  продолжая  размышлять  о  последствиях
трагического  события,  поднялся  на  низкую,  мощенную  мелкими   камешками
платформу с узкой полоской рельсов для багажной тележки.
   Полина Тихоновна приехала, как и договаривались, во втором вагоне поезда.
Кондуктор-финн в черной форме вынес ее баулы из вагона на платформу, где  их
принял подошедший извозчик, направившийся с багажом к своей двуколке.
   - Тетушка, откуда столько баулов? Посыльный еще  к  обеду  доставил  наши
вещи из Петербурга! - сердился Клим Кириллович.
   - Так, набралось кое-что. Представляешь, жандармы, что по вагонам ходили,
меня и не проверяли, даже не подошли ко мне. А в Петербурге лето в  разгаре,
- без всякой  связи  с  жандармами  продолжила  Полина  Тихоновна,  которую,
бережно поддерживая  под  локоть,  племянник  вел  по  платформе  маленькой,
недавно построенной станции. - Воздух на улицах, да и в скверах - отвратный.
От него можно нажить все болезни - от  заразительных  до  нервных.  Навозные
испарения, пыль от перестилки мостовых, копоть, фабричная гарь.  А  здесь-то
какая благодать! У Муромцевых все здоровы? Климушка, что случилось?
   Движения и жесты ее племянника,  стройного  крепкого  молодого  человека,
сохраняли присущую им уверенность и  точность,  светлое  продолговатое  лицо
оставалось спокойным, в уголках красиво  очерченного  рта  скрывались  милые
тетушкиному  сердцу  ямочки,  разве  что  исчезли  лукавые  искры  из  серых
насмешливых глаз. Но внешнее спокойствие племянника не могло обмануть Полину
Тихоновну. Доктор понял, что вид у него не из лучших, если всегда деликатная
тетушка так прямо ставит вопрос.
   Пока они шли по платформе мимо деревянного вокзала, напоминающего  то  ли
терем, то  ли  миниатюрный  замок,  мимо  небольших  лавчонок,  умудрившихся
залезть на самую  платформу,  он  вкратце  рассказал  о  несчастном  случае,
происшедшем у дачи  Муромцевых.  Усаживаясь  в  двуколку,  Полина  Тихоновна
беглым рукопожатием постаралась подбодрить племянника, успокоить, вернуть  в
нормальное состояние духа. Впрочем, через минуту она, искоса  поглядывая  на
плотную спину финна-извозчика, уже  продолжила  рассуждать  о  петербуржцах,
которые не  могут  похвалиться  своим  здоровьем  и  вообще  большею  частью
низкорослые и худосочные, созревшие слишком рано умственно, но  недоразвитые
в своей мускулатуре из-за условий жизни и климата.
   - Как хорошо, что железная  дорога  позволила  не  слишком  состоятельным
петербуржцам выезжать сюда, на Карельский перешеек, снимать и покупать дачи.
Наконец-то у петербургской интеллигенции появилась своя дачная местность,  -
воодушевленно твердила Климу Кирилловичу тетушка.
   На "Вилле Сирень" их уже ждали. Все профессорское семейство было в полном
сборе, и кроме хозяев в общем собрании на  веранде  принимали  участие  граф
Сантамери, чей мотор Коровкины видели на дороге перед дачей, а также студент
Петя и Прынцаев. К крыльцу были прислонены два блестящих велосипеда, рядом с
ними гордо восседал безобразный Пузик. Отсутствовала лишь Зинаида Львовна.
   Полина  Тихоновна  в  сопровождении   Елизаветы   Викентьевны   и   Глаши
отправилась во флигель - знакомиться с новым местом жительства  и  приводить
себя в порядок.
   Барышни Муромцевы вносили последние штрихи в  сервировку  чайного  стола.
Мура в сопровождении Пети направилась к леднику. Оттуда Петя под  присмотром
младшей дочери профессора принес на  вытянутых  напряженных  руках  огромное
блюдо - на нем располагалось нечто  воздушно-розовое  и  аппетитно  пахнущее
свежей клубникой.
   - Клубничный торт,  -  уныло  произнесла  Мура,  устанавливая  с  помощью
Брунгильды блюдо посредине стола. - Мы его  сегодня  специально  готовили  в
честь прибытия Полины Тихоновны и вашего, Клим Кириллович. Даже гулять  днем
с вами не пошли.
   Петя сглотнул слюну и свирепо уставился  на  Клима  Кирилловича.  Мура  и
Брунгильда,  дождавшись  возвращения  матери  и  Полины   Тихоновны,   стали
раздавать большие порции своего кулинарного изделия.
   - Ну что, дорогие мои друзья, - начал профессор Муромцев,  когда  все  за
столом угомонились. - Что будем делать? Завтра здесь жить станет невозможно.
Газетчики понаедут, прохода не дадут. Но и съезжать с дачи нельзя -  полиция
сочтет подозрительным. Придется несколько дней сидеть безвылазно дома.
   - Жалко, погода чудесная. - Мура, сидевшая со странным  выражением  лица,
смотрела на Клима Кирилловича. Она, казалось, хотела сообщить мимикой что-то
другое - и именно Климу Кирилловичу. Но он не понял.
   - Мы со своей стороны, - вступил в разговор граф Сантамери, -  хотим  вас
уверить,  что  ни  на  какие  вопросы  относительно  вашей  семьи   отвечать
газетчикам не будем. Не будем создавать ажиотаж. Не правда ли, господа?
   Петя Родосский и Прынцаев,  расправляясь  со  своими  порциями  чудесного
торта, энергичными кивками подтвердили сказанное графом.
   - Вы чрезвычайно любезны, месье Сантамери, - слегка  наклонила  голову  в
сторону графа Клизавета Викентьевна, - у нас  нет  оснований  сомневаться  в
вашем благородстве.
   -  Что  думаете  по  поводу   случившегося   вы,   Клим   Кириллович?   -
поинтересовался профессор.
   - Пренеприятный инцидент, - уклончиво ответил доктор и скользнул взглядом
по Муре. Она, казалось, ждала этого движения,  чтобы  выразительно  -  всего
лишь на долю секунды! - округлить глаза и тут же опустить их вниз.
   - А где вы, граф, оставили Зинаиду Львовну? - внезапно повернулся  доктор
к Рене.
   - У нее концерт в Сестрорецке. Я отвез ее туда  и  вернулся,  а  она  там
переночует в гостинице Курорта.
   - Зинаиде Львовне повезло, - заметила явно расстроенная Брунгильда.  -  Я
теперь не смогу даже из дома  выходить,  все  время  буду  думать  о  трупе,
который лежал на дороге.
   - И зачем  только  люди  стреляют  в  себя?  -  мрачно  пробормотал  Петя
Родосский, увлеченно жующий торт. - Еще можно понять тех, кто берет  в  руки
оружие для террора...
   - Ну что вы такое  говорите,  голубчик,  -  всплеснула  руками  Елизавета
Викентьевна, - нет-нет-нет, никаких подобных речей в нашем доме.
   - Я и не сказал ничего особенного, - стал оправдываться Петя.  -  Я  ведь
чисто теоретически...
   - Ваша теория, батенька, сильно бы поколебалась, если б  вы  увидели  то,
что пришлось увидеть нам, - вываливающиеся  из  черепа  мозги  с  кровью,  -
отрезал профессор.
   - Петр Павлович - теоретик неважный, а  вот  практик  из  него  получится
хороший, он так быстро и решительно осваивает велосипед,  сразу  чувствуется
техническая  жилка,  будущий  механик.  -  Произнося  свою  тираду,  Ипполит
Прынцаев вскочил со своего стула, бессмысленно пометался по веранде и  снова
опустился на стул рядом с Брунгильдой, виновато ей улыбнувшись.
   - Позвольте и мне принять участие в вашем разговоре,  -  пытаясь  разнять
спорщиков, вступила в беседу Полина Тихоновна. - Не говорите  о  страшном  -
ночью кошмары приснятся. Сегодня в поезде  до  самого  Белоострова  жандармы
ходили. Вшаж проверяли.  Говорят,  в  соседнем  вагоне  у  скромной  молодой
женщины, из благородных, в чемодане под детской  куклой  и  бубликами  кусок
динамита нашли.
   Петя трагически молчал,  думая  про  себя:  "Иногда  лучше  молчать,  чем
говорить". Сантамери с интересом взглянул на Полину Тихоновну - казалось, он
ждал продолжения рассказа. Но вместо нее заговорил профессор:
   - Сущее бедствие, от Белоострова до Петербурга  и  обратно,  жандармов  в
вагонах всегда много, до самой Финляндии пассажиров пасут.  А  уж  здесь,  в
Финляндии,  свои  законы,  своя  полиция,  помягче,  чем  в  России,  вот  и
съезжается сюда бунташный люд, тащат из-за границы и газеты  запрещенные,  и
прокламации, а то  и  оружие,  чтобы  в  Петербург  переправить,  устраивают
"фабрики бомб". Да и Сестрорецкий завод рядом, опять-таки  можно  и  рабочих
возмутить.  Студенты  и  рабочие  -  вот  кого  стараются  вовлечь  в   свои
разрушительные  действия  борцы  за  счастье   человечества.   А   Финляндию
превращают в тыловую базу революционеров.
   -  Причины  для  недовольства  у  рабочих,  конечно,  имеются,  но  любой
революционный путь ведет только к  усилению  беспорядков  и  к  потере  того
хорошего, что накоплено в обществе за долгие годы эволюции.  И  увлекающуюся
прокламациями молодежь жалко. Двадцать семь студентов университета отдали  в
солдаты за воззвание к рабочим.  Двадцать  семь  изломанных,  несостоявшихся
судеб, и ведь могли бы стать  по-настоящему  полезными  обществу  людьми,  -
заметил Клим Кириллович.
   Петя презрительно фыркнул, на  что,  впрочем,  обратила  внимание  только
Мура.
   - Русский капитализм  едва  выходит  из  пеленок,  России  еще  предстоит
заняться улучшением быта и условий труда рабочих, и тогда многие прискорбные
явления в сфере рабочего вопроса отомрут сами собой, - высказал свое  мнение
сосредоточенно прислушивавшийся к разговору граф Сантамери.
   - Да, как же, выпуск  "Нового  времени"  приостановили  на  неделю,  лишь
только газета попробовала поднять пресловутый  рабочий  вопрос,  -  выпалил,
привстав со стула, Прынцаев.
   -   Все   нынешние   рабочие   возмущения    -    следствие    пропаганды
противогосударственных и  противообщественных  идей,  -  нахмурился  Николай
Николаевич. - Здесь много наносного. Фабрично-заводские рабочие восприимчивы
к  вредным  лжеучениям,  чем  и  пользуются   злонамеренные   люди.   Рисуют
воображению темных людей молочные реки в кисельных берегах.  Естественно,  у
рабочих растет недовольство своим положением. Улучшать-то  его,  несомненно,
нужно. Не знаю, граф, застали ли вы майские беспорядки в Петербурге? Рабочие
Обуховского завода вооружились камнями и несколько часов сражались с  конной
полицией. Такое у нас происходило впервые. Тревожный знак.
   - Я приехал много позднее, - ответил профессору граф.
   Петя надменно и значительно взглянул на Сантамери.
   - Я думаю, -  Полина  Тихоновна  решила,  что  пора  от  высоких  материй
переходить к насущным
   Проблемам,  -  пока  у  нас  есть  немного  времени,  Надо  принять  меры
предосторожности против наглых газетчиков. Завтра-послезавтра они  понаедут,
начнут совать  носы  куда  попало.  Боюсь,  не  погнушаются  и  через  забор
перелезать. Как нам за ними уследить?
   - Надо продержаться в этой осажденной крепости дня три, пока  интерес  не
иссякнет. - Профессор мрачно сдвинул кустистые черные брови.
   - Вот и я так думаю, - согласилась  Полина  Тихоновна.  -  Но  что,  если
повесить на калитке вывеску - "Осторожно, злая собака"?
   - Повесить-то можно, - признал профессор, - но где ж взять собаку?
   - Папа, - встрепенулась Мура, - а что если попробовать Пузика?
   - Твоего блохастого дружка? - саркастически приподнял брови профессор.
   - Он вовсе не блохастый, -  обиделась  Мура.  -  Кроме  того,  его  можно
помыть.
   - Трудность не в этом, дорогие мои, - вмешались Елизавета Викентьевна,  -
а в том, где нам его разыскивать на ночь глядя.
   - Кажется, именно здесь нет никаких трудностей, - приподнял уголки губ  в
легкой улыбке доктор. - Еще пять минут назад это сокровище видело у крыльца.
   - Я же говорила,  что  он  сообразительный!  -  воскликнула  Мура.  -  Он
чувствует, когда в нем есть необходимость. Недаром он совершил подвиг.
   Петя Родосский, оставив недоеденным очередной кусок  торта  на  блюдечке,
подошел к открытому окну и выглянул наружу. Раздалось приглушенное рычание.
   - Сидит, дожидается.  -  Белобрысый  студент  оправил  тужурку  и  сложил
крест-накрест руки на груди.
   - Не хочется приваживать его к дому. - Николай  Николаевич  вопросительно
взглянул на супругу. - Привыкнет, а что потом с  ним  делать?  Не  везти  же
дворнягу осенью с собой на городскую квартиру? Знаю  я  вас,  начнете  слезы
лить, уговаривать.
   - Папа, - Брунгильда постаралась вложить в свои слова всю убедительность,
- мы торжественно обещаем, что не будем брать пса в город. Правда, Мурочка?
   - А может, его определить в  наше  спортивное  конькобежное  общество  на
зиму? Пусть сторожит инвентарь, - предложил Прынцаев,  робко  поглядывая  на
Брунгильду.
   - Без злой собаки наши фотографии  вмиг  появятся  во  всех  журналах,  -
продолжила, благосклонно кивнув Прынцаеву, Брунгильда. - Разве это нам надо?
Начнут  бегать  на  мои  концерты,  смотреть  на  ту,  возле  дачи   которой
застрелился молодой офицер. Начнут пальцем показывать на улицах. Я  не  хочу
такой славы.
   - Позвольте высказать мое мнение, - раздался низкий  голос  Сантамери.  -
Решение привлечь собаку к охране участка - решение правильное. Не думаю, что
ажиотаж продлится все лето. Максимум  несколько  дней  -  пока  не  случится
какое-нибудь  другое  преступление,  на  которое  журналисты  слетятся,  как
стервятники.
   - Месье Сантамери прав, дорогой, - ответила поглядывающему на нее супругу
Елизавета Викентьевна, - хотя слово "стервятник" странно звучит в его устах.
   - В самом деле, граф, - заинтересовался Прынцаев - откуда вы  так  хорошо
знаете русский язык?
   - Моя маленькая тайна, - улыбнулся Рене и добавил:
   - Шучу-шучу. Но я уже объяснял:  просто  я  много  имел  дел  с  русскими
торговцами.
   - Шутки шутками, но ситуация серьезная, - подвел черту профессор. - Итак,
собаку оставляем. Надо придумать, как посадить ее на цепь. Так, чтобы она не
убежала отсюда хотя бы несколько  дней.  Операцию  по  отмывке  и  удержанию
собаки поручаю тебе, Мура, коли уж она тебя слушается. Глаша поможет.  Может
быть, и Клим  Кириллович  не  откажется  принять  участие  в  этом  деле.  И
процедите хорошенько дезинфекцию.
   - Разумеется, не откажусь. - Доктор взглянул на Муру. Она не возражала.
   - А что же делать  с  вывесками  о  злой  собаке?  -  спросила  Елизавета
Викентьевна.
   - Для вывески нужны картон и краска,  а  их,  наверное,  в  доме  нет?  -
огорчилась Полина Тихоновна.
   - Найти какой-нибудь  краситель  можно  в  любых  условиях,  -  энергично
произнес Николай Николаевич. - Я все-таки химик, не забывайте. Мы  сейчас  с
господином Прынцаевым  займемся  краской.  Остается  раздобыть  какой-нибудь
кусок картона, фанеры или жести да несколько гвоздей.
   - Позвольте, господин профессор, железки я возьму на себя!  У  меня  есть
кое-какие приспособления, - неожиданно для всех,  слегка  покраснев,  но  не
меняя  наполеоновской  позы,  многозначительным  фальцетом   произнес   Петя
Родосский.
   - Если вас не затруднит,  господин  Родосский,  -  вежливо,  но  суховато
ответствовал Муромцев. - На этом военный совет в Филях можно и завершить.
   - Даже не верится, что завтра придется весь  день  сидеть  дома  и  всего
бояться. - Огромные голубые глаза Брунгильды наполнились  слезами.  -  И  за
инструментом заниматься не смогу. А то газетчики напишут, что в  доме  царит
веселье, когда еще кровь несчастного не высохла перед калиткой.
   - Ничего, поиграй что-нибудь меланхоличное, а то и почитай  что-нибудь  в
свое удовольствие. - Профессор встал.
   - И помолимся, чтобы полиция  здесь  больше  не  появлялась,  -  добавила
Полина Тихоновна.
   - Вы думаете, что надо ждать полицию? - Елизавета Викентьевна побледнела.
   - В наше время ничего нельзя  исключать,  -  философски  заметила  Полина
Тихоновна. - Мы ведь даже не знаем, что за человек самоубийца  и  почему  он
оказался  именно  здесь.  Хотя  объяснение  есть  -  повышение  температуры:
большинство самоубийств совершается летом и весной. И чаще всего в  низинах.
- Она помолчала. - Карельский перешеек возвышенностью не назовешь.  Впрочем,
есть нечто и странное в этом самоубийстве: оно произошло вечером, а ведь, по
статистике, чаще убивают себя от шести утра до полудня. -  Полина  Тихоновна
взглянула на Клима Кирилловича, в надежде, что тот  объяснит  отмеченный  ею
феномен.
   - Значит, наш случай по  этим  параметрам  не  относится  к  большинству.
Скорее, он подтверждает исследования кильского профессора Геллера. Он пришел
к выводу,  что  свыше  половины  самоубийств  происходит  от  физического  и
душевного отравления спиртными напитками, - мрачно прокомментировал доктор.
   Комментарий, однако, не помешал ему думать о своем: почему, почему он  не
говорит всем, что ему известна фамилия  несчастного  самоубийцы?  Фамилия-то
скоро перестанет быть тайной, но где искать невесту князя Салтыкова?  И  что
делать с Псалтырью?
   - Хорошо, что хоть провизии успели закупить, да  господин  студент  помог
керосин  доставить.  -  Темноглазая  аккуратная  Глаша,  доселе   молчавшая,
выделила самое главное в предстоящем затворничестве семьи.
   - Я завтра утром съезжу на  станцию  и  скуплю  все  газеты,  -  пообещал
сорвавшийся со своего  места  Прынцаев,  готовый  немедленно  устремиться  в
сарай, чуланчик, просто на улицу...
   Окончательно определившись с  планом  спасения  семейства  Муромцевых  от
возможного нашествия настырных  журналистов,  хозяева  и  гости  попробовали
найти более приятные материи для беседы. Следовало, в конце концов,  оценить
и кулинарные способности барыш