у помощнику, и тот отправился за книгами.
   - А драгоценности в доме были? -  вновь  обратился  Вирхов  к  оставшейся
сидеть девушке
   - Нет, не было, - быстро ответила та. - Во всяком  случае,  мне  об  этом
ничего не известно.
   Помощник принес небольшую стопку книг и аккуратно разместил их  на  столе
Следователь осмотрел каждую Бунин "Листопад", В. Розанов "В мире неясного  и
нерешенного", "Мир искусства" ј 2,  Евангелие,  томик  Гете  на  немецком  и
что-то серое, потрепанное, без обложки.
   - Где ж здесь книги на иностранных языках? - спросил сурово  следователь,
поднимая взгляд на девушку. - Вижу одного Гете.
   - А вот эта, драная, тоже нерусская,  -  бойко  ответила  Соня.  -  Да  и
остальные хоть  и  по-русски  написанные,  а  все  одно  как  заграничные  -
непонятные.
   - И это все? - спросил следователь.
   - Больше ничего не видела у хозяина, - подтвердила Соня.
   - Значит, вы утверждаете, Софья  Аристарховна,  что  из  квартиры  красть
нечего, - с нажимом сказал следователь и сдвинул свои плоские белесые брови.
   - Может быть, деньги? - неуверенно предположила девушка - Но мне кажется,
он больших денег в доме не держал. Да и на богатого господина не похож
   - Пока мотив ограбления нуждается в проверке, - резюмировал  следователь,
покосившись на лежавшие перед ним на столе две сторублевые и несколько более
мелких купюр, принесенные его помощником из комнаты,  где  остывало  мертвое
тело - А были ли враги у господина Тугарина?
   - Не знаю, - ответила девушка, - он снял  эту  квартиру  недавно,  а  где
проживал раньше - не ведаю.
   - За господином Кайдаловым послали? Отправили ли нарочного за  господином
Шлегером? - Обернулся Вирхов к околоточному.
   Получив подтверждение, он вновь занялся  дознанием.  Этот  процесс  очень
нравился Карлу Ивановичу.
   - Есть еще два  мотива,  которыми  мог  руководствоваться  преступник,  -
заявил он, глянув на доктора, -  месть  и  ревность.  Была  ли  у  господина
Тугарина невеста?
   - Думаю, что нет, - ответила девушка. - Во всяком случае, я ничего о  ней
не слышала. Мне кажется, хозяин приехал в Петербург по каким-то делам.
   - Хорошо, - сказал следователь, - вы мне очень помогли. Благодарю вас.  И
прошу не покидать этой квартиры.
   Неожиданно Софья Аристарховна зарыдала:
   - Господин следователь, умоляю  вас,  позвольте  мне  побыть  у  Аделаиды
Андреевны! Я боюсь покойников, я не могу здесь находиться, помру со страху.
   - Ну ладно-ладно, идите, - поморщился Вирхов. - Только оттуда ни шагу.
   Но уйти она не успела: в комнату вбежал помощник следователя  и  сообщил,
что с господином Шлегером связаться не удалось. Шлегер в отъезде. В  конторе
коммерсанта утверждают, что он уже два дня инспектирует свой филиал в Твери.
   - Как в Твери? - вскочил с места следователь. - Так как же он мог сегодня
быть здесь?
   Он перевел взгляд на Соню и властно прикрикнул:
   - Стойте, стойте, милочка. Не торопитесь. Идите-ка сюда  снова.  Что  все
это значит?
   - Не знаю, я ничего  не  знаю,  -  запричитала  прислуга,  -  спросите  у
Аделаиды Андреевны!
   - Спрошу-спрошу, - заверил ее Карл Иванович, - обеих спрошу. Так, значит,
сегодня вы провели время в обществе Раймолда Шлегера. Опишите его внешность.
   - Приятной наружности, - растягивая слова,  начала  госпожа  Карякина,  -
выше среднего роста. Шатен, глаза серые,  большие.  Голос  ласковый.  Темная
седоватая бородка и усы.
   - Это все ерунда, - прервал ее следователь, - а приметы, какие-то  особые
приметы он имел? Ну, например, родинку над верхней губой?
   Женщины посмотрели друг на друга и покачали головами.
   - Так, значит, родинки у него нет. - Карл Иванович испытующе  смотрел  на
трепещущих женщин. - И то хорошо. Но эта диспозиция мне не нравится. Как  же
Шлегер может быть в Твери, если он был здесь? Или сотрудники  его  знать  не
знают, где президент находится? Или лгут?
   Его  размышления  вслух  прервало  появление   библиотекаря   Анемподиста
Кайдалова. Он вошел в гостиную, снял шляпу и, подойдя к  столу,  пожал  руку
следователю и представился.
   -  Примите  мои  соболезнования,  господин  Кайдалов.  -  Карл   Иванович
внимательно осматривал сухощавого аккуратного человека средних лет. Лицо его
и довольно значительная лысина, обрамленная редким  черным  венчиком  волос,
были серыми.
   - Могу ли я взглянуть на Глеба? - спросил библиотекарь.
   - Извольте пройти. - Карл  Иванович  указал  на  белые  двери  в  смежную
комнату и отправился туда следом за Кайдаловым.
   Там  помощники  следователя,  завершив  свою  работу,  ждали   дальнейших
указаний начальника.
   - Подойдите поближе, господин Кайдалов. - Вирхов придерживал библиотекаря
под локоть. - Мужайтесь.
   Библиотекарь  сделал  несколько  шагов  по  направлению  к   полулежащему
покойнику.
   -  О  Боже!  Боже!  -  прошептал  он.  -  За  что!  Неужели  он  был  так
неосторожен?
   - Что вы имеете в виду? - мягко спросил Вирхов. - Покойный завел какие-то
опасные знакомства?
   Бледный библиотекарь резко отпрянул от следователя и воззрился на него не
вполне осмысленным взглядом.
   - Я... я... я...  Может  быть...  Не  знаю..  Поймите,  я  взволнован,  я
потрясен. Я ничего не соображаю. А... а... а... где его вещи?  -  неуверенно
спросил он.
   - Какие вещи? Что-то ценное могло пропасть? Припомните, возьмите  себя  в
руки. Вы можете помочь следствию, - перешел в наступление Вирхов.
   Кайдалов огляделся по сторонам.
   - Я не помню, возможно, что-то в ящиках бюро... Что-нибудь...  э...  э...
э. представляющее ценность... - залепетал он.
   - Никаких ценностей не обнаружено, - осторожно заметил следователь.  -  А
вы уверены, что они были?
   - Я? Нет, я ничего такого не говорил. Я ни в  чем  не  уверен.  Я  просто
высказал  предположение.  -  Растерянный  библиотекарь  попятился   вон   из
коричневой комнатки. Он прятал глаза и явно что-то не договаривал.
   Карл Иванович вышел вслед за ним в большую комнату и попросил его сесть.
   - Итак, господин Кайдалов, если вы успокоились, то расскажите нам все  по
порядку.
   - Я являюсь троюродным дядей Глебу, - начал Кайдалов, - вернее,  являлся.
Но до недавнего времени его не видел. Познакомились мы несколько дней назад,
когда племянник приехал. Его родители умерли, и он, зная с их  слов,  что  в
Петербурге есть родственник, который сложит в Публичной библиотеке,  сюда  и
направился. Са.м нашел меня. Мне он понравился.  Юноша  серьезный.  Капитала
родители ему не оставили. Но он как-то проговорился, что  владеет  бесценным
сокровищем и может выручить за него немалые деньги.
   - Что это за сокровище? - быстро вклинился Вирхов.
   - Увы, он не  пояснил.  Да,  по  правде  говоря,  я  и  не  настаивал  на
откровенности. Во-первых, мы были почти незнакомы, и в таких обстоятельствах
ожидать искренности не  приходится.  Во-вторых,  я,  каюсь,  подумал  в  тот
момент, что юноша сильно преувеличивает ценность своего сокровища. Ну что  у
него могло быть? Так, какая-нибудь безделица.
   Ценная лишь в его глазах, не более. - Кайдалов бегло взглянул  на  стопку
книг, на деньги, лежащие на столе, но, видимо, они его не заинтересовали.
   - Вы навещали племянника  здесь,  в  этой  квартире?  -  спросил  Вирхов,
отметив про себя равнодушный взгляд родственника покойного. - Да,  приходил.
Жалко юношу - совсем один в огромном городе. Без родных, без  друзей.  Хотел
предложить ему поискать какую-нибудь работу, чтобы  он  как-то  определился.
Жить-то надо. А если семейством обзаводиться?
   - И как воспринял ваш племянник эту заботу?
   - Без восторга, господин следователь, без восторга,  признаюсь  прямо,  -
сокрушенно  вздохнул  Кайдалов,  -  подозреваю,  что  пребывал  все  еще   в
романтических мечтах.
   - Припомните, уважаемый, не  высказывал  ли  Глеб  Васильевич  каких-либо
опасений за свою жизнь? Не проявлял ли страха и тревоги?
   - Пожалуй, нет, - сказал Кайдалов. - Нет, он был  очень  спокоен  и  даже
как-то необычно просветлен, как будто видел что-то потустороннее.
   - Имел мистические наклонности?
   - Нет, я не это имел в виду, - сказал библиотекарь, - а знаете,  как  это
бывает у влюбленных. Но невесты у него не было.
   Доктор Коровкин, стоявший у окна гостиной, с любопытством наблюдал работу
Карла Ивановича Вирхова. Следователь, кажется, совсем забыл про него. И  это
давало возможность Климу Кирилловичу жадно впитывать все, что  слышал  он  о
прекрасном юноше, похитившем, по уверениям Муры,  сердце  Брунгильды.  Самое
главное - Брунгильда здесь не появлялась!
   Минуту  страха  пережил  он,  когда  услышал  о  том,  что  Глеб  Тугарин
производил: впечатление  влюбленного,  пребывающего  в  ином,  потустороннем
мире. Он боялся, что библиотекарь назовет имя Брунгильды; а вдруг он  видел,
как его племянник целовал непокорный ботик девушки?  Но  господин  Кайдалов,
рассказывая о тех, с кем встречался его  племянник  в  последние  дни  своей
жизни, имени Брунгильды не назвал. И доктор облегченно вздохнул. Значит,  на
него, Клима Кирилловича, подозрения следователя не  падут.  И  окровавленный
листок бумаги  со  словами:  "Незабвенная  Брунгильда  Николаевна!"  пока  в
безопасности в кармане его пальто. Доктор вскочил с подоконника.
   - Позвольте представить вам, господин Кайдалов, доктора Клима Кирилловича
Коровкина. - Вирхов жестом пригласил  доктора  подойти.  -  Он  и  обнаружил
убитого.
   Библиотекарь прищурился и протянул руку  Климу  Кирилловичу,  но  тут  же
резко ее отдернул.
   - Ах, извините, - сказал он, - руки у  меня  испачканы,  устремился  сюда
прямо от книжных пыльных полок. Но должен  вас  поблагодарить  за  все  ваши
хлопоты.
   - Жаль, что мы познакомились при  таких  прискорбных  обстоятельствах.  -
Доктор  пытался  поймать  ускользающий  взгляд  библиотекаря.  Тот   немного
помолчал, как  будто  собирался  еще  о  чем-то  спросить,  но  передумал  и
обратился к следователю:
   - Могу ли я быть  свободен?  И  куда  будет  отправлено  тело?  Мне  надо
позаботиться о погребении. Больше некому.
   Следователь сообщил Кайдалову адрес морга и разрешил удалиться.
   Потом он отпустил всех, кого уже опросили его помощники.
   - Ну что ж,  дорогой  доктор,  -  устало  произнес  Вирхов,  -  если  вас
заинтересует Гете и эта вот драная книга - взгляните. Теперь уж они точно не
нужны покойнику.
   Доктор подошел к столу и вынул из стопки грубо сшитые толстые листы.
   - На титульном листе - всадник с цветком в руке. Да, судя по  всему,  это
лечебник прошлого века или ранее того,  -  сказал  он,  просматривая  первые
страницы. - На латыни.
   - Берите его, изучайте на здоровье. А то окажется на  помойке,  -  махнул
рукой  следователь.  -  Понадобится,  заберу.  Да  и  ваше  профессиональное
заключение о ценности книги мне пригодится. - И,  велев  околоточному  ждать
полицейского врача и санитарную  карету,  вышел  с  доктором  Коровкиным  на
свежий воздух.
   Темнело. Они решили немного пройтись  пешком,  чтобы  проветрить  голову.
Наговорившись во время дознания, Карл Иванович не был расположен  к  беседе.
Он прислушивался к процессу,  шедшему  в  его  мозгу,  где  как-то  особенно
взаимодействовали полученные сведения - иногда  он  даже  чувствовал  легкое
покалыванье, как будто вспыхивали электрические искры. Крохотные  искорки  в
кромешной  зловещей  тьме.  Два  старинных  знакомца,  обмениваясь   скупыми
репликами, прошли пару кварталов, возле  ограды  одного  из  садиков  Вирхов
остановился и обернулся к доктору.
   - Клим Кириллович, голубчик, - широко  улыбнулся  он,  -  не  откажите  в
просьбе старому другу. Сорвите вон с той веточки кленовый листик - больно уж
красив.
   Клим Кириллович переложил зонт в правую руку,  где  уже  был  саквояж,  а
левой дотянулся до указанного листочка. Лист легко отделился от  ветки,  как
будто только и ждал этого.
   - Прошу вас, Карл Иваныч, - сказал доктор, - примите красавца.
   Карл Иванович взял лист, задумчиво повертел его в руке, потом  исподлобья
глянул на доктора и сказал:
   - Не арестовать ли вас, дорогой  доктор?  Вы-то,  оказывается,  левша.  И
именно левой рукой был нанесен удар ножом в грудь Глеба Тугарина!

Глава 10

   Хотя  Клим  Кириллович  и  испытывал  изнуряющую  усталость,  значительно
усугубившуюся после зловещей шутки следователя Вирхова, он все-таки нашел  в
себе силы отправиться не  домой,  а  на  Васильевский.  А  вдруг  объявилась
Брунгильда? Или поступило хоть какое-нибудь известие о ней? Кроме того,  его
ждала Мура.
   Он не знал, удастся ли ему переговорить с Марией  Николаевной  Муромцевой
наедине, но надеялся, что она,  с  ее  истинно  женской  изобретательностью,
придумает что-нибудь, чтобы выслушать его отчет о  визите  к  Тугарину.  Или
следует всем рассказать о трагедии, разыгравшейся в доме Сильвуплеповой?
   У  Муромцевых  доктора  встретили  без  удивления  и  даже  с   радостью:
переносить горе с близкими друзьями  легче.  О  Брунгильде  было  ничего  не
известно.  Профессор  по  требованию  супруги  напрасно  обзванивал   полдня
больницы и морги: девушки, похожей на его дочь, никуда не поступало.
   - Милый Клим Кириллович, не понимаю, почему Николай Николаевич медлит. Не
пора ли сообщить в полицию об исчезновении Брунгильды? Как вы думаете?  -  с
надеждой спросила у позднего гостя Елизавета Викентьевна.
   - Наверное, есть смысл еще раз обсудить ситуацию, - примирительно заметил
доктор, усаживаясь рядом с хозяином дома. Он  видел,  что  Мария  Николаевна
смотрела на него выжидающе и настороженно.
   - Мы день ждали у телефона, - продолжила Елизавета Викентьевна, -  и  все
напрасно. Сейчас напою вас чаем.
   Вместо Глаши самовар подавала молчаливая кухарка.
   Доктор заметил лежащую на столе газету.
   - В полицейской хронике написано, что в  одном  из  ресторанов  обнаружен
труп молодой женщины, - дрожащим голосом  сообщила  ему  Мура  и  с  испугом
взглянула на сидевшую на диване Елизавету Викентьевну, - я  боялась  сказать
тебе, мамочка. Убийство произошло вчера, в день, когда пропала сестра.
   Елизавета Викентьевна побледнела.
   - Это не Брунгильда, убитая - известная кокотка и много старше, -  быстро
ответил доктор. - "Петербургские ведомости"  даже  разнюхали  имя  убитой  -
госпожа Ляшко. И я спрашивал сегодня у Вирхова,  ресторан  на  его  участке.
Кстати, дамочка заявила официанту,  что  пришла  на  свидание  с  господином
Апышко. Было еще-сообщение  о  нападении  на  городового,  но  и  там  среди
прохожих пострадавших нет. Нет,  -  решительно  заявил  Клим  Кириллович,  -
газетные публикации ситуацию не проясняют.
   Елизавета Викентьевна перекрестилась и с укором посмотрела на мужа
   - Я сразу почувствовал, еще у Стасова, что есть в  этом  субъекте  что-то
опасное, - ядовито произнес профессор, не желая замечать горестных  взглядов
своей несчастной супруги. - И даже не его золотые блины меня насторожили.  А
то, что он ходит по сомнительным кабакам.
   - Ресторан Порфирия Филимоновича - пристойное заведение, - робко  заметил
доктор Коровкин, - там даже драк не бывает.
   - Зато бывают убийства. Очень  удобно  воткнуть  нож  в  грудь  жертве  в
отдельном кабинете, -  сварливо  продолжил  профессор,  -  а  потом  продать
украденные у нее драгоценности и отправиться в грязный кабак да за  бесценок
купить у спившегося изобретателя техническую идею. Быось об  заклад,  что  в
этих самых кабаках господин Апышко сдружился и с главарями шаек  бандитских.
Но он отмажется, будьте уверены.
   - Я не сомневалась: Брунгильда ни за что не  приняла  бы  приглашения  на
свидание в какой-нибудь ресторан, - с гордостью  заявила  Мура,  на  которую
слова Клима Кирилловича подействовали благотворно. Девушка подошла к матери,
присела на диван рядом с ней и нежно  обняла  ее  за  плечи,  -  и  господин
Апышко, я уверена, не бандит.  Доктор  помолчал,  собираясь  с  мыслями.  Он
искоса взглянул на Муру - он никак не мог сообразить, что ему надо  говорить
в присутствии профессора, а что следует утаить. Наконец он решился:
   - Извините,  дорогой  Николай  Николаевич,  но  дело  кажется  мне  более
серьезным и опасным, чем представлялось вчера. Как я понял, господин  Апышко
был на встрече с вами в квартире Стасова.
   - Совершенно верно, - встрепенулся профессор
   - И ЧТО?
   - Если я не ошибаюсь,  там  были  и  другие  люди.  -  Да,  -  подтвердил
профессор, - актеришка глупый, лощеный благотворитель, орел-полковник да еще
парочка служащих.
   - Дорогой профессор, - медленно подбирая слова, произнес доктор,  -  один
из этих служащих сегодня убит. Его фамилия Тугарин.
   -  Вы  видели?..  -  обернулась  к   доктору   Мура   и,   встретив   его
предупредительный  взгляд,  поняла,  что  сейчас  выдаст  себя,  и  тут   же
поправилась:
   - Вы встречались сегодня с господином Вирховым?
   - Да, я видел его, -  продолжил  доктор,  отчетливо  и  медленно  выделяя
каждое слово, - хуже всего, что среди подозреваемых в этом убийстве  есть  и
еще один ваш знакомец.
   - Не понял, - нахмурился профессор, - вы хотите сказать, что сегодня убит
тот самый бледный юноша, который присутствовал при разговоре с  инициаторами
проектов?
   - Да, папа, тот самый, он еще  поцеловал  ботик  Брунгильды,  помнишь?  -
Голос Муры звучал подавленно.
   Елизавета Викентьевна прерывисто вздохнула, притянула Муру  еще  ближе  к
себе, поднесла платочек к глазам:
   - Мне жаль его мать.
   - Он сирота. Карл Иваныч  вызвал  его  родственника,  Кайдалова.  -  Клим
Кириллович многозначительно смотрел на профессора
   - Неужели он и есть убийца? - спросил пораженный профессор.
   - Нет, Николай Николаевич, - возразил доктор, -  следователь  подозревает
другого человека. По фамилии Шлегер.
   - Что? - вскочил профессор и заходил из угла в угол. - Не может быть!  Не
может быть!
   - А как же "Хрустальный Петербург"? - Губы Муры дрогнули от  огорчения  -
Мне так понравился его проект!
   Профессор остановился и воззрился  на  дочь,  заложив  руки  за  спину  и
раздувая ноздри:
   - А не говорил ли я вам, милые мои,  о  том,  что  этот  самый  Шлегер  -
мошенник? Нюх мой меня не подвел Но он оказался еще хуже! Неужели  он  дошел
до убийства?
   - А зачем ему надо было убивать господина  Тугарина?  -  спросила  дерзко
Мура, не обращая внимания на гнев отца.
   - Откуда я знаю!  -  выкрикнул  профессор.  -  Следователю  виднее,  кого
подозревать. Да, дело плохо. Брунгильда пропала. Апышко  впутан  в  дело  об
убийстве женщины в ресторане. Тугарин убит. Шлегер подозревается в убийстве.
Ну и компания собралась у господина Стасова!
   - Надо  сообщить  в  полицию,  Николай  Николаевич!  -  снова  взмолилась
Елизавета Викентьевна. - Я схожу с ума от неизвестности и тревоги!
   - Подожди, дорогая, - остановил ее жестом профессор,  -  от  обращения  в
полицию известности не прибавится. Надо  все  хорошенько  обдумать.  Что  вы
скажете обо всем этом, доктор?
   -  Следователь  непременно  будет  опрашивать  всех,  кто  встречался   с
господином Тугариным в последние дни. Я не сказал еще одного: когда  послали
за Шлегером, оказалось, что он находится в Твери.
   - А почему же его тогда подозревают? - с  недоумением  приподняла  черные
брови Мура
   - Он приходил в дом, где жил Тугарин, причем незадолго до убийства.
   - Приходил к Глебу Тугарину? -  в  растерянности  уставилась  девушка  на
доктора.
   - Да нет же, - досадливо уточнил доктор, - к своей пассии, проживающей  в
другой квартире.
   - Странно, - заметила Мура, - что они оказались в одном доме -  и  убитый
юноша, и пассия господина Шлегера.
   - Ничего странного, - прервал размышления  дочери  профессор,  -  простое
совпадение. И с Тверью нет никаких тайн. Скрывает  от  сотрудников  порочную
связь. Обычное дело.
   - Николай Николаевич, надо сообщить в полицию об исчезновении Брунгильды,
- напомнила о себе Елизавета Викентьевна.
   - Мы это и обсуждаем, - раздраженно ответил профессор, - а ты нам