рла?
   - Аспирин - очень опасное  лекарство,  -  по-прежнему  хмуро  пояснил
доктор, - особенно для детей, одного порошка в день  достаточно,  а  тут
сразу  пять!  Девочку  едва  откачали,  сейчас  спокойно  спит,  она   в
безопасности. - Он с изумлением обвел глазами своих друзей:
   - Но почему вы-то здесь?
   Смущенный  профессор  бормотал   насчет   странной   фразы,   неверно
истолкованной Полиной Тихоновной, об оборвавшейся  телефонной  линии,  о
настойчивости Муры, пожелавшей во что бы то ни стало сопровождать отца.
   - У Астраханкиных не  только  телефонная  линия  пострадала.  Подвалы
затопило, а там склады винные, миллионное состояние,  -  пояснял  доктор
Коровкин, принимая от швейцара пальто, шапку и саквояж.
   - Предлагаю отправиться к нам, здесь близко, - предложил профессор. -
Согреетесь, расслабитесь.  Вам,  Карл  Иваныч,  тоже  не  мешает  выпить
чего-нибудь согревающего, да и вашему помощнику.  -  И,  повернувшись  к
доктору, добавил:
   - Телефон у нас работает, позвоните тетушке, успокойте ее.
   А Вирхов поносил последними словами тупых нянек. Видимо, в  душе  его
накипело до такой степени, что надо было дать волю гневу.
   Пятеро седоков не  могли  разместиться  в  одной  коляске,  и  Тернов
благородно решил добраться до Муромцевых пешком. Однако Мура  возжаждала
поближе посмотреть Неву, вот-вот грозившую выйти из  берегов,  и  доктор
Коровкин вызвался ее сопровождать. Коляска с тремя мужчинами и саквояжем
доктора следовала за ними в некотором отдалении.
   - Может быть, Брунгильда уже и вернулась,  -  выходя  на  набережную,
сказала Мура, поблескивая глазами сквозь вуаль.
   - А разве Брунгильды Николаевны еще нет  дома?  -  пораженный  доктор
остановился, взглянул на Неву и тут же крепче сжал  локоть  Муры,  чтобы
привлечь ее внимание.
   На парапете застыл человек. Муре показалось, что она уже  где-то  его
видела, хотя мигающий свет фонаря искажал черты. Не следит ли он за ней?
Что он делает в такую непогоду возле бушующей  реки?  Сердце  ее  бешено
заколотилось.
   Незнакомец, словно почувствовав обращенные к нему взоры, спрыгнул  на
гранитные плиты тротуара и застыл, сложив на груди руки.
   "Неужели он собирается нас преследовать?" Последние два  дня  она  не
раз замечала этого таинственного черного человека, он наблюдал  за  ней.
Повинуясь внезапному порыву, Мария Николаевна решила прояснить ситуацию.
Если  это  филер,  подосланный  убийцами  господина  Филиппова,  то   он
скроется. Если нет, по крайней мере она разглядит его лицо.
   Мура бросилась к незнакомцу.  Он  не  двигался.  Ветер  разметал  его
длинные кудри вокруг  высокого  лба,  удлиненное  лицо  было  напряжено,
бледные губы плотно сжаты.
   - О Боже! - крикнул из коляски профессор.  -  Доктор!  А  вдруг  этот
безумец сбросит ее в Неву?
   Клим Кириллович в три прыжка догнал девушку и  обеими  руками  крепко
прижал к себе. Глядя прямо в глаза незнакомцу, Мура выкрикнула:
   - Кто вы такой?
   Незнакомец скривил рот, покачнулся  -  и  доктор  понял,  что  ночной
гуляка порядком пьян.
   Но, слава Богу, бросать в Неву Марию Николаевну явно не собирался.
   - Кто вы такой? -  еще  требовательнее  крикнула  Мура,  чувствуя  за
спиной спасительное присутствие Клима Кирилловича.
   Незнакомец разомкнул уста и медленно произнес:
   - In vino veritas.

Глава 15

   Подобно взбунтовавшейся  речной  воде,  события  сами  несли  бывшего
артиллериста, волею судеб ставшего служащим частного  детективного  бюро
"Господин Икс", и бросали его из  стороны  в  сторону,  как  беспомощную
щепку. Это ощущение с каждой минутой нарастало в  душе  Софрона  Ильича,
когда  он  понял,  что  сегодняшний  день  посещением   паноптикума   не
закончится. Скорчившись за фижмами восковой фигуры Марии-Антуаннеты,  он
каждую секунду ожидал получить удар в спину.
   - Барин, - услышал над собой окаменевший Бричкин, -  мы  закрываемся.
Извольте завершить осмотр.
   Софрон Ильич, судорожно соображавший,  что  же  делать  дальше,  -  с
облегчением распрямился.
   - Задумался. - Он деланно улыбнулся и направился к выходу. - Личность
всемирного масштаба! Вся история человечества проходит  перед  мысленным
взором.
   На Загородном Бричкин огляделся - автомобиль исчез. Очевидно,  именно
на нем уехали заговорщики из задних комнат паноптикума.  Те,  к  которым
прибежала  испуганная  расспросами  писателя  Ивана  Каретина  горничная
Филипповых. Те, кто явно был осведомлен о подробностях смерти  человека,
работавшего над механизмом управляемого на расстоянии взрыва.
   Бричкин поежился. Мокрый мрак  сгустился,  тусклые  фонари  не  могли
пробить его. Время двигалось к полуночи, на улице  было  пустынно,  лишь
вдали виднелись  смутные  фигуры  наряда  наружной  полиции.  Продрогший
насквозь  сыщик  укрылся  под  ближайшей   аркой.   Как   узнать   имена
собеседников Настасьи? Дождаться ее и припереть к стене? А если  она  не
выйдет? Или поднимет шумиху? Сбегутся дворники и городовые, особо бдящие
сегодня по случаю наводнения. Да и  сторож,  он  же  билетер,  вероятно,
бросится ей на выручку. Старик явно знает Настасью, а спрашивать сторожа
о таинственных гостях, уехавших на автомобиле, опасно.
   Бричкин замер и вжался в запертые ворота арки: до его слуха донеслись
мужские голоса, звук приближался.
   - Не думал не гадал, - посмеивался кто-то, -  на  старости  лет  хлеб
свой насущный так зарабатывать.
   - Не гневи Бога, - хохотнул второй, - работа чистая, в  тепле.  Да  и
веселая: порычишь на ротозеев малость да и сам потешишься. И  польза,  и
утеха.
   - Больно шкуры блохастые, изожрали за день, мочи нет.
   - Вот заводные машины  починят,  поставят  взад,  и  отмоешься.  Хана
халяве - не надобно боле дикарем служить.  Да  сегодня  механизмы  и  не
заводили, не было, почитай, никого.
   Далее  Бричкин  не  слышал,  мужички  удалились.  Он  с   превеликими
предосторожностями высунул голову из-за края арки:  мужички  свернули  к
трактиру "Батум". Бричкин последовал за ними.
   -  Милости  просим,  ваше  сиятельство,  -   радушно   встретил   его
трактирщик.
   Публики не было, только за  угловым  столом  уже  устроились  те  два
мужичка, перед ними красовался "мерзавчик".
   - Ух, совсем продрог,  -  нарочито  громко  возвестил  Софрон  Ильич,
отряхиваясь от мокрого снега на пороге трактира. - Вели подать  самовар.
Да чего покрепче.
   Трактирщик,  почуявший  в  нежданном  госте  близкий  барыш,   пихнул
мальчишку, и тот кубарем  бросился  исполнять  желание  клиента,  а  сам
хозяин подошел к барину, помочь раздеться.
   - Извозчика не  поймать,  -  важно  посетовал  Бричкин.  -  Так  хоть
согреться. Кой черт занесло меня сюда? Друг меня не дождался. Ждал, ждал
в автомобиле, да не вытерпел. Куда отправился? Не ведаешь, приятель?
   Трактирщик отрицательно покачал головой, ловко  раскидывая  на  столе
перед гостем свежую скатерку и меча на нее закуски.
   - Такой красивый автомобиль. Номер 567, - продолжая нести  околесицу,
Бричкин обвел взором трактир и вроде только сейчас заметил  притихших  в
углу мужичков. - Что-то мне ваши лики знакомы, православные, - сказал он
и поманил их пальцем.
   Мужички осторожно приблизились.
   - Здешние будете?
   - Угу, -  ответил  пожилой,  толкая  дружка  локтем  в  бок.  -  Чего
изволите?
   - Не видели автомобиля? Тут недавно стоял?
   - Не-а, - вступил в беседу и второй, помоложе, - не видал.  А  карету
эту знаю, знатная. На ней хозяин восковых фигур ездит.
   - Господин Филаретов? - Бричкин демонстрировал полнейшую  уверенность
и, вынув из кармана гривенник, протянул мужичкам.
   - Насчет господина Филаретова не знаем,  -  мужичок  помоложе  быстро
схватил монету, - на автомобиле граф ездит. По-французски лопочет.
   - А ты откуда знаешь? - недоверчиво посуровел Бричкин.
   Мужички переглянулись.
   - Люди болтают, - многозначительно ответил  старший.  -  И  зовут  не
по-нашему, Эдмон Давайсена.
   - Первый раз слышу, - заявил Бричкин, - что-то ты путаешь, а впрочем,
все равно. Угощаю. Налей братьям чарку да и мне принеси, - обратился  он
к трактирщику. Быстро  опрокинул  рюмку,  закусил  соленым  огурчиком  и
выложил чаевые. - Хорошо у  тебя  тут,  -  сказал  он,  -  тепло,  да  и
чистенько. Но не век же сидеть. Домой надо, а чаек уж в другой раз.
   Имя графа д'Ассейна было Бричкину  знакомо.  Описаниям  его  особняка
газеты посвящали немало места. Ходили  слухи,  что  по  полнолуниям  там
происходят таинственные вещи: оживают скульптуры, являются духи великих.
Бричкин  знал,  где  находится   особняк,   однако   добираться   пешком
далековато, да и погода, и время суток не те.  И  что  ему  даст  ночной
визит? Но сыскной нюх требовал немедленно отправиться по  свежим  следам
людей, которые явно что-то знали о смерти господина Филиппова.
   - Нет ли у тебя, братец, знакомого извозчика  поблизости,  -  спросил
Бричкин трактирщика, - или хотя бы велосипеда?
   - Ночь уж, барин, - ответил огорченный нежеланием гостя испить  чайку
хозяин трактира, - да и кто ж поедет  в  наводнение?  А  велосипед  нам,
грешным, не по карману...
   В нарастающем, лихорадочном возбуждении Бричкин покинул трактир. Стоя
на улице, он озирался, не зная, что предпринять.
   -   Барин,   а   барин,   помогу   твоему   горю,    коли    чекушкой
облагодетельствуешь, - раздалось за его спиной приглушенное шипение.
   Бричкин обернулся: из дверей трактира  высунулся  мужичок,  тот,  что
побойчее и помоложе, и,  выпучив  глаза,  звал  Бричкина.  Софрон  Ильич
поспешно вытащил из кармана первую попавшуюся монетку.
   - Ну, говори, не томи.
   - Дружок наш, Сенька, послан на Литейный  за  винной  бочкой,  сейчас
прибудет к паноптикуму. Прибудет - и лови его, бери за жабры, довезет за
хорошие деньги.
   Тут странная  физиономия  скрылась  из  виду,  и  Бричкин  огляделся.
Действительно, вдали виднелась качка ломового. Бричкин нырнул за угол  и
замер. Подвода прогремела мимо. Он видел издали, как она остановилась  у
паноптикума, как Сенька с извозчиком выгрузили бочку. Однако с места  не
двинулись, а уселись на дубовую платформу качки и чего-то ждали.
   Бричкин, чувствуя мокрую спину, в которую толкался ветер с  Фонтанки,
совсем окоченел. Наконец  мужики  соскочили  на  мостовую  и,  подхватив
выкаченную сторожем  откуда-то  из  темноты  бочку,  легко  подняли  ее,
погрузили,  закрепили  железными  скобами.  И   только   тогда   подвода
развернулась и медленно потащилась по направлению к укрытию Бричкина.
   Бричкин кинулся наперерез, споткнулся, упал на колени и, воздев  руки
к лошадиной морде, завопил:
   - Братец, спаси! Озолочу!
   Лошадь заржала, дернула головой и стала. Извозчик спрыгнул с  подводы
и двинулся к явившемуся из тьмы  чудаку.  Злобное  выражение  бородатого
лица не сулило ничего хорошего.
   - Два целковых, если домчишь, как ветер, по адресу. -  Бричкин  успел
подняться и теперь тряс рукой, в которой были зажаты рублевики.
   - Три, - извозчик злобно сплюнул.
   - Согласен, - выкрикнул Бричкин, - убери это чучело!
   Извозчик быстрым шагом подошел к работнику, дернул за рукав.
   - Вали, братец, - сказал он, - беги до  дому,  сам  видишь,  горит  у
барина. А груз твой сам доставлю. Что делать, знаю, уплочено, чай.
   Бородач помог Бричкину взобраться на подводу и гикнул, лошадь рванула
рысью. Уже через  минуту  Софрон  Ильич  почувствовал,  как  внутри  его
взбунтовались  все  кишки,  заколотилось  сердце,   заныл   позвоночник.
Притулившись к каким-то ящикам и бочке за спиной  и  прикрыв  глаза,  он
претерпевал муку мученическую - следить за дорогой не хватало сил. Ветер
усиливался и все ожесточеннее бил в лицо.  Мысленно  мешая  проклятия  и
мольбы - чтобы гости графа д'Ассейна не разъехались  раньше  времени,  -
несчастный сыщик ощущал себя игрушкой стихий.
   Наконец  мучение  кончилось.  Подвода  остановилась  около   высокого
каменного забора.
   - Вон графский особняк, - бородач в тулупе смачно сплюнул.  -  Вас  к
парадным воротам доставить, али как?
   Бричкин с облегчением спустил ноги  на  покрытую  слякотью,  но  зато
устойчивую мостовую.
   - А ну как не пустят вас в такой час? - обеспокоился о  своем  седоке
извозчик.
   - Пустят, - уверенно заявил Бричкин, понимая, что извозчик преследует
свой интерес: содрать с безмозглого барина за обратную  дорогу  еще  три
целковых.
   - Все в воле Божьей, - вздохнул извозчик, - поеду в лавку за скарбом,
да этой дорогой и обратно. Может, вам и сгожусь.
   Бричкин дождался, когда качка скроется, и, крадучись, поплелся  вдоль
забора в противоположную от ворот сторону. Из-за забора не доносилось ни
звука. Он подобрал толстую ветку, обломившуюся от дерева,  с  превеликим
трудом прислонил ее к каменной кладке ограды и вскарабкался по сучьям до
кромки забора.
   Перевесившись через ограду, прислушался.  До  него  доносился  только
скрип содрогающихся от ветра деревьев. Меж стволами виднелся дом с  ярко
освещенными окнами. Помедлив с минуту, Бричкин перемахнул через забор.
   Отлежавшись на мокрой, усыпанной  хвоей,  шишками  и  прелой  листвой
земле, он встал и медленно, прячась за деревьями, двинулся к дому. Ветер
дул ему в лицо - и впервые за  весь  день  это  обстоятельство  Бричкина
радовало: запах его относило назад, и собаки, если они стерегли особняк,
его бы не учуяли.
   Вскоре он достиг открытого  пространства  перед  парадной  лестницей:
ступени ее были пусты, невдалеке дымились  остатки  костров.  Не  рискуя
покидать  спасительную  тьму,  Бричкин  свернул  направо  и,  грустя   о
безнадежно испорченном пальто, полез на высоченную сосну.
   Ему удалось устроиться  на  шершавой  мокрой  ветке.  Он  вытащил  из
кармана бинокль и направил окуляры в сторону дома: все  происходящее  за
освещенными окнами было видно как на ладони. В просторном зале собрались
приличные господа и дамы - и хотя их платья и уборы являли  значительное
разнообразие, все же у большинства на груди  или  на  плече  красовалась
восьмиконечная звезда. Вглядываясь в лица собравшихся, Бричкин никого не
узнавал.  Правда,  самого  графа  он  вычислил  скоро   -   к   высокому
чернобровому человеку обращались чаще всего.  В  одном  из  гостей,  как
показалось Бричкину,  он  узнал  купца  Астраханкина,  известного  всему
Петербургу не менее, чем Елисеев.
   Потом открылась высокая белая дверь из смежного помещения,  и  головы
гостей повернулись к вошедшей маленькой женщине. Лица ее  под  капюшоном
Бричкин не видел, но  ее  осанка,  уверенность  движений  заставили  его
предположить, что она сильна и молода. Она подошла к статному мужчине  и
швырнула ему под ноги  бокал,  из  которого  на  паркет  потекла  темная
жидкость. Белокурый красавец  зааплодировал.  Бричкин  решил,  что  стал
свидетелем неприличной сцены ревности,  и  принялся  обследовать  другие
окна особняка.
   Справа он  обнаружил  комнату,  которую  счел  кабинетом  графа.  Там
находились  трое  мужчин.  Они  были  явно  чем-то  встревожены.  Вскоре
появился и чернобровый граф. Он снял трубку телефонного аппарата и  стал
разговаривать с невидимым собеседником.  Лицо  графа  мрачнело,  опустив
трубку на рычаг, он заходил из угла в угол - вскочили с  кресел  и  трое
других.
   Бричкин перевел бинокль еще правее. В крайней освещенной  комнате  он
увидел стройную светловолосую  женщину  с  накинутым  на  плечи  пледом.
Женщина в  задумчивости  стояла  у  стола,  затем  подошла  к  дверям  и
подергала ручку - двери, судя по всему, были заперты.  Оглядевшись,  она
направилась к бюро, выдвигала и  задвигала  ящики.  Затем  приоткрыла  и
захлопнула створки  шкафа.  Затем  бросилась  к  окну  и  схватилась  за
шпингалет. Она явно торопилась  и  действовала  лихорадочно.  Бричкин  с
замиранием сердца следил за ее действиями,  тем  более  что  она  чем-то
напоминала ему старшую сестру Марии Николаевны Муромцевой, - если  б  не
наряд, не  растрепанность,  не  судорожность  движений.  Наконец  усилия
странной женщины были вознаграждены, окно приотворилось. Она  взобралась
на подоконник и встала в полный рост - кажется, она  собиралась  прыгать
вниз, но не решалась. Она подняла голову вверх, и в этот момент  Бричкин
с изумлением осознал, что это действительно Брунгильда Николаевна.
   - Эй,  -  задушенно  крикнул  он,  надеясь,  что  его  робкий  призыв
достигнет ушей старшей дочери профессора Муромцева.
   Девушка окаменела.
   - Это я, Бричкин, - громко прошипел он. Девушка всматривалась в  тьму
за окном, пытаясь выявить источник звука.
   - Я на дереве, - продолжил Бричкин. - Сейчас брошу вам веревку.
   Брунгильда нерешительно спустилась на пол и  встала  сбоку  от  окна.
Бричкин извлек из своего бездонного кармана моток веревки с  привязанной
к ней тяжелой гайкой  и  швырнул  к  окну.  Меткость  ему  не  отказала.
Брунгильда скинула плед и, оставшись в платье,  являвшим  весьма  жалкий
вид,  схватила  веревку  и  лихорадочно  поискала  глазами,  к  чему  ее
привязать.  Она  метнулась  к  платяному  шкафу,  закрепила  веревку  за
массивную ножку. Пошла было к окну, но передумала. Открыв шкаф, схватила
какую-то одежду и вместе с  ней  направилась  к  окну.  Перед  тем,  как
приступить к опасному спуску, она вышвырнула тряпки из окна.
   Бричкин осторожно сполз по сосновому стволу вниз и  расположился  под
окном, чтобы подхватить девушку. С  замиранием  сердца  он  следил,  как
Брунгильда спускается  по  веревке,  упираясь  ступнями  в  стену  дома.
"Отважная девушка!" - в восхищении подумал Бричкин, старшая  сестра  его
хозяйки всегда казалась ему хрупкой фарфоровой куколкой.
   И тут Брунгильда свалилась в его объятия.
   - Бежим! - зашептал Бричкин. - Скорее, нас могут заметить.
   Девушка, твердо стоя на ногах, отстранилась.
   - Спокойно, - возразила Брунгильда. - С меня хватит.
   Она подняла с земли выброшенные тряпки и велела Бричкину облачиться в
протянутую ему одежду - широкий длинный плащ с  капюшоном,  накинула  на
себя такой же. Бричкин повиновался, и Брунгильда скомандовала:
   - А теперь не трусьте, идите за мной.
   Бричкин опешил - он засомневался, в целости ли  рассудок  Брунгильды,
но, накинув на  лоб  капюшон  и  опустив  голову  к  груди,  на  которой
красовалась белая восьмиконечная звезда, покорно пошел за девушкой.
   К своему ужасу и изумлению он понял, что та  ведет  его  к  парадному
крыльцу - прямо в руки хозяев. Происходящее казалось ему страшным сном -
в каких-то средневековых плащах с  капюшонами,  посреди  ночи,  рядом  с
выходящей из берегов и грозящей затопить все  живое  Невой  он  лезет  в
опасное логово.
   Однако Брунгильда Николаевна решительно свернула в парадную аллею  и,
уверенно ступая по лужам, направилась к воротам. В сторожке огня не было
- видимо, привратник, не ожидающий более гостей, решил часик вздремнуть.
   Брунгильда заколотила кулачком в деревянную дверь.
   Через минуту на пороге возник заспанный сторож.
   - Отпирай, да побыстрее, - с железными  нотками  в  голосе  приказала
Брунгильда.
   Сторож поспешил к воротам, и беглецы  благополучно  покинули  пределы
усадьбы графа.
   - У вас есть оружие? - торжествующе обернулась к Бричкину девушка.
   Софрон Ильич замялся - сказать, что нет, значит навлечь на себя  гнев
и насмешки Брунгильды Николаевны. Сказать,  что  есть  -  девушка  может
потребовать его и натворить непоправимого.
   - Мы не должны им даться живыми,  -  заявила  Брунгильда  и  повлекла
своего изнуренного спутника вперед, подальше  от  опасного  особняка,  -
если будет погоня, отстреливайтесь.
   Бричкин почти бежал за профессорской  дочерью  -  теперь  он  уже  не
помнил ни о какой горничной Настасье и ее сообщниках и думал  лишь,  как
бы доставить домой Брунгильду.
   На его счастье за поворотом стояла знакомая  подвода,  на  ней  мирно
дремал, дожидаясь странного седока, ломовик.
   - Эй, - хрипло окликнул его Бричкин, - узнаешь меня?
   Извозчик разлепил глаза и воззрился на фигуры в странных