зывает.  Во  время  инъекции глюкозы Шаблина впала в тяжелое
коматозное  состояние.  Муж, применив искусственное дыхание и массаж сердца,
спас  ее. "Если бы я хотел смерти жены, - заявил Шаблин на суде, - я был дал
ей возможность тогда умереть".
     На  первый  взгляд  такое  заявление  может показаться убедительным. Но
только  на  первый взгляд. По категорическому утверждению того же Шаблина на
предварительном  следствии,  его  жена в тот день сама себе - я подчеркиваю:
сама  себе  -  делала инъекцию глюкозы. Адвокат говорит: она хотела наложить
на  себя  руки и, преодолев страх перед шприцем, вместо глюкозы ввела себе в
вену дитилин.
     Адвокат. Это одно из предположений защиты.
     Прокурор.  Да,  в  отличие  от  обвинения, защита считает вероятным две
версии:   несчастный   случай   и  самоубийство.  Но  сейчас  мы  говорим  о
возможности  самоубийства.  Итак,  Шаблина,  по  предположению защиты, ввела
тогда  себе  в вену дитилин... Но позвольте, уважаемый товарищ адвокат, если
она  действительно  хотела убить себя, то почему она предприняла эту попытку
на  глазах  сына,  а  главное, мужа, который, как она прекрасно знала, легко
мог  вывести  ее  из  коматозного  состояния?  Не  целесообразней ли было бы
покончить счеты с жизнью, когда в доме никого не было?
     Адвокат. Самоубийцы не всегда поступают целесообразно.
     Прокурор.  Не  всегда. Но, согласитесь, они крайне редко перед тем, как
наложить  на  себя  руки,  подогревают  кастрюлю  с супом, а затем, когда их
спасают,  тотчас  же  интересуются,  не выкипел ли он. А ведь именно так, по
словам вашего подзащитного, поступила в тот злополучный вечер его жена...
     Адвокат. Шаблин сказал: "Если мне не изменяет память".
     Прокурор.  Как  мы  смогли  убедиться,  память  Шаблину изменяла только
тогда, когда ему это было выгодно.
     Адвокат. Я вынужден снова напомнить о презумпции невиновности.
     Прокурор.  Я  о  ней  не  забываю.  Но  я  не  хочу  забывать  и  о тех
несообразностях,  с которыми мы неизбежно сталкиваемся, допуская неудавшуюся
попытку  самоубийства  и  отводя  Шаблину  благородную  роль спасителя. Нет,
Шаблин  был  тогда  не спасителем, а убийцей, остановившимся на полдороге. У
нас  имеются  веские  основания  предположить,  что  это  было  своего  рода
генеральной  репетицией.  Укол  делала не Шаблина, а подсудимый. И он вместо
глюкозы  ввел  ей в вену дитилин. Но убить человека трудно. Трудно и опасно.
И,  испугавшись  совершенного,  Шаблин  в  последнюю минуту вернул ей жизнь,
приняв для этого необходимые меры.
     Адвокат. Вы это утверждаете?
     Прокурор. Предполагаю.
     Адвокат. Итак, прокурор предполагает. Доказательств у него нет.
     Прокурор.   Да.   Но   мое  предположение,  в  отличие  от  вашего,  не
противоречит установленным обстоятельствам происшедшего и логике.
     Адвокат.   Об   обстоятельствах   мы   знаем   только   со  слов  моего
подзащитного,  который  сказал:  "Насколько  я помню". Что же касается того,
что прокурор называет логикой, то мне, видимо, повторяться не следует.
     Прокурор.  Теперь  подойдем  к  версии о самоубийстве с другой стороны.
Решение  покончить  с  жизнью  -  страшное решение. Человек к нему приходит,
оказавшись в безвыходном положении, в тупике...
     Адвокат. ...Или в положении, которое ему кажется тупиком.
     Прокурор.  И  не  каждый  в  тяжелой  ситуации решится на самоубийство.
Самоубийство предполагает определенные черты характера и темперамента...
     Адвокат.  Если  бы  это было так, то кандидатов в самоубийцы определяли
бы заранее.
     Прокурор.  Кроме того, состояние человека, решившего убить самого себя,
не может не обратить внимание окружающих...
     Адвокат.  Утверждение  не  менее  спорное,  чем первое. В этой области,
впрочем   как   и   в   других   областях  человеческой  психологии,  нельзя
пользоваться шаблоном и наперед предусмотреть все возможные варианты.
     Прокурор.  Но можно и должно пользоваться жизненным опытом и проследить
естественное  развитие  событий.  Мы  здесь  допрашивали  отца  покойной, ее
брата,  соседей по дому, сослуживцев. Все они говорили, что Шаблина обладала
выдержанным  и  уравновешенным  характером,  трезвым  взглядом  на  жизнь  и
взаимоотношения  людей. Ей совсем не были свойственны эмоциональные вспышки,
перепады  настроения.  Она  очень  любила  сына  и, зная об изменах мужа, не
хотела с ним рвать, чтобы ребенок не остался без отца...
     Адвокат. Вы думаете, что только это ее удерживало?
     Прокурор.  Возможно,  и не только это. Но измены мужа не могли толкнуть
Шаблину  на  самоубийство, тем более что ее отношение к людям, лишающим себя
жизни, было резко отрицательным.
     Адвокат.  Как  и  у  всех, в том числе и у тех, кто в дальнейшем кончал
самоубийством...
     Прокурор.  А  теперь  вспомним, как Шаблина провела целый день накануне
скоропостижной  смерти.  Закончив  работу,  она одолжила у кассира аптеки 20
почтовых  марок для отправки новогодних поздравлений, пообещав вернуть марки
утром.  В кухне аптеки она оставила банку для сметаны, - сметану сотрудникам
аптеки  обычно  приносила  по утрам знакомая колхозница. Ее настроение как в
последний  день  жизни,  так и в предыдущие ничем не отличалось от обычного:
ровное,  спокойное.  Приближался  традиционной  праздник,  и Шаблина активно
готовилась  к  предстоящей  встрече  Нового  года  в  кругу друзей. Вместе с
приятельницей  она покупала продукты для новогоднего стола, обсуждала блюда,
сервировку.   Свободное  от  служебных  обязанностей  время  было  заполнено
предпраздничными  хлопотами: уборка квартиры, посещение ателье, где она шила
вечернее  платье,  приобретение  подарков  для  сына.  Но может быть, что-то
произошло  непосредственно  перед  смертью  Шаблиной  - скандал, ссора между
супругами?  Нет.  По  словам  подсудимого,  тот  вечер ничем не отличался от
предыдущих.  Вернувшись  с  работы,  Ольга,  как  обычно,  приготовила ужин.
Супруги,  мирно  беседуя,  поели.  Затем  Шаблина  гладила костюмчик сына, в
котором  тот  должен  был  пойти  в детский сад на елку. Звонила по телефону
своему отцу, читала книгу...
     Адвокат.  Об  обстоятельствах  смерти  и  последнем  вечере покойной мы
знаем  только  со  слов  подсудимого,  которые  не  опровергаются,  но  и не
подтверждаются  свидетелями:  Шаблины  были одни. Почему же мы должны верить
подсудимому,  когда  он  рассказывает  о  вечернем времяпрепровождении своей
жены,  и не верить ему, когда он говорит о том, как была произведена роковая
инъекция?
     Прокурор.  Потому  что первое косвенно подтверждается данными, которыми
мы располагаем, а второе им противоречит.
     Адвокат. Все зависит от того, под каким углом на это взглянуть.
     Прокурор.    Кроме   того,   подсудимый,   как   нетрудно   догадаться,
заинтересован  в  оправдании.  И  вполне  понятно,  что  обстоятельства, при
которых   умерла   его  жена,  в  его  трактовке  могут,  мягко  говоря,  не
соответствовать истине.
     Адвокат.  То  есть  в одном случае он заинтересован лгать, а в другом -
нет?
     Прокурор. Можно сформулировать и так.
     Адвокат.  Никак  не могу согласиться с этим тезисом. Подсудимый в обоих
случаях  и в одинаковой степени заинтересован или во лжи, или в правде. Если
бы  он  сказал,  что  инъекции  предшествовала  ссора,  прокурор  не смог бы
использовать  его  показания как одно из доказательств против него самого, а
версия о самоубийстве получила бы дополнительное обоснование.
     Прокурор. И тем не менее подсудимый не говорил ни о какой ссоре.
     Адвокат.  Не говорил. Но с тем же основанием, с каким вы сомневаетесь в
правдивости  Шаблина,  когда  он  рассказывал, как производилась инъекция, я
могу  усомниться  в  его  правдивости,  когда  он  говорил о мирной семейной
обстановке  того  вечера.  Почему  бы  и  нет?  Я  допускаю, что была ссора,
которая привела к самоубийству Шаблиной.
     Прокурор. Но такое предположение ничем не подтверждается.
     Адвокат.  Почему  же?  Оно подтверждается логикой, на которую вы любите
ссылаться, и некоторыми материалами дела.
     Прокурор. Какими именно?
     Адвокат.  Вот  вы здесь говорили, что, по словам моего подзащитного, он
смотрел  в  тот  вечер  по  телевидению  фильм "Мамелюк", в то время как, по
справке  студии,  демонстрировался  тележурнал  "Искусство". Может быть, эта
ошибка  Шаблина  объясняется  как  раз тем, что супруги ссорились и Шаблину,
естественно, было не до телевизора?
     Прокурор.  Почему  же  подсудимый  умолчал о ссоре и на следствии, и на
суде?
     Адвокат.  Тут  возможны  два  объяснения.  Первое  сводится к тому, что
Шаблин  не  хотел,  чтобы  на  него  легла  моральная  -  именно моральная -
ответственность  за  самоубийство  жены, так как ссора привела к трагическим
последствиям.
     Прокурор. А второе?
     Адвокат.  Второе  объяснение...  Шаблин  опасался, что ссора может быть
использована   обвинением  как  улика  против  него.  Ведь  вы  бы,  видимо,
сослались   на  нее  как  на  косвенное  подтверждение  вины  подсудимого  в
убийстве:  ссора,  повлекшая за собой месть - убийство под видом инъекции. К
сожалению,  каждая  улика  по  этому делу обоюдоостра. Она в одинаковой мере
может быть использована и обвинением, и защитой.
     Прокурор. А все же, была ссора или ее не было?
     Адвокат.  Не  знаю.  Но  зато я знаю другое: показания Шаблина надо или
принимать  целиком,  или  целиком  отвергать.  Или  мы  верим  всему, что он
говорит,  или  ничему.  Избирательность  здесь  неправомерна,  ее невозможно
обосновать.
     Сахнин. Круто повернул.
     Глоба. Казуистика.
     Степанова  (обращаясь  к  Глобе).  Вы  считаете,  что  обвинитель здесь
полностью прав?
     Глоба. Я в этом уверена... (пауза) на 99 процентов.
     Степанова. И вы решили прибегнуть к процентам?
     Глоба. Просто я не совсем удачно выразилась. Но послушаем дальше.
     Степанова.   Послушаем.  Пока  обвинитель  разбирал  гипотезы,  которые
отстаивает защита. Теперь он непосредственно займется уликами обвинения.
     Прокурор.   Итак,  товарищи  судьи,  я  перехожу  к  разбору  и  оценке
доказательств  вины  подсудимого  в  совершении  умышленного  убийства своей
жены.  Когда  совершается  преступление,  перед  следователем встает вопрос:
кому это было выгодно?
     Адвокат.  А  произошло ли преступление? Ведь сам факт убийства вызывает
сомнение.
     Прокурор.   На   вопрос,  кто  был  заинтересован  в  смерти  Шаблиной,
предварительное  и  судебное следствие отвечает однозначно: ее муж, тот, кто
сейчас  сидит  на  скамье  подсудимых. Как известно, Шаблины поженились, еще
будучи  студентами  медицинского института. И если она вышла замуж по любви,
то  для  него брак с ней являлся лишь средством уклониться от распределения.
Об   этом   нам  рассказывали  их  знакомые,  косвенно  признал  это  и  сам
подсудимый.  Шаблин  не  любил  жену  и не скрывал своей неприязни к ней. Он
изменял  ей с различными женщинами. А за полтора года до смерти жены Шаблин,
который  тогда еще работал в больнице за городом, увлекается Еленой Гущиной,
медицинской  сестрой.  Это  было  серьезное  увлечение,  новый  этап в жизни
Шаблина.  И  если  раньше  жена  тяготила  его, то теперь она превратилась в
помеху, в барьер на пути к личному счастью.
     Адвокат.   Как   вы   говорили,   Шаблин  и  раньше  изменял  жене.  Не
переоцениваете ли вы его чувств к Гущиной?
     Прокурор.   Нет,   не   переоцениваю.  Эта  связь  не  была  похожа  на
предыдущие.  Из  многочисленных  свидетельств,  которыми  мы  располагаем, я
напомню  лишь  два  показания. Учительница Амосова: "Шаблин любил Гущину. Их
связь   была  совершенно  открытой  и  поддерживалась  родителями  Елены,  в
частности  ее  матерью". Врач Шнейдерман: "Елена вела себя не как любовница,
а  как  жена  Шаблина.  Он,  в  свою  очередь,  тоже не скрывал характера их
отношений.  Уходя после окончания работы из больницы, Шаблин всегда говорил,
что  в  случае  необходимости  его  можно найти на квартире Елены. О жене он
отзывался  крайне  пренебрежительно  и озлобленно. Когда как-то зашла речь о
его семейной жизни, он заявил мне, что "эту музыку давно пора кончать".
     Переехав  в  город  и  поступив  на  работу  в институт травматологии и
ортопедии,  Шаблин  не  прерывает  связь  с  Еленой,  между  ними постоянная
переписка.  К  делу  приобщены  сорок  восемь  писем  Шаблина,  адресованных
Гущиной.  Позволю  себе  несколько  цитат,  которые  дадут достаточно полное
представление о взаимоотношениях любовников.
     5  февраля.  "Ты  пишешь:  "жена". Но можно ли называть женой человека,
чуждого тебе во всех отношениях? Разве жена - это только штамп в паспорте?"
     27  февраля.  "Каждый  жест  Ольги  вызывает у меня раздражение, а то и
ненависть...  Есть  у  меня  время, прожитое с тобой, есть время, которое мы
будем  жить  вместе. Остального не существует. Остальные дни, недели, месяцы
- пустота".
     Адвокат.  Но  между  неприязнью  к  жене  и ее убийством дистанция, как
говорится, огромного размера...
     Прокурор.  Безусловно.  Но  если  разложить  письма  в  хронологическом
порядке,  легко  проследить,  как в них сквозь туман красивых фраз все яснее
проглядывают очертания задуманного Шаблиным плана.
     Вот   несколько   выдержек  из  писем  Шаблина  Гущиной  за  полугодие,
предшествовавшее смерти Ольги Шаблиной.
     30  июля.  "Раньше  говорили,  что  если  бог  повенчал,  то  людям  не
расторгнуть.  Теперь  же,  очевидно,  так: если люди сами себя соединяют, то
остальные могут идти к черту. А мы, милая женушка, сами себя соединили..."
     15  августа.  "Моя женушка, прошлое не имеет силы над настоящим. Поверь
мне: мы будем вместе".
     27  октября.  "Дорогая,  нам никто не сможет помешать, а тем более она.
Еще месяц-два, и все образуется".
     23  ноября.  "Потерпи  еще несколько недель. Постоянно думаю о том дне,
когда  ты  официально  станешь  моей  женой.  Этот  день  приближается,  моя
хорошая".
     25  декабря.  "Год  заканчивается,  а  вместе с ним и неопределенность.
Скоро  я  должен  завершить  счеты  со  всем старым... Еще раз прошу тебя не
считать  дней  и  часов: с нового года мы будем, наконец, вместе. Ты знаешь,
что мне можно верить. Новый год будет нашим, и только нашим, годом".
     Письма, как видите, достаточно красноречивы...
     Адвокат. Да, красноречивы. Но и только...
     Прокурор.  Нет, письма - серьезная улика, которая занимает важное место
в  цепи  других  косвенных  доказательств, уличающих Шаблина. Из приведенных
мной  цитат  видно,  что  Шаблин связывал коренные изменения в своей жизни и
жизни Елены с наступающим новым годом.
     Глоба.  Против  этого  не  поспоришь.  Что  написано пером, то ничем не
вырубишь...
     Прокурор.  Здесь,  на  суде, свидетель Бабенко сказал: "Было официально
известно,  что предстоящая свадьба Шаблина и Гущиной приурочивается к Новому
году.  Об  этом говорила Елена и ее родители". И действительно, в новом году
Шаблин стал вдовцом...
     Адвокат.  ...Однако  на Елене Гущиной этот вдовец не женился, а сошелся
с  другой  женщиной.  Указанное  мной  обстоятельство  плохо  увязывается  с
концепцией  прокурора.  Получается  какой-то  парадокс.  Чтобы  жениться  на
Елене,  Шаблин  убивает жену, а убив жену, отказывается жениться на Елене. С
позиций обвинения это труднообъяснимо.
     Прокурор. А с позиций защиты?
     Адвокат.  Защита  исходит  из того, что подсудимый не любил Гущину. Для
него это была обычная интрижка.
     Прокурор. И эта "интрижка" продолжалась полтора года?
     Адвокат.  Гущина  настаивала  на  том,  чтобы  он  разошелся  с женой и
женился  на  ней. Не предпринимая никаких шагов к разводу, Шаблин подыгрывал
ей,  обещая  в  будущем  оформить  с  ней отношения. Обычная ложь любовника,
который сошелся со слишком настойчивой женщиной.
     Прокурор.  Я  бы  хотел уточнить. Шаблин писал не вообще "о будущем", а
приурочивал  брак  к  Новому  году.  Именно  к  Новому  году.  Этого  вы  не
оспариваете?
     Адвокат. Нет.
     Прокурор.  Не  можете  вы  отрицать  и того, что Шаблина умерла в канун
Нового  года.  А  теперь  сопоставьте  два  этих факта, которые ни у кого не
вызывают сомнения.
     Адвокат.   Но  существует  ли  между  этими  фактами  причинная  связь?
Действительно,  Шаблин  писал  своей  любовнице,  что женится на ней в Новом
году.  Действительно,  в  канун  Нового года он стал вдовцом и таким образом
получил  возможность  выполнить  обещание.  Но  можно ли из этого совпадения
делать  категорический  вывод,  что мой подзащитный уже давно замыслил убить
жену и под Новый год осуществил свой замысел?
     Прибегая   к  индуктивному  умозаключению,  государственный  обвинитель
допускает  типичную  логическую  ошибку:  "Post  hog  -  ergo propter hog" -
"после  этого,  -  значит,  по  причине  этого".  Ее источник, как известно,
заключается  в  смешении  причинной  связи  с простой последовательностью во
времени.  Это  очень  распространенная  ошибка.  Проиллюстрирую  ее на таком
примере.  Человек  сломал  ногу.  Почему?  Потому, что ему перебежала дорогу
черная  кошка,  считает  он. Черная кошка перебегала дорогу - факт. Он затем
сломал  ногу  -  тоже факт. И все же вряд ли мы согласимся с обоснованностью
такого  умозаключения,  так  как  знаем  сотни  случаев,  когда  неудачам не
предшествовала  подобная  примета и, наоборот, кошки совсем не мешали успеху
и  везенью.  С  аналогичной ситуацией мы встречаемся и сейчас. Пока не будет
доказана  причинная  связь  между  фактами,  приведенными обвинителем, можно
лишь говорить о простом совпадении.
     Прокурор.  Я  готов  был бы принять возражение моего оппонента, если бы
письма  были единственным косвенным доказательством вины Шаблина. Тогда, вне
всякого  сомнения,  можно  было  бы  говорить о вероятности подобной ошибки:
"Post  hog - ergo propter hog". Но дело заключается в том, что письма - одна
из   многих   тесно  связанных  между  собой  улик,  составляющих  единое  и
неразрывное  целое. Между тем несколько ранее адвокат любезно напомнил суду,
что  значение каждой улики оценивается во взаимосвязи со всеми остальными. И
оценивается  с  точки  зрения  того, насколько улики подтверждают друг друга
или  же,  наоборот,  противоречат  одна  другой.  Адвокат  тогда  совершенно
справедливо  указал,  что  косвенные  улики  приводят  к выводу о виновности
обвиняемого,  если из совокупности их следует единственный несомненный вывод
о  доказанности  обвинения.  Поэтому,  следуя  этому непреложному правилу, я
перейду  к  разбору  и  оценке  других  косвенных  доказательств  обвинения,
которые  с  несомненностью  свидетельствуют о причинной связи между тем, что
мы  прочли в письмах, и смертью жены Шаблина. Я имею в виду в первую очередь
показания  свидетельницы  Саркисовой, медицинские книги, которые Шаблин брал
в  библиотеке  института,  и  ампулы  дитилина,  обнаруженные  при обыске на
квартире.  Следователем  был  изъят  и приобщен к делу библиотечный формуляр
Шаблина.  По  моей  просьбе он был зачитан в зале суда председательствующим.
Вот  список  книг, которые Шаблин брал в библиотеке вторую половину прошлого
года,  как раз тогда, когда он писал Гущиной: "Потерпи еще несколько недель.
Постоянно  думаю  о  том  дне,  когда ты официально станешь моей женой. Этот
день приближается, моя хорошая".
     1. "Яды и их применение в медицине".
     2. "Алкалоиды как фармацевтические препараты".
     3.  "Большая  медицинская  энциклопедия",  тома  Э 9 и Э 14, содержащие
сведения о ядах.
     4. "Кураре и курареподобные препараты в хирургии".
     Все  эти  книги  Шаблин  прочел  в  период с августа по ноябрь прошлого
года,  непосредственно  перед  смертью  своей жены... Подсудимый готовится к
задуманному  не  только  теоретически,  но  и  практически:  как известно, в
квартире Шаблина были обнаружены ампулы с дитилином...