Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Безуглов А.А.. Черная вдова -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  -
плакалась. Ей вдруг показалось, что судьба к ней несправедлива до жестокости. Захотелось открыть перед Викой душу, рассказать о мечте и надежде, с которыми она ехала в столицу, а там ее... - Ой! - вдруг вскрикнула Вербицкая, хватаясь за платье и прижимая к себе. Сторожук обернулась и обомлела: у скалы стоял тот самый настырный парень с теплохода. Зрелище двух прекрасных обнаженных женских тел настолько парализовало его, что он не мог даже пошевелиться. Орыся кинулась к своей одежде, прикрылась, и ее прорвало: бухточка, только что бывшая свидетелем прекрасного пения, огласилась потоком бранных слов. Южанин в мгновение ока исчез, словно испарился. - Дубина, весь кайф испортил! - сказала возмущенная Вика, когда они пришли в себя. - Надо сматываться. - Орыся стала одеваться. - Этот кретин не отстанет, вот увидишь. Выждет немного и снова появится. Они с сожалением покинули уютное местечко. На "Солнечных песках" валяться тоже не решились, опасаясь преследования незнакомца в кожаных брюках. Теплоход доставил приятельниц в Южноморск. Там они первым делом пошли на рынок и нос к носу столкнулись с Глебом Ярцевым и Степаном Архиповичем. Глеб был в странном одеянии: свободные белые штаны и просторная косоворотка, подпоясанная шнурком с кистями и застегнутая наглухо. Скворцов-Шанявский потом объяснил Орысе, что парень совсем свихнулся на увлечении всем древнерусским и подражает художнику Решилину. Вообще она заметила, что профессор недолюбливает Глеба, хотя раньше, она слышала, они были большими друзьями. Все знавшие Ярцева говорили, что он неожиданно пополнел. Глеб жаловался, что это у него от болезни. Поэтому он даже не может купаться. Вот и теперь Вербицкая стала подтрунивать над своим земляком. - Опять ты в своих холщовых портках? - усмехнулась Виктория, поздоровавшись. - Старушка, ты ведь не средневековый правитель, чтобы диктовать мне, что носить, а что нет, - раздраженно произнес Глеб. - А что, диктовали? - спросила Орыся, чтобы предотвратить перепалку. - Еще как! - ответил Ярцев. - Понимаешь ли, одежда должна была соответствовать общественному положению человека. И несдобровать было тому, кто нарушал запрет. Наказывали вплоть до смертной казни... В Венеции, например, в шестнадцатом веке была специальная служба надзора за одеждой. На правильные, так сказать, костюмы ставили особую печать. А неуставные конфисковывали, это в лучшем случае. Английский король Генрих Тринадцатый даже придворным не разрешал носить меха, парчу, красный и синий бархат. Чтобы выделяться среди них. - Ладно, - смягчилась Виктория, - не хочу быть узурпатором, носи, что хочешь. Но хоть на пляж пойдешь? - Дорогуша, я ведь тебе говорил: щи-то-вид-ка! - Глеб зачем-то вынул из кармана какую-то бумажку. - Вот даже врачи... - Щитовидка, - фыркнула Вербицкая. - А вчера я видела, как ты выходил из моря. - Попробовал, а потом пожалел, - хмуро произнес Ярцев. - Тахикардия мучила всю ночь. А ведь меня предупреждали: нельзя ни в коем случае! Проклятые эндокринные железы! И лишний вес от них! - Виктория, возьмите на пляж меня, - расплылся в улыбке "облепиховый король". - Представляете, сбросил за полмесяца двенадцать килограммов! А все почему? Вода, солнце, волейбол! Хочу, как тот певец из Греции... Ну, эстрадный... - Он пощелкал пальцами, вспоминая фамилию. - Демис Русос, - подсказала Вербицкая. - Во, он самый, - кивнул Степан Архипович. - Как прочитал, что он сбросил пятьдесят килограммов, так и подумал: а я что, хуже? Правда, как бы узнать точно, как он этого добился? - Скоро Русое приедет в Москву на гастроли, вот и поинтересуйтесь, - посоветовала Вика. - Да? Вы так считаете? - Толстяк вертел головой, переводя взгляд с одного на другого и не понимая, шутит девушка или же говорит всерьез. - Виктория запросто устроит вам эту встречу, - поддел, в свою очередь, Вербицкую Глеб. - Она знакома со всеми, разве что не представлена еще римскому папе. Вербицкая поджала губы и бросила на Ярцева холодный взгляд. "Тоже непонятная парочка, - подумала Сторожук. - То перемигиваются, то скубутся". Она увлекла компанию в рыбный ряд, где купила два маленьких акуленка - катрана. - Как, их можно есть? - поморщился "облепиховый король". - Они же... - Зря вы так, - сказала Орыся. - Очень даже вкусно! А Валерий Платонович считает, что похоже на отварную севрюгу. - Я предпочитаю натуральную севрюжку, - осклабился Степан Архипович. Расстались у автобусной остановки. Орыся поехала домой. Ни машины, ни Вадима не было. Валерия Платоновича тоже. Спрашивать у хозяйки, появлялся ли профессор, она не стала. Отдала катранов и попросила приготовить к обеду, к которому Скворцов-Шанявский обычно не опаздывал. Но сегодня почему-то задерживался. Элефтерия Константиновна дважды докладывала, что еда готова, а профессор все не шел и не шел. Когда он наконец приехал, Орыся была удивлена: за все время пребывания в Южноморске у Валерия Платоновича ни разу не было такого дурного настроения. За стол он сел мрачнее тучи, своего любимого разварного катрана почти не ел - так, ковырнул пару раз вилкой, и все. Встав из-за стола, профессор достал из чемодана аккредитив, сунул Орысе: - Сходи в сберкассу. Срочно! Сторожук поразилась еще больше: буквально вчера у Валерия Платоновича денег было - не сосчитать. Приходил всегда с набитыми карманами. Настроение - лучше некуда, даже напевал. И вдруг... - Значит, снять? - все еще не веря своим ушам, переспросила Орыся. - До чего же ты бестолковая! - взорвался профессор. - Если даю аккредитив!.. Должен срочно отдать двадцать пять кусков. - Значит, снять двадцать пять тысяч? - уточнила Орыся. - Возьми все, до копейки, - приказал Валерий Платонович. - Понимаешь, Эрик предлагает одну прелестную вещицу... Эрик Бухарцев, бывший шофер Валерия Платоновича, появился в Южноморске неделю назад. Орыся встретила его случайно. Он куда-то спешил. Сторожук поинтересовалась, почему его мать не приезжала в этом году лечиться в Трускавец, ведь место в доме Орыси ей всегда обеспечено. Бухарцев ответил, что его родительница собирается на воды где-то в начале ноября. На том и расстались. - Так, значит, Эрик продолжает спускать свои золотые цацки? - спросила Орыся. - И еще как! Представляешь, вчера продал Решилину перстень. Жаль, что меня при этом не было, непременно бы перехватил! И как только не стыдно этому богомазу! Облапошил парня, как младенца! Перстень стоит раз в пять дороже, чем отвалил денег Решилин. Скворцов-Шанявский постепенно успокоился. И поторопил Орысю: - Давай, давай за денежками! Орыся стала одеваться. Кто-то позвонил Скворцову-Шанявскому, и тот срочно уехал. Орыся взяла хозяйственную сумку - профессор наказал купить к ужину ряженку, так как расшалился его желчный пузырь, - в нее она положила изящную индийскую сумочку из змеиной кожи, в которой находились паспорт и аккредитив. До сберкассы было три остановки на автобусе. Орыся сошла на одну раньше, забежала в молочный магазин. И уже после этого отправилась за деньгами. В кассе народу было немного. Почти все стояли к окошечку, где принималась плата за коммунальные услуги. Когда контролерша услышала, какую сумму снимает с аккредитива Орыся - пятьдесят тысяч - она с любопытством глянула на нее, но ничего не сказала. Но вот взгляд кассирши, отсчитывающей ей деньги, Орысе не очень понравился. Кассирша была не то грузинка, не то армянка, с большими выпученными глазами. Они словно гипнотизировали. Все деньги были сотенными купюрами и в банковской упаковке. Орыся спрятала их в индийскую сумочку, а вот в хозяйственную класть не решилась. Так и села в автобус: в одной руке хозяйственная сумка, в другой - с деньгами. Опустив пять копеек в кассу, оторвала билет. Через остановку кто-то передал мелочь за проезд. Орыся находилась ближе всех к кассе. Чтобы было удобнее действовать, она опустила сумочку с деньгами в хозяйственную. И уже не вынимала ее оттуда: ехать оставалось всего одну остановку. Дома она вынула ряженку, а хозяйственную сумку поставила в комнату профессора, для спокойствия проверив индийскую сумочку. Все на месте, замок защелкнут. Потянуло в сон. Такая уж появилась у нее привычка в Южноморске: обязательно прикорнуть днем часика полтора-два. Тут приехал Вадим. - Умираю от голода! - объявил он прямо с порога. - Давай что-нибудь посущественнее. - Надо было есть вовремя, - поворчала скорее для порядка Орыся. - Вовремя! - хмыкнул шофер. - Шеф посылал в одно место... - Ладно, сейчас. Орыся пошла на хозяйскую половину. Элефтерия Константиновна разогрела голубцы. Когда Орыся принесла их Вадиму, тот вмиг разделался с ними и снова куда-то умчался. И только она прилегла, в дверь постучали. Пришел Жоголь. Вид у него был до крайности озабоченный. - Прости, Орысенька, что беспокою тебя, но позарез нужно позвонить в Москву, - сказал он. - Ради бога, - кивнула Орыся на телефон. - Понимаешь, с переговорной звонить - как на улице, - продолжал оправдываться Леонид Анисимович, набирая код и номер Москвы. Орыся поняла, что он хотел бы поговорить без свидетелей, и, найдя какой-то предлог, вышла в сад. Жоголь говорил минут пятнадцать. Появился он на крыльце какой-то странный, с растерянной улыбкой на лице. - Ну, слава богу, слава богу, - проговорил Леонид Анисимович, прислоняясь к косяку. - Добрые вести? - встрепенулась Орыся. - Боюсь даже поверить, - ответил Жоголь. - Понимаешь, дома, в почтовом ящике, нашли записку от Михаила. - Жив, значит? - обрадовалась за Жоголя Орыся. - Жив, жив, и это самое главное, - вздохнул он. - А остальное - непонятно... - Что именно? - Записка странная. Дословно пишет: "Дорогая мама, не переживай, я здоров. Но не ищи меня. Твой любящий сын". - Жоголь сдавил пальцами лоб. - Хоть бы дал знать, где он, почему не хочет объявиться? Может, ему очень худо, может, нужна моя помощь! - А из-за чего Миша сбежал? - осторожно спросила Орыся. - Ссоры никакой не было? - Какая там ссора! - отмахнулся Леонид Анисимович. - Голоса на него никогда не повысил! - Тогда что же? - допытывалась Сторожук. - Этого, милая Орыся, я и сам не пойму. Все пытался разобраться, но... Наверное, трудно понять их, молодых. - Жоголь хрустнул суставами пальцев. - Ладно, будем надеяться, что благоразумие возьмет верх. Я вот думаю, как воспримет эту весточку от сына жена. Конечно, обрадуется, но, с другой стороны, почему Миша запрещает его искать? Может, попал в руки каких-нибудь страшных людей? - Он с грустью посмотрел куда-то вдаль. - Вот так расти ребенка, заботься, а что тебе уготовила судьба - бог весть... Орыся постаралась успокоить Леонида Анисимовича, что, мол, обойдется. Он простился с ней все еще озабоченный и печальный, даже забыл прихватить клетчатую сумку на колесиках, с которой пришел. Орыся напомнила ему о сумке, оставленной в комнате. Жоголь забрал ее и вышел со двора. Орыся снова прилегла, заснула наконец. Ей приснился нехороший сон. Неведомо, в каком городе - то ли в Трускавце, то ли в Средневолжске, а возможно и в Южноморске - она увидела на улице в толпе своего Димку. Бросилась к нему, но сын затерялся среди людей. Сколько она его ни искала, нигде не могла обнаружить. И вдруг отчетливо и безнадежно, как это может быть только в сновидении, Орыся поняла: утрата ее окончательна. Ей захотелось плакать, но слезы не шли. Отчаяние перехватило горло. Кто-то тронул ее за плечо и спросил: - Где? - Не знаю, - пробормотала она. - Где деньги? - снова прозвучал голос Скворцова-Шанявского. Орыся с трудом расклеила веки, все еще не понимая, что с ней происходит. Явь медленно входила в сознание. - Ты что, не ходила в сберкассу? - стоя над ней, спросил Валерий Платонович. Тут только она окончательно проснулась, тяжело вздохнула, стряхивая с себя дурной сон, и сказала: - Была, была... Там, в индийской сумочке, в твоей комнате. За шкафом. Профессор вышел. Сторожук поднялась с постели, поправила прическу. Скворцов-Шанявский вернулся через минуту. В руках у него была сумочка из змеиной кожи. - Что это? - зловеще спросил он, показывая какие-то пачки. - Как что - деньги, - ответила Орыся. В комнате был полумрак - днем Орыся зашторивала окна для прохлады. - Не могла найти другое время для шуток? - вскипел профессор. - Какие шутки? - удивилась Орыся. - В банковской упаковке, сторублевки... - Сторублевки?! - завопил Скворцов-Шанявский, швырнув в нее сумочку с пачками. Сумка шлепнулась на пол, и бумажки разлетелись по комнате. Сторожук невольно нагнулась, подняла несколько штук и обомлела. Это были листки перекидного календаря. - А где... где деньги? - заикаясь, спросила Орыся. Она ничего не понимала. - Да, где? - сложив, как Наполеон, руки на груди, Скворцов-Шанявский смерил ее презрительно-уничтожающим взглядом. - Я же сама, своими руками... - лепетала Орыся, лихорадочно осматривая внутренности сумочки. - Два раза пересчитывала... Кроме календарей, бог весть каким путем оказавшихся, в ней не было ни рубля. Сбивчиво, находясь почти в истерике, Орыся стала объяснять, что действительно ходила в сберкассу и сняла с аккредитива все деньги. - Давай подробно: как ты туда добралась, что именно делала и каким образом вернулась домой! - потребовал грозно профессор. Он восседал на стуле в позе беспощадного судьи. Орыся попыталась восстановить в мельчайших деталях свой поход за деньгами. - А, может, это - кассирша? - высказала она свое предположение. - Что - кассирша? - с сарказмом спросил Валерий Платонович. - Ну, понимаешь, я сразу заметила: глаза у нее странные. Прямо как у гипнотизера! Может, она того, загипнотизировала меня и вместо настоящих денег подсунула вот это? - схватилась за последнюю соломинку Сторожук, потому что совершенно не могла себе представить, каким образом радужные сторублевые банковские билеты могли превратиться в ничего не стоящие бумажки. - Нет, ты понимаешь, что ты говоришь? - покачал головой профессор. - Это ведь полная чушь! Ребенок, и тот не додумался бы до такой глупости! - Но куда же они могли деться?! - Орыся в отчаянии заломила руки. Скворцов-Шанявский встал, прошелся по комнате. - Кто-нибудь заходил к нам? - остановился он возле Сторожук. - Никого посторонних, - заверила она. - Вадим приезжал обедать. Я пошла к Элефтерии Константиновне, принесла ему голубцов. - Та-ак, - протянул Валерий Платонович. - Значит, какое-то время Вадим находился в доме один. - Он помолчал, подумал. - Ты говорила ему о деньгах? - Зачем? - вопросом на вопрос ответила Орыся и, вспомнив, добавила: - Да, потом заходил Жоголь. Попросил разрешения позвонить в Москву. Чтобы не мешать, я вышла в сад. Услышав имя Жоголя, Скворцов-Шанявский помрачнел. "А может быть, пропажа этих пятидесяти тысяч сродни тому, как исчезли в Средневолжске наследственные драгоценности ярцевской жены?" - мелькнуло у него в голове. - Значит, Ленечка тебя навещал, - процедил сквозь зубы Скворцов-Шанявский, чувствуя, что внутри у него все закипает. - И опять в мое отсутствие... Ну-ну! Вот кобелина! Впрочем, ты не лучше! Сука! Орысе показалось, что профессор замахнулся. Резко оттолкнувшись от пола, она вместе со стулом отскочила назад. Стул упал. У Орыси потемнело в глазах - не дай бог ударит, тогда... - Ты сам... сам! - гневно бросила она в лицо профессору. - Кто заставлял меня крутить шуры-амуры с твоим Жоголем? Кто?! Чуть ли не укладывал к нему в постель! Между прочим, твой Ленечка оказался благороднее тебя! Да, да, в тысячу раз порядочнее! Так, поиграл в поддавки, позлил тебя, и все! Валерий Платонович сжал кулаки, подался вперед, но сдержался. Последние слова молодой женщины произвели действие - он, кажется, справился с приступом ярости. Воспользовавшись этим, Орыся поспешно пересказала, что сообщил ей Жоголь о своем сыне и его странной записке. Валерий Платонович не слушал. Его мучил вопрос: где взять деньги? - Позор! - семенил он по комнате. - Я дал слово, соображаешь, слово дал, что верну сегодня долг! - Попроси обождать, - осторожно сказала Орыся. - Ну, несколько дней. - Да это хуже, чем... чем... - вскричал профессор, но так и не подыскал нужного сравнения. Орысе стало жалко его. В таком положении Скворцова-Шанявского она еще не видела. И еще мучило, что всему виной она. - Валерий, - сказала Орыся мягко, - ты же все можешь. Ну, позвони, пойди... - Куда? - перебил он ее. - К кому?! Вот если бы в Москве... - Он хотел еще что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и вышел, хлопнув дверью. Оставшись одна, Орыся некоторое время сидела в оцепенении. Потом, словно очнувшись, зачем-то собрала разбросанные по полу листки календаря и сложила их в индийскую сумочку. А в голове лихорадочно билось: куда исчезли деньги, кто подменил их, где? "Вадим?.. Жоголь?.. - размышляла она. - Не может быть. Шофер профессора слишком обязан шефу. Да и Леонид Анисимович вряд ли пошел бы на такое гнусное дело". И чем больше Сторожук думала, тем чаще вспоминалось лицо кассирши сберкассы, особенно ее большие выпуклые глаза, в которых совершенно нельзя было различить зрачков. Завораживающий, как у змеи, взгляд. - Нет, тут что-то не так! - вслух произнесла Орыся. - Конечно же дело нечистое... Идея эта настолько овладела молодой женщиной, что она решилась: если уж кто может разобраться и помочь, так это милиция. Орыся лихорадочно переоделась и, словно боясь упустить время, буквально побежала в горуправление внутренних дел, которое приметила в трех кварталах от дома. Дежурный офицер, выслушав взволнованный, сбивчивый рассказ Сторожук, направил ее к начальнику отдела уголовного розыска майору Саблину. Как только Орыся стала излагать историю пропажи денег, Саблин вызвал еще одного сотрудника. Тот был помоложе, в штатской одежде и совсем не походил на милиционера. Представился он оперуполномоченным уголовного розыска капитаном Журом. Сторожук пришлось рассказывать сызнова. Выслушали ее очень внимательно. В отличие от Скворцова-Шанявского, подозрения Орыси насчет кассирши не вызвали ни насмешки, ни удивления. Задав несколько уточняющих вопросов - не заметила ли Орыся, что за ней следят в сберкассе, и вообще каких-нибудь подозрительных лиц, - майор Саблин попросил написать заявление. Надо сказать, что справиться с этим Орысе было нелегко: делала впервые в жизни, да и не знала, на что больше обращать внимание. Потом капитан Жур повел ее в свой кабинет, показал десятка два фотографий. Как Орыся поняла, это были преступники. Оперуполномоченного уголовного розыска интересовало, не видела ли она кого-нибудь из этих людей в сберкассе или

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору