ь Кичатова, а уж он сам
найдет тебя. Лады?
     - Лады, - сказал Чикуров и попрощался с хозяином кабинета.
     Следующим   пунктом,   куда   направился   Чикуров,  было  Министерство
строительства.  Но  только  чтобы  попасть  в  него,  он потерял драгоценные
полчаса:  по  служебному  удостоверению его не пустили, потребовали заказать
пропуск.
     Когда  наконец пропуск был выписан, Чикуров поднялся на лифте и вошел в
приемную.  Но  министра  на  месте  не  было.  Его  помощник ясно дал понять
следователю,  что с "самим" Игорю Андреевичу встречаться незачем, достаточно
побеседовать с кадровиком.
     - В  крайнем  случае  -  с первым замом, товарищем Паршиным, - закончил
помощник.
     Чикуров выбрал "крайний случай".
     Паршину  было  около пятидесяти. Голова гладкая, как биллиардный шар. И
брови  у  замминистра  были  такие  светлые,  что разглядеть их можно было с
большим трудом.
     Замминистра  встретил  следователя чрезвычайно любезно. Узнав, что речь
пойдет  о  Варламове,  Паршин  позвонил  в  отдел кадров и попросил принести
личное дело погибшего, что и было тут же сделано.
     - Что же все-таки произошло с Кимом Харитоновичем? - спросил он.
     - Вот  это  мы  и выясняем, - ответил Чикуров, доставая бланк протокола
допроса свидетеля.
     Паршин, покосившись на бланк, заметил:
     - Вначале  у  вас было желание просто поговорить, а теперь, как я вижу,
намереваетесь допросить меня?
     - Таков  порядок, - объяснил следователь. - Я должен зафиксировать нашу
беседу соответствующим образом.
     Любезная  улыбка  исчезла  с  лица  замминистра. Он строго посмотрел на
Чикурова,  словно хотел спросить, согласован ли вопрос, и если да, то с кем?
Но  раздумал  и,  дав  указание  секретарю  ни  с  кем  не  соединять его по
телефону, сухо произнес:
     - Что вас интересует?
     - Расскажите, пожалуйста, о Варламове.
     Паршин  раскрыл  папку  с  личным делом умершего, и потекли официальные
округлые   фразы.  Схематично  биография  Варламова  выглядела  так:  школа,
институт,  затем  планомерное  восхождение  от  мастера  участка  через  все
промежуточные начальственные должности до заместителя министра.
     Заключительным аккордом прозвучало:
     - Окончил  народный  университет  марксизма-ленинизма, являлся активным
пропагандистом. Идейно выдержан, в быту замечаний нет.
     "Да,   биография   выглядит   образцово-показательно,   хоть  сейчас  в
хрестоматию", - подумал Чикуров.
     - Знаете,  хотелось  бы  услышать,  что он за человек? Ну, какой у него
характер? - спросил следователь.
     - Характер...  -  повторил замминистра, поглаживая лысый череп. - Какое
теперь   имеет   значение?  -  Он  вздохнул.  -  Кима  Харитоновича  нет,  и
копаться...
     - Поймите,   я  не  ради  праздного  любопытства!  Варламов  погиб  при
довольно  загадочных обстоятельствах. Для установления истины все важно, все
имеет  значение!  -  убеждал Игорь Андреевич, жалея, что поспешил с бланком.
Можно было оформить протокол и после.
     - Говорите, загадочных? - переспросил Паршин.
     - Вот  именно, многое пока неясно. - Следователь демонстративно отложил
ручку,  как  бы приглашая говорить "не для протокола". - Как давно вы знаете
Кима Харитоновича?
     - Давненько.  С  того  времени, когда он еще начальником СМУ работал. -
Замминистра  немного  расслабился,  откинулся  на  спинку  кресла. - На него
всегда  можно  было  положиться.  Если  скажет  "сделаю",  то  разобьется  в
лепешку,  но  свое  слово  сдержит.  Никогда  не  ныл,  не  жаловался на так
называемые  объективные обстоятельства, что поставщики подводят и так далее.
Держал  подчиненных  во!  -  Паршин  показал  крепко  сжатый  кулак.  -  Его
подразделение   всегда   было   в   передовых.   Ну,   естественно,  премии,
дополнительные  квартиры, путевки в санатории, загранку и прочие блага. Зато
уж с лодырями и разгильдяями не церемонился! Гнал взашей!
     - Значит, имел недоброжелателей? - уточнил Чикуров.
     - Недоброжелателей,  -  усмехнулся  Паршин. - Мягко сказано! Тут премию
урежешь  или  лишишь  "тринадцатой  зарплаты"  -  злобы не оберешься. А если
уволишь пьяницу или лентяя - враг на всю жизнь!
     - Вы можете назвать кого-нибудь конкретно? - спросил следователь.
     - Конкретно  не  знаю,  -  ответил Паршин. - Но что Варламову старались
насолить,  это  факт. Анонимки строчили и министру, и в Совмин, и в ЦК, что,
мол,  груб.  А стали проверять - просто требователен. И правильно: не будешь
спрашивать  с  подчиненных,  плана  не видать как своих ушей. А план, как вы
знаете, для нас закон!
     - Еще  в  чем  обвиняли Варламова анонимщики? - продолжал расспрашивать
Чикуров.
     - Что с его ведома был принят объект, который не был закончен.
     - Подтвердилось?
     - К  сожалению, да, - кивнул Паршин и добавил: - Но когда это было? Три
года  назад.  Три!  -  поднял  он  палец.  - Тогда почти все объекты сдавали
подобным образом! Но не по своей воле, сами отлично знаете...
     - Липа есть липа, - пожал плечами Игорь Андреевич.
     - А  у  вас  ее  мало  было?  -  заметил  с усмешкой Паршин. - Ходили в
безгрешных.  Прямо  ангелы. А что теперь пишут о правоохранительных органах?
Такого-то  арестовали  ни за что ни про что, такого-то, наоборот, освободили
от  наказания,  а  ему  место  в  Сибири! А в Белоруссии и вовсе отчубучили:
оказывается,  расстреляли  невиновного,  а настоящий убийца продолжал гулять
на  свободе.  - Он переложил личное дело Варламова с одного места на другое.
-  Так  что,  уважаемый  товарищ следователь, еще не знаем, чья липа, как вы
изволили выразиться, страшнее.
     - Любой  обман  страшен,  -  согласился Игорь Андреевич. - И у вас, и у
нас. Везде! Но продолжим о Киме Харитоновиче. За что еще его критиковали?
     - Ко  всему  цеплялись,  -  махнул  рукой  Паршин. - Что было и чего не
было.
     - И   относительно  женщин?  -  закинул  удочку  следователь,  вспомнив
сообщение  из  Южноморска,  что  погибший попал в какую-то историю с местной
проституткой.
     - Вы  имеете  в виду выступление инженера Золотухина на партсобрании? -
задал встречный вопрос замминистра.
     "Кажется, попал в точку", - понял следователь.
     - Хотелось бы знать об этом подробнее, - сказал он.
     - Пожалуйста,  -  откликнулся  замминистра.  - Хотя до сих пор не знаю,
чем  оно  больше  продиктовано,  политической  безграмотностью или же личной
корыстью...   Понимаете,   коммунисты  министерства  собрались  сразу  после
двадцать  седьмого  съезда  партии. Собрались, чтобы послушать его делегата,
нашего  министра.  Сообщение  было  очень  интересное.  Чрезвычайно! Что вам
говорить,   съезд   исторический...   Какие  дебаты  начались  на  собрании!
Выступали  страстно,  ярко,  полемически.  И  вдруг  поднимается  на трибуну
Золотухин.  Начал он тоже по существу, но потом такое понес! Ей-богу, стыдно
за  него  было.  В  зале росло возмущение, а секретарь парткома, который вел
собрание,   вместо   того,   чтобы  одернуть  Золотухина,  осадил  тех,  кто
справедливо негодовал по поводу инсинуаций инженера.
     - В чем именно выражались эти инсинуации? - уточнил Чикуров.
     - Начнем  с  того,  что  один  из  самых главных вопросов перестройки -
вопрос кадровый. Так?
     - Разумеется, - кивнул следователь.
     - Что  требует  партия?  -  патетически  продолжал  первый  заместитель
министра.   -   Смело  выдвигать  молодежь,  а  также  людей  талантливых  и
компетентных.  И между прочим, добавил бы я еще - лично скромных. Да-да, это
важнейшее   качество   для  руководителя!  И  вот  Золотухин  прямо  обвинил
Варламова,  что  тот  продвинул  на  должность  замначальника  отдела Стеллу
Григорьевну  Ростоцкую,  а он, Золотухин, инженер-экономист с двадцатилетним
стажем,  уже  восьмой год сидит на должности старшего экономиста. Видите ли,
его  возмущало,  что Ростоцкая всего за два года прошла путь от технического
секретаря  до  замначальника  отдела!  Но  о  том,  что  Стелла  Григорьевна
блестяще   закончила   заочное  отделение  института  и  получила  диплом  с
отличием, Золотухин не обмолвился ни словом.
     - Простите,  - перебил Паршина Игорь Андреевич. - У кого была Ростоцкая
техническим секретарем?
     - У  Варламова,  у  кого  же!  И эти недостойные намеки Золотухина не к
лицу  коммунисту.  Выглядел  некрасиво  он,  а не Варламов! Если уж говорить
точно,  то  Стелла Григорьевна была переведена в отдел просто экономистом. В
чем  же  вина  Кима  Харитоновича? Что у Ростоцкой голова на плечах? Что она
знающий,  энергичный  работник?  Кстати,  куда более подходящий на должность
руководителя,  чем  Золотухин! А назначили ее заместителем начальника отдела
потому,  что  прежний  ушел  на  пенсию.  Поговорите  с людьми в отделе - за
Стеллу Григорьевну все проголосуют обеими руками!
     - А кто курирует отдел?
     - Я понял ваш вопрос, - сказал Паршин. - Не Варламов, другой зам.
     - Ясно, - кивнул Чикуров. - Ну и что Золотухин?
     - Ушел  из  министерства,  -  сухо  ответил  Паршин. - Ким Харитонович,
уверяю вас, тут ни при чем.
     "Надо  бы  узнать,  где  теперь  Золотухин,  -  подумал  следователь. -
Встретиться с ним необходимо. Не мешало бы также поговорить с Ростоцкой".
     - Еще  вопрос,  -  продолжил  Игорь  Андреевич.  -  Каково материальное
положение Варламова?
     - Откуда  мне  знать?  -  удивленно  вскинул бровки Паршин. - Могу лишь
сообщить вам, что оклад у него пятьсот рублей.
     - А помимо оклада других доходов нет?
     - Мне  известно,  что  Ким  Харитонович  иногда  выступал  по радио, на
телевидении. Писал по заказу статьи для газет и журналов.
     - Вы имеете в виду гонорары? - уточнил следователь.
     - Да,  -  подтвердил замминистра. - А почему, собственно, вы заговорили
об этом?
     - Потому  что  в  его  номере  в гостинице обнаружили сто двадцать пять
тысяч рублей, - спокойно ответил Чикуров.
     - Сто  двадцать  пять  тысяч?!  -  так  и подскочил Паршин. - Нет, нет!
Что-то не то!
     - Да,   -   подтвердил  Игорь  Андреевич.  -  В  чемодане  лежали  и  в
"дипломате".
     - А  чемодан  и  "дипломат"  его? - все еще сомневался Паршин. - Может,
кто  подменил?  У меня однажды в аэропорту перепутали кейс. Жена открыла - и
в  обморок!  Представляете,  -  хихикнул  Паршин, - там была "неделька", ну,
женские трусики, импортный набор, и прочие предметы дамского туалета.
     - Увы,  все  принадлежало  Варламову,  -  разочаровал собеседника Игорь
Андреевич.
     - А  что, если это провокация? - высказал новое предположение Паршин. -
Или вы исключаете?
     - Почему же, - пожал плечами Чикуров. - Все может быть.
     - Господи,  сто  двадцать пять тысяч! - не мог успокоиться замминистра.
-  Я  таких  денег  сроду  в  руках  не  держал, хотя ворочаю миллионами! На
бумаге, естественно... Откуда они у Кима Харитоновича?
     - Меня  это  тоже  интересует,  -  усмехнулся  Игорь  Андреевич и задал
очередной вопрос: - Скажите, с какой целью Варламов поехал в Южноморск?
     - Служебная командировка.
     - Это  я  знаю, Ким Харитонович указал в "листке прибытия" в гостинице.
Я имею в виду, чем она вызвана?
     - Время  такое,  Игорь  Андреевич,  новый  стиль руководства, - ответил
Паршин.  -  Раньше  руководили,  не  выходя  из  кабинета.  -  Он  кивнул на
телефонные  аппараты, выстроившиеся на столике у кресла. - Это были и глаза,
и   уши,  и  руки.  А  теперь  надо  быть  в  самой  жизни,  в  самой  гуще!
Непосредственно  там,  где  дело.  А  в  Южноморске  у  нас  важный объект -
санаторный  комплекс. По последнему слову науки и техники. Главное - все для
целой  семьи:  и  отдых,  и  лечение,  и  спорт.  Даже  учеба  для  детишек!
Возглавляет   стройку   Блинцов.   Можно  сказать,  один  из  наших  маяков!
Руководитель,  на  которого можно положиться закрыв глаза! Все шло отлично -
перевыполнял,  опережал график, переходящее Красное знамя не уступал никому.
И  вдруг  -  бац  - полгода назад статья в газете "Труд": Блинцов игнорирует
профком,   администрирует,  зажимает  демократию!  Мы  разобрались,  Блинцов
обещал  учесть.  А  тут  месяц  назад  снова  выступил  "Труд".  Теперь  уже
фельетон.  Главный герой - все тот же Блинцов! Вот мы и решили командировать
Кима  Харитоновича,  чтобы  разобрался.  За  мужика  обидно,  я  имею в виду
Блинцова:  всего  три года осталось до пенсии, подумал бы, как достойно уйти
на заслуженный отдых, ан нет...
     - Вы говорите, фельетон появился месяц назад?
     - Да.
     - А Варламов полетел разбираться только сейчас. Почему?
     - И  так  еле  вырвался,  -  вздохнул  замминистра.  - Дел - это что-то
невообразимое!  Ежедневно сидим до десяти - двенадцати ночи! Я уже не помню,
когда  в  субботний день был с семьей. Да и воскресенье частенько приходится
прихватывать.  -  Он  печально улыбнулся. - Не представляю, как еще нас жены
терпят!
     - Раз  уж  вы  заговорили  о  женах,  семье...  Как  у Варламова в этом
отношении?
     - По-моему,  все  нормально,  -  немного помедлив, ответил Паршин. - Во
всяком случае, никаких сигналов от жены Кима Харитоновича не поступало.
     Ответ  насторожил  Чикурова:  когда между супругами все хорошо, об этом
говорят  другими  словами.  Он  хотел  расспросить  подробнее,  но  зазвонил
телефон. Белый, с гербом Советского Союза.
     Замминистра  поспешно  схватил  трубку. Разговор был очень короткий, и,
когда он закончился, Паршин сказал:
     - Извините,  больше  не  могу уделить вам ни минуты! - Он нажал клавишу
селектора и приказал: - Машину!
     - Хорошо, Сергей Иванович, - ответил секретарь.
     Хозяин кабинета вышел из-за стола.
     - До свидания, - сказал он, протягивая руку следователю.
     - До  свидания,  -  ответил  Чикуров и добавил: - Если у меня возникнут
еще вопросы, я, с вашего разрешения...
     - Да-да, - перебил Чикурова Паршин. - Звоните.
     Игорь  Андреевич  вышел  в  приемную.  Настенные  часы  показывали  без
четверти семь.
     "Жаль,  рабочий  день  кончился, - расстроился он. - А так надо было бы
встретиться сегодня с Ростоцкой..."
     На  всякий  случай  Чикуров  спросил  у  секретаря замминистра, какой у
Стеллы Григорьевны телефон.
     - Внутренний или городской? - уточнила секретарь.
     - Давайте оба.
     Он все же набрал номер замначальника отдела - чем черт не шутит?
     - Ростоцкая слушает, - раздалось в трубке.
     Чикуров назвал себя и попросил разрешения зайти.
     - Я вас жду, - сказала Стелла Григорьевна.
     Ее  кабинет  находился  на  самой  верхотуре.  Из  окна разворачивалась
панорама   Москвы.  Ростоцкой  было  лет  тридцать.  Не  очень  высокая,  но
стройная,  ладная,  она сидела за столом над ворохом деловых бумаг. Какие-то
сметы, отчеты, гроссбухи...
     - Извините,  что  я  задерживаю  вас  в неурочное время... - начал было
Игорь   Андреевич  после  взаимного  представления,  но  Стелла  Григорьевна
прервала его.
     - О чем вы! - усмехнулась она. - Не помню уже, когда уходила в шесть.
     - Так много дел?
     - Дел  мало,  бумаг  много, - вздохнула Ростоцкая. - И самое страшное -
их количество растет не по дням, а по часам!
     - А  как  же  борьба  с  бюрократизмом?  - спросил Чикуров. - Вернее, с
пресловутым бумажным девятым валом?
     - Борьба  сама по себе, бумажный вал - сам по себе, - снова усмехнулась
Стелла  Григорьевна.  -  Вроде  говорим  все  правильно,  принимаются нужные
постановления,  но  что-то  не  срабатывает. - Она спохватилась. - Извините,
вас конечно же интересует не это. Позвольте спросить, чем обязана визиту?
     - Я расследую дело о гибели Варламова.
     - Боже мой, просто не верится!
     Стелла  Григорьевна  прижала ладони к лицу, некоторое время сидела так,
не произнося ни звука, потом достала платок, промокнула им уголки глаз.
     - Это  ужасно! - сказала она дрогнувшим голосом. - И так несправедливо:
погибнуть  в  расцвете  лет.  -  Она закурила. - Ким Харитонович мог сделать
столько полезного, хорошего! Скажите, как это произошло?
     - Увы, - развел руками Игорь Андреевич. - Пока неизвестно.
     - Неизвестно?  -  удивилась  Ростоцкая.  -  Странно... Я вчера смотрела
фильм, там убийство раскрывают за сутки!
     - Выходит,   у   меня  еще  есть  шансы,  -  невесело  улыбнулся  Игорь
Андреевич.  - Я принял дело к своему производству... - он посмотрел на часы,
-  шесть  часов сорок минут тому назад. И посему не будем терять драгоценные
секунды.
     Ростоцкая  кивнула, мол, к вашим услугам. Но когда Чикуров достал бланк
протокола  допроса свидетеля, лицо у нее так же, как и у Паршина вытянулось.
Но Стелла Григорьевна ничего не сказала, лишь насторожилась.
     Следователь  занес  ее данные в протокол. Ростоцкой шел тридцать первый
год. Незамужняя.
     - Давно знаете Варламова? - спросил Чикуров.
     - Четырнадцать  лет...  Подумать  только,  почти  половину сознательной
жизни!  Я ведь пришла к нему работать сразу после школы. Ким Харитонович был
тогда  начальником  главка.  А  потом  уже  его  назначили  замминистра. Два
последних  года у него другая секретарша. А я - вот. - Она показала на стены
кабинета.
     - Что можете сказать о Варламове?
     - Так  он  меня,  можно  сказать,  в  люди  вывел!  В институт заставил
поступить!  Прекрасный был человек, что и говорить. - Она снова вздохнула. -
Партиец  не  на  словах,  а на деле. Принципиальный, требовательный. Но это,
как вы сами понимаете, не всем нравится.
     Когда  Чикуров  поинтересовался, что и кого Ростоцкая имеет в виду, она
стала  говорить об анонимках, о пресловутом партсобрании и Золотухине. Игорю
Андреевичу  пришлось  выслушать  почти  то  же,  что  он  узнал  от  первого
заместителя министра.
     - Стелла  Григорьевна,  -  спросил  Чикуров, когда она замолчала, - вы,
как  бывший секретарь, видимо, довольно хорошо были осведомлены о жизни Кима
Харитоновича. Скажите, могли его убить?
     - Убить? - переспросила Ростоцкая. - За что?
     - Подумайте... И если да, то кто?
     - Даже  представить  себе  не могу. Золотухин исключается. Вы не можете
себе  представить,  как он переживал, что его занесло на том собрании! А кто
другой - не знаю. Да и не верю...
     Следователь  осторожно  спросил, известно ли ей, какие были отношения в
семье  Варламова.  Ему  показалось, что вопрос этот смутил Ростоцкую. Однако
она быстро взяла себя в руки.
     - Ким  Харитонович, насколько я помню, никогда слова плохого не говорил
ни  о жене, ни о детях. Сам был очень внимателен и заботлив к ним. Настоящий
муж  и  отец!  - сказала Стелла Григорьевна. - Правда, относился к своим без
лишней сентиментальности.
     Затем разговор коснулся увлечений Варламова.
     - Какие  там  увлечения!  Работа  отнимала  у  него  все  время и силы.
Единственно,  что  он  любил,  так  это водить машину. Заядлый автомобилист.
Шутил,  что  в  нем  умирает  классный  автогонщик.  Говорил,  что  за рулем
отдыхает телом и душой.
     - Когда  же  он  успевал,  если, как вы говорите, был донельзя загружен
работой?
     - Из  дома  -  на  работу,  с работы - домой... У него была собственная
"Волга" с форсированным двигателем.
     - Но ему же полагалась персональная? - удивился следователь.
     - Была  персональная  и  два  сменных  шофера, но Ким Харитонович ею не
пользовался.  Все  считали,  что  чудит. Другие норовят за счет государства,
сами  эксплуатируют  да  еще их жены, дети. А Варламов даже в Совмин, ЦК или
на объекты ездил на собственной.
     - Что же делали его шоферы?
     - Козла  забивали,  -  ответила  Ростоцкая  и  вдруг заволновалась. - Я
думаю,  эта  страсть  к быстрой езде и погубила его! Я как-то сидела с ним в
машине, так столько страху натерпелась! Всю дорогу глаза закрывала!
     Сообщение Ростоцкой было весьма важным.
     "А  может,  это  действительно  явилось причиной несчастного случая?" -
подумал Чикуров.
     Он  колебался,  стоит  ли  затрагивать  вопрос  о  тысячах, найденных в