де искать орудие убийства?
     Над  всеми  этими  вопросами  они  с Кичатовым ломали голову чуть ли не
полночи, но, сколько ни думали, проблем становилось лишь больше.
     С  раннего  утра  Кичатов  помчался  в  больницу:  может  быть,  артист
Великанов  пришел в себя? Помимо этого, у Дмитрия Александровича было немало
и других дел. Как, впрочем, и у Чикурова.
     Когда  Игорь  Андреевич  пришел  в  горуправление,  тут  же  с  головой
окунулся  в  работу.  В  середине  дня,  выбрав  свободную  минуту, он хотел
сбегать  пообедать  в  буфет,  но  уже  с  порога  его вернул звонок Жура из
Барнаула.
     - Как успехи? - спросил Чикуров после взаимного приветствия.
     - Успехи  это  или  нет,  не  знаю,  -  ответил капитан. - Но, сдается,
работенки  прибавилось...  Понимаете,  вчера  как  раз  вернулся с гастролей
ансамбль  "Крылья  молодости".  Ну,  я  с  утречка  встретился с Приваловым,
вызвал с работы в отделение милиции...
     - Наконец-то!  -  не  сдержавшись, воскликнул Чикуров. - Ну и что там с
этим администратором, владельцем "Жигулей"?
     - Что  Привалов  работает  в  ансамбле  администратором  -  это факт, -
подтвердил  старший  оперуполномоченный  уголовного  розыска. - А вот насчет
"Жигулей"...  Какая-то  непонятная  петрушка, Игорь Андреевич. - Жур немного
помолчал, затем выпалил: - Привалов говорит, что у него нет никакой машины!
     - Постойте,  постойте,  Виктор  Павлович,  - забеспокоился Чикуров. - В
ГАИ напутали, что ли?
     - Ничего  не  напутали!  Машина  действительно  зарегистрирована на имя
Привалова  Степана  Архиповича,  - рассказывал Жур. - Вижу, гражданин что-то
уж  больно  нервничает.  Попросил  его  посидеть  в  другой  комнате,  а сам
допросил  жену  Привалова,  которую  ребята  любезно  привезли  в отделение.
Спрашиваю:  автомобиль  имеете?  Отвечает:  имеем  "Жигули"-фургон  красного
цвета.  А  где  он?  Гражданка  отвечает,  что  муж  уехал  на  автомобиле с
месячишко  назад...  Куда?  А вот этого Привалова якобы не знает. Ее Степан,
как она выразилась, ей не докладывается. И еще, говорит, он не вернулся...
     - Как так? - вырвалось у следователя.
     - Я  не  меньше вашего удивился. Подумал, может, муженек по возвращении
с  гастролей завернул к зазнобе, а супруга законная и знать ничего не знает.
Бывает   же,   верно?   Но   мне-то   в  прятки  играть  некогда.  Пригласил
администратора,   представляю:  ваш  муж,  Привалов  Степан  Архипович...  У
женщины  аж  челюсть  отвисла.  Когда шок прошел, заявила, что никакой он не
муж,  она  его  знать не знает, впервые видит. - В трубке послышался тяжелый
вздох Жура. - Администратор тоже с ней не знаком.
     - Ничего не понимаю! - сказал следователь. - Однофамильцы, что ли?
     - Да  нет,  Игорь  Андреевич...  В  паспорте  у работника ВИА Привалова
вписана  как  жена,  да  и прописка по тому же адресу. И фотография - самого
администратора...  Попросил  его  объяснить,  что  все  это  значит? Молчит,
только  побледнел.  А  Привалова  в  истерику:  где  муж, что с ним сделали?
Недаром,  говорит,  нашла  в  доме  тряпку  в  крови...  Ну,  я тут же решил
произвести обыск.
     - Квартира, дом? - спросил Чикуров.
     - Домина  - прямо замок средневековый! - ответил Жур. - Однако никакого
трупа  и  ничего,  что бы говорило об убийстве, мы не нашли. Зато обнаружили
восемь сберегательных книжек и наркотик...
     - Наркотик? - переспросил следователь. - Какой именно?
     - Гашиш. Около трех килограммов.
     - Ничего себе!
     - Интересная  деталь,  Игорь  Андреевич, знаете, где нашли? В гараже, в
автомобильной шине, в покрышке.
     - Та-ак,  - протянул следователь. - Как и в здешнем "жигуленке". Один и
тот же способ!
     - Владелец-то один, выходит, - поддакнул капитан.
     - Еще что-нибудь интересное нашли?
     - Очень  даже,  -  сказал Жур, и Чикуров уловил в его голосе усмешку. -
Весьма даже примечательное... Статую.
     - Ну и что?
     - Скульптура  человека в натуральную величину, - продолжал рассказывать
Жур.  -  С очень значительным выражением на лице. Глянул, думаю, кого это он
напоминает? И кажется, узнал.
     - Кого же? - нетерпеливо спросил Чикуров.
     - Того толстяка-утопленника, который сам всплыл.
     - Вы   не   ошибаетесь,   Виктор   Павлович?   -  взволнованно  спросил
следователь.
     - Думаю, что нет, - после некоторого колебания ответил Жур.
     - Вы спросили у Приваловой, кто изображен?
     - Конечно!  Она  сказала,  что  это  ее  муж, Степан Архипович. И то ли
женщина  что-то  почувствовала,  то  ли  на моем лице что углядела, но вдруг
расплакалась  и стала допытываться, что с Приваловым, ее мужем. Ну, врать не
хотелось,  я  ей  этак  осторожненько  сообщил:  кажется, с ним в Южноморске
несчастье произошло...
     - Эх,  Виктор Павлович, как же это вы не догадались прихватить снимки с
покойников?   -   с   укором  произнес  следователь.  -  Предъявили  бы  для
опознания...
     - Да  я и сам пожалел, - снова вздохнул на том конце провода капитан. -
Завтра Привалова летит в Южноморск, к вам. Помог ей с билетом.
     - Ну  а  приваловский  двойник  по  документам?  -  напомнил Чикуров. -
Выяснили?
     - Какой   там!   Наотрез   отказывается  давать  показания!  Задержали,
разбираемся.
     - Да-а,   загадки   как   из   рога  изобилия,  -  раздумчиво  произнес
следователь.  -  Вот  и  у  нас  сюрпризец...  -  И  Чикуров  сообщил Журу о
неожиданном  повороте  в  деле,  вызванном  обнаружением  в море покойника с
огнестрельной раной.
     В  заключение  Игорь  Андреевич  наказал оперуполномоченному уголовного
розыска собрать как можно больше сведений о Привалове и его супруге.
     Только   он   положил  трубку,  пришел  Кичатов.  Услышав  барнаульские
новости, подполковник удивился тому, как много успел сделать Жур за полдня.
     - Почему  же  за  половину,  - посмотрел на часы Игорь Андреевич. - Там
уже вечер.
     - Совсем  забыл! - хлопнул себя по лбу Кичатов. - Там же другой часовой
пояс...
     - Ладно, перейдем к здешним делам, - сказал Чикуров. - Что Великанов?
     - Слава  богу,  кажется,  выкарабкивается, - ответил Кичатов. - Сегодня
перевели  из  реанимационного  отделения  в  палату. Там повеселее, да и Юля
рядом.
     - Простите, какая Юля?
     - О,  Юлечка Табачникова - удивительный человек! - с уважением произнес
Дмитрий  Александрович.  - Что делает любовь, а? Представляете, сама врач по
образованию,   а   специально   перешла  из  санатория  в  больницу  простой
медсестрой, чтобы быть рядом с Великановым!
     - Знакомая его, что ли?
     - Да  нет,  просто страстная поклонница. Призналась мне, что влюблена в
него  с детства, по кинофильмам. Собирала из газет и журналов вырезки о нем,
портреты  покупала,  открытки.  Целый альбом! И вот она настояла, чтобы Сашу
поместили  в  палату,  окна  которой  выходят  прямо  в больничный парк: Юля
как-то  читала  интервью,  где Великанов сказал, что он очень любит природу.
Она твердо убеждена, что должна помочь ему встать на ноги.
     - А допросить его когда будет можно?
     - Увы,   -  развел  руками  Кичатов.  -  Врачи  и  сами  не  знают.  Но
Табачникова  обещала:  если  Великанов заговорит или произнесет хоть бы одно
слово,  возможно,  во  сне,  а  может  быть, в бреду, она будет записывать и
передавать  мне.  Вдруг  мы  ухватимся  за  какой-нибудь кончик?.. Так что я
постоянно в курсе.
     - Это  хорошо,  что  у  вас  есть  такой  помощник,  -  улыбнулся Игорь
Андреевич.
     - Главное  -  надежный.  Мне сказали, что Юля не отходит от Великанова.
Даже  домой  не  отлучается,  все  время  в больнице. Вот это преданность! -
Кичатов  вздохнул,  помолчал  и продолжил: - Теперь о другом... Установлено,
чьи отпечатки пальцев на деньгах в "дипломате".
     - Из номера Варламова? - зажегся Чикуров. - И кому же они принадлежат?
     - Блинцову.
     - Опять  Блинцов!  -  Чикуров  встал,  прошелся  по  комнате. - Значит,
"дипломат" с деньгами принес заместителю министра он?
     - Да.  Но  не  забывайте,  - напомнил подполковник, - помимо пятидесяти
тысяч  там  находился  перстень.  Вещь очень дорогая! И на нем тоже наследил
Блинцов...   Интересно,   кому   предназначались  эти  подношения  -  самому
Варламову или кому-то еще? И вообще, что это - взятка или нечто другое?
     - Странная  личность  этот  управляющий трестом. С одной стороны, вроде
бы  отличный руководитель, всегда в передовиках, на гребне, так сказать, а с
другой...  Судя  по  фельетону  - самодур и волюнтарист. Выходит, у него еще
есть третья ипостась.
     - Может,  возьмем  его  в  оборот?  -  предложил  Кичатов.  - Он должен
вернуться из Москвы не сегодня-завтра. Вызовем, допросим, а?
     - Я  бы  с  этим не торопился, - подумав, ответил Чикуров. - Что мы ему
предъявим?  "Дипломат"? А он скажет, что просили передать. От кого? Варламов
поручил, мол, принять от неизвестного мне человека... Варламов-то мертв!
     - А его пальчики на купюрах и перстне?
     - Скажет,  что  заглянул  в  "дипломат"  просто  из любопытства... Нет,
по-моему,  надо  сначала  узнать,  что за птица Блинцов, и копнуть поглубже.
Чует  мое  сердце,  тут  будет  над  чем  потрудиться  работникам уголовного
розыска и ОБХСС. И вот тогда...
     - Наверное, вы правы, - согласился Дмитрий Александрович.
     Чикуров сел на место, озабоченно обхватил лоб пятерней.
     - Чего зажурились, Игорь Андреевич?
     - Получается,  что в данный момент мы остались здесь без рук и без ног,
- невесело улыбнулся Чикуров. - Я имею в виду наших оперов.
     - Латынис  прилетит  завтра,  -  сказал Кичатов. - А может, попросить в
группу  еще  работников  уголовного  розыска?  Дело  вон  как растекается по
городам   и   весям!  Москва,  Барнаул,  Алма-Ата...  И  что  еще  выскочит,
неизвестно.
     - Да,  невод  мы забросили во многие места. Но будет ли толк, если наша
группа  начнет  разбухать?  Я  в  этом  не  уверен,  Дмитрий  Александрович.
Количество  не всегда перерастает в качество! - Чикуров снова встал, подошел
к окну.
     Дождь  сеял  и  сеял,  не  переставая, а туман, как показалось ему, еще
более  сгустился.  Игорь  Андреевич  вспомнил  свои  размышления на утренней
дороге в горуправление милиции и вслух произнес:
     - Блуждаем   мы  с  вами,  подполковник,  в  тумане...  Понимаете,  нет
путеводной идеи! Поэтому и мечемся пока, нет целенаправленных действий.
     - Зачем  так  пессимистично?  -  улыбнулся  Кичатов.  - Я думаю, на вас
плохо действует сегодняшний дождь. Безнадегу нагоняет.
     "Может,  я  и  впрямь  кисну из-за погоды? - подумал Игорь Андреевич. -
Ведь  это  вполне  естественно, что нет пока ощутимых результатов: следствие
идет всего ничего".
     И  все  же  на  душе  у  него  было  неуютно.  Как  всегда,  когда дело
буксовало.
     С утра на следователей обрушился шквал звонков из Москвы.
     Сначала  из  правления Союза художников СССР. На фотографии утопленника
с   бородой,   которого   обнаружили  в  море  24  октября,  узнали  Феодота
Несторовича  Решилина,  художника,  вокруг имени которого давно уже бушевали
страсти:  одни  возносили  его творчество чуть ли не до небес, другие ругали
почем  зря. Чикуров тоже о нем слышал, и даже как-то Надежда хотела вытащить
его  на  вернисаж Решилина. Но Игорь Андреевич был очень занят и на выставку
пойти не смог.
     - Ну,  Дмитрий  Александрович,  держитесь,  - предупредил он коллегу. -
Решилин - даже не замминистра!
     И  действительно,  после  сообщения  из  Союза  позвонили  из Худфонда,
спрашивали,  когда  и где можно забрать тело знаменитого живописца. Похороны
должны были быть очень пышными и торжественными.
     Затем  зашевелились  центральные газеты, информационные агентства. Всем
нужны  были  подтверждения  о гибели художника, подробности. Чикуров отвечал
уклончиво:  идет,  мол,  следствие,  а  посему ничего более сообщить нельзя.
Прорвался  к  ним  даже  работник посольства западной страны. По его словам,
Решилин  взялся  рисовать  портрет посла и даже получил аванс. Разумеется, в
валюте.  Что,  мол, теперь делать? Игорю Андреевичу пришлось дипломатничать,
заверив  в  конце  концов,  что  все  сведения о художнике тот получит через
соответствующие  каналы.  Хотя  и  сам  толком  не знал, что это за каналы и
вообще как действовать в данном случае.
     Наконец  позвонил  Вербиков,  начальник  следственной части Прокуратуры
республики.  Чикуров  доложил ему о том, как идет следствие, и, в частности,
передал разговор с иностранцем.
     - Правильно  ты ему ответил, - одобрил действия следователя Вербиков. -
Но смотри, на тебя теперь как бы направлен прожектор!
     - Вот  спасибо, утешили, - кисло улыбнулся Чикуров. - Да и то, подумать
только: заместитель министра, известный киноартист, а теперь еще и Решилин!
     Вербиков  пожелал  Игорю  Андреевичу  успеха и попросил регулярнее, чем
прежде, держать его в курсе.
     А  в  Южноморске  шел  дождь.  Погода  была явно нелетная. Беспокоясь о
Латынисе,  Кичатов  позвонил  в  аэропорт,  и  там  сказали,  что  во второй
половине дня, возможно, начнут принимать самолеты.
     - Я   уверен,   Ян   Арнольдович   пробьется,   -   с  улыбкой  заверил
подполковника Чикуров.
     И  действительно,  около пяти часов открылась дверь, и на пороге возник
Латынис. Игорь Андреевич представил его Кичатову.
     - Слава  богу,  наконец познакомились лично, - сказал подполковник. - А
то все по телефону докладывали.
     - Главное,  Дмитрий  Александрович,  было  бы что, - с улыбкой произнес
майор, делая ударение на последнем слове.
     - А есть? - поинтересовался Кичатов.
     - Так  точно.  Новости  свеженькие,  можно  сказать,  тепленькие еще, -
ответил  Латынис.  - И касаются вашего запроса насчет нераскрытых ограблений
сберкасс, инкассаторов и так далее.
     - Выкладывайте, выкладывайте, - оживился Кичатов.
     Да и Чикуров приготовился, что говорится, слушать в оба уха.
     - Подняли  в  министерстве архивы. Ориентировались на то, что деньги из
чемодана   Варламова,  которые  с  плесенью,  выпущены  в  тысяча  девятьсот
восемьдесят  втором году. Было два предположения. Первое, что деньги из тех,
которые   грабители  взяли  у  инкассаторов,  везших  выручку  из  аэропорта
Домодедово...
     - Так  ведь  номера  купюр из чемодана идут один за одним! - воскликнул
Кичатов. - А в кассах аэропорта номера на банкнотах совершенно хаотичны!
     - Вот  поэтому  эту  версию сразу же отмели, - кивнул Ян Арнольдович. -
Второй  вариант  -  ограбление  кассы одного из металлургических комбинатов.
Деньги  предназначались  для  зарплаты  рабочим  и  служащим, привезли их из
банка...  А  сегодня  утром,  прямо  перед отъездом во Внуково, я заскочил в
министерство.  Ну  просто  как  чувствовал!  Меня,  оказывается,  разыскивал
коллега  из Главного управления угрозыска. Он работал по делу, которое так и
осталось  нераскрытым.  Вот  оно  в общих чертах. Представьте себе областной
центр, окраина, сберкасса...
     - Ага,   все-таки  сберкасса!  -  Кичатов  кинул  на  Игоря  Андреевича
победный взгляд. - Извините, Ян Арнольдович, что перебил. Слушаем.
     - Зима,  февраль,  -  продолжил  Латынис. - Мороз стоит, вьюга, в такую
погоду,  как  говорится, даже хозяин собаку во дворе не оставит. Посетителей
в  сберкассе никого. И вдруг заходит женщина. В жалком пальтишке, стоптанных
сапожках,  укутанная  платком  так,  что  только одни глаза видны. Протянула
кассирше  лотерейный  билет,  рубль  выиграла. Спрашивают: деньгами возьмете
или  новые билеты на счастье купите? Рубль взяла, вышла и тут же вернулась с
бутылкой  кефира  и  булкой.  Попросилась  погреться...  У  нас  ведь  народ
жалостливый.  Почему  бы  и  нет? Грейся! Заведующая, кассирша и контролерша
разговорились   с   ней.   Женщина  назвалась  Катериной,  Катей.  Работницы
сберкассы  чай  себе  вскипятили,  предложили и Кате стаканчик. Та взяла, уж
так  благодарила,  чуть  ли  не  в  слезы ударилась. Ей говорят: жарко ведь,
сними  платок.  Нет,  говорит,  не могу, увидите меня, испугаетесь. Слово за
слово,  поведала  Катя женщинам свою душераздирающую историю. Сама она, мол,
деревенская,  и  вот  в  позапрошлом  году  был  у них на уборочной шофер из
города,   пригожий  и  добрый  парень.  Короче,  влюбился  в  нее  и  сделал
предложение.  Она,  как  телка,  потянулась  за  ним, уехала из дома, бросив
больную  мать. У него однокомнатная квартира, все чин по чину. Катя не верит
своему  счастью!  Забеременев, ждет ребенка. Но постепенно выяснилось, что у
шофера  было  уже  три  жены,  а Катя - четвертая. Живот у нее, естественно,
растет,  а  муж  все налево шастает... В общем, пудрит мозги Катя женщинам в
сберкассе...
     - Понятно, - кивнул Кичатов. - На жалость давит.
     - Точно,  -  сказал  майор и продолжил: - Родила эта самая Катя дитя, и
вдруг  в  один  прекрасный  день заявляется женщина, якобы новая патронажная
медсестра.  Ей  нужно  посмотреть  ребенка.  Нужно  так  нужно...  Медсестра
попросила  Катю  принести теплой водички. Вышла Катя на кухню и вдруг слышит
страшный  крик.  Вбегает  -  все  вокруг  в дыму, ее дитя корчится в объятых
пламенем пеленках. А медсестры и след пропал...
     - Картина,   конечно,  впечатляющая,  -  с  усмешкой  покрутил  головой
подполковник.
     - Еще  бы!  -  хмыкнул  Латынис.  -  Уж эта Катя не пожалела красок для
описания  гибели  на  ее  руках  ребеночка.  Она,  мол, и сама обгорела, еле
выжила.  И  была,  мол, это не медсестра, а очередная любовница шофера. Катя
сказала,  что  сама  она только что из больницы. Работницы сберкассы чуть ли
не  рыдают,  думают,  как  бы  помочь страдалице. Тут привезли деньги, около
восьмидесяти  тысяч.  Из  банка.  Накануне  вкладчики  заказали.  Заведующая
положила  их  в  сейф, закрыла двери сберкассы, так как начинался перерыв...
Катя  вдруг  выхватила  из-под пальто пистолет. Заставила заведующую открыть
сейф,  отдать  ей  все деньги, - а там в общей сложности было сто семнадцать
тысяч,  -  и,  крикнув:  "Стоять  на  месте!"  -  отперла дверь и дала тягу.
Ошеломленные  таким  превращением  "бедной  страдалицы",  несчастные женщины
пока  очухались, пока нажали кнопку сигнализации, пока позвонили в милицию -
Катеньки след простыл! До сих пор не найдена...
     Оперуполномоченный   уголовного   розыска   замолчал.  Некоторое  время
молчали и следователи, переваривая услышанное.
     - Но  почему  ваш  коллега уверен, что это имеет отношение к деньгам из
чемодана Варламова? - спросил Чикуров.
     - Так  номера  на  купюрах  те  самые!  -  ответил  Ян Арнольдович. - С
материалами  я,  естественно,  ознакомиться  не успел, но вот, - он протянул
Чикурову листок. - Здесь номер дела, даты, город и так далее.
     - Нужно   срочно   истребовать   дело,   -   сказал   Игорь  Андреевич,
ознакомившись с записями Латыниса.
     - Да,  одна  деталь, - вспомнил майор. - Очень важная! Катенька-то была
мужиком!  Когда она складывала деньги в сумку, платок сбился. На преступнике
был женский парик...
     Это  сообщение обсудить не успели: позвонил дежурный по горуправлению и
сказал,  что  Чикурова  хочет видеть прилетевшая из другого города гражданка
Привалова.
     - Пропустите,  -  сказал  следователь  и,  положив  трубку, обратился к
Латынису:  -  А вам бы не мешало отдохнуть с дороги, Ян Арнольдович. Все мы,
- обвел он рукой присутствующих, - в одной гостинице. Номер вас ждет.
     - Но я не устал, - запротестовал было Латынис. - И если что нужно...
     - Сегодня, пожалуй, нет, - улыбнулся Чикуров. - Езжайте, езжайте.
     Майор ушел. И буквально минуты через три постучали.
     - Да-да, входите! - откликнулся Игорь Андреевич.
     В  комнату  робко,  с  опаской  вошла  высокая  худая  женщина в черном
траурном платке на голове.
     "Как  с  ней  говорить?" - с тоской подумал Чикуров. Уж сколько раз ему
приходилось  по  долгу службы сообщать родственникам скорбную весть о смерти
близкого  ч