Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Берк Шон. Побеш Джоджа Блейка -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  -
чтобы создать у зрителей нужное впечатление... Задним числом хотелось ему думать, что от души говорил... Но с другой стороны -- случилось то, что случилось, и было оно рациональнее... Указ ринулся вперед со всей возможной резкостью и неожиданностью, вытянув кулаки в прыжке. Гек боком упал на стол и подался навстречу. Правой снизу в живот притормозил живую торпеду -- кулаки и лоб пролетели сверху -- левой ладонью поймал квадратную челюсть и резко, на разрыв, дернул вбок и вверх. Все было элементарно и запросто: через секунду Указ теплой еще колодой, животом вниз, валялся на цементном полу, а мертвые глаза словно изучали потолок. Гек наклонился к нему, не вставая, рывком вернул лицо на место -- отлично, абсолютно без крови обошлось... -- Батюшки светы! Да он никак шею себе свернул! -- громко удивился Гек. Он уже был на ногах и в упор глядел на свиту поверженного Указа. Секундное замешательство, вызванное быстротой свершенной дуэли, возможно и спасло им жизни: они ожидали, что Указ встанет и настанет ясность -- как действовать... Но Указ был мертв... -- Кому еще здесь мерещатся скуржавые? Тебе? -- Хомут протестующе замычал, прижимая к животу доверенный ему пиджак. -- Тебе? Или тебе? Лунь, Амбал, Сантьяго отскочили назад, сбились спина к спине, ожидая мочилова от всей камеры. -- Ну что жметесь? Или следы на вас?.. -- Махнул рукой: "Все в стороны!"... -- Вы четверо -- по жизни кто? В темпе! -- Нетаки. -- Лунь первый обрел голос и отвечал твердо. -- Без псины? -- Без. Со ржавыми идем. -- Верный маршрут. Повязки, хоровое пение, грабка зоны? -- Нет, нам это западло. -- Как и всем нормальным людям. -- Гек улыбнулся. -- Сим! -- Здесь я. -- Указа к дверям. Лежак подложи, как-никак -- уркой был. Хоть и дурак... Господа сидельцы! Есть шанс, что по слабости и недомыслию кто-нибудь из вас крякает в фуражку. Обращаюсь к ним. Подумайте до утра, подумайте изо всех сил: стоит ли рисковать собою из-за чужой ссоры. Парень неловко повернулся и свернул себе шею. А среди лягавых есть и такие, что за большие деньги родную маму отдадут, не то что уточку этапную. Поразмышляйте о сем.... Вы четверо! Оснований вам не верить -- пока нет. Можете, правда, постучаться и свалить, если замазаны. Если остаетесь -- на лежаки. Завтра тусовка продолжится, и тогда займете положенные места. Вопросы? Вопросов не было. "Положенные места" -- звучало двусмысленно, таковые и у параши бывают для некоторых категорий сидельцев... Но стукнуть в дверь -- зашквариться недолго и почти наверняка... лучше обождать... И чего Указ завелся, как дурачок? Не иначе -- следочки на нем обнаружились, ведь как все было, если вспомнить... Ох и долго им пришлось вспоминать тот случай: не раз и не два допрашивали их золотые урки на этапах и на зонах -- поодиночке и на сходняках, с дотошностью, какая ни адвокатам, ни следакам не снилась. Кто что и как сказал, кто где сидел-стоял, почему "Веточка", кого называл, как выглядел медведь... Карзубый погиб в побеге еще в восемьдесят втором, Чомбе сидел в туберкулезном спецу и прислал малевку с подтверждением: "Случай был, продолжения не знаю". На словах очень интересовался за Малька. Дельфинчик доматывал предпоследний год фибской одиночки, но сумел получить запрос и дать ответ: "Я с ним кушал. Не нам судить". Это послание от авторитетного Дельфинчика внесло сумятицу в урочьи ряды. Уж если чем Дельфинчик и выделялся среди центровых, то это повышенной наглостью, но никак не смирением. "Я с ним кушал" -- ко многому обязывает, особенно когда речь при этом идет об убийстве и публичном развенчании ржавого. Но рядом стоящее "Не нам судить"... Нет, почерк Дельфинчика, фуфла тут нет... Сходка в тридцать рыл (как обычно -- в межзонной больничке -- съехались на "филоне"), не считая присланных язычков от других авторитетных урок, склонявшаяся уже объявить Ларея гадом (за то, что поднял руку на золотого) и вынести ему приговор, -- смешалась. Да, Указ лажанулся, может, марафет ему мозги проел... Но Ларей... Но Дельфинчик... И письмена с медведем. Письмена и звезды от Субботы!.. А завещание на Крытой Маме от Варлака с Субботой... А все эти легенды о зонах... Действительно, на "Пентагоне", фраты бают, иные стали порядки, не позорные... вроде как. Может, Контора ставит зехера?.. А может, и нет?.. Бывали случаи, когда и сходка попадала в непонятное... Нет, спешить некуда и незачем, надобно смотреть... Еще сходки будут... Если бы Гек ведал о прощальном крике Субботы, как знать -- может, иначе бы себя вел, иначе действовал... Но слухи о Последнем Ване долгое время словно бы обтекали его, не задевая... Много ходило слухов, искажаясь и обрастая небылицами, так что если он и слышал нечто подобное, то все равно не узнавал в них себя. Лишь однажды намекнул он Дельфинчику о пробе своей, но это было давно... И Указу покойному, пожалуй, но там сам черт ногу в толкованиях сломит... А пока он твердо держался напутствия Ванов -- открыться, когда сам почувствует, что пора... Кряквы были в камере, само собой... Но по здравом размышлении -- местному куму -- ни стука, ни улыбки. Спал, проснулся -- жмур лежит. Все спали, никто не видел. Сам и помер, наверное... Попозже, зонному куму, можно рассказать; глядишь -- дачку бросит за информацию, а посреди дороги -- не-е-е... попка не лишняя, и голова тоже. Зонные кумы узнавали -- и кто на карандаш, кто в памяти оставлял. Что такое кум на зоне? -- слуга двух враждующих господ, Службы и Конторы. Плевать в любую сторону -- все против ветра будет. Сам о себе не позаботишься... Вот и копили информацию впрок, есть не просит... Тягнули однажды капитана Робетта в Бабилон с плановым отчетом, а там вдруг генерал Муртез интерес проявил: слово за слово в конфиденциальной обстановке -- вернулся майором, ждать вакансии на новую должность. А потому что сумел заинтересовать сведениями о новых внутриуголовных течениях. Зачем им это нужно в далекой столице -- бог ведает, у них своя политика, а у нас на дальних орбитах -- своя... Эли Муртез едва не задохнулся от волнения, когда услышал в рассказе о свернутой шее упоминание о Бобе-Геке-Мальке: вот он -- достоверный след связного от старых Ванов на волю, вот он, оставшийся Ван... Веяло от всей этой истории какой-то мистикой, неправдоподобщиной: годы идут-идут, а чертову Ларею все "между сорока и пятьюдесятью, крепко сбитый такой"... Робетта в тот раз подробно, насколько мог, рассказал ему и о пробах, и о современной расстановке сил в зонно-уголовных джунглях; Муртез и раньше понимал все это, но только в общих чертах, без поправки на современность... Муртез прошелся по кабинету, остановился перед зеркалом -- оттуда пялился на него с брезгливым недоумением мужчина неспортивного вида, тоже ведь между сорока и пятьюдесятью, скоро сорок два прокукует... Эх, глупость выстроил собственными руками, надо было бы выдернуть его, Ларея, в специальный, "Служебный" каземат, или хотя бы в "Пентагон": времени мало, а ведь зная невероятную истину и наблюдая, так сказать, в микроскоп, можно было бы многое прояснить. Риск признания наличия живого представителя официально уничтоженной "уголовно-террористической" группировки -- он меньше, чем интерес к данному феномену... В крайнем случае, памятуя о былых догадках, можно было бы замаскировать его в разработке под английского шпиона. А теперь, пожалуй, шабаш... Если узнает, куда его определят, -- откажется... э-э-э... подниматься (?) "на зону" -- тогда еще есть шанс, вернем в Бабилон. А если согласится, то там ему и конец с кисточкой. Может, через оперативные службы его предупредить? Задним умом все мы крепки -- поздно, он уже -- то ли жив, то ли не очень. Информация с мест -- большую задержку имеет, "конторские" сотрудничают сопровождая свои услуги зубовным скрипом, но не больно-то на них надавишь -- Сабборг сидит на мохнатой лапе у самого Старика... Дэнни, впрочем, тоже, но ведь Дэнни, а не Муртез... А у Муртеза и основной работы выше крыши, по Штатам, по Британии, по Мальвинам... Лишь бы только Адмирал войны не затеял, тут уже не Аргентина будет: мы -- бритам, они -- нам... Полыхнет так, что... Надо будет Дэнни все и полностью доложить о фактах и догадках, в две головы лучше думается... Ах, ты, сраный гром и е... молния! Может быть, уже и докладывать-то не о чем? Подождем с докладом, подождем... Гек скучал. Пару дней его развлекали допросы по поводу покойника Указа, но никто ничего не показал, и списали человека по "несчастному случаю". Во время очередного шмона из камеры изъяли книги, зубную пасту, карандашные грифели и иную "неположенку", которую знающие свое дело вертухаи привычно находили в привычных "начках". Кое-что, наиболее важное в арестантском быте, оставалось, конечно: карты, кости, бритвы, те же грифели и стержни от шариковых ручек, деньги... И вертухаи об этом знали, и сидельцы понимали, что те знают и опять нагрянут в неожиданный момент; но таковы были правила игры: одни ловят, другие прячут. Если, скажем, поместить в относительно простом тайнике заранее обреченные на обнаружение предметы -- "жертвоприношение", то лягавые остальное полегче ищут: результат-то уже есть, отчетность и так в порядке будет. Но и надзиратели понимают: ну случись чудо, вывернули все до пылинки, а потом что? -- запрещенных предметов не обнаружено? Ну-ка, попробуй не найди еще один раз!.. Тусовка прошла успешно, народ занял положенные места, люди приходили-уходили, а Гек вторую неделю ожидал последнего этапа на место назначения. Из команды покойного Указа почти все ушли в этап, оставался только Лунь, который после трех оглядочных суток окончательно уверился в Геке и держался рядом, вызывая ревнивые косяки у Сим-Сима, поскольку тот считал себя вправе числиться первым помощником при шефе. Но Гек относился к обоим ровно и особо не выделял никого. Скука его отчасти носила нервный характер: ожидание хуже наказания (банальная истина -- все равно истина). Показывать неуверенность и напряжение -- категорически нельзя, чтива нет, в камере тишина и покой: чуть что не так -- Лунь и Сим-Сим вместо утюгов работают, рвение проявляют. Байки травить -- разучился Гек, нет охоты, а других слушать -- тысячу раз он все эти приколы и легенды слышал. Как-то запел один парнишка песню: "Так я сел в девятый раз, потеряв при этом глаз, потому что -- Черная Суббота...". Гек дослушал ее до конца, стал расспрашивать -- откуда песня, кто сочинил, да знаешь ли, о чем и о ком поешь? Парнишка не знал, окружающие тоже, для них Черная Суббота -- просто кличка для рифмы, а главное -- веселый мотивчик очередной блатной песенки, невесть когда и неизвестно кем сочиненной... Гек не стал им ничего пояснять. К чему?.. -- Ларей! А тебя ведь на двадцать шестой определили. Это правда? -- Правда. -- Ну и... как же ты теперь?.. Зона-то псиная? -- Скуржавые там, все правильно. -- Упрешься рогом? -- Поднимусь. -- А... как же?.. -- Да вот так. Кофе-какао пить с ними не намерен, не думай. Просто я всеми фибрами ощущаю, что выбора мне нет: откажусь -- еще хуже чего придумают. Меня ведь не только лягавые пасут, есть нюхачи и покруче и попротивнее. -- А ты почем знаешь? -- Во время шмона в первой пересылке мгновенно нашли у меня два потайных кармашка на теле, да даже и не нашли -- кумовья сразу туда сунулись. А знали об этом только некие мальчики из столичной Службы -- заметь, не из Конторы, -- которые пасли меня, еще когда я припухал в Пентагонной больничке. До этого, до суда, ни на одном шмоне не находили. Видимо, после инструкция пришла. Почему пасут -- знать не знаю, шпионов им, видать, не хватает. А что зона скуржавая, так это -- пока... Случаются ситуации и похуже. -- Похуже -- редко бывает для нашего брата, если вообще бывает. И зона-то -- проклятая, жить на ней -- западло... -- Лунь, дружище, только не вздумай учить меня правильной жизни. Да сядь, я не в претензии за вопрос. Но учись думать своей головой: зона проклята, и проклята за дело. Но если бродяги будут обходить ее стороной и только из-за забора кулаком туда грозиться -- что получится? Как там порядок восстановится -- Божиим промыслом, что ли? Фраты и обиженка как сидели, так и будут сидеть, думая, что их порядки -- общепринятые. Лягавые -- как правили со своими псами, так и будут править. Навеки, что ли, в нашем доме чуланы загаженные смердеть будут? Половина зон в стране -- псиные... Лунь поразмыслил и, ощутив, что Ларей не прочь поговорить и настроен спокойно, недоверчиво покачал головой: -- Так, да не так. Туда надо этапом идти, большим этапом, чтобы нетаки, золотые, фраты -- заодно стояли. Сучню -- под корень, прихвостней -- к параше. -- Красиво говоришь. Только чтой-то давненько туда правильные этапы не ходили. Времена Большой Рвакли миновали, всем теперь нравится спокойная жизнь. А гангрена расползается. Но есть такое слово -- диалектика, хотя я сам скорее метафизик. А диалектика -- это примерно как твое "так, да не так", только по-научному. Рвакля утихла, но значит, и "жучкины" пробы потеряли лягавской патронаж. То есть -- у администрации они по-прежнему в помощниках, но поддержки, той, старинной и безоговорочной -- нет. И еще... Слушаешь, нет? Лунь жадно затряс головой, внимая философским откровениям старого урки. С верхнего яруса свесил круглую голову Сим-Сим. Вокруг шконки собралось еще с полдюжины слушателей, молодых парней, из числа сочувствующих урочьим идеям. Гек покосился, но разгонять аудиторию не стал. -- Так вот. А еще свершилась революция в зонном царстве-государстве, которую все ощутили, да никто не заметил. Раньше ведь как было: лягавская Контора -- люди государственные; Главпес велит им использовать сидельцев в качестве дармовой рабочей силы, да еще госзаказы назначает. Не выполнишь -- останешься без погон, а то и без шкуры... Ну, те -- вниз спускают, раздают задания по зонам да по командировкам, а там -- ниже, по отрядам да бригадам, с тем же стимулом: выполнишь -- пайка, не выполнишь -- могила. Но в главбудке -- новый Главпес (слушатели поежились, но продолжали внимать), на дворе -- новые времена. Разрешили на воле широко бизнес разворачивать, к кормушке другие рыла пробились. Им теперь эти самые заказы только подавай: он станок за сто тысяч купит, да к ним вольняшку-другого за сто тысяч годовых приставит, они наворочают, как тысяча кустарей-сидельцев, да еще с качеством и без саботажа. Что дешевле и выгоднее? Ведь сиделец -- он только условно бесплатен: землю под зону -- предоставь, охрану, колючку, электричество, персонал... О качестве работы я и не говорю... И о воровстве архангелов наших... Вот и получилось, что работы в зонах поубавилось, а соответственно и понукалова. Теперь работа больше на пряник стала походить, чем на кнут. Верно я говорю, ребята? -- В цвет. -- Худой, жердеобразный Кубарь, мотающий уже третий срок за мошенничество, осторожно, но с неторопливым достоинством вступил в разговор. -- Раньше -- ты в отказ, а тебя гнут, ты мастырку -- тебя в БУР. А теперь -- в очередь стоят, да нарядчика максают, чтобы только работу дал. Теперь даже деньгами, хоть и малыми, платить стали за работу. Есть работа -- в лавочку ходишь. Нет работы -- жди кешер с воли или подыхай: кормят нынче погано, хуже прежнего намного... Но проба, которая на зоне, скажем, свой кусок с работяг всегда имеет. Фрат -- горбит, блатной -- спит. Скуржавые -- беспредельщики, все жилы тянут. Стальные не лучше. Золотые -- те малость полегче орудуют. Лунь мгновенно ощерился в его сторону: -- Парашу несешь! Ржавые с фратов добровольно в общак имеют, без гнулова! -- Помолчи, малый, не так ты много видел, чтобы меня выправлять. А я скоро полтора червонца барачного стажа накручу, да за свои слова всегда готов ответить. Но что правда -- то правда, на промзону силком никого гнать не надо по нынешним-то временам. -- Именно (Гек, к огорчению Луня, оставил без внимания не слишком-то лицеприятную оценку блатного мира из уст Кубаря). А потому и надсмотрщики над рабами -- стали менее нужны. Но по инерции старая телега долго еще катиться будет, пока на камень не наедет... -- Какой камень? -- Каменный. Ну, все. Напыхтели -- дышать нечем. Расходись, братва, а я придавлю часок перед обедом... Лунь, ты понял мою мысль? Лунь тотчас вернулся к шконке, где сидел Гек. -- Наверное да, хотя, может, не совсем. А ты не боишься, что заложат твои речи? -- Не боюсь. Я сейчас куда больше волнуюсь за свои ближайшие дни: я поднимусь на зону No 26/3, но боюсь, что среди розовых лепестков на моем пути будут попадаться и тернии, в смысле шипы... Гек отвалился на цветастую, тощую, но все же не казенного образца подушку -- в карты выиграл третьего дня, да сон не шел. Делать предварительные заявления хорошо и нетрудно, а реально выжить в предстоящие годы -- это задача не из самых простых. Пришел язычок с воли -- утешительного мало. Ребята шустрят вокруг двадцать шестого спеца, но все снаружи. А как оно там внутри повернется -- ой-ей-ей... Да еще водолаз в углу бубнит и бубнит, то ли проповедует, то ли исповедует... -- Сим, позови-ка сюда Анафему... Бывший католический священник, в насмешку прозванный сидельцами Анафемой, действительно сидел на свой шконке и проповедовал в узком кругу прозелитов, вспомнивших бога в тяжких условиях отсидки. Сам он слыл на голову ушибленным и мало приспособленным к жизни человеком. Срок он получил за то, что попытался продать золотую церковную утварь на черном рынке, но попался с поличным. Земная власть из уважения к церкви отвесила ему всего семь с половиной лет, а духовное начальство лишило его сана и чуть ли не отлучило от церкви. Отец Амелио, ныне Анафема, рассказывал, что -- да, был грех, но деньги он собирался раздать своим прихожанам, лишившимся имущества и крова в результате наводнения. Сидельцы хохотали, но верили "падре", уж очень он был чудаковат и непрактичен. На пересылку он попал после того, как на утреннем разводе публично предал анафеме главного на своей восьмой допзоне блатного Хрыча. Зона была скуржавая, и порядки там царили соответственные, но священнику по традиции полагался полный кус и прочие послабления. Чудак чудаком, но у отца Амелио хватило ума, чтобы не переть на рожон и внедрять проповеди Христовы только добровольцам из нуждающихся. И вот однажды ночью его разбудили и представили перед самим Хрычом, битым уголовником, некогда разжалованным из золотых, да не пожелавшим принять участь простого фрата-трудилы. Теперь он истово служил скуржавой вере и даже сподобился перевестись, как исправляющийся, на более "курортный" допрежим, где и правил по своему людоедскому разумению. Отца Амелио против воли ввели в курс дела: два шныря, по очереди дневалящие в Хрычовом бараке, проворовались -- тяпнули сотню из тумбочки у самого Хрыча. Вернее, проворовался один, но неизвестно, кто именно. Кража случилась на стыке дежурств, твердой отмазк

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору