не  ощерит, ни прямо, ни  исподтишка. Но и  опасно -- не раз и  не два таких
ловкачей-челобитцев за кривду в крематорий отвозили. Нетаки вообще перед ним
трепещут -- больно строг  и крут с ними. "С нетака, с урки -- особый  спрос"
-- такая у него поговорка... Не по плечу -- бери кайло, ныряй в трудилы.
     Гек шел вдоль первой барачной улицы. В  клубе, в каморке художника  его
ждала учетчица кадров из вольных, безмужняя, молодая еще баба. Муж ее бросил
с двумя детьми и отбыл в неизвестном направлении, платили -- только чтобы  с
голоду  не  поумирали.  Куда  деваться  -- приходилось  подрабатывать. Ларей
платил  хорошо, целоваться  не лез, не  унижал и не развратничал,  как  иные
вольные...
     Вслед  за Геком  плескался  обычный  хвост из  десятка  приближенных  и
телохранителей. Сначала Гек пытался упразднить  эту свиту, но потом плюнул и
оставил как  есть: то срочное  сообщение, то  наоборот --  кого-то из  своих
послать потребуется, то с промзоны бегут жаловаться, то нужен громоотвод для
очередного лягавого...
     Сидельцу не к лицу  любопытство,  но всюду, где идет Гек,  -- торчат из
слепых  барачных оконцев, из дверей бледные пятна  -- сидельцы таращатся  на
Самого,  обмениваются  впечатлениями:  куда  идет, на кого  смотрит... Шапки
ломать  перед ним --  не  положено, однако  Соломан Ассириец  рвет  казенный
картуз с головы, прижимает руку к сердцу и кланяется, стоя в дверях сапожной
мастерской. Гек едва заметно  кивает  и следует дальше -- тут не подхалимаж,
от души благодарность...
     Дело было осенью. Гек шел по тому же делу и адресу, как вдруг из барака
вынырнул человек и бросился Геку наперерез. Поскользнулся на осколке ледышки
и шлепнулся перед Геком. Из барака уже бежали  к нему догонщики, из-за спины
выскочили нерасторопные дылды-охранники, но  упавший, все еще лежа на спине,
успел  сложить руки ковшиком и выкрикнуть: "Справедливости! Рассуди, пахан!"
И  столько душевной муки и боли стояло в этом  крике, что Гек заколебался, а
через секунду и вовсе передумал:
     --  Назад. Не трогать.  Ты Хряпа, если не  ошибаюсь? Излагай, кто он  и
почему бежал?
     Польщенный до печенок тем, что его помнит сам Ларей, косноязычный нетак
Хряпа  с помощью  рук  и слов-паразитов объяснил, что  беглец  -- новенький,
только что прибыл с Иневийской крытки с  пятнахой на плечах за изнасилование
малолетней девочки.  На следствии  подписался, а на суде отказался.  Сегодня
назначен для него разбор с правилкой, как положено.
     Гек задумался. Итог правилки заранее известен: "очко за очко"...
     --  Разбор  отложить  до  вечера,  я  сам  приду.  Сразу  после  отбоя.
Присмотрите, чтобы к вахте не намылился. Не более того...
     Соломан  Ассириец  через  отца,  ветерана войны,  пятикратного кавалера
солдатского креста, поселился в престижном районе Иневии, где именным указом
Господина  Президента  отцу  подарили квартиру.  Отец  был  дряхл  и  болен,
требовался пригляд и уход. Так Соломан поселился у отца. Но однажды под утро
полиция  обнаружила  у  ворот соседнего особняка бесчувственное  истерзанное
тельце  семилетней  девочки.  Особняк  принадлежал  городскому прокурору.  В
окрестных  домах  жили  тоже не  последние люди в  городе, поэтому виноватых
искать было непросто и отнюдь не безопасно.
     Сроки поджимали,  а Соломан  подвернулся как  нельзя  более кстати: две
ходки за  ним  были  --  мелкая  кража и хулиганство. Тот  факт, что он  всю
неделю, включая  злополучную  ночь, провел за городом  в  веселой  компании,
следователей не  смутил:  взяли под арест  и  стали требовать  признания. Но
несчастный  Соломан  оказался крепким орешком: его  били и пытали  несколько
месяцев подряд, прежде чем он  сломался и дал необходимые показания. На суде
его криков и объяснений никто уже  не слушал --  пятнадцать лет  на  жестком
режиме.  Дали  бы  и больше, поскольку  девочка умерла,  но  в районе  вновь
произошел  подобный случай,  в то время как у подследственного Соломана было
железное  решеточное   алиби,  которое   не  мог   опровергнуть  даже  самый
изобретательный  следователь.  Запахло скандалом, поэтому  суд,  прокурор  и
казенный  адвокат  утрамбовали  процесс в  один день. Так Соломан оказался в
Эльдорадо  (с приходом Ларея  и сама зона поменяла название, "Аргентиной" по
привычке ее  называли  только  лягавые, а сидельцы старались  не ошибаться в
названиях, себе дороже).
     Гек  сидел  на табуретке  посреди сушилки и внимательно  слушал рассказ
Соломана. За его  спиной стояли двое зырковых -- из его и местного барака, а
также трое  местных угловых.  Гек сам задавал вопросы,  не  препятствовал  и
остальным. Примерно  через  час  он  оглянулся на ребят,  как бы  испрашивая
разрешения -- все замерли, -- и подвел итог:
     -- Мы проверим. Но помни, Соломан, если ты наврал нам -- пожалеешь. Это
тебе  только  сейчас  кажется, что хуже  не  бывает  кары за  предполагаемый
проступок...  Бывает, уверяю  тебя. Некоторое время  потом  ты будешь жить и
горевать, что смерть не приходит так долго. Не передумал?.. Хорошо. Выделить
ему  отдельную  шконку  и  место  за  столом.  И  посуду.   Но   поодаль  от
"птицефермы", чтобы ни вы, ни он --  не зашкварились. Работы не давать,  без
причин не трамбовать. Расходимся.
     Через месяц примерно из Иневии пришел подробный отчет. Гек опять пришел
в сушилку, все так же  стояли за ним местные авторитеты, только робы на всех
были зимние -- в мае градусник стабильно показывал около тридцати ниже нуля.
     Соломан, бледный как  полотно, мял  в руках шапку и старался,  чтобы не
заметно было, как у него трясутся руки. Мутный и едкий пот  стекал с низкого
лба  на  нос и щеки, но  он не смел утереться  и как завороженный смотрел на
Ларея.
     --  Я уже изложил  все  парням, посоветовался... "За чужого парится" --
так сообщили мне люди, которым я доверяю. Ты невиновен, Соломан...
     За  спиной забулькало. Гек не  глядя протянул руку, подхватил стакан  с
коньяком, встал.
     --  Выпей.  Отныне  ты  равен  другим. Живи, работай,  сиди спокойно...
трудилой.
     У  Соломана достало сил не расплескать коньяк, он выглотал целый стакан
в  считанные  секунды,  замер, и  вдруг  из глаз его  побежали, сливаясь  со
струйками пота, слезы.  Соломан повернулся  -- стакан выпал --  и спотыкаясь
побежал  из  сушилки:  позорно  взрослому  мужчине  плакать на  людях... Гек
извиняюще развел руками, поднял стакан.
     -- Подыщите ему по специальности -- вроде он сапожник...
     ...Следы привели к городскому же прокурору: сынок  его забавлялся таким
манером. В принципе Гек мог поднапрячься и сбить с Соломана приговор, вопрос
лишь усилий и денег, но это уже  проходило по совсем другим закоулкам морали
и милосердия; и без того расследование влетело Геку в сотню тысяч  с  гаком.
Гораздо  перспективнее  было  взять  на   крючок  прокурора  и  подлого  его
сынка-ублюдка...
     А  теперь уже  дело к весне  идет, баба ждет, мышцы ноют,  головушка на
волю просится... Осталось-то сидеть всего ничего, меньше полутора лета...
     -- Туман, сегодня подойдешь к Ассирийцу, пусть прекратит шапку снимать.
Да  без рукосуйства, словами внятно  объясни,  что я ему  не  вертухай и  не
церковь... Куда порыл?.. Позже скажешь, перед ужином и не при людях.
     Сзади опять послышался топот: на всех парах за Геком и его свитой бежал
Бенни Шип, угловой из их барака.
     -- Ларей... Фу, отдышусь... Ларей, слушай!  Пригнали "коня" с воли,  но
не по правилам. Там "язычок". Говорят -- срочно, лично в руки. Очень срочно!
     -- Давай сюда. -- Гек взял бумажный рулончик, развернул.
     "Малоун погиб. Автокатастрофа. Тони".
     Гек  стоял и потрясенно глядел в пространство.  Столько раз он в мыслях
представлял, как  он  встретится  с  Малоуном, как  поедут они  в  китайский
ресторан и  будут трепаться о том о  сем, о пустяках, никак  не  связанных с
делами. А Малоун будет тарахтеть,  поминутно утирая пот с толстой шеи, и при
первой  же  возможности  совать ему  фотографии дочери и жены... Вот тебе  и
компьютеры...  Кому он мог помешать,  смешной коротышка Джо Малоун... Как же
так... Ну почему не живется хорошим людям на белом свете?..
     Горькие мысли  Гека  дали  сбой,  проступила  реальность: сырой ветерок
толкал  в ноздри запах  прелого с  опилками  снега, свербил уши  подвывающий
голос Шипа...
     --  Ты что, что ты, Ларей! Сказали  -- срочно, я ни при чем... Гад буду
-- ничего не знаю! -- Шип втянул голову в плечи, как распоследний фитиль, не
смея отвести от  Ларея ужасом наполненных глаз:  Гек,  оказывается, все  это
время смотрел на него. Свита ничего не понимала, их тоже прихватило холодком
страха --  Ларей  привык убивать провинившихся и в  куда  более  благодушном
настроении,  а уж в  таком  состоянии давно  его никто не видывал...  Сейчас
мигнет, и от  Шипа  только потроха  останутся, видимо, косяка мощного спорол
парняга...
     -- Да нет, все нормально, Бенни.  Ты  поступил  правильно,  и не  о чем
говорить. Туман, поди, скажи, что сегодня отменяется, вот деньги.
     Напряжение спало. Шип только крутил головой, переводя дух. Ну и приходы
у  Ларея,  недолго и заикой на  всю жизнь остаться. Не зря его... Но что-то,
видать, случилось, коли от бабы отказался. Ф-фу-у-х...
     Туман уже был  далеко  впереди, шкрябая сапожищами  асфальтовый плац на
пути  к  заветному клубу и мечтая безнадежно (какая бы ей разница, деньги-то
все равно заплачены?..).
     -- Домой  пошли.  --  Гек развернулся и  тем  же мерным  шагом двинулся
обратно. Свита молча расступилась перед ним и так же молча сомкнулась сзади.
     -- Шип, -- Гек повернул голову на ходу, -- подготовь к вечеру надежного
"коня",  маляву  в  Бабл  сброшу.  Никаких  факсов-максов,  пусть  самолетом
подкинут. Контакт, в смысле адресат, тот же. Это  важно, неожиданностей быть
не должно.
     -- Нет проблем, только отмашку дай, а у нас все на мази.
     -- Добро. Меня до ужина не кантовать, разве что очень уж подопрет.  Мне
подумать надо. Парни со смены придут -- предупреди, чтобы не очень шумели...
Не на цыпочках, пересаливать не надо, просто пусть не галдят.
     -- Сделаем.
     -- Ацтек из двадцать восьмого назначен на восемь тридцать -- предупреди
и перенеси на завтра, на после развода.
     -- Сделаем.
     --  Тогда у меня все. Буду в каптерке. Больше не отвлекать. Если что --
сначала через Тумана, он ко мне зайдет и сообщит...
     Поздно ночью Туман докладывал в курилке встревоженным зонным вождям:
     --  Ничего  не  ел, только чай пил. Даже по тренажеру  не бегал. Я было
попытался бациллу  подсунуть, бутерброд  сварганил, так  чуть  по  мордам не
схлопотал -- злой!.. А он ведь просек насчет нас с вами, сам пояснил: здесь,
мол, все тип-топ,  на воле проблемы... К нашим  делам  никакого отношения не
имеющие... Я так и не понял, в натуре, голос вроде бы и слышно, да ничего не
разобрать -- бырь-мырь...  Потом --  играй, говорит, еще играй...  Может,  в
стиры  сам с  собой  катал,  типа  пасьянс?.. Нет,  сам  же  знаешь,  он  ни
уоки-токи,  ни телефон не признает... А сейчас затих,  наверное  придавил на
массу, так что мне пора, а то Шип запсихует, он на подмене...
     Малява  Ларея  бабилонским  соратникам  была  столь  тяжела  подспудной
яростью своей, что Арбуз только морщился, озвучивая фразу за фразой.
     В "Коготке", как встарь,  собралась вся  прежняя  команда: Тони Сторож,
сам Арбуз, Ушастый, вышедший на волю Малыш,  Фант, пара Гнедых, да еще новые
ребята,  рекомендованные Лареем  с зоны,  --  Кисель  и  Блондин. Выслушали.
Обсуждений и не было -- поели, выпили по стопарю, да так и разъехались.
     Месяц октябрь выдался многотрудным: Тони и Эл, образовав два автономных
центра  расследований,  перерыли  весь  город  в тщетных  попытках раскопать
подноготную  гибели  Малоуна.  Все  пошло  в  ход:  связи,   взятки,  пытки,
вознаграждения осведомителям;  Арбуз даже  экстрасенсов заказал. Но  нет  --
классическая  авария  на  автостраде.  Вроде бы и неясности  есть --  почему
именно  в  тот  день знак поменяли, да  почему виновник, водитель грузовика,
тоже помер,  хотя и не  так уж  серьезно покалечен  был... Но  это  все так,
вилами по воде... А  срок, определенный  Лареем,  вышел,  пора  было ехать с
ответом.
     -- Ну что, господа мазурики, нет больше идей? -- Эл, сидящий  во  главе
стола, осмотрел окружающих.  "Мазурики" сосредоточенно  жевали,  стараясь не
встречаться  с ним глазами.  -- Так  тому и быть. Авария не подстроена, имел
место нежданчик, он же -- несчастный случай. Фуфловый резуль,  но другого не
надыбали. Кто поедет сообщать подробности?
     -- Вот ты  и поезжай, -- прошамкал набитым ртом Втор  Гнедой, --  тебе,
стало быть, и карты в руки.
     -- Еще какие будут советы?
     Все молчали.
     --  Ну а почему  бы тебе с Пером не  отчитаться? У меня,  между прочим,
регулярный поход  в прокуратуру, трижды  в  неделю  и до  конца календарного
года. И дел  у меня  побольше будет, чем у вас вместе  с  братом взятых. Так
что...
     --  Ага,  сейчас помчались! Мы  только-только  за  колумбийский  ацетон
отмылись. Ты,  Эл, не держи нас за  дураков:  на  такую  подставу не клюнем.
Пусть тогда Сторож едет, он  его крестничек и язык  хорошо подвешен. А, Дядя
Тон? Или ты не духарной?
     -- Тя чо, лошадь сраная, завидки берут насчет Дядьки?  Так  заимей свою
территорию и правь, насколько хари хватит. Полно районов -- очищай и владей.
Ишь, шустряк борзорылый! Доприкалываешься!
     -- А ты на нас не волоки! -- Пер Гнедой жестом велел Втору заткнуться и
теперь сверлил взглядом Тони. -- У нас, во-первых, и без территорий головных
болей полно.  А во-вторых,  всем,  кто  на  нас  нарывался  по-плохому,  это
обстоятельство ничуть не помогало. И если ты на шутку с угрозами попер...
     -- Все заткнулись! -- рявкнул бордовый от злобы Эл. -- И ты, Тони, черт
тебя побери!  Ты  ведь поумнее этих  двоих,  зачем  спорить-то, да еще на их
уровне...
     -- Это кт...
     --  Засохни,  скотина,  я  уже  не  шучу.  Я...  Цыц!!!  Не  доводи  до
крайностей, Пер. Я, может,  потом оправдаюсь перед стариком, а может быть, и
нет,  но  вы оба узнать  об этом не успеете, если  еще  хоть словом  сегодня
залупитесь на кого во время совещания. Вы сомневаетесь?
     -- Я лично не  сомневаюсь и Эла поддержу, если надо  будет. --  Реплика
Ушастого окончательно накалила атмосферу, но зато положила конец перепалке.
     -- Успокоились? Ну так кто поедет, что решим?..
     Ни Эл Арбуз, ни Тони Сторож,  самые влиятельные боссы из Гековой шайки,
ехать  и докладывать решительно не пожелали, они откровенно  боялись вызвать
его гнев -- в маляве и так  достаточно  прозрачно ответственность  за гибель
адвоката адресовалась им обоим. А  в  местных условиях заставить их  поехать
никто не мог. Малыш тут же заявил, что недавно откинулся, еще не при делах и
ни во что  не  врубился.  Даже  звероподобный  Ушастый,  который  никогда не
чувствовал за собой  вины, стушевался: "Ну что я ему скажу? Я этого  Малоуна
два раза видел и знать его не знаю. На других валить не привык, но и на себя
чужой  горшок  не  надену.  И что он так  на нас рассвирепел, со скуки,  что
ли?.."
     Блондин молчал  в  тряпочку и глаз  ни  на кого  не  поднимал.  В новой
атмосфере  среди  столичных уголовников  он еще  не обтерся,  но зато хорошо
помнил повадки Ларея,  своего недавнего пахана: мужики правильно рюхают, что
жмутся, -- малява  немилосердная,  написана серьезно.  Вик Кессель (Кисель),
бесстрашный банковский налетчик из  урок,  а  теперь  второй протеже Гека из
"Эльдорадо", вызвался поехать, но от него отмахнулись -- малограмотен; чтобы
все ему втолковать накрепко -- еще месяц клади, не меньше...
     Как обычно,  крайнего нашли: Фант поедет. А Фант и не  возражал, и даже
не  особенно боялся,  поскольку твердо  верил  в благорасположение Ларея,  в
списке духовных авторитетов заменившего ему отца с матерью и господа бога.
     Так  и  вышло.  Гек  спокойно  выслушал  доклад Фанта, примерно  с  час
позадавал вопросы, слабо улыбнулся  под конец  и даже врезал  подзатыльника,
когда уличил его в неточности.
     --  ...А  поначалу-то говорил,  что  сам  вызвался? Ишь  ты, не  хочешь
подставлять никого, да? Ладно, мертвого не воротишь.  Может, я и погорячился
в  письменном виде,  но зато теперь могу быть  уверен, насколько  это вообще
возможно,  что  умысла злого  не было, а был  несчастный  случай на  дороге,
хотя... Так, говоришь, девчонка в больнице до сих пор... Ты вот что, скажешь
Тони, чтобы с вдовой поговорил по  поводу денег, и если что -- пусть отсыпет
не скупясь, я отвечаю. Сам зайди, вырази сочувствие, ну, сообразишь...
     А у меня тут дела идут потихоньку: срок  иссякает в будущем году и воля
попой вертит, так что скоро ждите. Со ржавыми у меня контакт пошел, слава те
господи.  Сим-Сим,  скотина,  язычок прислал -- ему  на волю было идти год с
лишним назад, так  еще на два раскрутился -- чуть раньше меня выйдет. Но все
равно молодец: не  трус,  не дурак и не лодырь,  а ведь с простого гангстера
при Гнедых начинал...
     -- Ну, с вашей поддержкой это не так уж и удивительно.
     --  Хм.  Поддержка  -- поддержкой, но надо  и самому  голову  на плечах
иметь, а также уметь ее оберегать. Кстати, не желаешь  ли ты моей поддержки?
На  зонах  нынче неспокойно:  то мужичье взбунтуется, то  импортные латиносы
хвост  подымают, да  и  скуржавых полно... Как насчет  пары-тройки лет возле
солнечной Антарктиды? Я устрою по дружбе, Джеф?
     "Вот за это тебя Кромешником и  кличут. Ну ни  секунды расслабухи,  все
норовит за горло подержаться..." -- Нет, шеф, благодарю покорно. Я...
     -- Ларей.
     -- Обмолвился, прошу прощения. Ларей.  Я бы предпочел быть вам полезным
на воле. Так мне разум подсказывает. Но если вы решите иначе...
     -- Я пошутил. ("Ну и шутки у тебя... шеф хренов!  А ведь на волю выйдет
-- совсем  тяжко будет, надо привыкать. Эх, гадский рот!..") Ты нужен именно
на воле, к тому же у тебя семья, ребенок...
     -- Двое.
     -- Уже двое? Давно ли?
     -- С неделю как из роддома.
     -- Поздравляю. Парнишка?
     -- Угу. Теперь полный комплект: дочь и сын.
     --  Тем  более  нельзя на  зону.  Видишь,  как  все  неудачно  для тебя
складывается: рекомендации есть, поле деятельности  немеряное, а придется на
воле поскучать. И не надо меня материть, ни вслух ни в мыслях, я ведь многое
вижу по  твоим  жвалам. Далее: многое вижу, а тебя,  во  всей полноте  твоих
душевных и мозговых извивов,  не  представляю, потому что человек сложнее  и
круче  любой  схемы,  причем  настолько,  что  и сам себя не  знает  даже на
четверть. Я к чему: когда общаешься с  другим человеком,  держи уши торчком.
Это не избавит тебя от всех неожиданностей, но подготовит к ним. Врубаешься?
     -- Абстрактно -- да. А конкретно -- пока не очень.
     -- Держи конкретику.  Я  отношусь к тебе  гораздо  лучше, чем к...  Ну,
одному из Гнедых, например.  И ты это знаешь, как я заметил. Но это вовсе не
значит, что я  прощу тебе любой  косяк. И если ты  будешь это понимать, то и
вероятность косяка уменьшится, и я для тебя буду менее неприятен, как это ни
парадоксально. Все, вали. На досуге додумаешь...

     Ржавые... Все  эти годы  Гек терпеливо ждал и все-таки дождался удобной
ситуации. Новые времена меняли мир  по обе стороны  решетки, подстраивая под
себя людей, их обычаи  и законы. Экономика страны Бабилон, визжа и скрипя на
каждом околодворцовом повороте, тем  не менее набирала ход. Несмотря  на все
усилия чиновничье-генеральской  когорты,  стоящей у руля, жизнь брала  свое:
стало больше свободы в делах,  контактов  с остальной цивилизацией, реальных
денег  на  руках у  населения.  Золотой дождь  просыпался и  на гангстерские
группировки,  и  на  деловых  людей,  и   на  чиновников.  Хватило  даже  на
формирование  так называемого  среднего  класса. Урочий мир поначалу  прошел
мимо  новых веяний,  грабя  и воруя  по прежним  образцам