и не мечтай.  Мне  тут  Кеша  не
указ, да и мужики не всегда соображают, что и когда делать нужно.
   - Но здесь же опасно оставаться!
   - И не останусь. Сама с Петенькой к Кеше поеду.
   - Вы?! Но ведь неизвестно, куда потом нужно будет  перебираться.  Вам
же трудно будет...
   В первый раз я увидела на ее лице что-то напоминающее улыбку.
   - Не твоя печаль, милка. В молодости такой "курс выживания" прошла  -
тебе во сне не приснится.
   - Какой еще курс выживания? Их тогда не было...
   - Ага, не было! Счас ввели за деньги,  а  тогда  полстраны  бесплатно
проходило. Выжил - живи, не выжил - извини.
   - Вы про лагеря?
   - Нет, про санаторий с  профилакториями.  Ну  давай  пойдем  Петеньку
собирать. Отбеседовались. У меня язык не казенный.
   Вот  тебе  и  бабулька,  божий  одуванчик!  Похоже,  я  вляпалась   в
мини-малину: старуха-рецидивистка и Кеша-начинающий.  Приятная  семейка,
ничего не скажешь. Будет мне от Паши за такое знакомство!
   Когда собралась погасить свет в комнате, баба Катя  цыкнула  на  меня
неожиданно резко:
   - Ошалела? Свет в доме - значит, есть кто-то. И на кухне  не  вздумай
гасить. Я дверь на засов изнутри закрыла, а  сейчас  трубку  с  телефона
сниму. Пусть стучат, пусть дозваниваются. По крайности решат, что  бабка
оглохла или заспалась. Может, и не станут дверь выламывать. Обойдется.
   То ли бабулька регулярно смотрела по телевизору детективы,  то  ли  в
лагере  сиживала  не  только  в  молодости,  а   достаточно   регулярно.
Действовала, во всяком случае, грамотно. И с собой собрала только  самое
необходимое, да не в чемодан или  сумку,  а  в  заплечный  мешок.  Очень
грамотно: руки свободны, груз  распределен  равномерно.  Все-таки  кадры
прежняя система готовила отменные, теперь таких людей не делают.
   Я взяла Петеньку на руки - это она доверила почему-то. Баба Катя  шла
за нами. То ли прикрывала отступление, то ли следила, чтобы я не уронила
ребенка. А он даже не проснулся: только пробормотал что-то и прижался ко
мне. Бедный малыш - мать  неизвестно  где,  отца  то  ли  убьют,  то  ли
посадят. Правда, остается еще баба Катя, но ведь и она, в  общем-то,  не
железная.
   - Вы лекарства свои не забыли? - на всякий случай поинтересовалась я.
Все женщины старше сорока, с которыми я общалась, имели при себе  филиал
районной аптеки: сердечное, болеутоляющее,  успокоительное,  снотворное.
Не дай бог прихватит где-нибудь...
   -  Какие  такие  лекарства?  Малину,  что  ли,  с  собой  попру?  Или
горчичники? Простужаться мне сейчас недосуг.
   - А сердце у вас здоровое?
   - Шут его знает! - хмыкнула Катерина Павловна. - К  врачам  не  хожу,
они и здорового залечат. Ну а помру - так сама помру, когда положено. Не
бойся, валерьянку взяла. Больше ничего не надо.
   Когда спустились вниз, я попыталась отодвинуть щеколду на  двери.  Но
она упорно не поддавалась: то ли заело, то ли Кеша не проверил, и  дверь
действительно заколотили наглухо. Баба Катя, которая на это время  взяла
Петеньку на руки, снова передала его мне.
   - Держи уж! Мало каши ела, видать. Дай попробую.
   То ли она, то ли дверь пару раз крякнула - и засов щелкнул. На  улице
было чуть светлее, чем в подъезде, и я не сразу увидела  свою  тачку.  В
какой-то момент показалось, что ее нет, и я здорово струхнула. Хотя вряд
ли кто польстится на мою старушку - уж больно она внешне неказиста. Да и
тревога оказалась ложной: "Волга" стояла на том же месте. Нервы начинали
шалить - ночью лучше спать, а не подбирать раненых незнакомцев  и  потом
лазить в чужую квартиру по водосточным трубам.
   - Подержите ребенка, надо машину отпереть, - сказала я старухе. -  Вы
рядом со мной сядете?
   - Нет, девка, ты все-таки чокнутая. А ежели за тобой кто поедет?  Так
я и буду всю дорогу башкой крутить?
   Нормально. Бабулька мне нравилась все больше и больше. Если  вся  эта
заварушка благополучно кончится, я устрою ее к Паше на полставки.  Пусть
она поучит молодых сотрудников премудростям сыска. И  к  пенсии  добавка
будет - на малину с горчичниками.
   Баба Катя расположилась на заднем сиденье, а Петеньку положила  рядом
со мной и надежно примотала ремнями безопасности.
   - Ежели в заднее стекло пальнут, то его не заденут.
   - Да кто стрелять-то будет, Катерина Павловна? - взмолилась я.
   -  Кому  надо,  тот  и  будет.  Кто-то  не  поленился  ведь  квартиру
распотрошить. Давай трогай. Очень ты много говоришь, Вера. Когда  только
думать успеваешь?
   На  этот  вопрос  я  была  не  готова  ответить  и  сочла  за  лучшее
последовать совету  и  трогать.  Сначала  ехала  тихо:  все  ждала,  что
где-нибудь сзади или сбоку вспыхнут фары и  раздастся  звук  включенного
мотора. Но ничего подобного не дождалась.
   Благополучно выехали на еще пустой Ленинский проспект - там я набрала
приличную скорость.  Могла  бы  ехать  и  побыстрее,  но  не  так  часто
приходилось возить маленьких детей в своей машине.  Точнее,  это  первый
случай. Поэтому стрелка на спидометре не забиралась  за  отметку  "100".
Почти плелись, одним словом.
   Возможно, все это было к лучшему. До той минуты у меня не  находилось
времени подумать: куда девать свалившуюся  на  меня  семейку?  Если  они
останутся в моей квартире, придется  переселяться  в  офис,  а  главное,
поставить в известность Павла. Он взбеленится - и будет прав.
   Можно обратиться за помощью к Рите. У  нее  всегда  есть  пара-тройка
знакомых с пустыми квартирами: кто-то уехал за границу, кто-то в отпуск.
Риту обычно  просят  поливать  цветы  или  кормить  кошку.  Попутно  она
устраивает там личную жизнь своим  друзьям,  подругам,  приятельницам  и
просто знакомым.  До  сих  пор  не  попалась,  но...  Но  тогда  о  моих
экстравагантных  подопечных  наверняка   узнает   пол-Москвы.   Рита   -
прекрасный человек, но патологически не умеет хранить тайны. Ни свои, ни
чужие.
   Можно, наконец, попросить Викентия Эдуардовича, маминого  двоюродного
брата, приютить их у него на  даче.  Во-первых,  он  добрейший  человек.
Во-вторых,  ему  может  выйти  определенная  выгода:   Кеша,   если   он
действительно мастер на все руки, без дела на дядиной даче не останется,
баба Катя везде будет полезна, а Петенька  подышит  свежим  воздухом.  И
телефон там есть. Так что все очень упрощается.
   Значит, нужно дождаться часов десяти утра и позвонить Викентию. А еще
лучше - просто приехать,  экспромтом.  По  телефону  старый  интеллигент
может отвертеться, а  очной  ставки  с  жертвами  бандитской  группы  не
выдержит - дрогнет. Нехорошо, конечно, давить на  старика,  но  Петеньку
жалко...
   Баба Катя все время молчала. Патологически нелюбопытная  женщина:  не
спросила даже, куда едем, долго ли  еще  будем  кататься.  Покосилась  в
зеркальце - старуха сидела вполоборота ко мне и  пристально  следила  за
дорогой. Мне бы такой характер!
   - Екатерина Павловна! Хотите пожить на даче пару недель?
   Она ответила не  сразу,  видно,  решала:  продолжать  наблюдение  или
поговорить со мной. Я уже хотела повторить вопрос, когда услышала:
   - Мне все едино где, лишь бы Петеньке было  хорошо.  Твоя  дача,  что
ли?
   - Нет, моего родственника. Он пожилой человек, живет там один, а  дом
большой, места хватит.
   - Обрадуется, поди! - В голосе бабульки явно слышалась ирония.
   - Не знаю, - честно сказала я. - Может, и обрадуется. Но уж точно  не
прогонит. Вот мы и приехали. Ох!
   Последнее  мое  восклицание   было   таким   энергичным,   что   даже
невозмутимая баба Катя вздрогнула:
   - Случилось чего?
   Я промолчала. Произошло то, чего в  принципе  не  должно  было  быть:
перед моим подъездом стояли  Пашины  "Жигули".  Наверное,  мне  было  бы
легче, если бы там стоял джип, битком  набитый  бандитами.  От  бандитов
можно было бы попробовать отстреляться или удрать...
   - Спрашиваю, случилось чего? - дошел до меня голос бабы Кати.
   Я махнула рукой:
   - Ничего особенного, долго объяснять. Машина вот  стоит.  Сейчас  мне
попадет.
   - Муж вернулся?
   - Не замужем! - буркнула я.
   Помогла вылезти старухе, вынула все еще  спавшего  Петеньку,  заперла
дверцы. Самым горячим желанием было проснуться и понять, что все это мне
приснилось. И не будет укоряющих глаз Паши и его нотаций. Ну  да  ладно,
лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Подхватила мальчика и пошла к
подъезду. Баба Катя молча следовала сзади.
   Позвонила в дверь  собственной  квартиры.  Раздались  такие  знакомые
шаги, и Пал Палыч собственноручно распахнул ее.
   - Вот уж не ожидала  тебя  здесь  увидеть!  -  сказала  с  вымученной
улыбкой вместо приветствия,  вложив  в  эту  фразу  максимум  искреннего
удивления,  радости  и  чистосердечности.  Но  на  Пашу   почему-то   не
подействовало.
   - Ты отдаешь себе отчет  в  своих  поступках?  -  поинтересовался  он
бесцветным голосом. - И что намерена делать дальше?  Твоего  подопечного
ищет вся милиция города. В том числе и я.

Глава 7
ПАВЕЛ ШЕРВУД

   Подытожив услышанное от Иннокентия и сведения,  почерпнутые  мною  по
телефону, я получил совершенно замечательную картинку. Вооруженный налет
на офис одного из небольших коммерческих банков - раз. Труп охранника  и
тяжелораненый вице-президент банка - два. Известная нашим  "экономистам"
из  прокуратуры  связь  этого  банка  с  какими-то  не   совсем   ясными
финансовыми махинациями - три.  Необходимость  допросить  раненого,  как
только он придет в сознание, - четыре. Идиотская  история,  рассказанная
мне то ли потерпевшим, то ли одним из преступников, -  пять.  И  Вера  в
качестве  сообщницы  возможного  преступника   -   шесть.   Для   одного
следователя, пусть и по особо важным делам,  многовато  получается.  Тем
более что мне следовало бы вообще отказаться вести это дело, раз в  него
вляпалась Вера. Но тогда я бы не смог ей помочь.
   Саша Чернов, мой заместитель, безвылазно дежурил в  Склифе,  карауля,
когда  к  свидетелю-потерпевшему  вернется  сознание.  Другие  помощники
искали машину - предположительно "БМВ",  замеченную  недалеко  от  места
преступления. Все отпечатки пальцев, которые остались в офисе, сняты,  и
теперь идентифицируются. Охранник был убит из револьвера 38-го  калибра,
не проходящего по нашей картотеке. И  пуля,  по  предварительным  данным
эксперта, действительно была выпущена со стороны входа в офис,  а  никак
не от сейфа. Вице-президент получил такую же пулю с той же стороны...
   Это несколько облегчало положение Кеши. Но, собственно говоря, и  без
этого как-то плохо верилось,  чтобы  некто  Кеша  мог  держать  в  руках
оружие. Любое. Чудеса, конечно, бывают всякие, но...
   Конечно, вся история с бегом по ночным улицам, выстрелами, погонями и
имитацией похищения собственного ребенка отдавала  дешевым  американским
боевиком. Парень мог схлопотать рану  на  месте  происшествия,  а  потом
сочинить эту байку, не особенно напрягая  фантазию,  а  просто  вспомнив
последний телесериал. Посмотрим, что скажет Вера, когда вернется.  Если,
конечно, она не попала в засаду. Тогда - плохо.
   Кеша  смотрел  на  меня  глазами  раненой  газели  и  пытался  что-то
пояснить, добавить, дополнить. Я его  почти  не  слушал,  меня  занимало
только одно: как скоро вернется Вера. Двадцать  минут  на  дорогу  туда,
час, чтобы войти в дом, уговорить бабку, собрать ребенка. Двадцать минут
на обратный путь. Итого час сорок. Положим еще двадцать минут на  всякие
случайности типа спустившего колеса. Итого два  часа,  а  с  ее  отъезда
прошло час десять минут... И в этот момент в дверь позвонили. Верка!
   С трудом скрыл радость, когда увидел ее живой-здоровой.  С  маленьким
мальчиком на руках - такой  Веры  мне  наблюдать  не  доводилось.  Но  в
остальном все было  обычно:  как  у  ребенка,  тайком  слопавшего  банку
варенья и пытающегося скрыть это от мамы. Когда  моя  подруга  чувствует
себя виноватой, она именно так и выглядит. И никакие ее улыбки  меня  не
обманывают.
   А  вот  старуха,  которая  явилась  вместе  с  ней,  была  для   меня
неожиданностью, причем не очень приятной.  Ее-то  Верка  зачем  с  собой
потащила? Или в  квартире  Иннокентия  действительно  что-то  произошло?
Тогда каким образом они сумели оттуда уехать, да еще так быстро?
   Вера на какое-то время исчезла  в  ванной  -  снимала  свой  дурацкий
костюм. Появилась в халатике, умытая,  свеженькая,  будто  действительно
спала всю ночь, а не моталась черт знает где. На лице  -  непередаваемое
выражение невинности, готовность выслушать любой  выговор  и  лукавство.
Прекрасно  знает,  что  теперь  переложит   часть   проблем   на   меня.
Успокоилась. Рано радуется.
   - Рассказывай, - велел я, пытаясь скрыть от нее, что самое  для  меня
страшное - ее отсутствие - уже позади. Нечего баловать!
   Вера доложила - именно доложила, а не рассказала свою версию событий,
обойдя молчанием то, почему ей не пришло в голову  сразу,  по  телефону,
сказать мне правду. В  ее  "докладе"  меня  заинтересовала  только  одна
деталь: погром, учиненный в квартире Иннокентия. Мне об этом  ничего  не
было известно. Но дослушать до конца не успел - зазвонил телефон.
   - Тебя, - протянула трубку Вера.
   - Шеф, - услышал я голос Саши Чернова, -  есть  новости.  Потерпевший
дал примерное описание преступника. И еще  поступило  сообщение  от  той
группы, которая работает по нападению на офис. Вахтер, у  которого  банк
арендовал помещение...
   - У вахтера, что ли, арендовал?
   - Нет, у предприятия,  конечно.  Шеф,  не  издевайтесь,  я  письменно
связно изложу, а пока этот вахтер,  похоже,  видел  вчера,  примерно  за
полчаса до начала стрельбы, одного человека, который  шел  к  офису.  И,
кажется, опознал: они с ним рядом часто на какой-то барахолке стояли...
   - Кажется или опознал? Знаешь ведь поговорку: "врет,  как  очевидец".
Выясни все, а сейчас скажи, в каком состоянии раненый?
   - Скончался, к сожалению, - поскучнел Саша. - Хорошо еще,  что  успел
кое-что рассказать об убийце... Ну, я поехал в контору. Вы будете?
   - Обязательно. Подготовь отчет.
   Так, еще свидетельские показания против Веркиного протеже. Похоже,  в
нем погиб великий артист, хотя я и не таких видел. Но, с другой стороны,
эксперты косвенно подтвердили Кешину версию: стреляли не изнутри  офиса,
а снаружи. Как ни перетрусил Кеша, он  не  утверждал,  что  стрелял  его
дружок Севка. То есть даже не упомянул о том, что видел пистолет  в  его
руках до встречи возле  подъезда.  А  если  бы  стремился  сочинить,  то
непременно вложил бы пистолет именно в эти руки, да еще наплел  бы  семь
бочек арестантов про "пламя из дула и свист пули". Он сказал только, что
слышал два выстрела и видел, как упали охранник и неожиданно нагрянувший
вице-президент. Интересно получается. Если на минуту допустить, что Кеша
правдив на сто процентов, то скорее всего с банком "разбирались"... либо
преступники, либо свои. За вторую версию говорило упорное желание  Севки
вскрыть  сейф  (чужими,  замечу,  руками!)  и  то,  что   сей   "человек
рассеянный" остался цел и невредим...
   Тут до меня дошло, что Вера настойчиво повторяет мое имя, наверное, в
десятый раз. Да еще тянет при этом за рукав, как ребенок.
   - Что тебе? - нелюбезно осведомился я, потому  что  терпеть  не  могу
назойливости. Видит ведь, что думаю, могла бы сообразить, что для нее же
стараюсь...
   - Паша, тут баба Катя хочет тебе что-то сказать. Я ей объяснила,  что
ты следователь...
   - Вера, ну кто тебя тянет за язык! Не могла немного подождать! А если
эта самая баба Катя расскажет всем подружкам и кумушкам, что следователи
у нас такие - своих приятельниц любой ценой выгораживают? И  так  голова
пухнет, а ты со своими заморочками. Ладно, давай сюда  свою  бабу  Катю.
Отчество у нее есть? Или прикажешь мне прямо так к ней и обращаться?
   - Катерина Павловна я, - ответила за Веру сама старуха.
   Оказывается, она уже была здесь, в кухне. Ну, Верка!
   - Очень приятно, почти тезки, значит. А я - Павел Павлович.  Так  что
вы мне сказать хотели?
   - Сначала скажи, что Кеша натворил.
   Я вкратце изложил.  Старуха  на  несколько  минут  задумалась,  потом
вынесла приговор:
   - По дурости вляпался. Жаль, мне не сказал раньше - отговорила бы. Но
не стрелял. Этого он не может,  да  и  пистолета  отродясь  в  руках  не
держал. Ему ударить человека - и то не знает, как размахнуться. А тут...
   - По дурости не по дурости, а соучастие в вооруженном ограблении...
   - Знаю, не маленькая. Заслужил - получит. Только  не  убивал  никого,
вот хоть побожиться! Ты мне вот что скажи: зачем они всю квартиру  вверх
тормашками перевернули?
   - И вашу комнату?
   - Нет, ко мне не зашли. А у Кеши и на кухне  все  разнесли.  Да  тебе
Вера рассказала, поди.
   - Она-то рассказала, да мне хотелось бы вас послушать.
   Старуха четко и толково изложила события минувших полутора суток.
   - Да, и потом кто-то приходил, уже почти утром, - закончила она  свой
рассказ.
   - Кто?
   - Почем я знаю? Собралась в милицию звонить - тут Вера объявилась. Ты
уж не серчай на нее. Девка добрая, только шебутная. Кеше бы такую  жену,
а не его вертихвостку...
   Ага, еще и это! Всю жизнь мечтал, чтобы Вера замуж  вышла  за  такого
дурика, да с ребенком. Но что-то надо было делать, чтобы вытащить ее  из
этой истории.
   - Вера! - позвал я. - Времени  мало,  так  что  давай  про  основное.
Решила  своих  подопечных  к  дяде  -  вези.  Только,  разумеется,   без
Иннокентия, иначе сядем все и надолго. И сразу назад, чтобы  тебя  около
этого дела близко не было. Иначе  меня  отстранят  от  следствия...  для
начала. Запомни: всю ночь была  дома,  спала,  никакого  Кешу  знать  не
знаешь. Я к тебе  приехал  потому,  что  телефон  был  неисправен,  и  я
забеспокоился, что для меня характерно. Я сейчас на службу.  Позвони  от
дяди. Вернешься - снова позвони. Не застанешь - передай через  Сашу,  он
доложит потом. Только лишнего не болтай, умоляю! И не лезь  в  авантюры,
как человека прошу!
   Вера послушно кивала головой, и я ей верил. Она не изображала из себя
пай-девочку, а слушала и запоминала инструкции.  Умеет  быть  собранной,
когда дел наворочает.
   - Да, не вздумай брать свой пистолет, потом не расхлебаешь. Не  делай
больших глаз, не пройдет этот номер. Лучше отдай мне. Для спокойствия.
   Вера подумала несколько секунд, и я с  тоской  понял:  не  отдаст.  С
собой, может, в этот раз и не возьмет, но не отдаст ни за что.  Упрямая,
как ослица, даром что Телец. Так и есть!
   - Нет у меня пистолета, Пашенька, сколько раз ты меня  пытал!  Не-ту!
Поэтому можешь  быть  абсолютно  спокоен:  дуэли  не  будет.  Маленького
ребенка везу, соображай!
   Оставалось только махнуть рукой, что я и сделал как в прямом, так и в
переносном смысле. И пошел в  комнату  поговорить  с  Иннокентием.  Вера
сунулась было за мной, но ее остановила баба Катя.
   - Погоди-ка, милка, успеешь. Лучше покажи, где у тебя что  на  кухне.
Два мужика да ребенок, покормить их надо перед дорогой?
   Отличная старуха,  с  такой  нигде  не  пропадешь.  Верочка  скорчила
гримасу: готовить любит примерно также,  как  слушать  мои  нотации.  Но
безропотно осталась: нашлась-таки управа на ее характер!
   В комнате Иннокентий  возился  с  Петенькой,  и  лица  у  обоих  были
одинаково осмысленны. Пришлось нарушить идиллию:
   - Кеша, а кто все-таки этот Севка?
   - Он говорил про себя "бизнесмен". Про  банк  свой  почти  ничего  не
рассказывал, а спрашивать было как-то неудобно. Только все грозился, что
"найдет заначку - они все запляшут". Я сначала думал, деньги, но у  него
их и так было... Мне за пустяковые работы тысячи отваливал...
   - Ну да, и расписки брал. Ох, Кеша! А его компаньоны?
   - О них он вроде бы говорил: кредитами занимаются. Налаживают связи с
зарубежным капиталом... Нет, Пал Палыч, не помню. Для меня  что  банкир,
что брокер... Да и у Севки не понять было: все с  усмешкой,  все  как-то
несерьезно.  Про  "заначку"  только  всегда  говорил   вроде   бы   даже
озлоб