к  жизнь  я  проживать  не
собиралась, но штука заключалась в том, что жить мне было,  в  общем-то,
неинтересно. Даже приглашение из  клуба  любителей  детективов,  куда  я
попала  чуть  больше  года  назад,  не  радовало.   Два   предыдущих   я
проигнорировала, потому что плохо себя чувствовала, было много работы  и
вообще... Примерно так я  все  изложила  Галке,  которая  обозвала  меня
"малахольной занудой"  и  еще  кое-как  покрепче,  заставила  перемерить
немногие  приличные   костюмы   и   платья,   которые   у   меня   были,
собственноручно отгладила элегантную черную юбку,  к  которой  полагался
кипенно-белый свитер, и взяла с меня страшную клятву, что я пойду в клуб
причесанная и подкрашенная "по высшей категории" и  постараюсь  все-таки
обеспечить себе провожатого.  Я  оделась,  причесалась,  подкрасилась  -
провожатого, правда, так и не обрела. Но уж тут моей вины не было.
   От  вялых  и  невеселых  размышлений  я  поневоле  оторвалась,  когда
обнаружила, что улица перекрыта невероятным количеством пожарных  машин.
На темноватой в общем-то вечерами Рождественке было светло  как  днем  и
так же оживленно. Со свойственным мне оптимизмом  я  решила,  что  горит
именно тот дом, где обретается мой клуб. Ошиблась: горело монументальное
здание, где, по моим представлениям,  находилось  Министерство  морского
флота. И где когда-то, в незапамятные времена работал  мой  единственный
теперь приятель. Я мысленно сделала зарубку: позвонить  Володьке  (этому
самому приятелю) и деликатно напомнить, что он обещал мне  поставить  на
компьютер нечто, именуемое "факс-модем", дабы облегчить связь с  внешним
миром и разнообразить досуг. Обещание было дано месяца три  тому  назад.
Для Володьки это в принципе не срок, с ним обещанного можно  прождать  и
три года, причем безрезультатно, но  в  данном  случае  мне  нужно  было
срочно  чем-то  себя  занять,  остальные  источники   развлечения   себя
исчерпали. Значит, завтра придется звонить.
   И  тут  же  мысленно  чертыхнулась,  вспомнив  -  по   ассоциативному
идиотизму - про Марину, Володькину жену и мою  вторую  близкую  подругу,
которая примерно тогда же дала  мне  на  сохранение  дискету,  нагородив
вокруг этого, в  общем-то,  примитивного  события  целую  кучу  каких-то
таинственных намеков,  полупризнаний  и  даже  страшилок.  Мои  знакомые
почему-то считают, что если я зарабатываю на хлеб переводами детективов,
то  меня  можно  озадачивать  всяческими  загадочными  событиями  из  их
собственной жизни, совершенно не интересуясь моим мнением на этот  счет.
Поднимать суету и разводить таинственность  вокруг  какой-то  дискеты  -
увольте, это без меня. Но если Марине нужно, чтобы Володя ни  о  чем  не
знал, - да ради бога, мне не жаль. Тем более мы с  Мариной  давным-давно
дружим и сплошь и рядом общаемся, не ставя  об  этом  в  известность  ее
супруга и моего приятеля. Так даже интереснее. Да и с первой Володькиной
женой, Ларисой, мы до  сих  пор  в  прекрасных  отношениях,  о  чем  мой
приятель  и  не  подозревает.  Правда,  узнает  она  от  меня  о   своем
экс-супруге и его новой жене только то, что  известно  всем  и  каждому.
Впрочем, я отвлеклась.
   Дискету я, разумеется, взяла, хотя достаточно скептически отнеслась к
Марининым заклинаниям хранить тайну. Раз надо  -  значит,  надо,  просят
сохранить - сохраню, о чем речь. Справедливости ради добавлю, что,  если
бы с аналогичной просьбой ко мне обратился Володя, я и его уважила бы  и
не стала бы информировать об этом Марину. Возможно, муж и  жена  -  одна
сатана, но, безусловно, две совершенно разные личности.
   Надо  бы  позвонить  Марине  завтра,  давненько  не  виделись,  можно
встретиться, кофейку попить, поболтать о своем, о девичьем.  Балда,  она
же именно в Морфлоте работает, а там  пожар.  Ну  и  ладно,  пусть  сама
разберется со своими проблемами и потом мне  позвонит.  И  Володю  можно
пока не тревожить: жила же я как-то без  "факс-модема",  так  что  годом
больше, месяцем меньше - принципиального значения  не  имеет.  А  мелкие
вопросы, скопившиеся у меня, можно адресовать кому-нибудь еще.  Не  один
же Володька в компьютерах разбирается. Кое-что в них и Масик  соображает
и, кстати, обещал помочь, но обещать, как известно, не значит жениться.
   В клуб я, конечно, опоздала, свободных стульев уже не было,  пришлось
пристраиваться на подоконнике, благо  в  старину  их  делали  достаточно
широкими.  Обычно  наши  заседания  проходят  так:  приглашают  какую-то
пишущую личность, которая только что издала очередной (или первый)  свой
шедевр  и  нуждается  в  рекламе.  Происходит  своего  рода  презентация
произведения, после чего автор выставляет напитки и закуски, а сам ждет,
не купит ли кто его книгу с автографом. Случается - покупают, но  больше
все-таки интересуются фуршетом.
   Когда я отдышалась и осмотрелась,  то  обнаружила,  что  на  сей  раз
рекламируется творение пресс-секретаря одного очень известного политика.
Бывшего, естественно, пресс-секретаря. Который в соответствии с  недавно
появившейся доброй традицией вылил на своего экс-шефа такой ушат  грязи,
что захотелось срочно принять душ.
   Мне говорили, что лицо у меня достаточно выразительное, и обычно я за
ним бдительно слежу, особенно на публичных мероприятиях, но на  сей  раз
эмоции явно перевесили здравый смысл.
   - Вы здесь первый раз? - прошептал кто-то над самым моим ухом.
   Я подняла глаза.  Надо  мной  склонился  мужчина  средних  лет,  и  в
общем-то приятной наружности. Не совсем в моем  вкусе:  блондин,  причем
скорее    худощавый,    чем    упитанный,    но    ничего.    И    глаза
внимательно-ласковые.
   - Почему вы так решили? - задала я встречный вопрос.
   - У вас такое выражение лица...
   - Идиотское, - услужливо подсказала я.
   - Я бы сказал - непосредственное, - усмехнулся мой собеседник.
   На нас начали оглядываться. Откровения бывшего  пресс-секретаря  меня
не взволновали, а посему  я  решила  выйти  в  холл  покурить.  Глядишь,
говорильня закончится, можно будет пообщаться кое  с  кем  из  знакомых.
Потусоваться, как изъясняется нынешняя молодежь.
   Я достала сигарету и обнаружила в непосредственной близости от своего
носа горящую зажигалку. Ее держал давешний блондин, которому  я  тут  же
выставила два  плюса:  курит  и  обладает  хорошими  манерами.  Нынешние
мужчины решительно разучились ухаживать за дамами. Судя по сему,  вечер,
как говорил герой  одного  из  моих  любимых  фильмов,  переставал  быть
томным. Интересно, что блондину от меня  нужно?  Скучно?  Скорее  всего.
Женщин-то в клубе раз-два и обчелся, причем таких, рядом с которыми я  и
в "натуральном", так сказать, виде, то есть  после  утреннего  умывания,
выглядела бы как Софи Лорен на танцах в сельском клубе. А уж при  параде
- спасибо Галине! - тем паче. Ни на  что  серьезное  я,  разумеется,  не
рассчитывала, но запас положительных эмоций лишним никогда не бывает.
   - Так вы здесь впервые? - снова задал  он  тот  же  самый  вопрос.  -
Вообще-то я сам здесь первый раз, должен был с другом встретиться, а его
все нет и нет. Простите, что я к вам прицепился, но у вас на  лице  было
просто написано: "Какая гадость!"
   - А по-вашему - прелесть? Зарабатывать деньги и имя на чужом  грязном
белье... Нет, я слишком брезглива. Да и неинтересно мне, кому, за что  и
сколько его шеф платил и от кого получал.  Это  не  детектив,  а  просто
уголовка.
   - Детективов без уголовки не бывает.
   - Скрупулезно подмечено. Детективов и без грязи не бывает, но тут уж,
простите, просто помойка какая-то.
   - Но на угощение останетесь?
   - Обязательно. Я голодная, до дома ехать далеко, икра  и  шампанское,
как назло, вчера кончились, а я без них заснуть не  могу...  Вот  закушу
тут и поеду со спокойной совестью в родные пенаты.
   Мой собеседник расхохотался, от чего сразу стал  выглядеть  моложе  и
симпатичнее. Я какое-то время крепилась, но потом тоже не выдержала.
   Отсмеявшись, мы решили  познакомиться.  Точнее,  Андрей  представился
мне, а я назвала свое имя. Государственной тайны я при этом не выдавала,
так почему бы и нет? Если бы я пришла не одна, то, конечно, не стала  бы
флиртовать с кем-то еще...
   И тут же заработало мое богатое воображение. Я представила себе,  что
пришла бы сюда все-таки с Масиком, оторвав его от родного  телевизора  и
тапочек. Во-первых, мы явились бы не с опозданием, а минута в  минуту  -
Масик пунктуален до не правдоподобия и  звонит  в  мою  дверь  именно  в
восемнадцать ноль-ноль, а не без десяти  шесть  или  четверть  седьмого.
Во-вторых, он заставил бы меня сесть как  можно  ближе  к  выступающему,
чтобы не дай бог не пропустить ни единого  слова:  любую  информацию  он
должен усваивать на сто процентов. А что касается  курения...  Курить  в
его присутствии Масик запрещал мне категорически. Как он при  этом  себе
представлял нашу совместную жизнь - уму непостижимо. Меня  проще  убить,
чем заставить расстаться с табачной палочкой. Так что все к лучшему.
   Пятнадцать  минут  спустя   мы   болтали   с   Андреем   уже   вполне
непринужденно.  А  когда  закончилось  выступление   пресс-секретаря   и
началось застолье, я поняла, что вечер в принципе удался,  искомую  дозу
положительных эмоций я получила, шампанское меня взбодрило, но не лишило
ни безупречности макияжа, ни сдержанно хороших манер.  Все-таки  возраст
со счетов сбрасывать не  приходится,  и  на  исходе  четвертого  десятка
как-то  несолидно  резвиться  с  непосредственностью  восемнадцатилетней
девицы.  А  эта  самая  непосредственность,  сохранившись  на  удивление
хорошо, меня нередко подводит. Точнее - подводила до  тех  пор,  пока  я
была замужней дамой. Вдовство же  весьма  способствует  появлению  некой
солидности.
   - Вы разрешите мне проводить вас? -  спросил  возникший  снова  возле
меня Андрей.
   Последние полчаса я общалась со своими прежними  клубными  знакомыми,
выполняя еще одно Галкино приказание: людей посмотреть и себя  показать.
Все они были рады меня видеть, но отметили, что я выгляжу усталой и  что
мне следует бывать в клубе почаще, а то меня  уже  забывать  стали.  Все
правильно, связи надо поддерживать, переводы  обеспечивают  меня  хлебом
насущным, но не более  того.  А  в  клубе  бывают  и  главные  редакторы
журналов, и издатели, и вообще нужные люди. К сожалению, ни один из  них
не заинтересовался мною настолько, чтобы предложить проводить,  -  не  в
пример Андрею. Впрочем, его предложение еще ни о чем не говорит.
   - А не боитесь? - скептически осведомилась я.
   После  смерти  мужа  из  престижного  дома  в  центре  мне   пришлось
переселиться в район, деликатно именуемый "спальным", и я несколько  раз
уже сталкивалась с проявлениями так называемой "географической аллергии"
у  представителей  сильного  пола,  случайно   заинтересовавшихся   моей
персоной. Даже те, у кого оказывалась собственная  машина,  чуть  ли  не
вслух начинали прикидывать, оправдаются ли затраты на бензин. И  глядели
на меня с таким сожалением, как если бы я сообщила  им,  что  с  детства
больна проказой. Или что у меня одна нога протезная.
   - Не знаю, о чем вы, но скорее всего не боюсь. Даже ревнивого мужа.
   - Я далеко живу.
   - В Волоколамске? Или в Клину?
   - Нет, в Москве, но на окраине.
   - Куда еще метро не протянули?
   - Протянули. Но на нем надо ехать долго-долго.
   - А я не тороплюсь. Впрочем, если вы возражаете...
   - Наоборот. Приятно, что не нужно будет одной в темноте добираться до
подъезда. Я трусиха, каких поискать.
   - А зачем же тогда одна ходите?
   Я только пожала плечами. Неглупый вроде бы человек,  а  задает  такие
вопросы. Потому что "потому" кончается на "у", отвечали мы в детстве. Не
рассказывать же ему про Масика. Или про то, что, как выражается одна  из
моих подруг, "интеллигентность - это залог одиночества"  и  что  мне  не
слишком-то хочется брать на себя  какие-то  серьезные  обязательства  по
отношению к героям не моего романа.
   - Поехали, - разрешила  я.  -  Только  не  говорите,  что  я  вас  не
предупреждала.
   В метро особо не набеседуешься, поэтому у меня  было  время  обдумать
возможные варианты развития событий, известные мне не столько из личного
опыта, сколько из художественной литературы. Вариант первый - банальный.
Замерзший и уставший - ну, разумеется! - провожатый попросит  разрешения
выпить чашку горячего чая (кофе, какао, молока). Со всеми проистекающими
последствиями. В таких случаях, говорят, необыкновенно  помогает  ссылка
на традиционное женское недомогание.
   Вариант второй - примитивный. За долгую  дорогу  провожатый  успевает
разочароваться в моей внешней привлекательности и духовной одаренности и
с облегчением прощается у парадного подъезда. Тут все ясно.
   Вариант третий - редкий. Провожает до подъезда и  просит  телефончик,
после чего события могут развиваться по-разному, а я исповедую  принцип,
что неприятности надо переживать по мере их поступления, а не заранее.
   - Я не оригинален, - оправдал мои ожидания Андрей по дороге от метро,
- но если бы вы подарили мне еще несколько минут вашего времени...
   - И чашку горячего чая? - не без ехидства осведомилась я.
   - Ага! - не слишком интеллигентно откликнулся мой спутник.  -  Только
не думайте, пожалуйста, что я собираюсь на вас набрасываться с поцелуями
и объятиями. Терпеть не могу отказов.
   - А вдруг я соглашусь?  -  обнаглела  я.  -  Вдруг  именно  на  такое
времяпрепровождение я  сегодня  вечером  и  рассчитывала.  Поцелуи  там,
объятия, то-се...
   Обнаглела, похоже, от растерянности. Мужчина, читающий мысли женщины,
- не столь частое явление, как это принято думать.
   Андрей посмотрел на меня так, будто прикидывал, до  какой  степени  я
серьезна.
   - Это вряд ли, - вынес он приговор. - Во всяком случае, не сегодня.
   Я  расхохоталась.  Обожаю  отслеживать  мужскую  логику:  если   даме
теоретически ничего не угрожает, то она наверняка  полезет  на  рожон  и
будет провоцировать кавалера на более  активные  действия.  Вот  это  уж
точно - вряд ли. Во всяком случае, со мной такой номер не пройдет.
   - Уговорили, - сказала я, отсмеявшись. - Чаем я вас  напою,  а  потом
невежливо выставлю, потому что завтра у меня  куча  работы  и  я  мечтаю
хорошенько выспаться.
   - Счастливая. А мне еще всю ночь работать...
   - Кем же вы трудитесь? Если это не секрет, конечно.
   Андрей бросил на меня короткий взгляд и ответил:
   - Конечно, секрет.
   Где бы какого психа ни носило...

Глава 2
СЮРПРИЗ СТАРОГО ДИВАНА

   Это было одной из его тщательно оберегавшихся тайн: неприязнь к людям
вообще. Не к какому-то конкретному человеку или группе людей, а ко  всем
без  исключения.  Мужчины  раздражали  своей  грубостью,  тупостью  и  в
подавляющем большинстве неряшливостью. Женщины вызывали тихое  бешенство
пустой болтовней, отсутствием логики, корыстностью и дурным  вкусом.  Он
ненавидел людей, но вынужден был с ними общаться.
   Сегодня, к счастью, двумя особями на этом свете станет меньше.  Теми,
которые больше остальных ему мешали и  досаждали.  До  поры  до  времени
назойливое присутствие одной из них  было  терпимо,  хотя  и  напоминало
порой занудный писк комара в темной  комнате.  Но  после  той  истерики,
которую она устроила ему из-за покупки новой курительной  трубки,  стало
ясно, что дальше так продолжаться не может. Началось все с его невинного
хвастовства: трубки он коллекционировал много лет  и  радовался  каждому
новому экспонату. И вдруг она заявила:
   - Ты не зарабатываешь столько, сколько тратишь, теперь  я  это  вижу.
Значит, все правда, ты  живешь  двойной  жизнью.  Имей  в  виду,  я  все
расскажу отцу и, если понадобится, разведусь с тобой. Жить  с  нечестным
человеком я не буду.
   Он знал ее максимализм, знал, что слово с делом у нее  не  расходится
никогда. Но знал и о ее романтизме,  и  почти  детской  доверчивости.  И
сыграл именно на этих качествах, просто чтобы выгадать время:
   - Хорошо, я докажу тебе, что эта щучка меня оболгала. И почему ты  ей
поверила: текст же зашифрован, вы обе его не можете прочесть. Я дам тебе
расшифровку, только, пожалуйста, никому! Ты  же  знаешь,  одно  время  я
работал в секретном отделе, но я не  говорил  тебе,  что  сотрудничество
с... ну, понимаешь, с кем, продолжается. Я  выдаю  тебе  государственную
тайну, я рискую при этом не только карьерой - свободой. Но  твоя  любовь
мне дороже. И вот ради любви, ради нашей любви, ради того, чтобы  мы  не
стали чужими друг другу, я пойду на преступление.  Давай  сюда  дискету,
которую тебе вручили, я расшифрую ее вот тут, немедленно, и все объясню.
   Он готов был сочинить все, что угодно, потому что  видел  по  глазам:
она клюнула. Слова о любви  произвели  нужное  действие.  Но  ответ  его
просто убил:
   - У меня здесь этой дискеты нет... И мне обещали подтверждение  того,
что ты - не тот, кем хочешь казаться.
   - Хорошо, - медленно произнес он, думая,  что  пора  кончать  с  ними
обеими, потому что события зашли слишком далеко в  невыгодном  для  него
направлении, - хорошо, ты получишь доказательства моей  невиновности.  И
покажешь их этой... Ну, сама знаешь кому. Только  сделать  это  надо  не
дома и не на твоем рабочем компьютере, а подальше от посторонних глаз. Я
слишком  рискую,  выдавая   вам   обеим   государственную   тайну.   Мне
безразлично, под каким предлогом ты ее  вызовешь  на  встречу  с  тобой,
можешь  даже  сказать  ей  правду.  Но  после  того  как   вы   получите
доказательства, я хотел бы спокойно работать и знать, что никакие глупые
"разоблачения" мне не грозят. Обещаешь?
   Во всяком случае, он сделал все, чтобы именно так и произошло,  чтобы
ему ничего больше не грозило. Заманил их в подходящую для  его  целей  и
соответственно оборудованную комнату в учреждении, куда простой смертный
без пропуска ни за  что  не  пройдет.  Простой  смертный  -  но  не  он.
Временный пропуск ему выписывали туда  один-единственный  раз,  но  если
имеется компьютер,  принтер  и  ксерокс,  причем  цветной,  проблемы  не
возникает. А у него все это было, причем дома. При  желании  он  мог  бы
изготовить постоянный пропуск в Белый дом  или  в  Кремль,  но  там  ему
делать нечего. Сегодня же ему понадобился даже не пропуск, а табличка на
"крокодильчике" и кое-какая маскировка в одежде. Контактные линзы вместо
обычных  очков,  парик  и  накладные  усы.  Столкнись  он  в  здании   с
каким-нибудь знакомым, его все равно не узнают.
   Все оказалось легче легкого: он спрятался в нише коридора и дождался,
когда обе его будущие жертвы войдут в комнату. Потом подошел к  двери  и
некоторое время  прислушивался:  разговор  нормальный,  не  агрессивный,
значит, все идет по  плану,  накладок  быть  не  должно.  Знакомый  звук
включенного компьютера, рулада  заработавшего  монитора.  Еще  несколько
минут и...
   Он беззвучно повернул запор в двери комнаты, заблокировав ее снаружи.
И столь же  бесшумно,  сколь  быстро  пошел  к  грузовому  лифту,  чтобы
спуститься на нижний этаж к выходу. Он не слышал, да и не желал  слышать
ни приглушенных криков, ни стука в запертую дверь, около которой недавно
стоял. И знал, что больше никто вообще ничего не услышит: не зря столько
времени было потрачено именно на выбор помещения.
   Чувства жалости в нем не возникла ни на секунду. Будь  его  воля,  он
просто удушил бы их или отравил, но коль скоро возникла такая удачная со
всех точек зрения возможность избавиться сразу от двух  раздражителей...
Он и на этот раз победит, сомнений быть не может.
   А победителей, как известно, не судят.

***

   В квартире, разумеется, царил "маленький раскардаш". Но я решила этим
пренебречь. Главное, чтобы по  креслам  и  диванам  не  валялось  нижнее
белье, а постель была более или менее аккуратно застелена. На письменном
столе у меня всегда творческий беспорядок, в просторечии бардак, а  пыль
я вытираю только когда кто-нибудь из наиболее остроумны