чную  площадку,  в  квартире  раздался
телефонный звонок.  Чертыхнувшись,  муж  пошел  отвечать,  а  меня  Элси
потащила вниз по лестнице. Я успела только крикнуть, что  буду  ждать  у
подъезда, - и выкатилась вслед за собакой на улицу. Там я спустила  Элси
с поводка и предоставила резвиться на скудном московском газончике. Сама
же вновь и вновь прокручивала в памяти случившееся и  те  меры,  которые
необходимо теперь предпринять.
   Необходимо встретиться с Аськой и вытащить из нее побольше  сведений.
Не желаю я больше быть за болвана в преферансе. И если мне даже проломят
голову, то по крайней мере  буду  знать,  за  что.  Согласитесь,  обидно
получить по черепушке просто так, за прекрасные глаза и  за  собственную
глупость.
   После этого надо заново проанализировать ситуацию, не исключено,  что
с помощью мужа. И если мы  в  две  головы  не  сумеем  придумать  ничего
путного, значит, придется нарушить еще один строгий запрет и  обратиться
к Володе Пронину, моему старинному, еще  со  школы,  приятелю.  Его  еще
тогда  дразнили  "майором  Прониным"  -  по  имени  первого   советского
детектива-аса, а теперь уже и  не  дразнят.  Он  действительно  майор  и
действительно классный специалист сыска. Беда в том, что мой муж ревнует
меня к нему.  Со  всеми  вытекающими  из  этого  последствиями,  хотя  и
абсолютно без  оснований.  Мы  с  Володей  -  хорошие  друзья,  хотя,  к
сожалению, редко встречаемся.  Чаще  общаемся  по  телефону  -  это  мне
милостиво позволяют.
   Мои  детективные  размышления  были  прерваны   самым   бесцеремонным
образом. Меня схватили за руку (больно, между прочим!),  и  одновременно
чужая рука зажала мне рот. А в самое ухо очень внятно сказали:
   - Без глупостей. Тогда все будет тип-топ. А если пикнешь...
   "Пикать" я не стала, а с перепугу да и со злости впилась в чужую руку
зубами. Запало, наверное, в память недавнее пожелание мужа. Вцепилась от
души, Элси бы обзавидовалась.  Рука  отдернулась,  и  раздался  истошный
вопль:
   - Дура! Да я тебя сейчас...
   Договорить неизвестный, плохо видимый в сумерках мужик  не  успел.  В
воздухе мелькнула рыжая торпеда, и Элси вцепилась ему в ту руку, которой
он держал меня за запястье. То есть в еще непрокушенную. Одновременно  с
воплем, который издал мужик, послышался знакомый голос моего мужа:
   - Стой! Стой, мерзавец, убью на месте!
   Логики  в  этом  не  было  никакой:  своего  рода  вариация  на  тему
"Выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили". Мужик, естественно, стоять не стал,
стряхнул с себя Элси и дал стрекача. Элси я  предусмотрительно  схватила
за поводок и никуда не отпустила, хотя она и рвалась  в  погоню,  а  муж
понял, что  в  темноте  ловить  неизвестно  кого  бесполезно.  Зато  всю
нерастраченную еще энергию он вложил в пламенную речь, доказав  мне  как
дважды  два,  что  более  легкомысленной,   взбалмошной   и   безмозглой
авантюристки, чем его законная супруга, найти  просто  невозможно,  даже
если  объявить  всепланетный   розыск.   Убежденная   не   столько   его
красноречием,  сколько  очередным  неприятным  приключением,  я  покорно
кивала и поддакивала.
   Мы возвращались домой. Элси гордо шла рядом, и посему столь  уместное
и наиболее выразительное слово, определявшее мою  натуру  точнее  всего,
произнесено так и не было.
   В отличие от меня мужу не чужд инстинкт самосохранения.

Глава 7
ЕЖИК В ТУМАНЕ

   На следующий день я первым делом позвонила Асе и  потребовала  личной
встречи. "Там, где мы с тобой в первый раз поругались", -  обозначила  я
место нашего свидания, поскольку в последний  момент  спохватилась,  что
телефон - если не мой, то Аськин, а то и оба сразу - самым распрекрасным
образом могут прослушивать. И время постаралась зашифровать  как  могла.
То есть предложила "часом икс" считать разницу в нашем возрасте, а она у
нас составляет три дня. Не сразу, но до моей подруги все-таки дошло, что
именно  я  пыталась  ей  втолковать,  и  она  -  честь  ей  и  хвала!  -
воздержалась от ненужных вопросов и уточнений. В экстремальной  ситуации
на Аську всегда можно было положиться, а при нынешних нравах, когда  все
ситуации можно считать экстремальными, ей просто цены нет.
   Встретились мы в скверике возле старого  здания  МГУ,  в  просторечье
именуемом также "психодромом". Почему - не знаю, не с нас это  началось,
не нами кончится. Именно на этом скверике мы с Асей поругались в  первый
и в последний раз в жизни чуть ли не насмерть, поскольку один и  тот  же
кавалер одновременно назначил нам свидание, а мы, две  зеленые  дурочки,
стали обвинять друг друга в злонамеренном  разбивании  личного  счастья.
Потом-то, конечно, разобрались и  устроили  шутнику  веселую  жизнь,  но
ссору эту запомнили на всю жизнь.
   -  Куда  пойдем?  -  осведомилась   Ася,   высказав   пару   дежурных
комплиментов моей парижской внешности и общему виду. - Не  на  улице  же
нам беседовать.
   - Ну и в ресторан в три  часа  дня  переться  глупо,  -  принялась  я
размышлять. - К тому же там шастают официанты и вообще...
   - И вообще у тебя нет денег, - догадливо  закончила  моя  подруга.  -
Ладно, пойдем на Горького,  то  есть,  тьфу,  никак  не  привыкну  -  на
Тверскую. По всей Москве понатыкали этих самых летних кафе под зонтиками
- садись, пей и болтай, сколько душеньке угодно. Как в Париже...
   - Уж ты скажешь, "как в Париже", -  завелась  я,  со  сладкой  тоской
вспоминая свои тамошние "посиделки". - И сравнения-то никакого  быть  не
может. Ты посмотри вокруг: хоть  одно  улыбающееся  лицо  видишь?  И  не
увидишь - хмурые, озабоченные морды.  А  там  почему-то  люди  улыбаются
просто так, без повода.
   - Ну, завелась! Что ж ты сама-то не улыбаешься? Правильно,  от  такой
жизни волком завоешь, а смеяться станешь только на нервной почве.
   - Я не улыбаюсь потому, что вчера на меня было совершено покушение, -
злорадно сообщила я Асе.
   Та, похоже, удивилась:
   - Покушение? На тебя? А, знаю, Олег рассказал. Но ведь все,  кажется,
обошлось?
   - Когда кажется, нужно креститься, - не слишком остроумно огрызнулась
я и рассказала историю подвига моей собаки.  Рассказывала  красочно,  со
всеми деталями, и, когда закончила, мы уже сидели в одном из летних кафе
почти под хвостом у замечательного коня князя Юрия Долгорукого.
   - А лица этого мужика ты на рассмотрела? - поинтересовалась Ася.
   Вопрос, конечно, интересный.
   - Ну как же я могла, если он подошел сзади и в  темноте?  Руку,  если
надо, опознать смогу. На вкус, конечно.
   - Не смешно, - поморщилась моя подруга. - Просто  я  пытаюсь  понять,
сколько человек крутится вокруг тебя. Уже получается как  минимум  трое:
двое там, в машине, и один вечером, возле  твоего  дома.  Меня,  кстати,
никто не беспокоил, хотя по идее должны были бы.
   - Не ты же летала в Париж. И потом, ты вообще редко из дома выходишь,
а уж вечером только в сопровождении и то - до машины.
   - Это уж точно. Устала я от такой жизни,  ты  себе  не  представляешь
как. Муж, кстати, уже три дня  ездит  с  телохранителем.  Между  прочим,
довольно дорогое удовольствие.
   - Богатые тоже плачут, серия триста тридцать  третья...  -  рассеянно
пробормотала я. Что-то действительно было не так, концы с концами в этой
истории решительно не сходились. Моя  роль  курьера  выполнена  -  ну  и
оставили бы в покое, так нет, я по-прежнему "под колпаком". Асю же никто
не трогает, хотя по идее должны были взяться именно  за  нее.  И  почему
вчерашний тип ошивался возле нашего подъезда, если вечером с Элси всегда
гуляет муж? Могли, конечно, не знать, но ведь ждали же! Значит,  были  в
курсе хотя бы того,  что  у  нас  есть  собака,  причем  незлая.  Этому,
укушенному, просто не повезло: если бы он  без  затей  выругался  матом,
Элси бы и ухом не повела. А тут - "дура". Да  еще  второй  раз  за  один
вечер. Натурально, нервы у собачки не выдержали.
   - Не засыпай сидя, - услышала я голос подруги. -  Лучше  покажи  свою
знаменитую  пудреницу.  Никогда  бы  не  поверила,   что   ты   способна
восторгаться какой-то безделушкой...
   Это уж точно, я бы и сама не поверила. Но вот прилегла к сердцу  -  и
все тут. Думаю, все дело в этих самых королевских лилиях на крышке.  Всю
жизнь была неравнодушна к  французской  королевской  символике.  Детские
привязанности: "Три мушкетера", "Королева Марго", "Графиня де  Монсоро".
Блажь, конечно, но уж так исторически сложилось.
   - Сейчас, сейчас, - встрепенулась я и... уронила сумку с колен  прямо
на тротуар. Мы с Асей, не сговариваясь, нагнулись, чтобы ее поднять,  да
так  и  остались  на  четвереньках.  Ибо  над  нашими  головами   что-то
загрохотало,  а  в  стеклах   вагончика-кафе   немедленно   образовались
аккуратные круглые дырочки.
   - Стреляют, - будничным тоном сообщила  мне  Ася  и  растянулась  под
столиком прямо на асфальте. - Ложись, идиотка!
   Но  любопытство  пересилило  страх.  Визжали  женщины,  что-то  орали
мужчины, вдали завелась милицейская сирена - все это  я  отметила  чисто
механически. А я наблюдала, как пара здоровых бугаев в  темных  очках  и
кожаных куртках - по такой-то жаре! - запрыгнули в  стоявшую  неподалеку
машину и с шиком укатили. В руках у обоих были какие-то клюшки - или мне
это показалось? Они стреляли, сомнения не было. Но в  кого?  В  одну  из
нас, в обеих сразу или мы тут вовсе ни при чем?
   - Вставай, Аська, отбой, - потрясла я подругу за плечо. - В  тебя  не
попали? Очень удачно, в меня тоже промахнулись.
   - Это потому, что мы лежали, - поделилась со мной Ася.
   Выглядела   она   паршиво:   бледная   до    синевы,    растрепанная,
перепачканная. Я, наверное, была примерно в таком  же  состоянии,  разве
что менее грязная. Все-таки стояла  на  четвереньках,  а  не  лежала  на
животе.
   - А почему  они  вообще  стреляли?  -  поинтересовалась  я.  -  Если,
например, они хотят от меня что-то узнать, то убивать  при  этом  как-то
нелогично. А уж если хотят убить, значит, я знаю что-то такое, чего  мне
знать ни в коем случае не  положено.  Ладно,  пошли  отсюда,  по  дороге
расскажешь все, кончилось мое терпение.
   - Куда пошли?
   - К Володе, естественно. Сама я с этим не справлюсь.
   - Я в милицию без разрешения мужа не пойду! - уперлась вдруг Ася.
   Новое дело! С каких это пор ей  понадобилось  разрешение  супруга  на
что-то? До сих пор она прекрасно обходилась без него.
   - Хорошо, я пойду сама. А ты - как хочешь.
   Весь этот диалог мы вели уже на ходу, удаляясь от Тверской как  можно
дальше по переулкам. Мы как-то не сообразили, что здесь нас можно брать,
что называется, "тепленькими". Если выследить, конечно.
   - Я прошу тебя, Ленка, не ходи пока к Володе. Не надо впутывать в это
дело милицию, ничего  хорошего  не  получится.  И  так  моему  мужу  уже
угрожали по телефону, а после твоего визита к Пронину...
   - Ну ты чудная, в самом деле, я же  и  о  своей  безопасности  должна
подумать. У меня телохранителей нет, а на  Элси  надежда  слабая.  Тогда
рассказывай, что случилось.
   - Дело в том, что из Парижа ты привезла...
   Я затаила дыхание. И в этот момент в переулок, по которому мы шли,  с
визгом и скрежетом завернула иномарка. Они вообще ездят как сумасшедшие,
но эта, похоже, побила все рекорды. Или за рулем сидел совершенно пьяный
водитель. Не  знаю,  разбираться  нам  было  некогда.  Ася  метнулась  в
подворотню, я за ней, а там мы с перепугу разбежались в разные  стороны.
Она, будучи на высоких каблуках и в юбке, помчалась по дорожке к  выходу
в другой переулок, а я - в брюках и кроссовках - махнула через  заборчик
на стройплощадку. Должен же быть там кто-то  среди  бела  дня!  Прыгнула
классно, метра на полтора в высоту, хотя на занятиях  физкультурой  моим
"потолком" был метр десять сантиметров. Отсюда  вывод:  если  хорошенько
напугать настоящего спортсмена, а не любителя вроде меня, то все мировые
рекорды можно запросто улучшить на  один-два  порядка.  Бесплатно  отдаю
этот совет всем тренерам.
   Народ на стройплощадке  кое-какой  болтался,  но  на  меня  никто  не
обратил ни малейшего внимания. Можно подумать, что  к  ним  каждый  день
через забор бабы запрыгивают. Но, приглядевшись, я  обнаружила,  что  их
крайне интересует то, что происходит за  другим  забором,  выходящим  на
улицу. Все столпились там  и  оживленно  о  чем-то  спорили.  Я  подошла
поближе.
   - Живой!
   - А я тебе говорю, что на такой скорости - песец!
   - Машина всмятку, а он живой!
   Я  подошла  вплотную  к  забору  и  тоже  выглянула  на  улицу.  Там,
впечатавшись  в  угол  дома,  скорчилась   сумасшедшая   иномарка,   так
напугавшая меня и Асю. За рулем кто-то  был,  но  живой  или  неживой  -
определить было невозможно.
   - Надо же "Скорую" вызвать! - возмутилась я. - Что  вы  тут  гадаете,
живой или нет. Телефон есть где-нибудь?
   Ни мое появление,  ни  моя  речь  восторга  у  присутствующих,  мягко
говоря, не вызвали.
   - Телефона нет, - процедил  один  из  мужиков  и  повернулся  ко  мне
спиной.
   Второй также неприветливо добавил:
   - Тебе надо - ты и звони. Приедет ментовка, начнет вопросы-расспросы,
туда-сюда, дня как не было. А мы сдельно работаем, ясно?
   Куда уж яснее! Глазеть у них  время  есть,  а  помочь  -  фигушки.  Я
отправилась искать телефон-автомат, с трудом нашла, потом долго шарила в
кошельке в поисках жетона, пока  не  сообразила,  что  в  милицию  можно
звонить бесплатно. Какие-то  сдвиги  в  моем  сознании  явно  произошли,
соображать я стала плоховато. И немудрено: который день брожу, как  ежик
в тумане, и ничегошеньки не понимаю в той кутерьме, которая вокруг меня.
С Асей поговорить так и не удалось, придется делать вторую  попытку,  но
уж на сей раз я приму меры предосторожности.
   И как эти мерзавцы нас выследили? Голову могу дать на отсечение,  что
за мной "хвоста" не было: кое-какой опыт у меня в этом деле уже  имелся.
Ася - человек осмотрительный, она бы тоже за собой никого  не  потащила.
Но даже если допустить, что кто-то из нас двоих прошляпил "наружку",  то
почему они, эти мордовороты в кожанках,  не  пристрелили  нас  прямо  на
скамейке "психодрома"? Место там достаточно уединенное, народу раз-два и
обчелся, деревья кругом, кустики. Нет, дождались, когда мы уселись  чуть
ли не посередине  улицы,  и  только  после  этого  принялись  палить  из
автоматов. Или из пистолетов?
   Я вызвала милицию, назвавшись почему-то своей  девичьей  фамилией.  А
потом... отправилась  обратно  к  месту  аварии,  движимая  все  тем  же
любопытством. Хотя мне было прекрасно известно, что именно это  качество
меня когда-нибудь погубит.
   Возле  иномарки  уже  собралась  небольшая  толпа  зевак  и  как  раз
подъехала "Скорая". Из машины достали водителя, как ни странно,  живого.
Ничего похожего на давешних мордоворотов, хотя тоже солидной комплекции.
Не "джинсовый"  и  не  его  спутник...  Зря  мы  с  Аськой  психанули  и
разбежались, могли спокойно продолжать беседу.
   В этот самый момент меня крепко  взяли  сзади  за  локоть.  Нервы  не
выдержали, и я двинула  свободным  локтем  назад,  намереваясь  вырубить
очередного бандита прямым попаданием  в  солнечное  сплетение.  Кажется,
удалось:  раздался  сдавленный  стон,  и  меня  отпустили.  Прежде   чем
удариться  в  очередные  бега,  я  бросила  взгляд  на  свою  жертву   и
остолбенела. Рядом корчился... мой собственный муж!
   - Что ты тут делаешь? - только и смогла спросить я.
   Вопрос супердурацкий, ибо как раз в этом районе и находится место его
работы. Улепетывая с Тверской, я совершенно машинально выбрала  знакомый
маршрут.
   - Нет, а что тут делаешь ты? - обрел дыхание муж.  -  И  что  это  за
манера - не глядя, бить локтем. Так что ты тут делаешь?
   - Смотрю на аварию, - честно ответила я.
   - А как ты сюда попала?
   Говорить правду было нельзя, а врать уже не  было  сил.  Спасительный
вариант нашелся где-то посередине.
   - Я хотела посоветоваться с Володей и пошла пешком, чтобы еще раз все
как следует обдумать.
   - Мало тебе вчерашнего? Одна шляешься по пустым переулкам. А к Володе
мы пойдем вместе, дело серьезное.
   - Сейчас пойдем?
   - Можно и сейчас, я в принципе  свободен.  Заодно  послушаю,  что  на
самом деле произошло и происходит. Володе ты врать не станешь.
   Положение складывалось аховое. Конечно, Володе я врать не  стану,  но
что со мной сделает муж, когда узнает  всю  правду,  в  том  числе  и  о
сегодняшнем дне? Я прибегла к спасительному средству всех  женщин  мира:
достала из сумочки пудреницу, намереваясь привести  себя  в  порядок.  И
обнаружила, что моя новая любимая игрушка сломана.  Крышка  -  отдельно,
пудра - отдельно, зеркальце вообще  где-то  в  недрах  сумки.  Наверное,
разбила, когда сумка упала. Только этого не хватало!
   Но зеркало оказалось  целым.  Поэтому  несчастья  не  произошло:  муж
обнаружил, что у него с собой нет ни единого документа, и посему  просто
проводил меня до входа в бюро пропусков знаменитого здания на Петровке.

Глава 8
В ИГРУ ВСТУПАЮТ ПРОФЕССИОНАЛЫ

   Володя Пронин принял меня  приветливо,  но  без  восторга.  Очевидно,
догадывался, что привели меня к  нему  в  служебный  кабинет  не  только
дружеские чувства и желание пообщаться. Но проявил выдержку и не спросил
с порога: "Чего надо?" Только слегка удивился.
   - Ты что такая встрепанная? Догоняешь кого-нибудь или убегаешь?
   - И то и другое, а в общем, черт его знает. Внизу ждет муж, так что я
коротенько. Мне позарез нужна твоя помощь.
   - Как друга? Или как сотрудника милиции?
   - Это уж тебе решать. Официально  подавать  заявление  я  не  могу  -
подведу других. А пока  что  жизнь  у  меня  получается,  прямо  скажем,
желтая.
   - Даже так? Ну, присаживайся и давай выкладывай все по порядку.
   И я выложила. Все, включая даже самые незначительные  подробности,  в
особенности напирая  на  невероятную  осведомленность  моих  супостатов.
Володя слушал внимательно, лишь изредка задавая уточняющие  вопросы,  да
по ходу  дела  затребовал  по  телефону  "справочку  о  происшествии  на
Тверской часа два назад". Когда мой  рассказ  подошел  к  концу,  Володя
откинулся назад в кресле, закурил и начал раскачиваться,  балансируя  на
задних ножках. Довольно-таки ненадежных,  кстати.  Внешность  не  всегда
бывает обманчивой: ножки жалобно пискнули, и мой  приятель  благополучно
оказался на полу.
   - Так я и знала! - невольно вырвалось у меня.
   - Я тоже знал, - как ни в чем не бывало откликнулся  Володя.  -  Это,
видишь ли, означает, что процесс размышления  завершен.  В  этом  случае
происходит самопроизвольное катапультирование, как ты могла видеть. Если
бы потребовалось думать дальше, ничего бы и не произошло.
   - И часто ты так... катапультируешься?
   - К сожалению, не очень. Иногда часами качаюсь, а толку  -  чуть.  Но
это  все  ерунда,  давай  о  деле.  Покажи-ка  мне  твою   замечательную
пудреницу.
   - Она разбилась, - напомнила я.
   - Уже понял. Но все-таки покажи.
   Я  извлекла  из  сумки  остатки  прежней  роскоши.  Володя   повертел
пудреницу в руках, внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал и, к полному
моему изумлению, достал из письменного стола небольшую тонкую  отвертку.
Мгновение - и основание пудреницы было разделено на две части.
   - Так я и думал. Приспособление довольно примитивное, но  срабатывает
безукоризненно. Тебе  подменили  твою  игрушку.  А  в  дубликат  всадили
микрофончик, очень чувствительный, между прочим. Они  слышали  все  твои
разговоры, когда пудреница находилась при тебе.
   - Значит, знают, что я пошла в милицию?
   - Я же сказал: "слышали".  Когда  ты  грохнула  сумку,  в  пудренице,
помимо всего прочего, отошел один из контактов микрофона. Так что  ты  с
таким же успехом могла бы говорить, скажем, в утюг...  Но  до  того  все
работало исправно. Использовали тебя втемную, и  не  было  необходимости
суетиться и пускать за тобой "хвост".
   - Но они же поймут, что она сломалась.
   - Если оставить все, как ест