аться у этого дома, и ее незатейливый план потерпел крушение.
   Сэм почувствовал себя в центре внимания. Он-то знал, что ничего подобного
ему и в голову не приходило, но сейчас явно не стоило в  этом  признаваться.
По крайней мере внешне ему нужно выглядеть так, будто все эти похвалы вполне
заслуженны. Он плотно сжал губы и постарался сдержать неровное дыхание.
   - Затем произошло событие, которое заставило меня выбраться на правильный
путь: на основании некоторых улик, которые стали известны мистеру Гиллспи  в
результате  собственного  расследования,  он  арестовал  мистера   Вуда   по
подозрению в убийстве. Мне пришлось на время забыть о  мистере  Кауфмане,  -
теперь основной задачей было доказать невиновность мистера Вуда и  вызволить
его из-за решетки. Тут неожиданно на помощь пришла мисс  Парди:  решив,  что
мистер Вуд не в таком положении, чтобы суметь защититься, она  объявила  его
ответственным за судьбу будущего ребенка.
   - Нечего сказать, прелестная особа, - заметил Дженнингс.
   - К сожалению, таких очень много, -  присовокупил  Джордж  Эндикотт.  Его
супруга наклонила голову в знак согласия.
   Вирджил продолжал:
   - Получалось так, что мистер Вуд  снабдил  меня  нитью,  ведущей  к  дому
Парди,  и  я  серьезно  заинтересовался  этой  молоденькой  особой.   Затем,
благодаря  быстрому  решению,  найденному  мистером  Гиллспи,  мне   удалось
подслушать разговор, который он имел с мисс Парди и ее отцом. Во время  этой
беседы она самым определенным образом заявила, что  мистер  Вуд  вызывал  ее
вечерами по пути на работу. Разумеется, ничего подобного не было, но с этого
момента я увидел впереди слабый свет: есть  другой  человек,  гораздо  более
подходящий для сомнительной чести быть сердечным дружком  мисс  Парди,  и  к
тому же его работа должна начинаться ночью. Затем  я  припомнил,  что  Ральф
попытался впутать явно невинного человека, да еще  таким  дурацким  образом.
Ничем не связанные до сих пор обрывки улик плотно совпали. Я нашел  шестерых
свидетелей, которые в ночь убийства видели патрульную машину  мистера  Вуда.
Четверо из  них  согласились  ответить  на  мои  вопросы,  и  их  совместные
показания создали ему вполне весомое алиби. Кстати  сказать,  наткнуться  на
этих людей мне помог случай - я попросту обзвонил те дома, где заметил  огни
во время ночной поездки с мистером Вудом. Обычно это входит в привычку -  не
засыпать  до  глубокой  ночи,   и   действительно,   большинство   из   моих
предполагаемых свидетелей обратили внимание на патрульную  машину.  Затем  я
наконец-то осознал два необычайно  важных  факта.  Во-первых,  тот  человек,
который сбросил тело маэстро Мантоли посередине  шоссе,  должен  был  хорошо
знать, насколько часто в это  время  проезжают  машины,  -  Ральф  полностью
отвечал  этому  требованию.  И  во-вторых,  я  понял  роковое  значение  той
изнурительной духоты, которая была в ночь убийства.
   - Вы хотите сказать, что погода как-то повлияла на этот случай? - спросил
Фрэнк Шуберт.
   - Несомненно, и даже двояким образом. И то и другое вело к  тому,  что  у
Ральфа появилось очень серьезное алиби, о котором он сам и не помышлял.  Как
только  я  вспомнил  о  ночной   духоте,   самое   главное   препятствие   к
доказательству его вины перестало существовать, и я понял, что на  этот  раз
нити сходятся. Мне был известен мотив преступления,  я  знал,  когда  и  при
каких обстоятельствах оно могло быть совершено, и  личность  этого  человека
вполне совпадает с обычным типом убийцы.
   - Так что же он все-таки сделал? - спросил Эндикотт.
   - В тот вечер он пораньше вышел  на  работу,  чтобы  успеть  заглянуть  к
Делорес. И тут она прямо заявила, что ему пора позаботиться о ней, иначе  он
будет отвечать за все неизбежные последствия. Он думал, что его  затруднения
могут разрешить только деньги, но  сбережений  у  него  не  было,  а  одного
жалованья явно не хватало для этой цели. Он был загнан в угол или, что  одно
и то же, убедил себя в этом.
   - Но на самом-то деле девушка не была беременна, - вставила Дьюна.
   - Совершенно верно, - согласился Тиббс. - И когда вы догадались об этом?
   Дьюна поглядела на него:
   - В тот самый день, когда я ее увидела. Она  испытала  слишком  очевидное
облегчение. Ей ничего так не хотелось, как быть оставленной в покое. И кроме
того, она боялась обследования.
   - Ну а дальше, Вирджил? - вмешался Гиллспи.
   - В ту ночь Ральф ехал по шоссе к закусочной и размышлял, что  же  теперь
делать. Он пришел к выводу, что ему надо кого-нибудь  ограбить,  вопрос  был
лишь в  том,  кого  именно.  Несколькими  минутами  раньше  мистер  Эндикотт
расстался с маэстро Мантоли у дверей отеля, который, как известно, далеко не
первого класса и не имеет кондиционера. Возбужденный и взволнованный мыслями
о предстоящем фестивале, маэстро, вероятно, понял, что не сможет заснуть,  и
решил немножко прогуляться. Помните, я спрашивал,  был  ли  он  способен  на
такие импульсивные  поступки?  Тогда  же  я  поинтересовался,  легко  ли  он
сходился  с  людьми  и  много  ли  для   него   значила   воображаемая   или
действительная разница в социальном положении.
   - И я ответила вам, что  он  был  способен  принимать  самые  неожиданные
решения и всегда сам стремился к знакомству, - сказала Дьюна.
   - Да-да, и ваши  слова  помогли  мне  увидеть,  как  все  это  случилось.
Проезжая на своей машине, Ральф заметил и  узнал  маэстро  -  его  внешность
очень своеобразна и необычна, по крайней мере для этого городка.  Вот  самый
удобный случай, подумал Ральф. Он предложил маэстро  немного  проехаться,  и
мистер Мантоли согласился. Когда я узнал, что орудие убийства  было  найдено
возле эстрады, я сперва воспринял это как улику против мистера  Кауфмана.  Я
глубоко заблуждался. Ральф, видимо, сказал,  что  еще  не  видел  концертной
площадки, и маэстро Мантоли предложил подъехать туда. Он и сам был не  прочь
взглянуть на нее еще разок - ведь с момента  последнего  обсуждения  планов,
связанных с фестивалем, прошел какой-то час. Они подъехали к эстраде: мистер
Мантоли - побуждаемый теми чувствами, о которых я только что говорил,  Ральф
- для того, чтобы ограбить маэстро и с помощью  этих  денег  разрешить  свои
затруднения.
   Они вылезли из машины и остановились возле эстрады, оглядывая  концертную
площадку. Зрители или, вернее сказать, слушатели будут сидеть на бревнах, по
крайней мере первый сезон. Последние  ряды  были  только  что  сооружены,  и
вокруг еще валялись всякие чурбаки, обрубки  и  прочий  строительный  мусор.
Ральф поднял один из увесистых обрубков и прикидывал, что бы с ним  сделать.
Затем ему в голову пришла дикая, несообразная  мысль:  оглушить  маэстро,  а
позже  заявить,  что   к   ним   подкрались   сзади   какие-то   неизвестные
злоумышленники. И, опуская роковую дубинку, он  вовсе  не  предполагал,  что
удар получится таким сильным.
   - Значит... В какой-то степени это можно назвать случайностью? - спросила
Дьюна.
   - Да, вооруженное нападение и непреднамеренное убийство,  но  не  заранее
обдуманное преступление.
   - Я почти рада, что узнала это, - тихо сказала девушка.
   -  Когда,  потеряв  сознание,  маэстро  упал  на  землю,  Ральф  тут   же
запаниковал, и первое его побуждение было чуть ли не  благородно:  он  хотел
доставить человека, которого только что ударил, к ближайшему доктору. Теперь
Ральф был  в  холодном  поту,  его  просто  знобило  от  страха.  Он  поднял
безжизненное тело, пронес его несколько шагов,  втащил  в  машину  и  погнал
назад, в город. И лишь недалеко от центра наконец-то до него дошло,  что  он
совершил. Он завернул в переулок, вынул  бумажник  своей  жертвы  и  вытащил
часть денег, которых, как он считал, хватит, чтобы выпутаться из  истории  с
Делорес. Затем он сбросил тело посередине шоссе, положил  рядом  бумажник  и
помчался в закусочную - он уже опаздывал на работу, на  которую  должен  был
являться два-три раза в неделю.
   - Но почему же посередине шоссе? - широко раскрыв глаза,  спросила  Грейс
Эндикотт.
   - Он думал, что во всем обвинят  какого-нибудь  проезжего:  мол,  сбил  и
побоялся остановиться. Но положение тела не отвечало  такой  версии,  и  это
была, конечно, важная нить, хотя  поначалу  я  не  мог  восстановить  логику
событий.
   - А при чем тут погода? - напомнил Джордж Эндикотт.
   - Ах да... Жара помогла Ральфу дважды: во-первых, движение на шоссе почти
прекратилось и тело обнаружили не сразу.
   - Одну минуточку, - прервал его Фрэнк Шуберт. - А как же с тем инженером,
который проезжал через город?
   - Никто не попросил его уточнить, когда это было. По  словам  Ральфа,  за
сорок пять минут до того, как Сэм нашел тело, и Готтшалк  не  оспаривал  его
заявление: откуда ему было знать, в какое время это случилось? Он  проезжал,
когда Ральф рылся в бумажнике своей жертвы. Ральф приметил необычную окраску
машины и потом, увидев ее возле закусочной, позвонил в полицию, надеясь, что
водителя арестуют за попытку скрыться после того, как он сбил человека.
   Грейс Эндикотт медленно покачала головой:
   - Какое извращенное мышление должно быть у этого юноши! Даже не могу себе
представить. Он словно животное!
   - Ну а второе, что ты хотел сказать о погоде? - напомнил Гиллспи.
   - Да-да...  Жара  дала  Ральфу  совершенно  непредвиденное  алиби.  Когда
молодой врач, который приехал на "скорой помощи", определял время смерти, он
ни в чем не  погрешил  против  обычного  метода,  установив,  сколько  тепла
потеряло тело, но он совсем упустил из виду температуру  воздуха  и  поэтому
значительно ошибся. Душная  ночь  буквально  окутала  тело  теплом.  А  пока
официально установленное время  смерти  не  было  опровергнуто,  Ральф  имел
бесспорное алиби, и я не мог быть уверен, что он тот, кто мне нужен.
   Неожиданно Тиббс стал выглядеть очень утомленным.
   - Вот почти и все, - заключил он. -  Я  вошел  в  закусочную  и  попросил
стакан молока. Если бы я попросил пакет, он бы  еще  мог  это  стерпеть.  Но
мысль о том, что негр дотронется до стакана, вывела его из себя, а  когда  я
пристал к нему с просьбой разрешить мне поесть в  закусочной,  он  дошел  до
точки кипения и поднял на меня руку. Тут-то я и получил возможность скрутить
его, конечно, этот путь был далеко не единственный, но я жаждал отмщения. Он
так нескрываемо презирал меня из-за цвета кожи и чувствовал  себя  настолько
выше, что я был не прочь преподать ему серьезный урок. Признаюсь,  это  было
ребячеством.
 
   К железнодорожной станции Тиббса подвез Билл  Гиллспи.  Он  затормозил  у
самой платформы, вышел из машины и поднял чемодан Вирджила. Тиббс все  понял
и не попытался ему помешать.
   Шагая впереди, Гиллспи  прошел  на  платформу  и  опустил  чемодан  перед
единственной скамьей, которая предлагала свои незавидные удобства  ожидающим
пассажирам.
   - Вирджил, я бы с удовольствием подождал с тобой, но, честно говоря,  мне
смертельно хочется спать, - сказал Гиллспи. - Ты не обидишься, если я уйду?
   - Разумеется, нет, мистер Гиллспи.  -  Тиббс  выдержал  секундную  паузу,
прежде чем заговорить вновь. - Ничего, если я присяду, как  вы  думаете?  Уж
больно приятная ночь.
   Гиллспи и не глядя знал, что на скамье надпись: "Для белых". Но было  уже
за полночь и вокруг ни души.
   - Я думаю, это не так уж важно, - ответил он. - Если тебе кто что скажет,
сошлись на меня.
   - Хорошо, - сказал Тиббс.
   Отойдя на два шага, Гиллспи обернулся.
   - Спасибо, Вирджил, - произнес он.
   - Рад был познакомиться с вами, мистер Гиллспи.
   Гиллспи хотел было  сказать  что-то  еще,  даже  попытался,  но  не  смог
заставить себя. Стоящий перед ним человек был черным,  как  ночь,  и  лунный
свет подчеркивал эмалевые белки глаз.
   - Ну, всего хорошего, - только и обронил Гиллспи.
   - Всего хорошего, сэр.
   Гиллспи подумал, не протянуть ли руку, но решил, что не стоит.  Один  раз
он уже сделал это, и хватит. Вряд ли  есть  смысл  повторять  такие  широкие
жесты - это может только  ослабить  впечатление.  И  он  зашагал  обратно  к
машине.