о добровольное и связано оно с риском. Я сог-
ласился.
   Меня отвели в комнату особого отдела.  Там были председатель КГБ Гру-
зии генерал Инаури, офицеры спецподразделения, еще какие-то люди.
   Мне сказали, что надо помочь раненому флагштурману Шабартяну, подклю-
чить электропитание и выполнить работы,  необходимые для слива топлива с
самолета.
   На машине поехали к стоянке самолета:  я, начальник управления Кадза-
ная и три милиционера.  Подошли к самолету.  Кадзаная начал переговоры с
угонщиками.  Они требовали дать свет в салон и заправитьлайнер. Кадзаная
сказал, что для этого нужно пропустить техника в кабину.
   Бандиты потребовали,  чтобы я разделся догола у них на виду. Пришлось
подчиниться.
   На аэродроме ветер,  дождь,  замерз,  заледенел.  А они стоят на том,
чтобы я прошел в кабину через салон.  С трудом  удалось  объяснить,  что
дверь в кабину заперта и из салона ее не открыть.  Согласились.  По ава-
рийному канату я влез наверх, протиснулся в кабину. Вытолкнуть в форточ-
ку Шабартяна не удалось, он был полный мужчина.
   Включил аккумуляторы, преобразователи тока, в общем, сделал все необ-
ходимое для слива топлива.  Пока работал - бандиты из  салона  ломились,
просили открыть дверь, сулили миллионы. Потом стали угрожать. Я не отве-
чал.
   Закончил ремонт, спустился обратно по канату. В это время один из ми-
лиционеров отвлекал их разговорами. Когда я спрыгнул, он сказал: "Беги".
Все время,  пока бежал, милиционер (он был в бронежилете), закрывал меня
своим телом. Добежал. Оделся. Рассказал о том, что видел и слышал.
   Под утро узнал, что спецподразделение быстро и умело обезвредило тер-
рористов.
   В. ДЕМИДКИН:
   - В аэропорту нам дали возможность потренироваться на запасном  само-
лете.  Все-таки  волнение было - до сих пор мы работали на учебных маши-
нах, а тут реальный самолет, настоящие убийцы, жертвы.
   После тренировки началось самое неприятное время:  время ожидания.  В
здании аэропорта нам отвели несколько комнат, периодически их покидали и
выдвигались к самолету.  Потом вновь уходили,  прятались за ангаром,  за
грузовиками. Ждали. И так в течение всей ночи. В это время штаб по чрез-
вычайному происшествию вел переговоры с террористами.В зависимости отна-
кала этих переговоров и действовали.  Они агрессивней - мы ближе к само-
лету.
   Там я впервые понял состояние солдата на фронте перед атакой.  Его не
передать словами...
   Видимо, террористы нас все-таки заметили. Дело в том, что самолет ос-
вещался прожекторами,  и делалось это весьма неудачно:  наши  тени  были
видны  из иллюминаторов.  На ломаном русском языке звучали угрозы,  мол,
уходите отсюда,  иначе всех взорвем. Потом вдруг слышу: что-то упало нам
под ноги. Невольно весь сжался - ни бежать, ни падать нельзя. К счастью,
это оказалась не граната, а оторванная телефонная трубка.
   Минуты текут, волнение нарастает, промозглый ветер с дождем, кажется,
протыкает ледяными иглами каждую косточку. Вокруг темнота, где-то вдале-
ке горы.  О них я судил по огонькам селений, да по фарам машины, которая
петляла по горной дороге.  Луч ее то утыкался в скалу, то шарил по небу,
словно прожектор.  Подумалось:  увижу ли я еще раз эту  ночную  картину?
Вспомнились семья, жена. Моему ребенку исполнился год, один месяц и один
день. Увижу ли я своего малыша, когда ему будет год, месяц и два дня?
   Но в следующее мгновение раздался плач ребенка из салона самолета,  и
мысли о семье ушли.  Теперь все силы души были отданы операции:  не отс-
тать, не споткнуться, не испортить дело.
   И. ОРЕХОВ:
   - Посадка самолета была очень жесткой,  и при ударе о взлетнопосадоч-
ную полосу один из люков вывалился на крыло.  Террористы его приподняли,
прислонили. Этот люк мог в любую минуту упасть сам или его могли открыть
бандиты. Теперь представьте, как "приятно" лежать у этого люка. Не успе-
ешь ахнуть,  как получишь пулю.  Но такая уж,  видимо, у меня судьба, по
боевому расчету мне достался именно этот люк.
   Когда была дана команда готовиться к штурму, заняли свои места на са-
молете.  Не - в самолете,  а - на самолете.  Ползешь и  каждую  заклепку
чувствуешь. И все-таки качание машины, видимо, было. Из салона раздались
крики: "Не вздумайте штурмовать! Всех перестреляем!"
   Теперь, с годами, когда анализируешь свои действия, понимаешь: помог-
ло то, что наше отделение в ходе учебных занятий так много внимания уде-
ляло тренировкам на борту.
   Не могу точно сказать,  сколько мы пролежали на  ноябрьском  ветру  -
час,  два,  три.  Напряжение огромное, а команды все нет и нет. Кажется,
кожа уже примерзла к плоскости.  Ведь у нас на голое  тело  были  надеты
бронежилеты и легкие комбинезоны. И все!
   Виктор Федорович  Карпухин,  который  находился где-то между штабом и
самолетом,  как мог,  подбадривал нас,  успокаивал:  "Ребята, не волнуй-
тесь!"
   А у меня свои,  так сказать,  индивидуальные проблемы из-за люка. Что
делать, если он неожиданно откроется? Выход один: штурмовать, не дожида-
ясь команды.
   В. ДЕМИДКИН:
   - Сначала в кабину поднялся Владимир Николаевич Зайцев.  Помню,  пер-
вое, что увидел: кабина маленькая, узкая, возле кресла лежал мертвый пи-
лот.  Впереди - бортинженер, тоже уже мертвый. Каждую минуту выходили на
связь. Боевые группы докладывали о готовности. Мы тоже доложили, и потя-
нулись минуты. Неоднократно объявлялась "готовность номер один". И снова
время штурма откладывалось.
   Из штаба нам сообщали о перемещении террористов, уточняли их местона-
хождение.
   И. ОРЕХОВ:
   - Пока  лежал  у  люка,  продумал каждый свой шаг.  "Сейчас я вскочу,
выбью люк. У самолета Ту-134 два люка, которые выходят на крыло, значит,
между ними салонная перегородка...  Здесь я должен упасть, встать... Бу-
дут сложности с пассажирами, которые сидят у люка..."
   Но в жизни оказалось все по-другому. Пассажиров на этих местах не бы-
ло, спинки кресел оказались опущенными вперед и люк упал в другую сторо-
ну.
   Падаю в проход,  вскакиваю.  Дым,  ничего не вижу.  Тут еще ребята со
всех сторон пошли.  Поднимаю забрало каски.  Понимаю, что попал в начало
второго салона, где были пассажиры. В салоне темно, небольшая подсветка.
Крики,  стоны.  Мы тоже кричим:  "Где?  Где?" Пассажиры показывают: "Вот
они".
   Мне достался один из бандитов, раненный в шею. Он сидел в третьем ря-
ду салона,  у прохода,  и контролировал ситуацию.  А порядок такой: если
кто-то тебе попался, работаешь с ним до конца. Вот я и работал...
   В. ДЕМИДКИН:
   - По команде "Штурм!":  мы стали открывать дверь кабины,  но  она  не
поддавалась. Оказывается, была привалена трупами. Налегли изо всех сил -
открыли.
   Вперед пошел Зайцев,  я за ним.  Слышу его голос:  "Руки за  голову!"
Здесь, в коридорчике, который отделяет дверь кабины от салона, были двое
террористов, мужчина мощного телосложения, ростом эдак под метр девянос-
то,  и женщина.  Оба с пистолетами.  Зайцев неуловимыми движениями сразу
уложил их на пол,  лицом вниз, и побежал. Решительно действовали мы. Мне
досталась женщина,  напарнику - мужчина. Я ее схватил и спустил по трапу
вниз.
   Выскочил в салон и увидел еще одну  женщину,  подумал  -  пассажирка.
Сказал:  "Пойдемте,  вы  свободны".  И хотел помочь.  Но она вцепилась в
кресло,  закричала: "Нет, нет, я хочу взорваться!" Оглянулся, позвал то-
варища: "Володя, она взорваться хочет". И мы вдвоем под руки подняли ее,
передали вниз, ребятам.
   Снова вернулись в салон, а Зайцев уже далеко. Тороплюсь за ним. Спра-
ва,  помню,  когда бежал, увидел труп мужчины. Но заниматься им некогда:
надо было спасать живых.
   Во втором салоне поработал уже Головатов с ребятами.  Когда мы вбежа-
ли,  все в креслах полулежали,  полусидели с поднятыми вверх руками. Кто
из них заложник, кто террорист - не очень разберешь.
   Посветили фонарем,  мужчина в кресле обернулся,  и мы увидели у  него
два пистолета. Подхватили под руки - и вниз. Потом помогали пассажирам -
кому одеться, кому собрать разбросанные бумаги, документы. Многие и это-
го не могли сделать - в шоке от страха.
   Затем осмотрели сиденья,  места под сиденьями и все углы и закоулки -
нет ли взрывного устройства.  И,  наконец,  я спустился вниз.  Было  уже
светло, вдалеке виднелись горы. Понял, что теперь увижу отца, мать, жену
с сыном.  Потом ребята не раз шутили,  мол, Демидкин спустился с трапа и
сказал: "Как хорошо жить!"
   И. ОРЕХОВ:
   - Прошло  столько  лет,  а все вспоминается тот штурм.  Странно,  как
по-разному перед лицом опасности ведут себя люди.
   Наша группа поддержки должна была подъехать к самолету на аэродромном
микроавтобусе,  но  водитель автобуса в самый ответственный момент стру-
сил,  отказался ехать. Пришлось ребятам в полной экипировке бежать через
летное поле.
   И противоположный  пример.  В  самолете,  рядом с туалетной комнатой,
есть еще одна небольшая комнатка,  гардеробная. Там несколько часов про-
сидел  врач,  он  на  коленях держал женщину с пулевым ранением в спине.
Несмотря на угрозы, выстрелы, он оказал помощь пострадавшей.
   ...С рассветом 19 ноября кровавая  трагедия  завершилась.  Итогом  ее
стало несколько убитых и раненых.  Террористы застрелили летчиков Завена
Шабартяна,  Анзора Чедия, двоих пассажиров, зверски замучили бортпровод-
ницу Валентину Крутикову. Получили тяжелые ранения и остались инвалидами
штурман Плотко и бортпроводница Ирина Химич.
   Террорист Табидзе убит в перестрелке,  Микаберидзе покончил с  собой.
Суд приговорил всех бандитов к высшей мере наказания - расстрелу.  Каза-
лось бы,  приговор снял все вопросы. Но не тут-то было. Кровавая история
имеет свое продолжение, и совсем недавно она получила в Грузии новый им-
пульс - старые судебные дела были сняты с архивной полки.  Кое-кто хотел
из  бандитов,  террористов и убийц сделать мучеников грузинского народа,
объявить их "борцами за свободу и независимость". Не вышло.
   Но как все это было, проследить, пожалуй, весьма интересно. Рассказы-
вают участники событий.
   В. ГАСОЯН:
   - Если бы еще немного у власти побыл Гамсахурдиа, то наверняка банди-
тов героями объявили бы,  а нас судили.  После того,  как в 1983 году  я
вернулся  из  госпиталя,  мне ночью много раз звонили в дверь.  Смотрю в
глазок:  какие-то мужчины.  Спрашиваю:  "Кто?" Отвечают: "Открывайте, мы
следователи  КГБ,  поедете  с нами на допрос".  Я им:  "Приходите ко мне
завтра, на работу". Постоят и уходят.
   Я в окно гляжу: садятся в легковую машину без номера и уезжают.
   Пошел сам в КГБ. Мне говорят, никого ко мне не посылали, но пообещали
установить  наблюдение за домом.  Установили,  нет - не знаю,  но больше
никто не приезжал.
   Перенервничал, конечно. У меня ведь четверо детей, мал мала меньше.
   Потом я на Кубе работал,  думал,  столько лет прошло,  забылось. Нет.
Газеты стали нас грязью обливать.  Почему,  мол, нам Героев до окончания
следствия дали?  А мы откуда знаем? С Кубы приехал, деньжат немного при-
вез.  Пошел в управление торговли, прошу: "Дайте машину как многодетному
или как Герою". Там отвечают: "Ты Герой Советского Союза, а Союза больше
нет, значит, и машины тебе нет".
   В том,  что тогда стрелял,  не раскаиваюсь.  Бандиты к нам ворвались,
товарищей на наших глазах убили, что ж, по головке их гладить?
   А. ГАРДАПХАДЗЕ:
   - После той трагедии меня с летной работы по здоровью списали. А ведь
вся моя жизнь в авиации прошла. У нас, когда летать перестают, там же, в
аэропорту, остаются работать. А я не могу. Больно. Потому и ушел.
   Что сейчас журналисты пишут: "Шеварднадзе, КГБ и экипаж были в сгово-
ре,  знали обо всем заранее,  устроили бойню правозащитников".  Какие же
они правозащитники? На суде им сказали: "Вы же все дети высокопоставлен-
ных  родителей.  Взяли бы туристические путевки в Турцию и остались там,
попросили политического убежища".
   Знаете, что они ответили:  "Если бы мы таким путем сбежали в  Турцию,
нас  бы приняли за простых эмигрантов.  Вот Бразаускасы улетели с шумом,
со стрельбой,  Надю Курченко убили, так их там в почетные академики при-
няли".
   Сколько было угонов в разных странах,  повсюду бандиты сначала предъ-
являют свои требования,  один из членов экипажа выходит из кабины на пе-
реговоры.  А наши?  Пять пуль в лицо Шабартяну, три пули в спину Плотко,
рукоятками пистолетов по голове бортпроводницам.
   Мне говорят,  выполнил бы их требования,  отвез в Турцию,  и жертв не
было бы.  Зачем, мол, Гасоян и я стреляли? Ко мне в дом врываются банди-
ты, убивают моих близких, а я должен молча смотреть, начинать "перегово-
ры". Чедия пытался начать переговоры - они его тут же убили.
   Один из них сказал на следствии,  что Шабартяна они в ногу ранили,  а
экипаж его пристрелил. Какие сволочи! У них погиб один, другой сам заст-
релился, а наших пятерых положили. Ужасно.
   Суд был закрытым,  а жаль. Пусть бы народ все увидел и услышал. А то,
мол,  Героев дали еще до окончания следствия, подозрительно. При чем тут
следствие? Нас, что ли, судили?
   Комиссию назначили  по  расследованию этого дела.  Говорят о "невинно
убиенных детях".  Хороши "детки": стольких перестреляли, инвалидами сде-
лали. Нет, наша совесть чиста. Мы защищали жизнь пассажиров.
   Надо ли добавлять что-либо к сказанному?..


   Особая папка КГБ. Совершенно секретно. Экз. ед.

   "20 сентября 1986 года в 3.40 по местному времени  дежурному  по  КГБ
Башкирской  АССР поступил доклад о том,  что двое военнослужащих срочной
службы, вооруженные ручным пулеметом и автоматом с большим запасом боеп-
рипасов,  захватив такси,  направились в сторону аэропорта. Не доехав до
аэропорта около километра,  они скрылись в прилегающих к дороге  лесопо-
садках.
   Как было выяснено, в ночь на 20 сентября трое военнослужащих в/ч 6520
внутренних войск МВД СССР Н.  Р.  Мацнев,  А. Б. Коновал, С. В.Ягмурджи,
находившиеся в наряде,  самовольно покинули часть, похитили ручной пуле-
мет и автомат Калашникова, снайперскую винтовку Драгунова и 220 патронов
к ним.
   В пути  преступники заметили идущую за ними патрульную машину милиции
и решили,  что их преследуют.  Они остановили такси и открыли  огонь  по
патрульной  машине,  убив  при  этом двух сотрудников милиции - сержанта
Зульфира Ахтямова и младшего сержанта Айрата Галеева.
   Один из преступников,  вооруженный  снайперской  винтовкой,  скрылся.
Двое других продолжали движение в такси в аэропорт.
   По получении информации,  по сигналу тревоги были подняты сотрудники,
участвующие в мероприятиях по плану операции "Набат".
   В 4.40 преступники ворвались в производивший посадку  самолет  Ту-134
А,  следовавший по маршруту Львов-Киев-Уфа-Нижневартовск. На борту само-
лета находился экипаж - 5 человек и 76 пассажиров."
   Младший сержант Николай Мацнев до армии учился в архангельской  море-
ходке  и  слыл  среди товарищей человеком бывалым.  Еще бы,  просоленный
штормовыми ветрами морской волк! Николай, конечно, не признавался, что в
плаванье выходил всего несколько раз,  да и то учебное,  у морских бере-
гов.  Рассказывал товарищам по роте заманчивые сказки о богатых странах,
красивой жизни.  Он,  конечно,  знал: работа на судне тяжела и далека от
красивой жизни.  Близился "дембель", возвращаться в Архангельск не хоте-
лось, не тянуло "морского волка" заново драить палубу, потеть в машинном
отделении. Хотелось чего-то другого...
   Выход, казалось бы,  подсказала сама жизнь.  Их взвод был назначен  в
так  называемую "нештатку" - нештатную группу захвата и освобождения са-
молета от террористов.  Они изучали типы самолетов,  которые садились  в
Уфе - от АН-12 до Ту-134,  их устройство, расположение салонов, выходы и
входы,  люки, лючки и многое другое. В иное время Мацнев попросту плюнул
бы на плакаты,  карты,  схемы,  которыми был увешан их учебный класс, но
только не теперь.  На удивление дружкам Николай зубрил  "летные  уроки",
словно собирался сменить морские просторы на воздушный океан.
   Еще "веселее" стало,  когда выехали в аэропорт для практических заня-
тий на самолете. Их учили очень нужным приемам: проникновению в самолет,
использованию спецсредств при борьбе с террористами.
   Через несколько  месяцев  упорных  тренировок  Мацнев откроет близким
друзьям,  готовым идти за ним в огонь и в воду,  свой "гениальный" план.
Поскольку самолет они теперь знают как свои пять пальцев,  смогут захва-
тить его,  блокировать группу захвата, да еще для обороны возьмут не ка-
кой-нибудь дедовский обрез,  а современное стрелковое оружие, - успех им
обеспечен. Ну а там отлет за рубеж - и здравствуй, красивая жизнь!
   Осталось проработать план:  продумать пути бегства из  подразделения,
захватить  оружие,  узнать  расписание движения самолетов,  на очередной
тренировке поинтересоваться у работников аэропорта,  охраняются ли  воз-
душные лайнеры.
   Кто-то предложил взять из парка бронетранспортер:  быстроходная маши-
на,  и на случай погони - это тебе не "Жигули".  Дал  пару  очередей  из
крупнокалиберного пулемета, сразу отпадет охота догонять. На том и поре-
шили.
   В преступную группу под руководством младшего сержанта Николая Мацне-
ва вошли рядовые Александр Коновал, Сергей Ягмурджи и Игорь Федоткин.
   С 19-го на 20 сентября все вместе заступили в наряд по роте. У Мацне-
ва ключи от оружейной комнаты. Он вскрывает "оружейку" и забирает ручной
пулемет,  автомат,  снайперскую винтовку,  боеприпасы к ним.  Через окно
столовой солдаты покидают расположение  части,  на  улице  останавливают
такси.  В затылок водителя упирается ствол автомата:  "Гони,  быстро!.."
Указывают адрес.  За городом,  в одном из караулов стоит Игорь Федоткин,
который должен вывести из парка бронетранспортер.
   Проскочили ночными  улицами  Уфы,  выехали за город.  В поселке Затон
приказали остановиться, почему-то решили сменить машину.
   Ждать пришлось недолго.  За поворотом мелькнули фары  автомобиля.  Но
что  это?  Покачиваясь  на ухабах дороги,  навстречу им мчал милицейский
УАЗ.  Их выследили!  Мацнев вскинул автомат.  Очередь... И желто-голубой
автомобиль  кувыркнулся с обочины.  Коновал испуганно прижал к себе вин-
товку и прыгнул в кусты.
   - Сука, предатель, - прошипел Мацнев, но Ягмурджи упрямо тянул его за
рукав.
   - Некогда, Коля! Хрен с ним...
   Они упали на заднее сиденье такси, Ягмурджи прокричал:
   - Хочешь жить, шеф, жми, что есть мочи.
   Было уже не до Федоткина. В ту ночь он так и не дождется своих сообщ-
ников. Машина мчалась в аэропорт.
   Не доезжая до аэропорта, беглецы бросили такси на дороге и скрылись в
лесопосадках. Пробрались к взлетно-посадочной полосе и залегли в канаве.
Ближайшим к ним оказался Ту-134 с бортовым номером 65877.
   Самолет Бориспольского авиаотряда принимал пассажиров.  Была уже глу-
бокая  ночь,  дежурная  по  встрече  Людмила Софронова проверяла билеты,
бортпроводницы Елена Жуковская и Сусанна  Жабинец  рассаживали  уставших
людей. Наконец, все утряслось, пассажиры в салоне, опоздавших не было, и
дежурная протянула загрузочную ведомость на подпись второму  пилоту  Вя-
чеславу Луценко.
   И тут под чьими-то тяжелыми шагами загрохотали ступени трапа и Людми-
ла увидела направленный на нее ствол автомата. "Бандиты!" - успела крик-
нуть она, и Луценко мгновенно втащил ее в кабину, захлопнув дверь.
   На крик  оглянулась  бортпроводница Елена Жуковская,  перед ней стоял
растрепанный, запыхавшийся парень в солдатской форме.
   - Вы почему не в кресле?
   - Что-о! - заорал тот. - Быстро взлетайте, даю двадцать минут. Впере-
ди,  у входа в салон, появился другой, в таком же солдатском бушлате, со
вскинутым автоматом.
   - Хорошо,  - сказала Лена,  - успокойтесь.  Я сейчас доложу командиру
ваши условия.
   А условия были таковы:  взлетать и следовать в Пакистан.  Лена еще не
раз ходила к пилотам и возвращалась назад - передавала,  уточняла, разъ-
ясняла. Наземные службы после шока приходили в себя, тянули время.
   Прошло двадцать минут.  Мацнев нервничал. Он схватил Сусан